Неделю спустя, Митра.
— Я слагаю с себя полномочия командора разведкорпуса, — чётко и с расстановкой произнесла Ханджи глядя прямиком в лицо Закклея. Главнокомандующий приподнял брови, отчего его очки сползли на кончик носа. — Вот как? Ханджи, ты пробыла командором всего месяц, сделала успешный образец опреснителя и считаешь что не справишься? — Я считаю именно так. Я уже не справляюсь. Солдаты распустились донельзя пока я завалена работой. Хамство и панибратство царит вокруг, никакой субординации. Леви упорно не признаёт меня, как руководителя, а он имеет немалый авторитет у солдат. — И кого признают разведчики? — он перевёл взгляд на Лисет, стоящую позади, — тебя? Ты, если память мне не изменяет, была заместителем ещё при Эрвине. Лисет покачала головой. — Командорские регалии мне ни к чему, главнокомандующий. Меня всегда устраивало моё положение в рядах разведки. Вы же знаете, у нас есть только один руководитель. И не было ни одной объективной причины смещать его с поста, разве что ваша страсть к экспериментам. В дверь коротко постучали. — Войдите! — Гаркнул Закклей. Дверь открылась, пропуская в кабинет Дота Пиксиса, Найла Дока в соответствующей их войскам форме, и Эрвина Смита в гражданском костюме. — Вот как. Дот, что это за революция в моём кабинете? — Устало спросил главнокомандующий. — Дариус, пора прекратить этот фарс. У Эрвина есть безумные идеи, которые всегда грозили нам смертной казнью, но, я не могу не признать, что именно его идеи всегда оказывались путём к спасению. Больше чем он, в этих стенах, для спасения людей не сделал никто. Ты согласен, Найл? — Он повернулся к полицейскому. — Я полностью солидарен с моим коллегой из гарнизона. Без Эрвина этому тесному мирку крышка. Да, его солдаты натворили много бед. Бойня в Стохессе, провальные экспедиции, подопытные титаны…я не говорю уже о том, что трое вражеских перевёртышей из четырёх, обнаружились именно в его ведомстве. ‐ То, что ты только что насчитал тянет больше на пожизненный срок в твоём ведомстве, Найл, чем на объяснение моей важности, — негромко сказал Эрвин, заставив Пиксиса и Закклея улыбнуться, а Дока побагроветь от злости. — Ну, знаешь, Эрвин. Пошёл бы ты в задницу! Я хотел сказать что без тебя небо рухнет на землю, а разведка превратится в кучку ублюдков творящих бесчинства… — И уже сказал это, только другими словами и более патетично, — не сдержалась Лисет. — И ты туда же, Лисет, — разочарованно буркнул полицейский. В последний раз Закклей так смеялся, когда рассказывал одному лорду о новом способе переваривать пищу. Хитрый засранец Эрвин. Даже несмотря на извечную ругань между разведкой и полицией, в последние годы, правда, больше похожей на дружескую перепалку, Найл был на стороне разведчика. — Эрвин Смит, — отсмеявшись сказал он, — У тебя обязательно должны быть дети, такой уникальный талант должен переходить из поколения в поколение. — Не совсем понимаю о чём вы, — нахмурился Смит. — Я говорю о том, что дослужившись до своего ранга, я никогда не видел, чтобы за разведчика пришли просить и гарнизон, и военпол. Удивлён, что под окнами ещё никто не закатил грандиозный митинг в твою честь. Ты восстановлен в должности. Не подведи оказанное тебе доверие, — вздохнул он. Эрвин отсалютовал левой рукой, что было неправильно, но иначе он просто не мог. Уже покидая кабинет, в числе последних он услышал: — А по поводу детей я не шутил. Всегда было интересно, какими они будут у столь уникальных родителей. Эрвин развернулся к главнокомандующему и сказал негромко и горько: — Я не хотел бы, чтобы мои возможные или невозможные дети жили так, как живу я. У них обязательно должны быть любящие и живые родители. В конце концов, помните, что меня вырастил обычный учитель, а мою жену — аристократ.***
