Мир меняется, меняемся и мы

Леви подходил к старой постройке, где в былые времена жил садовник или другая прислуга, а ныне размещалась караулка. Обычно в караульном помещении было оживлённо даже среди ночи, ибо солдатам в наряде строго запрещено было делать две вещи: напиваться в хлам и спать. Вокруг царила гнетущая тишина и капитан Аккерман, приближаясь к двери всё сильнее жалел, что из оружия у него только нож, подаренный ему покойным Кенни. Дверь в помещение открылась беззвучно: сказывалась общая вышколенность разведчиков в плане порядка. Зимнее утро мрачное, а посему Леви не сразу сообразил, что лежащее на полу тело принадлежит Микасе Аккерман. Девушка была связана. Эрен и Флок отсутствовали, а в помещении царил разгром. Разрезав путы и бережно приподняв азиатку за голову, капитан пальцами ощутил что-то липкое на её затылке и внутренне похолодел: неужели она мертва? Торопливо ослабив шарф на худенькой девичьей шее приложил пальцы туда, где должен биться пульс и едва сдержал облегчённый вздох — пульс упрямо толкнулся в его холодные пальцы, доказывая, что Микаса жива. Отсутствие других солдат дежуривших в эту ночь заставляло поверить Эрвину и его догадкам, но сейчас следовало унести девушку из холодного помещения и обработать её раны. Разведчики искали пропавших девушек в замке и за его пределами, терпеливо прочёсывая территорию. Единственной мало-мальски важной зацепкой стал отчёт Браус о том, что в одном из направлений, что ведут в город есть припорошенная утренним снегом колея от повозки или кареты. А на опушке неподалёку от замка валялись несколько окурков, словно кто-то коротал время в ожидании. В замке царила атмосфера недоумения: не было привычных шуток и дружеских перепалок, которыми обменивался отряд Леви. О том, что произошло никто не хотел говорить вслух. Ближе к полудню, запыхавшийся солдат принёс страшное известие из Троста: марлийский пленник, которого допрашивала Лисет исчез. — То есть как это исчез? — Рявкнул Эрвин, — те, кто это допустил — военные преступники. Как вообще такое могло случиться? — Постовые исчезли, сэр. Дверь в камеру была открыта ключом… — Бардак! Как ты мог допустить такую халатность. Ты представляешь себе последствия? — Я думаю пленнику некуда идти в городе, да и денег у него нет… — Кто был на посту? — Эйдан Линч и Михаэль Блажковски, переведённые к нам из гарнизона по собственному желанию около года тому назад. — Ты сам ответил на вопрос куда он пойдёт. Они явно в одной упряжке. — Что вы, сэр. Они не в ладах друг с другом. Я и в наряд-то их засунул за нарушение дисциплины… — пытался оправдаться солдат. — Об этом я и говорю. Раздай ориентировки на троих пропавших солдатам из полиции и гарнизона. Когда я закончу с делами здесь, то займусь этим вопросом детально. И твоя мера пресечения в этом списке займёт не самое последнее место, если ты их не найдёшь. — Есть сэр! — И ещё кое-что: ориентировки должны выйти за пределы Троста. Выполнять. — Так точно. Когда солдат, принесший дурные вести оставил кабинет, Смит погрузился в раздумья. Чего-то не хватало в этой мозаике. Должно было быть связующее звено. Но кто? Взбалмошный Эрен? Или трусливый Флок? — Что думаешь на этот счёт, Эрвин? Что мы будем делать дальше? Скажи хоть что-нибудь! — Сокрушался Найл передвигаясь из угла в угол по кабинету старого приятеля и нервно заламывая руки. — Эй, заканчивай мельтешить. Голова из-за тебя болит, придурок, — прошипел Леви, неприязненно глядя на паникующего полицейского. Что ты можешь сейчас? Босиком побежишь искать Хисторию? Если ответ — нет, тогда сядь и заткнись, не мешай думать Эрвину. Назревший межведомственный конфликт был прерван стуком открывшейся двери. — Командор Эрвин! Микаса пришла в себя, — не размениваясь на любезности, вроде салюта старшему по званию, коротко отрапортовал Армин Арлерт. Эрвин подскочил со стула с пугающей резкостью и бросив короткое: «за мной», покинул кабинет. Аккерман была бледнее чем обычно и её фарфоровое личико было по цвету почти таким же ярким, как кипенно-белая больничная простынь. Леви осторожно присел на край кровати и почти мягко спросил: — Как ты себя чувствуешь? В голосе капитана звенела