Fortuna

      На востоке небо чуть подернулось предрассветной нежно-розовой дымкой, разбавляя чернила ночной завесы на горизонте, и старый моряк с кряхтением выполз из каюты, подставляя изможденное морщинами лицо ласковому порыву ветра. Накахара, стоя на своем мостике у руля, кратко глянул на раннюю пташку, что так шумно выбралась из душных недр корабля, и продолжил хмуро сверлить пенящиеся волны впереди, чуть забрав влево, ближе к северу. Старик лишь покачал головой на недовольную мину капитана, разминая худые плечи и направляясь к ещё одному бодрствующему морскому волку, что в гордом одиночестве скручивал канаты на палубе, что-то выговаривая своему вечно веселому облезлому псу, который смешно высовывал язык и вилял хвостом, прыгая возле пирата. - Глупая ты псина, - втихомолку ворчал уставший товарищ, кое-как уворачиваясь от влажного языка норовящегося лизнуть его животного, вставшего для этих целей на задние лапы и навалившись на беднягу всем своим весом. К слову, собака была ростом в холке моряку по локти и постоянно лезла к хозяину целоваться – такой вот был на корабле неисправимый оптимист. – Вот достанешь ты меня, и я продам тебя за кусок мяса на восточном базаре, и пусть с тобой делают всё, что захотят!       Питомец лишь громко гавкнул на всю палубу, заставив уставшего в хлам капитана сморщиться от резкого звука и раздраженно поджать губы, сетуя внутреннему демону на свои предрассветные печали, и пират с канатами зло стукнул пса по башке и потянул за ухо, нравоучительно шипя тому выговор. Подошедший старик хохотнул от души, наблюдая за этой потасовкой. - Такими темпами на рынке окажетесь вы оба, если по-быстрому не сообразите нашему кэпу кружечку кофе, - хмыкнул моряк, потирая шею. – В качестве своеобразного извинения, а то ведь ещё взбесится, как тогда, помнишь, когда мы отправились на Лазурные берега за браконьерскими крабами – у-ух, вот тогда у нас у всех полыхало с его гнева! Он же тогда вообще с катушек слетел и чуть ли не потопил наше судно своей силой. Кое-как успокоили, еще на острове застряли, пока он с обморока отходил. Вот уж было дело… То-то пацан теперь на дух не переносит одного только вида этих панцирных креветок. - И не говори, - буркнул товарищ, закончив свою муторную работу и отходя вместе с собакой к правому борту, поближе к светлеющему небу. Вытащил из внутреннего кармана выгоревшего коричневого жилета смятый кусок бумаги и тряпичный мешочек на завязках, неторопливо сообразил на себя самокрутку и довольно закурил, глубоко затягиваясь. – Мальчишка еще, а такая силища. А эти глазищи, полыхающие огнем – помнишь? И кровью исходит, все тело в алых узорах, страшно. А потом рухнул там же, где и стоял – думали, подох! Только через трое суток пришел в себя. - Нам ведь тогда какое-то дерьмо подсунуть хотели, а наш капитан все прочуял, то-то у него и бомбило так. Тем более что нам пришлось чуть ли не на край света тащиться через задницу негра ради этого товара, а его оказалось, мало того, что раз, два и обчелся, так еще и бракованный. Нет, ну я понимаю, эти крабы дорогие и редкие, их жалуют только на царских трапезах, но даже я, слепой, как крот, и то бы увидел подделку. - Ничего, им хорошенько влетело – кэп в щепки разнес их хвалёный «Мискатоник», а нас с тех пор стали стороной обходить. И тот торгаш зауважал, стал подлизываться к капитану, хотел на сторону кампании склонить. Да только с норовом пацан оказался, к черту того послал, ещё и целый ящик вина выторговал по дешевке – а оно жуть какое дорогое было! И чертовски вкусное, никогда такое не пил. - Да вроде бутылочка ещё у кэпа припрятана в каюте – не удержался, заныкал последнюю.       