Мир меняется, меняемся и мы

— Сэр, разрешите вопрос? — Кирштейн подошёл к командору, который о чём-то переговаривался со своей женой, сидя у ручья, возле которого рос раскидистый куст. Командор перевёл на него взгляд. — Говори. — Если нам нужно на север, в округ Зихэ, почему мы не проехали туда напрямую? — Ну, во-первых, нам необходимы карты местности; я не врал главнокомандующему, когда упоминал о них. — А во-вторых? — А во-вторых… Ты был когда-нибудь в том городе? Жан помотал головой. — А мне доводилось. Люди там живут весьма странные. Там очень сильно влияние культистов стен. — Но вы были там ещё до прорыва стен? — Жан, — негромко сказала Лисет, — влияние культистов там не просто сильно. Поговаривают, что даже после прорыва стен титанами, некоторые из них остались в своей общине, отказавшись от эвакуации. — Звучит жутко. — Выглядит ещё более жутко. Северные районы всегда славились странностями. Но если Орвуд находится в самом центре человеческого мира, то Утопия и Зихэ, всегда были самыми малоизвестными городами. Гарнизон там работает спустя рукава, а полицейские очень не любят эти районы, за происходящую там чертовщину. Поэтому, даже если бы за стенами бродили титаны, я, с большей охотой, повёл бы отряд через их земли, чем через общину, живущую в Зихэ. Не исключено, что там мы столкнёмся с тайнами, похлеще тех, что мы раскрыли. — Командор, что-то вы совсем жути напустили, не может же всё быть так плохо? — Как тебе сказать… — протянула Лисет, — Найл рассказывал, что когда он только начинал службу в полиции, один из отрядов, посланный в те земли был почти полностью истреблён. Вернулся только один человек, но он был так запуган, что не мог говорить. Через несколько дней, парня нашли повешенным в больничной палате. Спина Кирштейна покрылась холодным потом. Сказанное командором плохо укладывалось в голове, походя больше на дурную шутку. — Но почему вы тогда решили идти этим путём? Неужели какая-то теория стоит человеческих жизней? — Именно сопоставив рассказы и свои личные впечатления, я всё больше склоняюсь к мнению, что сказка не лжёт и ход на земли Марли действительно существует. Титаны, ты же знаешь, нападают на большое скопление людей. Но если прикинуть, что община Зихэ, действительно не эвакуировалась девять лет назад, то они, определённо должны были где-то скрываться от титанов. Подземный ход, как нельзя лучше подходит в качестве укрытия. — Иными словами, мы склонны думать, что путь под землёй действительно существует. Мерцающие стены, вспомни, Жан, ты ведь и раньше видел похожие. — Пещера в землях Райсс. Тоже жуткое местечко. Когда мы выдвигаемся? — На рассвете. Разбивайте лагерь и ставьте дежурных. К завтрашней ночи мы выйдем из леса и будем у ворот Зихэ. Если тебе не сложно, то передай это Леви и остальным. — Капитан, а можно мне подежурить сегодня? — Вызвался Кирштейн. — Знаю я, как ты дежуришь. Опять продрыхнешь всё на свете, а мне потом после тебя костёр разводить. — Капитан, пожалуйста. — Странный ты сегодня, Кирштейн. Дежурь, хрен с тобой. Арлерт, — окликнул он блондина, — ты у нас ответственный парень, составишь ему компанию.       Лисет и Эрвин лежали на плаще, расстеленном на земле и разглядывали звёзды, негромко переговариваясь. — Какая идилия, ёб твою мать. Мы там ужин готовим, а они устроили себе романтический вечер. Эрвин, ты часом не забыл, за каким хреном мы за стены вышли? — Конечно же я не забыл, Леви. Ты с конкретной целью, или побрюзжать? Аккерман ухмыльнулся. — Не стоит вам на траве валяться, ночи холодные, земля не прогревается толком. — Спасибо за заботу. — Ага, пожалуйста. Я пришёл сказать, что поставил вам палатку. Идите, поешьте и спать. Кстати, хотел спросить, что такого вы наговорили Кирштейну, что он в наряд вызвался? — Я рассказал ему про общину фанатиков из Зихэ. — Это те самые, которые полицаев покрошили? Помню, тогда полицейские ссались, что Кенни-жнец вернулся. Ирония крылась в том, что Кенни-жнец, на тот момент, уже сам был служащим полиции. — Жан, ты чего такой дёрганный? Что-то случилось? — Спросил его Армин. — Да нет, в общем-то. Просто историю страшную услышал, вот и не спится, — пожал плечами Кирштейн. — Что за история? — Командор говорит, что на севере, в городе Зихэ живут какие-то психи из культа стен. Представляешь, они жили в изоляции, когда титаны бродили вокруг. Жуть