Мир меняется, меняемся и мы

      Море оставалось таким же огромным и безучастным, как и в последнюю их встречу. Остро пахло йодом и холодом. Как много было в нём, но в тоже время так мало. На миг, ей показалось, что она видит на побережье тех, кто давно обрёл покой. Вон Майк, на котором повисла Нанаба, машет ей рукой, чуть поодаль Петра, отчитывает Оруо, Гергер, приобняв Рене, салютует бутылкой, а за ними, в стороне Марло Фройденберг, парень со смешной причёской, рядом с другими новичками растеряно озирается по сторонам. Говорят, видеть мёртвых — дурное знамение, но у Лисет было на этот счёт своё мнение. Пока у неё есть цель, пока не окончена война, пока в этом мире есть люди, которым она нужна — она должна жить. В какой-то момент, каждый из них, видел своих погибших друзей и товарищей, а может и не видел никто, а всё это только происки воспалённого сознания. — Лисет, — окликнул её Эрвин и граница с миром, который недоступен живым стала чёткой; она шагнула в сторону мужа, оставляя позади тень воспоминаний о погибших друзьях, — тебе не стоит долго стоять на ветру, простудишься. Вместо ответа, она обняла его, положив голову ему на плечо, прижавшись к нему так тесно, как было возможно. Эрвин пригладил растрёпанные ветром волосы жены. — Что ты там увидела? — Я смотрела на море, но на его берегу, я видела море другого рода. Дорога к нему проложена трупами наших товарищей, и этого не изменить. — Ты чувствуешь вину? — Как и любой из нас. Тот, кто остался жить — всегда чувствует вину, — глаза Лисет блестели от выступивших, против её воли, слёз. Эрвин легко склонился и поцеловал её. Впереди, на всём обозримом пространстве было море, позади — песчаная равнина, с редкой растительностью. Несмотря на разбитый внизу лагерь, казалось, что они одни в этом мире. — Я тоже вижу их иногда. Но мне кажется, что это игры моего разума. Не могут умершие, по моей вине, смотреть так беспристрастно и всепонимающе, — негромко сказал Эрвин, — иногда, я малодушно думаю, что хорошо, что они не видели этого дерьма. Судьба была к ним более милосердной, чем к нам, живым. Но мы не можем себе позволить опустить руки, мы должны оправдать их жертву. Ведь если не будет нас, кто ещё будет помнить имена солдат, погибших во имя неизвестности? Лисет вздохнула, поправляя воротник мужниной шинели. — Я думаю, что нам стоит вернуться к другим, дорогой, а ещё, я думаю, что ты слишком строг к себе. Ты не можешь винить во всём только себя. Каждый из нас знает, на что идёт.       После короткого перекуса Эрвин попросил остаться группу Леви, отправляющуюся вместе с ними на вражескую территорию задержаться. — Энни, будь добра, расскажи наш план действий, — сказал Эрвин. Энни нахмурилась, когда все взгляды обратились к ней, но всё же ответила: — Как вам всем известно, города внутри стен выстроены по линии. Командир, дай карту. Солдаты с неодобрением косились на Энни, позволявшую себе «тыкать» командору. Но самому командору, похоже было наплевать. Эрвин расстелил на столе карту мира внутри стен, а Леонхардт, взяв линейку приложила её к столице. — От столицы империи в стенах — Митры, расходятся, так называемые города-колодцы или города-герои. Для стены Сина это Орвуд, Гермина, Стохесс и Яркел, для Розы — Трост, Утопия, Каранес и Хлорба, для Марии… — Мы до заката будем слушать историю городов-колодцев? — Скучающе перебил Жан. — И так они уже оскомину набили. Говори по существу. — По существу, Кирштейн, я бы двинула тебе по хлебалу, чтобы не перебивал, — недобро зыркнула на него Леонхардт исподлобья. Когда повисла тишина, она продолжила. — Нас интересуют северные города-колодцы, — она провела линию от Орвуда к Утопии, от Утопии к малознакомому городу в стене Мария, известно было только то, что его название Зихэ*. — И как нам это поможет? Мы что, карту стен составляем? — Удивился Спрингер. — С твоим талантом к мышлению, я удивлена, как ты ещё жив, Конни. Хотя тут, к счастью, есть способные мыслить здраво. Сейчас я объясню в чём дело, но для этого, вам придётся слушать историю из моего детства, — Энни обвела взглядом присутствующих и, убедившись, что никто ничего не говорит против, начала рассказ. — Когда-то давно, когда мне было лет шесть или семь, когда мама была ещё жива, она читала мне на ночь сказки. Там были разные необычные истории. Сказки были подогнаны под нашу реальность, там существовали титаны, жрущие людей, там же была легенда о Геросе-спасителе, который считается национальным героем Марли. Позже, когда мамы не стало, я читала книгу взахлёб, мне полюбились многие истории, но одна из них впечаталась в мой мозг навеки. В этой сказке говорилось про злого колдуна, умеющего обращать простой люд в безмозглых титанов.

