***
В этой работе я не ищу эпиграфы к главам, как делаю в «Лилиях». Но сегодня особый случай. Слова из «Неутолимой жажды» совпали по настроению и по смыслу с чувствами Витторио за триста лет до исповеди графа фон Кролока.***
О, как мучительны скитания Потерянной души. Но я не чувствую раскаянья За то, что согрешил. И я плачу кровавой данью, Чтоб утолить тоску свою. Я грешный ангел во тьме мироздания, Я жертва ненасытного желанья, Обречён я на страданья, Разрушаю всё, что люблю.***
Декабрь 1579 года выдался необычно суровым. Морозы и снег удивляли жителей солнечной Италии, в особенности теплолюбивых обитателей морского побережья. Средиземноморская зима вновь и вновь напоминала о себе нетипичными внезапными снегопадами и резким ветром. Липкие, тяжёлые сугробы лежали во дворах и на улицах Неаполя. Следы от сапог моментально покрывались тёмной водой — притоптанный снег таял, промозглая слякоть не прекращалась ни на минуту. Дни были серыми, сумеречными, ночи — чёрными, беззвёздными. Природа словно пребывала в каком-то тревожном, напряжённом ожидании. Не менее тревожно было в бессмертной душе герцога Вентурини. Он осознавал, насколько серьёзная, непростая задача стоит перед ним: нужно было не просто обратить Эриха, но и представить его в самом выгодном свете, что виделось почти неосуществимым — слишком мало времени осталось до дня зимнего солнцестояния. К тому же Витторио предполагал, что мстительный Чезаре наверняка плетёт интриги и постарается очернить графа фон Кролока, насколько это возможно. Кроме этих проблем, имелась ещё одна: на герцога в этом году было возложено поручение привезти на Бал во дворце Борджиа символическую ритуальную жертву. Не столько для утоления жажды — проблем с кровью для высокородных вампиров не существовало, — а дабы потешить самолюбие элиты бессмертного общества. Оскорблённый Чезаре хотел видеть жертвой непременно трансильванского графа. Разумеется, об этом и речи быть не могло. Но задачу, тем не менее, никто не отменял, что означало: предстоит найти вельможу, чья кровь будет соответствовать запросам спесивых не-мёртвых знатного происхождения. Витторио не делился своими опасениями с Эрихом. Он старательно просвещал будущего собрата об особенностях и возможных трудностях периода адаптации, но не углубляясь в разборки с Борджиа. В конце концов, хотя граф фон Кролок и стал причиной неприятностей для Вентурини, он не был виноват в этом и не желал проблем герцогу. С обращением следовало поторопиться, времени до Бала оставалось катастрофически мало. Эрих бесстрашно стремился прямо в преисподнюю, а Витторио действительно сожалел о том, что станет причиной смерти человека, которого смог полюбить по-настоящему за такое короткое время. «Если бы не проклятый Чезаре…» — эта мысль не давала покоя, мучила постоянно. Вентурини клял племянника, не решаясь признаться себе в том, что Борджиа упростил ему задачу: обращение стало действительно необходимым, в целях защиты в первую очередь самого графа фон Кролока. Если только он не захотел бы принять мученическую смерть из-за потери крови от многочисленных укусов, а Эрих, определённо, не хотел. Так что недостойное поведение Чезаре оказалось в какой-то степени кстати: оно делало необходимым обращение и успокаивало растревоженную совесть герцога Вентурини. К тому же это был единственный верный способ остаться вместе с предметом его привязанности. Витторио оставалось надеяться, что Эрих не упрекнёт его впоследствии за всё произошедшее с ним.***