Оба пирата синхронно повернули головы и посмотрели на Накахару в задумчивости; тот, что худее и с черной банданой поверх редких, курчавых волос почесал свою колючую, седую бороду, дунул на длинный ус и вздохнул. - Совсем измотан парень, не даёт себе продыху – только ведь вернулись из кругосветки, обкрадывая торговые суда, и тут же снова в море. Совсем ведь щуплый стал, щеки ввалились, одни глаза на лице. Ладно мы с тобой, бывалые морские волки, чего только уже не видели, а он-то ребёнок ещё, и помечен этим проклятым дьявольским клеймом. Вот уж судьба-злодейка наградила.       Владелец косяка, имеющий склонность к ношению пиратской повязки на левом глазу и сверкая золотым зубом в редкой для него улыбке, отвернулся обратно к морю и медленно выдохнул сизый, тяжелый дым. - На сей раз дело серьёзное, я слышал, - понизив голос, сказал он, поглаживая собаку в районе ошейника. Та, довольно высунув язык, часто дышала и тянулась мордой к хозяину. – Вроде как, есть один способ, как избавить нашего пацана от демона...       Его товарищ заинтересованно поддался ближе, придвигаясь почти вплотную и навострив уши. Ни для кого не было секретом, что одноглазый пират был цепок на добычу информации, выуживая её буквально из воздуха, и всегда быстрее всех на корабле узнавал ценные вести, умудряясь при этом оставаться в тени и не привлекать излишнего внимания. Он неторопливо погасил самокрутку, словно специально нагоняя атмосферу, поправил чуть съехавшую повязку на голове, облизал сухие губы и чуть склонился к борту, будто пытаясь сделаться ещё меньше, чем был на самом деле. - Я случайно прознал, что на этот раз мы отправляемся в Чертовы воды…       Резкий взрыв хохота прервал его излишне театральную речь, заставив скривиться в презрении. Седобородый явно не оценил нагнетающее ужас название места, о котором уже долгие столетия ходили самые фантастические легенды не только по морю, среди пиратов и обычных моряков, но и по суше, где, если верить преданиям, раньше была обитель драконов. - Превеликий боже, впервые твои сведения оказались чистым надувательством, - сказал он, всё ещё улыбаясь. – Ведь итак понятно, что брехня это всё. Скажешь тоже – Чертовы воды, пфф. - Это правда, - обиженно насупился старый мореход. – Ведь на карте они отмечены, и многие туда ходили на своих кораблях, и… - Никто из них не вернулся и не поведал, что там есть далеко на западе. Скорее всего, потонули где-нибудь на рифах, там же много таких мест, издалека и не увидишь. А ты уже напридумал тут невесть что. - Но легенды… - Всего лишь легенды, господа, - ответили сверху недовольным басом, и оба пирата одновременно дернулись, поднимая виноватые глаза на капитана, что смотрел на них, съежившихся возле стенок, чуть ли не сидя прямо на полу, двух старичков грозным взглядом надзирателя. Рядом стояли Рюноске и Ацуши, в руке которого ароматно дымилась кружка с терпким черным напитком. – Не стоит верить россказням всяких бродячих артистов, у которых слишком больная фантазия. А будете трепаться об этом на моём корабле, пойдёте на корм Кракену, это ясно?       Не дожидаясь ответа, злой и вусмерть жаждущий сна Накахара поспешил ретироваться к себе в каюту, выхватив на ходу у юнги полагающийся ему кофе и оставив командование на своего верного помощника. Ацуши проводил того настороженным взором, а потом склонился к пиратам и шепотом спросил: - А что это за легенды такие, что о них даже говорить нельзя?       Одноглазый вмиг оживился и в предвкушении потер ладони. - Тебе лучше присесть, малой, - история выйдет очень долгой!..       Давным-давно, несколько столетий тому назад далеко на западе правили три великих короля. Северный материк, утопающий в зелени лесов и испещренный полноводными реками был заселен эльфами; в южных землях, среди горячих песков и прекрасных дворцов с великолепными многоступенчатыми садами и оазисами обитали люди; а на западных горных массивах, где властвовала вечная зима и добывались в шахтах драгоценные камни и богатые руды, правили вервольфы. Все три государя были дружны и звали друг друга не иначе, как братьями, вместе отражая варварские набеги огров с крайнего юга. Их владения процветали, а население не знало горя, живя в радости и покое. И было всё так прекрасно