***

Жил тот злодей в замке на острове, окружённом морем и была крепость его неприступна. Всех, пришедших к нему солдат, колдун обращал в своих рабов. Кроме одной женщины. Она увязалась со своими братьями в поход, срезав волосы. Красота её была так велика, что каменное сердце колдуна дрогнуло, когда в бою с неё упал шлем и он остановил бой. Всё войско он обратил в мерзких тварей, а её заточил в высокой башне своего одинокого замка.       Однажды, колдун пришёл к девушке в темницу, в надежде, что она спит, чтобы полюбоваться на её красоту, но та лишь тихонько плакала, стоя у окна. — Отчего ты так печальна? — Спросил её колдун. — От того, что мои братья превратились в титанов и сделал это ты! — Кричала она. — Моей вины в том нет, девица. Я живу один, на острове, окружённом водой. Но так было не всегда. Когда-то, моя семья носила корону, а меня называли, не иначе как, «ваше высочество» и королевство моё процветало. Сила титанов служила во благо простого народа и не была губительной. Но, в один день пришли люди из далёких стран и сказали что наш народ — зло, подлежащее уничтожению, говоря что-то о каком-то, толи боге, толи божестве, а нас, обвиняя во всех грехах, прозвали чернокнижниками. Король погиб, пытаясь защитить своих людей, а королеву, двух принцев и принцессу, казнили, а народ, процветавший, при королевской власти — был порабощён этими страшными людьми. Спасся лишь я, сбежав на остров, заселённый неразумными титанами. Отец всегда говорил, что мне, наследнику короля их бояться не стоит. Достаточно одного моего слова и они подчинятся… — Горько закончил свой рассказ колдун, утирая слёзы. — Так почему же король не обратил тех людей, что пришли? — Спросила девушка. — По неизвестной мне причине, те люди, не подчинялись воле короля. Сколько он ни старался, а обратить их так и не смог. — Как же тебе удалось спастись? — Её увлекла история, которую рассказывал колдун. А голос его был так печален… но колдун оставался колдуном, и верить ему было нельзя. — Я покажу тебе… и отпущу тебя домой, если ты пообещаешь, что вернёшься, — выдохнул колдун, хватаясь за прутья решётки. Глаза его были глубокими, как озёра и печальными, словно все горести мира скопились в них. — Я… подумаю, колдун… — Сказала она. — Как тебя зовут? — Спросил он. — Ирма… а вас? — А меня, когда-то давно, звали Герман, — колдун скривил губы, в подобии улыбки. — Подумай, Ирма, я тебя не тороплю.       Утром следующего дня, колдун открыл клетку и разрешил ей гулять по замку, строго-настрого запретив выходить наружу. Ирма радовалась. Первой же ночью она надумала убить доверчивого глупого колдуна и отомстить за своих братьев. Для этого, прихватив за ужином нож, она пришла в его покои. Колдун спал, сидя за столом и сон его был тревожен. Он звал кого-то, заламывая руки, а по щекам его текли слёзы. Она уже занесла нож, чтобы убить его, как он вдруг произнёс: — Ирма… Останься со мной, молю… Колдун продолжил спать, а девушка расплакалась от бессилия. Ей вдруг вспомнились его грустные глаза и тихий голос, рассказывающий свою историю. Она опустила нож и ушла восвояси.       День за днём девушка привыкала к колдуну, а тот, радуясь, что она не гонит его приносил ей красивые вещи и украшения. В один из дней, он упал перед ней на колени и сказал: — Ирма, будь моей навеки. Я подарю тебе всё что ты пожелаешь, сделаю всё, что скажешь, только останься со мной. Она привыкла к его обществу, но не любила его, дома её ждал возлюбленный жених. И тогда она сказала: — Я стану твоей, на одну ночь, только если ты пообещаешь вернуть меня домой и покажешь мне дорогу. Колдун расстроился, что она не хочет быть с ним, но через боль произнёс: — Да будет так. Вечером я буду ждать тебя.       