плохо прикрытая тревога. Мысленно, он дал себе подзатыльник за проявленную слабость. Микаса совершенно неожиданно вцепилась в рубашку капитана и разревелась у него на плече. Леви не знал как поступить. С одной стороны — ему хотелось узнать подробности случившегося, а с другой он чувствовал необъяснимую радость от близости девушки, доверчиво ищущей утешения у него. Едва не позабыв как дышать, капитан неловко погладил девушку по спине, отчего она обняла его ещё крепче. Эрвин не мешал. Несмотря на безумную тревогу о своей жене он понимал, что пока Микаса не успокоится — разговора не выйдет. Поэтому он развернулся и вышел за дверь предоставив Аккерман капитану Леви. — Аккерман… Микаса… успокойся, — негромко сказал Леви внезапно севшим голосом. Рукой приподнял девушку за подбородок, заставляя посмотреть на него. Лицо азиатки было мокрым от слёз. Вздохнув достал из кармана платок и вытер её лицо, ставя точку во внезапной истерике. Девушка явно чувствовала себя неловко: ведь обычно она являла собой пример образцового хладнокровия. — Всё хорошо, Микаса, никто не посмеет тебя ни в чём обвинять. Расскажешь нам что произошло? Девушка лишь кивнула. — Тогда я позову Эрвина, он сам не свой. Когда Леви поднялся с кровати, Микаса схватила его за рукав, заставив неловко замереть и обернуться к ней. — Спасибо, сэр. — Прошептала она, второй раз сбивая капитана с толку. Он хотел улыбнуться ей, но вышло как-то коряво. Когда Эрвин и остальные расселись на соседней койке, Аккерман начала рассказ. — Мы заступили на дежурство в восемь часов вечера. Сделав обход, решили выпить чаю. Около десяти вечера Флок ушёл делать обход жилых помещений, а Эрен достал из рюкзака вино и предложил мне выпить, — рассказывая про вино она подняла виноватый взор на командора, но тот лишь кивнул, поощряя продолжать. — Я сказала, что это против правил. Тогда Эрен сказал, что правила эти чушь кромешная и назвав меня занудой вышел на улицу, — девушка вздохнула. — Что было дальше, Микаса? Нам важно понять, что произошло. Пропало четыре человека, а ты была избита и связана, что удивляет, ведь ты — одна из лучших. — А дальше… они вернулись через полчаса. С ними пришла Хистория, они смеялись. Сели пить вино. Мне было сказано, что если я желаю и дальше чахнуть в одиночестве, то могу валить на обход в одиночку. — Королева пила с ними вино? — Спросил Док. Микаса покачала головой. — Она сказала, что встретила Флока, завершавшего обход и была приглашена. Во всяком случае, пока я была в караулке она не пила. Около часа ночи, устав от попыток вразумить захмелевших друзей, я вышла на обход, попросив Хисторию присмотреть за ними. — Хороша политика, королеву следить за солдатами заставлять, — не унимался Найл. — Тц. Ты похоже совсем ум растерял? Она бывший разведчик, свинья. Не самый сильный, но всё же, за себя постоять девочка способна, — язвительно ответил Леви. — Продолжай, Аккерман. — Когда я совершала обход, на кухне была капитан Смит, она предложила мне выпить чаю. Сказала, что нога не даёт спокойно спать. Спросила отчего мне не спится… Эрвин слушал внимательно, строя в уме картину, которая напоминала калейдоскоп разрозненных событий. Чётко представил с какой интонацией говорила Лисет с Микасой, отчего у него закололо сердце. — А я, в ответ сказала, что я в наряде и сообщила о факте нарушения устава, как лицу стоящему выше меня по званию. Капитан отправилась со мной, чтобы сделать им выговор…но когда мы пришли Хистории и Флока уже не было в караулке. Там был только Эрен и какой-то мужчина. На нём была странная одежда. Капитан Смит как-то резко побледнела увидев его и приказала мне бежать, а Эрену отойти в сторону, на что он только рассмеялся и сказал, что бежать уже поздно… Эрвин вскочил и подошёл к Микасе. — Дальше. Что было дальше? Девушка виновато посмотрела командору в глаза и сдавленно произнесла: — Дальше была темнота, сэр. Видимо меня чем-то ударили по затылку. Очнулась я уже здесь. Суровое лицо Эрвина чуть смягчилось, когда он негромко произнёс: — Всё хорошо, Аккерман. Ты ни в чём не виновата. Выздоравливай. Когда он был уже в дверях до него донеслось: «мне очень жаль». Молча кивнув он вышел из палаты.