и хорошо, что сам морской бог им позавидовал и решил подняться к ним из пучин своих океанских в образе девушки молодой, дабы вкусить их земного блаженства и избавить себя от скуки. А девушка та была столь красива, что три короля, как только увидали сие чудо, то сразу и влюбились в неё без памяти, и каждый пытался добиться её руки и сердца. Но разве они знали, что в этой девице сидел сам морской искуситель, повелитель русалок и сирен, тот, которому они приносили дары и подношения, дабы успокоить его гнев? Они были ослеплены этой прекрасной незнакомкой и были готовы на всё, лишь бы завоевать её душу. Тогда грянули битвы за право обладания столь великолепной девой, переросшие в кровопролитные войны, и начался настоящий хаос. Но морскому богу в одночасье наскучило жить среди людей, и он вернулся в свои подводные дворцы, оставив трёх государей ни с чем. Короли были безутешны; как одержимые винили они друг друга в том, что потеряли красавицу, и возненавидели себя настолько, что стали лютыми врагами, и войны те продолжались до тех пор, пока не погибли все три царя от мечей друг друга, оставив после себя лишь смерть и разруху. С той поры, говорят, что те места полнятся призраками павших в боях воинов, чьи неупокоенные души витают среди пустынь и сгоревших городов и топят мимо проходящие суда, а три павших владыки и по сей день ищут свою ненаглядную, криком в ночи распугивая случайных зевак. И если верить слухам, тот, кто сможет помочь им отыскать беглянку, получит то, чего так страстно желает... - И это всё? – не удержался Ацуши, дослушав историю пирата до конца и не найдя в ней ничего впечатляющего и пробирающего до дрожи в коленках. Тот, что с банданой на голове, поддакнул парнишке, словно пытаясь сказать «Вот-вот, и я о чём, а ты нагоняешь», но одноглазый резко нахмурился и с силой стукнул кулаком по борту. - Да гиблые там земли, неужели не понятно? – взъерепенился недовольный, искренне веря в правдивость легенды. – Ведь столько погибло моряков, дно им пухом, там целое кладбище кораблей! А сколько мест опасных, и ведь никто там не живёт по наши дни, заброшено всё, и есть те, кто бывал там, плавал и видел разрушенные столицы, видел белые силуэты, бродящие среди остовов зданий, слышал эти жалобные зовы трёх королей! - Чушь собачья, - буркнул седовласый, зевая и потягиваясь. – Подумаешь, нет там людей, господи боже, ну нам же легче! Быстрее найдём, что ищем, и свалим восвояси. Кончай нагонять лишнего шороху! Благо, капитан нас не слышит… - А я тебе говорю – бзда нам пришла, пора завещание писать и пускать по морю в бутылке из-под рома!       Они долго так спорили, незаметно для себя же отходя всё дальше и дальше. Накаджима немного потерянными глазами провожал их сгорбленные старческие фигуры, задумавшись и нахмурив брови. Слышавший весь их разговор, начиная с самого главного, он не мог понять одного. - Как же это путешествие поможет Чуе-сану, если всё сказанное – всего лишь легенда, в которую он сам не верит? - А с чего ты решил, что он не верит? - резонно спросил Акутагава, всё это время стоявший неподалёку. – Ведь не просто так он пошёл на риск и направился в обитель проклятых, верно? Атеисты туда не лезут, потому что уже все погребены на чертовом дне. Названия местам даются не просто за красивые глаза.       Юнга чуть побледнел и не нашелся, что ответить. Лишь вглядывался в горизонт, медленно выползающий из туловища острова по левому борту, которое они как раз огибали, чтобы оказаться в открытых водах. Ещё немного, и вот корабль полностью поворачивает на запад, и среди натянутых парусов, вертикальных полос мачт и висящих тросов далеко-далеко, на самой полосе у края земли виднеется остроконечный ряд скал, который, словно зубы акулы, приготовился принимать очередную наивную жертву в свои Чертовы воды, пока молодой капитан, наконец, забылся крепким сном у себя в каюте, в последней надежде стискивая в руках подаренную Мори карту к собственной свободе.