нагоняет, правда? — Если так разобраться, то ворота были пробиты в Шиганшине и во внутренней стене, но северные города не так густо населены, а стены других городов пробиты титанами не были. — Но они все эвакуировались, а эти ненормальные — остались. Даже если ты уверен, что до тебя не доберутся, жить в полной изоляции от мира, какой человек пойдёт на такое? — Чего галдите? — Проворчала Энни, присаживаясь у костра, — страшилки рассказываете друг другу? — Типа того, — парень помрачнел при виде Леонхардт. — Я понимаю, что ты меня ненавидишь, Жан. Давно хотела тебе сказать… мне жаль, что так вышло…с Марко. — Ты что? Просишь прощения? — Ты дурак? — Она вздохнула, — с моей стороны, было бы глупо просить прощения за то, что является моей виной. Мне этого не искупить. Просто я хотела, чтобы ты знал, что я сожалею. Чтобы вы не думали, но нам действительно нравилось быть рядом с вами, — Энни подняла голову и посмотрела на небо. — Эй, Энни. Так и оставайся здесь. Со временем, ты искупишь свою вину перед нами. Эти говнюки бросили тебя, а после того как они отхватили в Шиганшине, вряд ли они помнят о тебе, — выпалил Жан, отводя взгляд в сторону. — Кто отхватил в Шиганшине вопрос спорный, сколько нас вернулось? Столько людей погибло, — покачал головой Армин. — Ну, мы-то живы. И не забудем тех, кто там погиб. Так говорит командор. К тому же, Армин, я давно уже понял и принял одну вещь для себя. Все мы здесь сломаны и больны, не важно душевно или физически — у каждого из нас есть какие-то комплексы и страхи. Поэтому считай, что разведчики — самые большие отморозки. Вспомни, нас называли кормом для титанов, да что там, я и сам так говорил. Вот только… только мы смогли приспособиться к происходящему вокруг. Не ныть, как всё плохо, а по-настоящему приспособиться. — Я вижу ты поумнел, со времён кадетства. Не так уж и плох разведкорпус, в конце концов. Странно, что полиция считается элитой. На самом деле, наиболее приспособленные к жизни люди всегда были в разведке. Только тот, кто видел, как некрасива и внезапна смерть — способен ценить жизнь по-настоящему, — заметила Энни. — Да? Тогда почему ты выбрала службу в полиции? — Ты забываешь, что мы диверсанты. В принципе, мы и стену пробили для того, чтобы напасть на короля, который должен был проявить себя и выдать своё местоположение. Затем, мы должны были похитить его силу и сбежать обратно. — А вы не думали, что король, изменив людям память изменит её и вам? — Думали. Сначала король должен был справиться с титанами, вошедшим в город. А мы, в это время подобрались бы к нему. — В очередной раз убеждаюсь, что люди — дебилы. Скажи на милость, отправили бы умные люди десятилетних детей на такое задание? У нас в кадеты принимают, как минимум, с двенадцати. И то, рано… — Кирштейн, когда я ставил тебя в дозор, я не думал, что ты будешь упражняться в ораторском мастерстве… — А? — Я говорю, какого хрена ты орёшь? Эрвин на пенсию пока не собирается, нечего оттачивать свой дар убеждения и мешать людям спать. — Капитан… я… — Валите спать.       К вечеру небо затянуло свинцовыми тучами, скрывая луну. Вдалеке блеснула молния и послышался басовитый раскат грома. — Нам лучше поторопиться. Погода оставляет желать лучшего, а мы в лесу, — обеспокоенно сказала Лисет Эрвину. — Однако и слишком гнать не стоит. Дорога отвратительна и непредсказуема. Если будем слишком торопиться есть великий риск остаться без лошади или того хуже, — по его лицу пробежала тень. — Отряд! Слушай мою команду! Скоро хлынет дождь, поэтому следующий привал будет в городе! Внимательно смотрите по сторонам, здесь полно кочек. — Ага, погодка в самый раз для этого захолустья, — эй, Конни, а ты любишь страшные истории? — Любил, пока в разведку не попал. Что-то разлюбил, когда начал жить в ожившем кошмаре. — Да хватит болтать уже! За дорогой следите! — Крикнула Саша. — А с ней-то что? — Да хрен знает, — пожал плечами Спрингер. Первые крупные капли сорвались с неба, как раз, когда их отряд вышел из чащи, а вдалеке, едва различимо виднелись очертания стен. — Стена в зоне видимости, поднажмём! Иначе промокнем до костей! — Голос Эрвина потонул в раскате грома. Жан, после рассказа командора видел в этом дурное знамение. Из своих личных наблюдений он для себя давно сделал очевидный вывод: если что-то плохое может случиться, то оно случится. Но удар молнии в деревья позади