Ирма принарядилась, сама себе удивляясь, для чего она это всё делает? Ведь колдун ей совсем не мил. Заплела отросшие волосы лентой и покрутилась возле зеркала. Хороша, ничего не скажешь, только вот вся её красота отойдёт колдуну, взамен на её свободу. Колдун был в привычно чёрном сюртуке и брюках, одежда его была опрятной и чистой, а на губах его играла лёгкая улыбка, когда он шагнул навстречу Ирме, такой красивой и милой, сегодня, принадлежащей только ему. Он подал ей руку и негромко сказал: — Ты сегодня особенно хороша. Идём. Её лицо не дрогнуло, когда она вложила свои пальцы в его ладонь и удивилась, от того, что та оказалась неожиданно тёплой. Мысленно она прощалась со своей чистотой, подозревая куда ведёт её колдун. Но они прошли мимо его покоев, на самые верхние этажи замка, а он всё молчал и улыбался мягкой улыбкой.       Привёл колдун её на самую высокую башню, откуда было видно, как на горизонте догорает закат, а на небосводе загораются первые звёзды. Уже совсем стемнело, а он всё рассказывал ей старые легенды о временах, когда его королевство процветало. Ирма была удивлена, но, он не требовал от неё ничего. Лишь тихо рассказывал историю за историей и бережно держал её за руку. Когда она замёрзла, он набросил на её плечи сюртук и повёл обратно, к её покоям. На прощание поцеловал ей руку и негромко сказал: — Это был лучший вечер, в моей жизни. Завтра, я отведу тебя домой, как и обещал. А сейчас, ступай, отдохни. Той ночью девушке не спалось. Ей снился колдун с его печальными глазами, а сердце почему-то болезненно сжималось.       Утром, колдун, как и обещал повёл её тайной тропой, что пролегала через подземелье. Шли они долго и девушка, выбившись из сил, взмолилась о перерыве. Мужчина, пожав плечами, согласился, присев рядом с ней. — Знаешь, я не надеюсь ни на что, но… если ты пожелаешь вернуться, я буду очень рад. Прошу, никому не выдавать дорогу в мой дом и я тихо доживу свой век в одиночестве, не мешая другим. Ирме хотелось плакать. Она так мечтала сбежать, а когда пришла пора уходить, то пришло горькое осознание, что ей этого совсем не хочется. Стены коридора блестели мертвенно голубым светом, было светло настолько, что даже факела не требовалось. Кажущийся бесконечным путь закончился и девушка увидела лестницу, что упиралась в неприметный люк. Колдун лишь сжал её плечи на прощание. — Дальше я не пойду, я должен вернуться домой, а ты, Ирма, возвращайся к себе и будь счастлива. Если ты захочешь вернуться, то знай: я всегда буду ждать тебя. А сейчас, прощай, — негромко сказал он. Ирма не удержалась и порывисто обняла колдуна, сокращая расстояние между ними…. — И жили они долго и мать, его, счастливо, — перебил её Леви, — мы что, собрались здесь сказки послушать и жопы поотсиживать? Солдаты сидящие до этого молча, слушая историю, встрепенулись. У всех перед глазами стоял образ Ирмы и одинокого колдуна. — Капитан, я понимаю, что вам в детстве сказок явно не читали, но… мне с детства не давала покоя мысль, что в сказках есть изрядная доля правды. Допустим, Герос, статуя которого стоит на площади Марли — реальный исторический персонаж. Правда, в учебниках истории Герос представлен, как