Когда Энни открыла глаза, то первым, что она увидела были каменные своды подземелья. Вторым увиденным ей, повернувшей затекшую шею, был короткостриженый светловолосый парень в форме разведки, спящий на стуле, стоящем рядом с кроватью. Во рту было сухо и язык упорно не желал слушаться, но она заставила себя издать негромкий хрип, чтобы привлечь к себе внимание. Парень мгновенно проснулся и посмотрел на неё своими чистыми голубыми глазами, казавшимися смутно знакомыми. — Энни, ты очнулась, — выдохнул он, — сейчас, я налью тебе воды. Не пытайся говорить и вскакивать с кровати. Насколько я понял твои мышцы сейчас не в лучшем виде. Пила она жадно и долго, давясь и фыркая, вода стекала по подбородку, но её это, казалось, нисколько не заботило. Вдоволь напившись она смотрела на своего невольного собеседника. — Кто ты такой? — Ты не узнаёшь меня? Армин Арлерт. Помнишь такого? — Армин. Ты изменился. Стал выше и постригся… — На самом деле это лишь малая часть того, что поменялось за те три года, что ты провела в кристалле, Энни, — невесело усмехнулся парень. — Расскажешь? — У нас ещё будет время, я думаю. Скоро меня поменяют на посту и я принесу тебя поесть. Пока отдыхай. — Вы вернули стену? А Райнер и Бертольд? Всё ещё в ваших рядах? Ответь, Армин, — её тяжёлый вгляд буравил лицо Арлерта и она с удивлением отметила, насколько сильным он стал. Прежний Армин трясся бы перед ней, а нынешний — лишь улыбнулся уголками губ и покачал головой. — Прости. Но такие вещи тебе расскажет наш командор. Не то чтобы я не хотел. Я не могу. Так же, как не могу называться больше хорошим человеком. На моих руках есть кровь не только титанов, но и людей… — Что же у вас здесь происходило, чёрт возьми. Интересно, как там Хитч и этот придурок Марло? Служат ли они ещё в полиции или разочаровались? — Прошептала она. — Марло — нет в живых. Хитч — всё ещё служит, — неожиданно ответил он. — Ты знаком с ними? — Да. Марло перешёл в разведку и героически погиб на первой вылазке. Хитч всё ещё работает в полиции города Стохесс. — Вот как. Жаль. Знаешь, меня от него тошнило, но такие, как он делают этот мир лучше, — призналась она, — как Эрен? — Я не знаю. Когда мы виделись в последний раз, был вполне бодрым. — Армин. Он обернулся и его глаза встретились с тусклым взглядом Энни. — Я жрать хочу, — неожиданно сказала она. Микаса, заменившая на посту Армина была молчалива. Слишком противоречивые чувства в ней будила очнувшаяся Женская особь титана. Звать её по имени, даже в мыслях, Аккерман не собиралась. — Ты ничуть не изменилась, Микаса. Всё так же, ненавидишь меня? — Спокойно спросила Леонхардт, — я знаю, можешь не отвечать. Твоя ненависть слишком очевидна. И, знай, то что я скажу тебе сейчас, будет сказано не для того чтобы оправдаться. Я просто не могу иначе. Всё не так просто, как кажется. Мне никогда не нравилось убивать людей. — Мне тоже, — негромко сказала Аккерман, — мне тоже не нравится убивать людей. Это была первая и последняя произнесённая ей фраза. Спустя три часа Микасу сменил невысокий черноволосый мужчина с тяжёлым взглядом, отдалённо и, едва уловимо, напоминающий Аккерман. Он был столь же молчалив, как и его предшественница. Энни смутно вспомнила битву за Эрена в лесу гигантских деревьев и ахнула: — Это был ты! Ты тот, кто отобрал у меня Эрена на пару с Аккерман! Сталь блеснула в его маленьких глазах, когда он резко взглянул на неё. — А ты та, кто убил мой личный отряд. Не жди от меня задушевных бесед. Ты нужна нам и поэтому пока я не причиню тебе вреда, на большее не рассчитывай, — спокойно и холодно ответил мужчина. Энни отвернулась к стене, чувствуя что его взгляд буравит спину. — Я сказала это Аккерман, скажу и тебе. Мне не нравится убивать людей. — Чего ты хочешь? Сочувствия? За этим иди в церковь, ну, или к Армину, — хмыкнул её хмурый собеседник. — Я просто хочу жить, — прошептала она, закрывая глаза. Хотелось вернуться туда, откуда она с таким трудом выбралась, в блаженную тишину.***
Дождь, не типичный для конца марта немилосердно лил с неба, превращая улицы идеально вылизанной Митры в болото, разведчики решили остаться и переждать непогоду. — В небесной канцелярии что, трубу прорвало? — Выругалась Ханджи. — Чёрт его знает, но если народные приметы не врут, то дождь будет затяжным, — вздохнул Найл, отпивая из стакана бренди, — а ты, Эрвин, всё-таки сволочь. Опозорил меня перед главнокомандующим, а я, между прочим, тебя защищал. — И чего ты от него хочешь? Чтобы он на тебе женился? — Хохотнула Ханджи, хлопая унылого полицейского по спине, — разочарую, старина, он уже женат. Эрвин поперхнулся бренди и закашлял. — Ханджи, перестань издеваться над Найлом, — попеняла подруге Лисет. — Спасибо, — сдавленно поблагодарил Док жену своего друга, — но это не отменяет факта, что ты вышла замуж