Обращение решили провести следующей же ночью. Накануне, перед рассветом, Витторио ушёл в усыпальницу. Ему надо было набраться сил перед ритуалом, чтобы обеспечить должное внимание фон Кролоку. Эрих прошёл в свою комнату, в которой редко бывал в последнее время. Наступило утро, последнее в его человеческой жизни. Хотя граф разделся и лёг в кровать, сон никак не приходил к нему. Должно было произойти то, к чему он стремился, и вот теперь, когда всё уже, казалось, было предопределено, Эриху почему-то стало не по себе. Нет, он не собирался бежать, он не смог бы так поступить с герцогом, но в его душу стали закрадываться сомнения. Но связаны они были вовсе не с обращением, а с самим герцогом Вентурини. «А что, если мы расстанемся? Кому я буду нужен? Совсем один, ни знакомых, ни родных в новом мире. Бездомный вампир-одиночка, — хмыкнул он, — проклятая Богом и людьми нежить. Нет-нет, этого не произойдёт. Вито любит меня, я ему верю всецело. Он так не поступит никогда». С этой мыслью фон Кролок заснул, но проспал не больше трёх часов. День был в самом разгаре, значит, Витторио не мог составить ему компанию в общении. Эрих вздохнул и, тепло одевшись, вышел из парадных дверей palazzo. Холод, злейший враг теплолюбивых южан, был совсем не страшен привыкшему к морозам уроженцу карпатских гор. Граф лишь надвинул шляпу посильнее, запахнул отороченную мехом накидку-джуббоне и решил побродить по Неаполю. Пасмурная, промозглая погода не позволяла любоваться улочками города, под ногами была сплошная каша из талого снега. Он дошёл до особняка Дитмара спросить, не приходили ли письма из дома. Свежих писем пока не было. Его Сиятельство предупредил, что появится теперь не скоро, а по возможности пришлёт слугу. Больше никаких дел не предвиделось, но Эрих не спешил возвращаться. Он понимал, что видит в последний раз дневной свет, однако не осознавал этого до конца, им овладела какая-то странная апатия. Если бы светило солнце, а над головой синело яркое небо, возможно, чувство сожаления закралось бы в его душу. Но нет, напротив, небо потемнело и стало свинцово-серым, подул сильный ветер. Только тогда задумавшийся граф фон Кролок очнулся и оглянулся по сторонам. По странному стечению обстоятельств он стоял около кованой решётки близ собора Сан-Джерромо. Мрачно усмехнувшись, Эрих поднял глаза — часы на башне пробили три раза. Фон Кролок хотел уже идти дальше, когда его кто-то деликатно тронул за плечо. Обернувшись, он с удивлением увидел знакомое лицо пожилого падре, с которым разговаривал не так уж давно. Но словно целая вечность прошла за это время для графа фон Кролока… — Сын мой, вы хотели поговорить с Господом? Я иду в собор, и готов… — тут почтенный пресвитер замолчал. Он тоже узнал странного дворянина, изрядно расстроившего его. — Я Вас помню, сеньор, и поминаю Вашу супругу Габриэлу в ежедневных молитвах. Вы решили прийти к Нему? — с надеждой в голосе спросил кроткий слуга Божий. Эрих вздрогнул, внезапно услышав дорогое ему имя. — Поздно, Святой отец, идти к Господу тому, кем уже овладели Дьявол и содомский грех, — взгляд говорящего ужасные слова был тяжёлым, а голос глухим, но даже за явным недружелюбием и вызовом падре услышал незатихающие боль и обиду. — Вы же не вернёте мне жену. Моя жизнь касается лишь меня, я вправе распоряжаться ею сам. Выбор сделан, он вовсе не в пользу Вашего Господа. Пусть без Него, но я обязательно буду счастлив. — Это богохульство, сын мой! — в голосе священника послышалось неприкрытое негодование. — Вместо того, чтобы образумиться, Вы… Господь всепрощающий, верни разум заблудшему твоему сыну , — быстро говоря, он воздел руки, обращаясь к всевышнему. В этот момент ярко сверкнула молния и ударила в шпиль готической башни собора. Через мгновение раздался сильный гром. Зимняя сухая гроза сама по себе редкое явление, а то, что произошла она при таких обстоятельствах, повергло достопочтенного слугу Божьего в шок. Расширившимися от ужаса глазами он смотрел на красивого мужчину, вдруг показавшегося ему самим Дьяволом. Словно ожидая, что у того вот-вот появятся рога и хвост, священник, перекрестившись, прошептал: — Изыди, Сатана… Незнакомец, не сказав ни слова, резко развернулся и быстро поспешил прочь.***