человек, убивший короля Фрица, но нам известно, что все, живущие на этом острове люди — потомки тех, кого Фриц увёл за собой, изменив им память. Как королю-раскольнику удалось преодолеть приличное расстояние? В те времена не было пароходов, да и не смог бы король вечность скитаться в поисках земель, да ещё и столь богатых минералами, из которых можно извлечь топливо. — То есть ты хочешь сказать, что Легенда о колдуне имеет прямое историческое обоснование? — Спросила Микаса. Энни удивилась, услышав от кого вопрос, но ответила: — Это только моя теория, но, мы в любом случае должны её проверить. Та книга сказок, в Марли вошла в реестр запрещённых к распространению в гетто, где я росла, и мне едва не сломали ногу полицаи, когда увидели, что я читаю. Много позже, я нашла похожую книгу сказок в библиотеке Стохесса, когда служила в полиции. Возможно я ошибаюсь, но выбора у нас всё равно нет, мы должны проверить эту теорию. — Но с чего ты взяла, что нам следует искать разгадку на севере? — В книге были, помимо прочего ещё и иллюстрации, командир, покажешь им? Эрвин выудил из сумки потрёпанную книжку и положил её на стол, рядом с расстеленной картой. Иллюстрация пусть и не один в один, но была очень похожа на карту северных земель человечества за стенами. — Иными словами, мы хотим проверить теорию Энни, отправившись на север, — сказал Эрвин. — Но, командор, это же безумие, верить в чушь из старых сказок! — Сказал Жан. — Я согласна с тобой, Жан. Это действительно безумие, — сказала Лисет. — Вот, даже ваша жена меня поддержала… — Я не договорила. Но, те теории, что были у нас до этого, разве были они менее безумными? И как ни странно, каждая из них подтвердилась с пугающей точностью. — Но… — Жан. Заткнись и сядь. Если Эрвин сказал, что мы должны проверить, значит мы пойдём и проверим. — И вы туда же, капитан? — Туда же и по тому же месту, Кирштейн. Мне не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы доверять командору. Будешь много пиздеть, по возвращении будешь много мешков ворочать. — А? Это ещё почему? — Тц. Чтобы язык был не самой твоей сильной мышцей в организме. — Я лишь хочу спросить, доверяете ли вы мне? — Эрвин прямо посмотрел на каждого, кто сидел в палатке. — Доверяем, — сдался Кирштейн, под внимательным взглядом командора, а остальные молча кивнули. — Вот и отлично. Сейчас, отправляйтесь и помогите Ханджи с установкой приборов, потом, перерыв на обед, после обеда — выдвигаемся на север. Всем ясно? Энни, если хочешь можешь тоже пойти с ними. Леонхардт равнодушно пожала плечами и вышла из палатки. — Эй, Энни? — Негромко окликнул девушку знакомый голос. — Ты разговариваешь со мной? Я удивлена. Наверное, ты не обращалась ко мне напрямую, со времён битвы за Трост. Что ты хотела, Микаса? — А чем закончилась та история? Энни приподняла брови, но сказала. — Девушка вернулась в родной город и обнаружила, что её ненаглядный жених женился, а отцу на неё плевать. Горожане прозвали её ведьмой и закидали камнями. В ночи, еле живая, она отправилась обратно, к колдуну и стала его женой. — Вот как… у нас дома была похожая книжка, но отец никогда не читал мне эту историю. Говорил, что я для неё слишком мала, а когда я подросла, не до этого было. Спасибо, что рассказала, — тихо сказала Микаса. — Я… да не за что. Не думала, что кому-то, вроде тебя, нравятся сказки. — На самом деле, ты вообще обо мне ничего не знаешь, Энни, — негромко ответила Аккерман.