за редкостного психа. — Найл, мы это проходили. Может не стоит начинать снова? Дождь всё лил, а Ханджи всё подливала в стакан Найлу бренди. Итогом стала изрядная степень опьянения полицейского. Веки слуги закона изрядно потяжелели и он стал крениться набок. — Ханджи, на кой-чёрт ты его напоила? — Со вздохом спросил Эрвин. — Нет, ну что как кто напился, так сразу Ханджи споила? — Притворно возмутилась она. — Ещё скажи, что это не так, — хором ответили супруги Смит. — Ты только представь, как нам его теперь домой вести. Мэри из нас все жилы вытянет, — покачал головой Эрвин, — она и в юности не одобряла наших обильных возлияний, а сейчас… — Я бы предложила остаться у моего отца, но он уехал, — сказала Лисет, — у его кузена Эрнеста день рождения в конце марта и он, каждый год отмечает его с размахом. — Выходит, нам придётся отвести его к Мэри, — вздохнул Эрвин, — мы с Лисет возьмём на себя это бремя, а тебе придётся снять нам две комнаты в гостинице. — Так точно, командор! — Зое весело отсалютовала Эрвину стаканом. — И не пей больше. А то на утро голова будет болеть, — дала напутствие Лисет. — Найл, — Эрвин потряс приятеля за плечо, — пора домой. Старый приятель был честным и правильным. В иной день, Эрвин восхищался бы талантом Найла управлять полицией и жить скромно. Но только не в такой ливень. Больших трудов стоило найти извозчика, согласившегося в такую непогоду отвезти господина полицейского, изволившего надраться. Дом четы Док, скромный по меркам столицы находился почти у самой стены. То, что в обычную погоду не доставляло неудобств, сейчас было почти непосильной задачей. На дорогу ушло около часа, лошадь то и дело фыркала, выражая своё недовольство хозяину, а извозчик отчаянно матерился себе под нос. Найл спал, с двух сторон придерживаемый разведчиками. Когда экипаж, наконец остановился, Эрвин, не задумываясь, заплатил вознице тройную ставку, благодаря того за содействие. — Найл, ради всего святого, неужели ты никогда не напивался прежде? — Риторически вопросил Смит. — Эрвин, это ты? — заплетающимся языком промолвил тот в ответ, — если это ты, то я тебя ненавижу… — Лисет, пожалуйста, постучи в дверь. — Не надо…у меня ключ есть… — протянул Найл. — Самое время вспомнить об этом, Найл. Мы заболеем, если ты не откроешь дверь. Где ключ? — В кармане, — выдохнул он. — Достань ключ у него из кармана, я придержу его. Руки женщины несколько раз похлопали по карманам полицейского, выявляя искомое. Она, чувствуя неловкость сунула пальцы в карман и уже начала доставать руку обратно, когда Найл, оттолкнув Эрвина схватился за её плечи и придавил к двери. Его лицо было так близко, что она чувствовала запах перегара. Она настороженно замерла глядя на полицейского, с долей удивления отмечая, что он всего на пару сантиметров выше её самой. — Найл. Не делай глупостей, — донёсся до него голос Эрвина, — мы просто отведём тебя домой. — Знаешь, ты чертовски хорошо играешь на пианино. Давно хотел сказать тебе это, — неожиданно выдал Док и легко склонившись мягко поцеловал ошалевшую Лисет в лоб, после чего отстранился, — Эрвин. Без обид. Ты просто придурок, если позволяешь своей жене воевать. — А я и забыл, почему ты почти не пьёшь, — вздохнул Смит, гладя как Лисет открывает дверь, — и ещё, моя жена никогда не была вещью. Она человек и сама вправе решать… — Нет. Это ты, ты…ты ломаешь людям жизни. Посмотри, что ты сделал с ней? Разве она заслужила такого обращения? Я ведь предупреждал её тогда, в Стохессе. Но ты отравил и её жизнь своим ядом. Дурак ты, Эрвин, хоть и мнишь себя самым умным, — тыкал пальцем в грудь Смиту полицейский. — Может быть вы наконец зайдёте в дом и потрудитесь объяснить какого чёрта мой муж в стельку пьян? — Донёсся женский голос, перекрывая шум дождя, — Лисет, проходите, с вашими ранами не стоит мокнуть под дождём. — Благодарю, Мэри. Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, обращаясь ко мне на «ты», — сказала Смит. — Найл! Помнится мне, ты обещал не пить. Быстро в дом, вы оба! — Мэри! — Полицейский радостно бросился к своей законной жене, отчего та покачала головой. — Какой же ты глупый! Я так волновалась… ты сказал, что уезжаешь на военный совет на пару часов, а ты возвращаешься поздно вечером, пьяный, в компании разведчиков. — Прости меня, Мэри… — Утром поговорим, сейчас тебе надо лечь спать… — Ты самая лучшая в мире жена… — Вы двое, не стойте столбом, проходите, снимайте мокрые вещи. И думать не смейте выйти из моего дома в таком жутком виде. Я скоро вернусь. Лисет посмотрела на Эрвина, чувствуя себя до крайней степени неловко, но с места не сдвинулись, ожидая хозяйку в коридоре. Мэри вернулась десять минут спустя, с одеждой в руках. — Так и знала, что вы будете стоять здесь, вы хотите заболеть? На дворе ночь и ливень. Ни один возница не возьмется вас везти. Чудо, что сюда добрались. Идём, я дам вам одежду и полотенца. — Эрвин, ты крупнее и выше, чем Найл, поэтому не могу обещать, что одежда подойдёт. Но эта пижама ему велика, попробуй примерить, а ещё ты грязный, будто бы плавал в луже, поэтому рекомендую сходить в душ. — Твой муж постарался, — сдержанно ответил он, принимая полотенце и одежду, — где у вас душевая? — Прямо по коридору, — ответила она, — с тобой, Лисет, тоже непросто, ты высокая и очень худая, поэтому моё платье может быть коротковато, но всё же… — Спасибо, вполне подойдёт. Лисет разделась и присела на стул, растирая некстати занывшую ногу. — Сильно болит? — Участливо спросила Док. — Терпимо, — сквозь зубы ответила Смит, — ненавижу такую погоду. — Я смогу чем-то помочь? — Вы и так сделали много, Мэри. Не стоит возиться со мной. — Тогда я сделаю тебе чай, может если ты согреешься, то боль немного отступит, — сказав это Мэри развернулась и вышла из комнаты, оставляя Лисет одну. Вернулась она минут через пять, когда Смит, уже одетая, вытирала остатки влаги с коротких волос. — Пей чай. — Спасибо. Мне совестно за то, что пришлось остаться у вас. Мэри внимательно и долго смотрела на жену Эрвина, ища в ней неприятные черты, но нашла только тщательно маскируемую боль в глазах и благодарную улыбку. — Вы действительно похожи с ним. Ты даже ведёшь себя как он, те же жесты, тот же угол наклона головы. Это с годами совместной жизни пришло или ты всегда была такой? — Если речь о моём сходстве с Эрвином, то мне кажется, что все просто ищут это сходство там, где его нет. Я всегда была скрытной, неулыбчивой, охочей до тайн этого мира. Это мой родной город, но мне здесь было тесно и душно, но окончательно понять, как воняет в этих стенах я смогла лишь покинув их. И, если это делает меня похожей на Эрвина, то, ради бога, я на него похожа. — Знаешь, я одно время думала, что ненавижу тебя, за то что ты сделала то, что я сделать побоялась. Когда я назначила ему встречу, он пришёл и просто разнёс меня в пух и прах, хотя я была полна решимости оставить свою прежнюю жизнь. Я душу вывернула, а он сказал что любит тебя. Я постаралась выбросить это из головы, но когда Найл явился домой в его компании, сказав что Эрвин ночует у нас, я сочла, что судьба подарила мне ещё один шанс сказать ему… Лисет напряглась. О встрече в пабе ей было известно, а другая встреча, по всей видимости, приходилась на время её нахождения в госпитале. — И что ты сделала? — Внезапно севшим голосом спросила Смит. — Я зашла в комнату где он спал рано утром, чтобы разбудить его. Каюсь, я не удержалась от того, чтобы провести по его щеке рукой…а он, просто схватил меня за руку и назвал твоим именем. А потом снова не дал мне признаться и покинул мой дом. Разве ты ещё не поняла? С тех пор, как я отвергла его, шансов у меня больше не было. Эрвин не из тех, кто прощает ошибки… — Я тебе кажется говорил, что наша жизнь состоит из последствий сделанного нами выбора, Мэри. И никто не скажет, какой из них был бы правильным. — Эрвин, ох, я… давно ты здесь? — Достаточно. Какая цель этого разговора? У тебя прекрасная семья. Я рад, что ты выбрала его, Мэри. Он, даже сейчас, столько лет спустя — любит только тебя. Я благодарен тебе за гостеприимство, но прошу тебя больше никогда не возвращаться к этой пустой беседе. — Простите меня. Я просто вела себя как дура. Эрвин, ты отпустил меня уже давно и пожелал мне счастья, а я сделаю это сейчас, — Мэри легко поцеловала в лоб сидящую неподвижно Лисет, а затем, встав на носочки, поцеловала высокого Смита в щёку, — я желаю вам счастья, спокойной ночи. После этого женщина вышла из комнаты, оставляя супругов наедине. Наутро они оставили дом семьи Док и забрав Ханджи выдвинулись в неизвестность туманного будущего.