Обратная сторона ненависти

      Бим смотрит, как завороженный, не в силах даже пошевелиться в своем укрытии.       Мингкван действительно прекрасен. Его безупречное тело демонстрирует все свои изгибы при каждом движении, пока он толкается в упирающегося руками в каменную кладку беседки взъерошенного невысокого парня. Кажется, он из свиты принца. Что тот только в этом мелком нашел?       Партнер принца тихо стонет, то кусая губы, то зажимая рот рукой, а красивое лицо Мингквана искажается от страсти, пока он все быстрее овладевает уже не стесняющимся кричать мальчишкой, резко вколачиваясь в него, а затем почти полностью выходя. Их крики сливаются в один, когда сунирец резко подается вперед и вжимается в тело своего любовника.       Бим едва может дышать, чувствуя, как его собственная плоть изнывает от желания. Рука сама скользит в штаны, и младший наследник парой движений доводит себя до разрядки, тихо шипя и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не выдать себя.       Мингкван целует своего партнера на прощание, а затем быстро приводит себя в порядок, умело завязывая привычными движениями свой традиционный ханьфу, а затем разворачивает широкий веер, прикрывая им лицо, и спускается по ступенькам, напоследок бросая многозначительный взгляд в сторону кустов, в которых спрятался Бим.       Как он узнал? Неужели он заметил?       Беседка сплошь окружена высокими кустарниками, посаженными еще по приказу предыдущего Императора. Сейчас они разрослись, и в них очень удобно скрываться от чужих глаз. Бим выбрал неудачную позицию, или же яркая рубашка выдала его. Форта же не заметил никто… Мингкван       — Проклятое болото, — в сердцах пинаю близлежащий камень, с тоской наблюдая, как мой альбатрос окончательно погружается в вязку жижу. Хорошо хоть успел забрать походный комплект и оружие.       Когда корабль полностью исчезает, тяжело вздыхаю и, еще раз убедившись, что вроде как остался цел, надеваю свою ношу на спину и отправляюсь в путь.       Скоро стемнеет, поэтому нужно до заката найти безопасное место — Ясена кишит хищниками. Хорошо хоть оружие имеется, да и наручный ком остался цел. Не потеряюсь.       Однако, несмотря на все позитивные моменты, неизменным остается тот факт, что до базы идти неделю, если верить компьютеру. Неделя без связи и без нормальной еды…       «Сильное излучение, две мили на север», — ком неожиданно начинает мигать красным, сигнализируя об опасности. Откуда здесь излучение? Я же в заповеднике, в котором только дикие твари обитают.       В памяти тут же возникает имперская ласточка, которая, кажется, была ближе к эпицентру взрыва. Если уж мой альбатрос отбросило, то что говорить о ней? Наверняка, от нее ничего не осталось кроме обломков. Не стоит и проверять…       Пару секунд топчусь на месте, пока мой инстинкт самосохранения борется с природным любопытством, а затем делаю первый шаг, быстро устремляясь между деревьями… На север.       Корабль действительно сильно потрепало. Кажется, пилот в последнее мгновение включил планирование, поэтому истребитель не вошел штопором в землю, а спикировал на ближайшие деревья, об самое стойкое из которых сильно смял носовую часть.       Кабину пилота при ударе отшвырнуло в сторону и привалило оторвавшимся крылом, второе все еще на месте, выгнутое и изломанное. Да уж, ремонту ласточка однозначно не подлежит.       «До взрыва осталось 20 минут», — ком мигает красным, очевидно, каким-то чудом подключившись к системе корабля. — «Людям рекомендуется покинуть данную территорию».       Людям? То есть пилот выжил?       Понимаю, что даже если имперец жив, то состояние его оставляет желать лучшего, но все равно бросаюсь к кабине.       — Открой блокиратор, — приказываю то ли кому на руке, то ли угасающей системе корабля, и толстый пластик медленно сдвигается, позволяя мне заглянуть внутрь. С трудом освобождаю придавленное слоем металла тело находящегося без сознания человека, вытянув его из кабины, и, погрузив на первый попавшийся лист от обшивки, тащу за собой.       Нужно убраться как можно дальше, а потом уже разбираться, выживет этот парень или нет.       Взрыв раздается уже тогда, когда я успеваю отойти на достаточное расстояние, поэтому ударной волной меня всего лишь сбивает с ног, и я падаю на свою ношу, заодно прикрывая имперца своим телом от посыпавшихся мне на спину веток и камней.       Решаю, наконец, выяснить состояние спасенного, поэтому освобождаю его от шлема, попутно подмечая, что вызволенная из-под металла нога сильно распухла — наверняка сломана.       Пластик легко поддается, слишком легко, и уже через пару секунд я замираю, сжимая его в руках так, что раздается треск. Не знаю, плакать мне или смеяться… Передо мной лежит Форт… Тот самый Форт, Император галактической конфедерации, с которым борется моя личная гвардия, превратившаяся после капитуляции в повстанческое движение. Тот самый Форт, который является во все мои кошмары. Тот самый, чья печать стоит рядом с моей в договоре о заключении брака. Тот самый, кто виноват в случившемся с Бимом…       — Проклятие, — шумно вздыхаю и начинаю аккуратно снимать со своего врага скафандр, стараясь не тревожить поврежденную ногу. Ком на его руке выдает мне неутешительный диагноз: перелом в нескольких местах со смещением плюс сильный ушиб и потеря сознания от болевого шока. Хотя, если учесть, с какой высоты этот парень упал, то ему еще повезло.       Мне тоже, кажется, сегодня везет, поскольку, осмотревшись, я обнаруживаю, что мы находимся у небольшого озера с водопадом, за которым скрывается довольно приличная пещера. А главное, пустая…       Не без труда перетаскиваю туда имперца, по дороге кляня себя за дурацкое человеколюбие, а затем принимаюсь за его лечение.       Был бы здесь Кит, ему бы вправить перелом больших усилий не стоило, но я не доктор, а принц, и весь мой опыт лечения ограничивается первой помощью солдатам в полевых условиях. Поэтому я трачу около часа, пока кость не становится на место, и я получаю возможность залить рану искусственной кожей, найденной в походном наборе.       Само собой, ни кислородной камеры, ни силиконовых скоб у меня под рукой нет, зато находятся две прямые ветки, которые я приматываю к ноге имперца кусками ткани — штанину все равно пришлось обрезать.       Смотрю на свою работу с мазохистским удовлетворением, понимая, что предпочел бы этого парня добить, но вместо этого ввожу ему инъекцию от внутреннего кровотечения, имеющуюся в том же походом наборе.       Да, я все еще жажду мести, но не тогда, когда Форт в таком состоянии… Его смерть не принесет мне удовлетворения, потому как стать Императором вместо него — перспектива так себе. Кроме того, если Бим проснется, как я объясню ему, что отставил его брата умирать?       Император приходит в себя под вечер, когда на небе появляются уже обе луны, а я успеваю разжечь слабый костер и начать жарить на нем куски какой-то гадины, решившей проверить меня на вкус. Неядовитой, как показала проверка кома. Законы Ясены просты — если не съел ты, съели тебя.       — Где я? — увлеченный приготовлением змеи, я обнаруживаю, что мой пациент очнулся только тогда, когда он подает голос.       — В апартаментах принца Суниры, — фыркаю, бросая на имперца насмешливый взгляд, — добро пожаловать.       — Не знал, что ты теперь живешь в пещере, — тот, даже раненый не остается в долгу, — хотя и подозревал, что от тебя всякое можно ожидать.       — По крайней мере, — киваю, становясь предельно серьезным, — я не пытаюсь устранять неугодных мне родственников…       — Ублюдок, — Форт отворачивается, мрачнея на глазах. Что, Император, я задел тебя за живое?       — Вставать тебе нельзя, шевелиться тоже нежелательно, — вместо того, чтобы вернуть ему оскорбление, выношу вердикт его состоянию, словно объявляю приговор. — Если захочешь есть, то меню сегодня однообразно. Бурый полоз, судя по данным моего наручного компьютера.       — Почему ты вытащил меня? — вопрос звучит спустя минут двадцать, когда я успеваю опробовать этого самого полоза на вкус и дожарить его остатки.       — Сам удивляюсь, — пожимаю плечами. — Наверное, потому что ты был в скафандре, и я не рассмотрел лица. Знал бы, что это ты, не стал бы вытаскивать тебя из обломков корабля. Был бы сейчас вдовцом с правом наследования империи.       — Значит, корабль разбился? — в его голосе звучит печаль, словно он услышал новость о гибели боевого соратника, наверное, поэтому пропускает мое последнее замечание.       — Я бы даже сказал, взорвался, — сочувственно вздыхаю, — едва успел оттащить тебя на безопасное расстояние.       — А альбатрос где? — мне кажется или в его глазах надежда? Увы…       — Утонул в болоте, — морщусь, вспоминая о печальной участи своего истребителя. Да уж, «повезло», ничего не скажешь… Особенно если учесть, что топи в этой местности — очень большая редкость.       — Надо же быть таким идиотом, чтобы посадить корабль в болото, — Форт озвучивает то, что я повторяю себе каждые полчаса мысленно.       — Надо же быть таким идиотом, чтобы не воспользоваться катапультой, — возвращаю ему его слова.       — Она не сработала, — имперец словно оправдывается, — корабль сильно зацепило при ударе, нанесенном повстанцами.       — Не хочу тебя разочаровывать, — сажусь рядом с ним, прикладывая свой ком к его лбу, чтобы проверить температуру, — но это не повстанцы.       — Неужели? — Форт усмехается, — хочешь сказать, что это не один из сунирских кораблей ударил по мне?       — Стреляли не в тебя, — хмурюсь, понимая, что теперь уже не получится отодвинуть случившееся на задворки сознания, — стреляли в «Фалэб», и выстрел бы произведен с Ясены.       — И ты все еще утверждаешь, что это не повстанцы? — имперец усмехается, очевидно, уже не желая менять свое мнение.       — На Ясене нет повстанцев, — твердо смотрю ему в глаза, — можешь мне поверить. Кроме того, меня ведь тоже зацепило. Думаешь, стали бы они стрелять в собственного принца?       — Однако мишенью стал не «Кальмеги», а «Фалэб», — Император, очевидно, остается императором даже в полуживом состоянии.       — Потому что мой корабль был замаскирован, — вздыхаю, понимая, что этого человека уже ничто не исправит, — тебя, между прочим, выслеживал.       — Выследил? — выгибает бровь, а я невольно усмехаюсь. Вот ведь придурок.       — По крайней мере ты еще жив, — встаю, желая оказаться от этого человека подальше. Желательно на расстоянии в несколько сотен световых лет…       — Значит, мой корабль погиб? — наконец-то, до него доходит вся серьезность ситуации.       — Да, разлетелся на куски, — киваю, — возможно, «Кальмеги» подберет то, что сможет. Хотя я бы на месте помощника капитана удирал бы без оглядки.       — На своем месте ты вытащил меня из-под осколков, хотя знал, что корабль вот-вот взорвется, — кажется, этот придурок насмехается. — Ты спас своего врага, а теперь еще и пытаешься о нем заботиться. Может, у тебя ко мне чувства проснулись, а, милый?       — Заткнись, — невольно сжимаю руки в кулаки. Нет, нельзя. Нужно держать себя в руках. Вот очухается, тогда можно будет выбить из него всю его императорскую спесь…       — А то что? — он еще и улыбается…       — А то оставлю тебя здесь завтра одного, — устраиваюсь возле угасающего пламени, решая, больше не обращать на имперца внимания, а он затихает, очевидно, угадав мой настрой.       Я и правда придурок. Сначала спас его, а теперь еще и вожусь с ним, будто он мой друг. Вот только нам никогда не быть друзьями… Потому что он — тот человек, который отобрал у меня Бима…