остудил его горячее желание заночевать в лесу. Если ему суждено помереть, то до скончания веков он будет являться командору Эрвину в кошмарах, подумав об этом он немного успокоился и продолжил путь. — Какого ёбаного чёрта вы делали за стенами? — Рявкнул капитан взвода гарнизона, приоткрыв караулку, но даже запах озона витавший в воздухе не мог перебить запах перегара, исходящего от солдата. — Мужик, ты тупой или слепой? — Спросил Леви, кривя нос от едкого винного духа, — прикажи открыть ворота. — А? — Опешил капитан. — Леви, не надо, я сам поговорю с ним, — сказал Эрвин, качая головой. — Нет, этот пьяный хер нас морозит под дождём, а я буду расшаркиваться? Ты что, свинья, в край ослеп от дерьма, которое пьёшь? Конечно, у вас тут на севере тихо и уютно, можно бухать целый день и чесать жопы, а работать будет кто-то другой! Перед тобой стоят люди, вернувшие стену Мария людям, а ты, сука, зажравшаяся стоишь и мычишь, как блядина, вместо того, чтобы открыть ворота. — Да кто ты такой чтобы так разговаривать со мной сопляк? — Я — тот, кто разобьёт тебе ебало, если не сделаешь то, что я сказал, — холодно ответил Аккерман. — Командор Эрвин! Дождь усиливается! Долго мы ещё будем ждать? — Крикнул Спрингер. Тень узнавания легла на лицо нетрезвого солдата, когда Эрвин снял с головы капюшон плаща и он выдохнул: — Эрвин Смит? Бергер, поднимайте ворота и пошевеливайтесь! Тот, кого назвали Бергером поспешно вскочил со стула, путаясь в своих ногах. — Ну и свинарник у вас тут. Совсем распустились, — проворчал Леви, с отвращением оглядывая караульное помещение, — титаны сгинули, теперь можно и подзабить на службу? — Леви, проследи за распределением, пожалуйста, — вполголоса попросил командор, — проследи, чтобы Лисет шла в тепло. Аккерман смерил командора тяжёлым взглядом, но вслух признёс только: — Я понял тебя, Эрвин. Но честно говоря, я бы не был так любезен с этим куском дерьма, на твоём месте. — Подожди! Ты же капитан Леви? Сильнейший воин человечества?  — Капитан, капитан. Ты тоже, вроде капитан. Какой пример ты подаёшь подчинённым, если ты оплыл до такой степени, что на тебе не то что ремни УПМ, даже челюсти титана не сойдутся? — Спросил Леви, неприязненно глядя на солдата открывшего рот в удивлении. Как же его бесили такие типы. Жить в уютном мирке, думать что завтрашний день принесёт только радость и свет. По его личным наблюдениям, если ты был счастлив дольше двух дней кряду, то тебя просто плохо информировали. Проследив за тем, как его отряд устроился он подошёл к Лисет, лицо которой имело такой же мрачный оттенок, как и небо над их головой. — Эй, а с тобой-то что? Чего такая мрачная? — Леви? — Она криво улыбнулась, — всё хорошо. — Ну да, конечно, — хмыкнул он, бесцеремонно прикладывая свою ладонь к её лбу, к счастью не горячему, зато волосы, спадавшие на лоб были мокрыми, — Лисет, ты вроде взрослая, какого чёрта ты сидишь с мокрой головой, хочешь заболеть? Женщина слабо улыбнулась ему в ответ. Нога болела так, что даже мысль о движении причиняла боль, но признаться в этом было, всё равно что расписаться в своей слабости. Она не стеснялась Леви, но ей не хотелось, чтобы солдаты, шушукающиеся поодаль были посвящены в такие тонкости. — Я в порядке, Леви. Правда. — Угу, эту правду на твоей могиле высекут, прямо после слов: «она была упрямой бабой», — он покачал головой, а потом чуть тише добавил, — нога даёт осебе знать? Лисет мрачно кивнула. — До такой степени, что я боюсь встать с этого чёртового табурета. — Я думаю твоя гордость от этого не пострадает, я — как-никак, сильнейший воин человечества, — в свой народный титул он вложил столько презрения, будто это было чем-то омерзительным. — Что ты собираешься де… — она осеклась на полуслове, когда Аккерман легко поднял её со стула и понёс в сторону, отведённых им, жилых помещений, под аккомпанемент из щелчков отвисающих челюстей своего отряда.  — Леви, ты представляешь, как глупо это выглядело со стороны? Что они теперь будут думать о тебе? Спросила она позже, сидя в казарме, отведённой для их отряда. — Они будут думать то, что я скажу, -равнодушно пожал плечами Аккерман. Ненадолго покинув помещение, он взял полотенце, лежащее на полке в душевой и, сочтя его приемлимым по чистоте, вернулся в комнату и накинул его женщине на голову, — переоденься в сухое. Я скажу Эрвину, чтобы принёс тебе еды.