Эрих с нетерпением ждал наступления темноты, он хотел пройти обращение как можно скорее. Случайная встреча со священником разбудила горькие воспоминания и вновь заставила осознать собственную ненужность в недобром к нему мире смертных. Его здесь ничего не держало. Он вспомнил о сыне, но думал о нём холодно, с немалой долей равнодушия. Герберт отдалился после смерти матери и стал чужим, променяв его на Мариуса. Конечно, это было следствием поведения самого графа, самоустранившегося от воспитания сына и вычеркнувшего его из жизни. Но, растворившись в своём горе, фон Кролок не осознавал этого. Как же горько придётся ему вскоре сожалеть о невнимании и безразличии к юному виконту! Но прошлое изменить, увы, будет невозможно. — Наконец-то! — с облегчением воскликнул Эрих, едва дверь в библиотеку открылась и вошёл Витторио. — Я думал, этот день никогда не закончится. — Тебя что-то расстроило? — с беспокойством спросил бессмертный. — Нет. Просто не хватало твоего общества. Вентурини видел, что Эрих лукавит, но не стал ни о чём расспрашивать. Он раздвинул штору и смотрел в окно, не решаясь произнести роковые слова: вампир опасался упрёков и обвинений, когда произойдёт необратимое. — Я готов, — Эрих старался говорить спокойно, но его губы слегка подрагивали, а пальцы нервно теребили кружевной носовой платок. — Пора? — Подожди, — мягко ответил герцог. — Я хочу запомнить тебя таким, — он обнял фон Кролока, его щека коснулась щеки человека. «Живой, тёплый. И я убью его. Он же этого не заслужил, — бессмертный вновь и вновь испытывал угрызения совести. — А если он потом возненавидит меня? Как существовать с этим? О, Тьма…» Надо было действовать быстрее, пока Витторио не растерял решимость, и вслух прозвучало: — Пошли. В молчании мужчины направились в покои герцога, и чуть позже, пройдя через гардеробную, спускались в усыпальницу. Вампир подумал о Чезаре, которого нашёл истекающим кровью на пустынной дороге. Устроившие засаду наёмники скрылись, посчитав его убитым. Политическая фортуна отвернулась тогда от надменного сына Александра VI. Он в любом случае закончил бы свой век бесславно, Витторио же дал ему шанс в бессмертии. Но благодарности так и не дождался. Мало того, что спасение в обращении — а как это было расценить иначе! — Борджиа воспринял, словно должное, он стал ещё более несносным, чем был при жизни. К надменной самовлюблённости и спесивости, жажде власти и коварству, полной нетерпимости к чужому мнению добавилось отсутствие сдерживающих начал, стоило ему почувствовать голод вампира. Едва Чезаре начинал испытывать неутолимую жажду, он, не раздумывая, набрасывался на человека, пусть даже была возможность заменить его животной кровью из бутыли. «Если Эрих станет таким же? — мучился Витторио. — Тогда я создам ещё одного монстра. Создать без нужды… У Чезаре не было другого шанса остаться на земле, кроме как превратившись в не-мёртвого. Эрих живой, ПОКА живой». Герцог резко обернулся назад. Фон Кролок замер, стоя на две ступени выше. — Остановись, ещё не поздно, — глядя снизу вверх, сказал Витторио. — Нет, — отрывисто, словно выплюнув, ответил Эрих, его губы сжались в упрямую, тонкую линию. — Идём. Беспокойно бьющееся сердце выдавало волнение человека, как бы он не пытался держать себя в руках. — Изволь, — Вентурини развернулся и продолжал спускаться, фон Кролок двигался вслед. Лишь глухой стук каблуков о камень нарушал тишину. Саркофаг был открыт, резная крышка стояла рядом. У изголовья появилось кресло, которого фон Кролок не видел в прошлый раз. Эрих вопросительно поднял глаза на любовника. — Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного? — удивился Витторио. — Разумеется, я буду рядом. — Messer, прошу, не медлите, — севшим голосом сказал Эрих и расстегнул ворот рубахи, оголяя шею. Одет он был непривычно: обычная батистовая рубаха белого цвета со скромным воротником, лишь с небольшими рюшами из ткани и серый камзол самого простого кроя, вместо изысканного костюма, отделанного дорогим кружевом ручной работы и непременно чёрного цвета. На встречу с вечностью фон Кролок отправился словно обычный горожанин, а не высокородный граф. — Caro mio, — голос Витторио дрогнул, он почувствовал необъяснимую тоску, — Эрих… — у него