Мир меняется, меняемся и мы

Был поздний вечер. Лисет сидела за столом Эрвина, записывая под диктовку отчёт. Они готовились, в скором времени, отправляться в столицу на аудиенцию к королеве и Закклею. — Таким образом, наблюдение за местностью требует сил, больших, чем имеется в настоящее время. Принимая во внимание, сложившуюся ситуацию, мы просим командора Пиксиса, а также, командора Дока, оказать содействие силам разведкорпуса, в деятельности, осуществляемой, за пределами стены Мария. — Эрвин, тебя что Найл укусил? На кой-чёрт, столько патетики в отчёте? Ты же пишешь Закклею, а на аудиенции, можно и просто высказаться, — пробурчала недовольно Лисет, — только чернила расходуем. — Если будешь возмущаться — отшлёпаю, — ухмыльнулся Эрвин. — Мне включить это в отчёт? Думаю, Закклей оценит, — съязвила Лисет, стирая ухмылку с лица мужа. Возможно, они продолжили бы препираться, но их прервал настойчивый стук в дверь. Вздохнув, командор открыл дверь позднему посетителю. На пороге, с поднятой, для стука рукой, застыл Эрен Йегер, а за ним стояла Микаса. Смит приподнял брови в удивлении, однако, посторонился пропуская ребят внутрь. — Эрен, Микаса, чем обязан столь позднему визиту? — спросил Эрвин. Йегер мялся, не зная с чего начать. — Сэр… я, мне жаль, что я так поздно, но… — начал было парень. — Эрен! Тебе не стоило тревожить командора в такой час… — попыталась вмешаться Аккерман, но парень, лишь отмахнулся от неё. — Сэр. Я должен кое-что вам рассказать. Я долго думал над этим, но боялся, что вы навредите ей…поэтому… прежде, чем я расскажу вам всё, пообещайте мне, что ни словом, ни делом, вы не навредите Хистории. А так же, что на военном совете не скажете об этом никому, — выпалил Эрен на одном дыхании. Эрвин переглянулся с Лисет. — Присаживайся, Эрен. Рассказ явно не из коротких. Даю своё слово, если этого, конечно, достаточно, что не причиню вреда королеве, что бы я сейчас не услышал. Парень недоверчиво покосился на капитана. — Я также даю своё слово, что не причиню вреда королеве. Эрен, мы тебе не враги. — В Шиганшине, во время боя, пока вы оба были без сознания, а я присматривал за Бертольдом, на крышу, где я находился, забрался титан-носильщик с тем, кто сидел в Звероподобном во рту. Он был серьёзно ранен, однако, он заговорил со мной, сказав, что мы оба — жертвы моего отца. Тогда я не до конца понимал, о чём он говорил. Позже, когда я сидел в камере, за нападение на капитана Леви, я видел воспоминания моего отца, о которых я упоминал, — Эрен вздохнул. — Я полагаю, что раз ты начал этот разговор, то сказал нам далеко не всё, — сказал Эрвин. Парень лишь кивнул головой и продолжил: — У отца, когда он жил в Марли была семья. Я имею ввиду, он был женат. У него и его жены был сын, которого звали Зик, об этом мы знали из его книги. Но то, что он, и есть наш Звероподобный титан, я полагаю, никто из вас не знал. — Вот оно что… выходит, он твой старший брат. Однако, до сих пор непонятно, почему он может управлять титанами. Как марлийцы превращают в них людей, нам уже известно. — Вот об этом, я и хотел рассказать. Помните день, когда Райнер и Бертольд похитили меня? В тот день, я снова встретил титана, который съел мою маму. И Эрвин, и Лисет хорошо помнили тот самый день. Они готовились умирать, когда раздался крик, заставивший титанов отступить от них. — Я смог воспользоваться «криком», благодаря титану, который, в прошлом был первой женой моего отца. Когда она съела Ханнеса, я замахнулся на неё кулаком. Я прикоснулся к ней, и на миг, почувствовал, что всё едино. Конечно же, я от души пожелал уничтожить, этого титана, что принёс мне столько горя… Эрвин молчал, внимательно слушая рассказ Йегера, не перебивая. — Эта женщина-титан, была обращена солдатами марли. В человеческом облике, её звали Дина Фриц. Иными словами, она была из королевского рода, вернее, из той части их семьи, что не стала укрываться за стенами. — Ты хочешь сказать, что «крик», в твоём случае, работает лишь при контакте с носителем королевской крови? — поражённый, складывающейся картиной спросил Эрвин. — Выходит, что так. В теории, если я возьму Хисторию за руку, я смогу управлять людьми внутри стен. — Мозаика, наконец сложилась. Технически выходит, что ты, можешь приказывать не только тупым титанам и элдийцам, но и тому же Райнеру, или, к примеру Энни, заключённой в кристалл, — задумчиво протянул Эрвин. — Теперь ясно, зачем Марли понадобились ты и Хистория. А также становится ясным, почему покойный ныне, Род Райсс, хотел, чтобы она тебя сожрала. В полную мощь, «криком», может пользоваться лишь наследник королевской