не было слов. Мучительное, горестное чувство овладело бессмертным. Он обнял дорогого ему человека и поцеловал в полуоткрытые губы. Не в силах дольше затягивать неминуемое, вампир откинул в сторону длинные прямые волосы и рванул планку рубахи, обнажая шею сильнее. Сколько раз бессмертный сдерживал себя, едва не облизываясь при взгляде на отчётливо выделявшуюся, заманчиво пульсирующую сонную артерию. В такие моменты он, чтобы отвлечься, пил кровь, налитую в бокал. Теперь же, когда настал долгожданный миг, Витторио едва не силой заставил себя совершить непоправимое… Глаза загорелись красным огнём, удлинившиеся зубы безошибочно выбрали нужное место на шее. Мгновение — и острые клыки, прокусив кожу, глубоко вонзились, рот быстро наполнился горячей кровью добровольной жертвы. Эрих вскрикнул и непроизвольно дёрнулся. Не-мёртвый, смакуя, делал неторопливые глотки и хмелел, словно от изысканного вина. Он с трудом оторвался, отстраняясь. Жизнь покидала безвольно обмякшее тело только что полнокровного, здорового человека. Вампир аккуратно опустил фон Кролока на кресло. Эрих ещё дышал — хрипло, рвано, пытался что-то сказать и не мог. Витторио посмотрел на него и сразу отвёл взгляд — столько муки и ужаса он увидел в бездонных синих глазах, что смотреть в них было невозможно. — Потерпи, скоро всё закончится, — успокаивающе сказал герцог и, подняв умирающего, бережно уложил в саркофаг, затем тщательно запечатал ранки от зубов. Крови после укуса на шее совсем не было — бессмертный действовал аккуратно, предельно безболезненно, как только мог. Сердце ещё продолжало жить в обречённом на смерть теле. Вампир слышал частое, неровное биение, агония затягивалась. Эрих весь горел, лицо его искажала гримаса страдания. Витторио, желая немного помочь, положил ладонь на влажный от пота лоб умирающего. Холод руки и ментальное воздействие немного успокоили его. Бессмертный долго простоял так; казалось, Эриху стало немного легче. Понимая, что это совсем неправильно, герцог отнял руку. — Скорее бы, — едва слышно сказал он. Фон Кролок с силой изогнулся, что-то невнятно бормоча, и вцепился в рукав рубахи своего убийцы. Тело сковало судорогой так, что Витторио еле разжал одеревеневшие пальцы. Мужчина неожиданно глубоко вздохнул и плавно опустился на спину, глаза его подёрнулись смертной пеленой. Не-мёртвый положил ладонь на лоб любимого, закрывая веки. Человек, из последних сил цеплявшийся за жизнь, умер. — Быть посему, — с облегчением произнёс Витторио и, наконец, сел в кресло.***
Эрих стойко держался до последнего мгновения. Последнее, что он увидел — изменившееся лицо Витторио с загоревшимися красным огнём глазами и белыми, ненормально удлинившимися зубами. Он почувствовал себя очень нехорошо, лишь только острые клыки вонзились в шею. Боли не было, но потеря крови обессилила, и фон Кролок впал в забытьё. Перед глазами замелькали цветные бесформенные пятна, в ушах нестерпимо звенело, озноб сменялся жаром. Эрих беспокойно метался, но на какое-то время затих — холодная ладонь вампира на лбу принесла ему временное облегчение. Но вскоре всё стало только хуже. Ожил его ужасающий, кошмарный сон — звон сменился скрежещущей какофонией резких, пронзительных звуков, замелькали уродливые фантасмагорические полуптицы и полурыбы из преисподней Босха, обнажённые фигуры многих людей, среди которых он увидел себя, Герберта и Мариуса. Сверху навис гигантский синий дьявол и подгонял их, толкая птичьим клювом. Хаотичное падение упорядочилось: образовалась гигантская чёрная воронка, стремительно поглощавшая и засасывавшая вниз, опуская грешников на дно бесконечности и безвременья. Вновь стало темно и тихо. Сердце человека изменило ритм, удары становились всё реже и, наконец, совсем прекратились. Эрих фон Кролок, сорокадвухлетний представитель древнего саксонского рода, гордый граф из горной Трансильвании, простился с человеческой жизнью.***