семьи, — сказала Лисет. — Вы же не собираетесь… — прошептала Микаса. — Скормить Эрена — Хистории? Конечно же нет. Почему вы так плохо думаете о нас? Вы — мои солдаты. Да и менять людям память, уподобляясь прошлому правительству, я не собираюсь. Знаешь, как-то не ради этого, я шёл на виселицу, — хмыкнул Эрвин, — то, что ты сказал, Эрен, очень важно. Спасибо, что доверил нам столь важную информацию. Но даже зная об этом, мы пока что не можем себе позволить выступить с войной против Марли. Надеюсь, ты понимаешь это. — Я понимаю, сэр. Но всё же…как вы поступите с этой информацией? — спросил Эрен. — Я подумаю над тем что ты сказал. И о том, как это использовать во благо. Не думай, что я настолько эгоистичен, чтобы использовать твои таланты для собственных нужд, Эрен. Спасибо, что доверил нам. Я это ценю, правда. Парень лишь рассеянно кивнул и уже встал, чтобы покинуть кабинет командора, когда его окликнул голос капитана. — Эрен, почему ты рассказал об этом только сейчас? — Я… просто больше не могу, всё это держать в себе… Спокойной ночи, спасибо, что выслушали меня. Дверь за ними закрылась, а шаги давно смолкли в тишине коридора. Командор и капитан задумались, над сказанным. Первым молчание нарушил Эрвин: — Что ты думаешь по этому поводу, Лисет? Она медленно подняла голову на своего мужа. — Думаю, что теперь всё ещё больше запуталось. Странным мне кажется уже то что Зик Йегер, обладающий королевской кровью, желает уничтожить элдийцев, находясь на службе Марли. У них, похоже, та же проблема, что и у нас в прошлом. Историю переписывают как угодно. Теперь представим, что элдийцев, живущих в Марли с детства обучают, что мы — демоны, которых нужно истребить. Люди живут с внушением, что в них течёт нечистая кровь. А главные демоны, живут на острове. Ведь технически, только мы можем превратиться в титанов. Тогда возникает вопрос: почему они до сих пор, не убили всех элдийцев на континенте? — Ты сама ответила на свой вопрос. Только элдийцы, способны превратиться в титанов. Если взять, к примеру детей, обработать им голову пропагандой, то на выходе ты получишь, бесконечно преданных твоим идеалам солдат. Мы, в принципе, от них недалеки, в кадетское мы принимаем детей с двенадцати лет, — ответил Эрвин. — У нас нет строгих ограничений по возрасту, я, например, сбежала в кадетку в шестнадцать. Они же, по воспоминаниям Гриши Йегера, отдали сына на службу Марли, в семь лет. В двенадцать, ты уже хорошо осознаёшь себя, у тебя есть определённые взгляды, в кадетском же, этим взглядам придают нужную форму. Но, вспоминая себя в семь лет… да, я всегда была своенравной, свободолюбивой и упрямой, но в семь лет, отец и сестра были для меня центром вселенной, — покачала головой Лисет. — Что ты хочешь этим сказать? — Я хочу сказать, что в семь лет, ребёнка можно сломать, заставив его расти в нужном направлении. И уже к двенадцати годам, ты получишь бесконечно преданную государству, машину для убийств, — закончила она, потирая виски. — Ты права, я вступил в кадеты, с имеющимся у меня идеалом, я пронёс его с собой до конца. Тогда, вопрос в другом, что движет родителями этих детей, когда они отдают их в семь лет, в ряды солдат? — Так много вопросов и так мало ответов, — хмыкнула она, — выходит, надо снова идти к пленнику, за ответами. Сейчас предлагаю пойти спать, уже почти три часа ночи. Она медленно встала из-за стола, опираясь на трость. Когда она прошла мимо Эрвина, он неожиданно схватил её за руку, заставляя остановиться. — Эрвин? Что с тобой? Он лишь молча притянул её к себе за талию, прижав к себе, зарываясь носом в её волосы. — Ничего не говори… просто постой так, рядом со мной, — прошептал он. Она вздохнула. Когда Эрвин Смит делал так, можно было почти с уверенностью сказать, что он задумал что-то. От него шло тепло, согревая её холодное сердце. Подняв руку, она погладила щёку мужа. Он доверчиво прижался к её ладони. — Эрвин. Скажи прямо, что ты задумал? Он лишь негромко рассмеялся. — Сегодня — ничего, мне просто хотелось твоего тепла. Мы всегда заняты проблемами мирового масштаба. Я видимо, старею и становлюсь сентиментальным. Сколько мы ещё должны пережить с тобой, чтобы, наконец, жить спокойно? Я бы и рад уже, сложить свои полномочия на кого-то, помоложе и поамбициознее, уехать куда-нибудь в глушь и посвятить остаток своих дней тебе, но… — Будем объективны, дорогой. Такая жизнь нам не светит. Миру не нужны крестьяне Смит. Мы не сможем жить, так, как живут другие. Таким, как мы, в мирное время нет места. Мы оба дети войны, Эрвин. Ты ведь это хотел услышать? — Я рад, что встретил тебя, — просто ответил он.