Витторио чутко прислушивался, удостоверяясь в произошедшем. Абсолютная тишина не оставляла сомнений — человек умер. С видимым облегчением герцог поднялся с кресла, подошёл вплотную к саркофагу и склонился над бездыханным, быстро остывающим телом. — Sic transit gloria mundi*, — пробормотал вампир и быстро вышел из усыпальницы. Он не забыл о том, что надо убрать зеркало из комнаты Эриха. «Пусть у нас теперь общая спальня, но и сюда он непременно зайдёт, — Витторио знал, какую реакцию вызывает у новообращённых отсутствие собственного отражения в зеркале. — Не надо усугублять его состояние, первое время ему и так может быть не просто. Эрих не мог спокойно выносить отсутствие моего отражения, а если не увидит себя…» Вампир без труда снял массивное зеркало в дорогой раме, завернул его в ткань и отнёс в небольшую кладовку, дверь которой непросто было отыскать, не зная, что она должна здесь находиться. Проходя обратно через анфиладу комнат, он остановился напротив одного из полотен. Это было «Пиршество богов» кисти Беллини — картина, дописанная Тицианом после смерти художника. Абсолютно нейтральное полотно на тему древней мифологии, без намёка на христианские символы принадлежало когда-то Лукреции Борджиа, но в итоге оказалось во дворце герцога Вентурини. По размеру картина была сопоставима с убранным зеркалом, и Витторио решил, что это вполне подходящая замена излишней теперь отражающей поверхности. С удовлетворением осмотрев результат своей деятельности — над комодом висело полотно замечательных мастеров, к тому же органично дополнявшее пейзажи «малых голландцев» - Витторио направился в свой кабинет. В том самом шкафу, в котором Эрих нашёл бутыль с кровью и удостоверился в своих предположениях о сущности герцога, стояла массивная старинная шкатулка, ключ от которой Вентурини всегда носил с собой. Здесь лежали наиболее ценные для вампира вещи: старинные драгоценности, флакон с эликсиром бессмертия и грамота с печатью главы рода Клауса де Винтера — свидетельство его несомненной избранности и власти над остальными собратьями. Шкатулка для пущей верности была намертво закреплена в шкафу, а хитрый замок делал небольшое хранилище абсолютно недосягаемым для посторонних. Легко открыв замок, Витторио без труда нашёл нужное украшение, лежащее в изящной коробочке с монограммой самого первородного. Это было кольцо, которое вручил ему после обращения Клаус де Винтер. Именно его герцог собирался подарить Эриху, как только тот проснётся. «Ты поймёшь, когда появится твоя спутница или спутник на все времена, — отчётливо прозвучал в ушах хорошо поставленный низкий голос, и Витторио ясно представил себе почтенного вельможу-носферату с львиной гривой пепельных, хорошо тронутых сединой волос. — Но ты должен быть уверен, что не ошибаешься». Вентурини не сомневался: Эрих фон Кролок — его постоянный спутник в бесконечном странствии по вечной жизни. Герцог внимательно рассматривал кольцо, несомненно, очень дорогое. Это было подлинное произведение ювелирного искусства — строгая мужская печатка из золота с фактурой под дерево на боках, украшенная мелкими чёрными и белыми бриллиантами и такими же по размеру малиновыми рубинами. Общее число мелких камней равнялось шестидесяти шести — Витторио из любопытства как-то пересчитал их. Но главной «изюминкой» кольца был центральный камень — крупный рубин овальной формы, привезённый когда-то из индийского похода Александра Македонского. Кроме солидного размера и несомненной исторической ценности, камень обладал удивительной способностью менять оттенок на просвет — от ярко-алого до тёмно-бордового, цветов человеческой крови, текущей в артериях и венах. Аккуратно держа в пальцах бесценную реликвию напротив пламени свечи, Витторио рассматривал кольцо и не переставал удивляться камню, причудливо сотворённому самой природой, словно специально для того, чтобы стать атрибутом бессмертного. (фото на обложке главы) Чезаре знал о кольце и даже видел его. Он беззастенчиво заявил, что Витторио должен отдать ему ценный дар первородного, но герцог был непреклонен. Однажды любовник приехал к Витторио со своим художником, чтобы тот сделал эскиз; конечно же, герцог не позволил. Спустя некоторое время он увидел на пальце Чезаре Борджиа кольцо, отдалённо напоминавшее лежащее у него в секретной шкатулке. Это была лишь жалкая пародия! Не умея изобразить, лишь описывая словами, племянник всё же смог добиться от мастера-ювелира некоторого сходства (к слову, весьма сомнительного). Витторио счёл выходку глупой, но Борджиа упорно продолжал носить неудачную копию, демонстрируя её окружающим как дар самого Клауса Де Винтера. Рассорившись с бывшим любовником, герцог ждал подходящего случая, чтобы вывести лгуна на чистую воду. «Если на Бал прибудет первородный, а у Чезаре хватит наглости надеть кольцо, я постараюсь, чтобы это не осталось незамеченным», — вампир мстительно сощурился, опустил коробочку с ценным даром в карман и запер шкатулку. Он быстро вышел из кабинета — пора было возвращаться в усыпальницу.***
Витторио вглядывался в изменившееся лицо мёртвого человека. Черты его заострились, стали резче, а щёки потеряли былую нежную округлость. Фон Кролок выглядел величественно и очень печально. Вампир нахмурил брови. Он почувствовал подступивший к горлу ком и сморгнул слезинку: лежащий в саркофаге мужчина слишком отличался от его возлюбленного. Внешне невозмутимый, а на самом деле страстный, сильный и одновременно такой ранимый и нежный… Не-мёртвый не знал, как поведёт себя Эрих после пробуждения. Время ещё не вышло. Вампир терпеливо ждал, изредка вставая с кресла и склоняясь над усопшим. Он не стал накрывать саркофаг крышкой, чтобы фон Кролок не ударился головой в момент пробуждения. Наконец, в очередной раз с тревогой всматриваясь в лежащую неподвижно фигуру, он заметил, как немного заострились ушные раковины, а ногти приобрели тёмный оттенок. Бессмертный удовлетворённо кивнул головой — преобразование завершалось. Он больше не отходил от саркофага: ему хотелось, чтобы его лицо было первым, что увидит Эрих, открыв глаза. «О, Люцифер, пусть всё произойдёт спокойно и безболезненно для него», — мысленно обращался Вентурини к Тёмному Владыке. Слишком часто пробудившиеся для завершающего этапа обращения теряли разум, свирепели, да так и оставались в этом состоянии, если, кроме крови, не получали должную поддержку и внимание своего создателя. Конечно, Витторио не мог допустить подобного с Эрихом. Лежащий в саркофаге резко вздрогнул и открыл глаза. Если при жизни синева его глаз навевала мысли о бездонных озёрах, то теперь вода словно превратилась в прозрачный лёд насыщенного синего цвета. — Позволь мне, — Витторио протянул руку, чтобы помочь. Но Эрих оттолкнул его с такой силой, что бессмертный Вентурини с трудом удержался на ногах. Фон Кролок попытался подняться и едва не выпал из саркофага, вновь не рассчитав свои силы, Витторио даже пришлось придержать его. Оказавшись в непосредственной близости, Эрих схватил за грудки своего создателя, зашипел, и хищные клыки потянулись к шее избранного вампира. Тут герцогу пришлось применить силу: оттолкнув плохо соображавшего новичка, он вытянул руку вперед и, глядя немигающе в его глаза и выставив ладонь, чётко произнёс: — Сейчас. Ты. Успокоишься. И будешь слушаться меня. Двигайся мед-лен-но. Эрих затих и уже без сопротивления принял предложенную руку. Однако, оказавшись стоящим на полу, он попытался вновь оттолкнуть Витторио и тут же был жёстко схвачен за локоть. — Садись, — прозвучал мрачный голос герцога. Фон Кролок подчинился и смотрел, как зачарованный, на пальцы бессмертного, расстегнувшего манжет синей рубахи и закатавшего рукав до локтя. — Пей, только не торопись. Напрасное предупреждение — Эрих вновь потерял контроль и глубоко вонзил клыки в аристократическое запястье. Витторио скривился, но пока терпел, всё же надеясь, что новообращённый отстранится сам. Увы, этого не произошло: фон Кролок жадно пил кровь, и герцог с силой потянул его за волосы, отрывая от запястья. Эрих недовольно рыкнул и, оскалив клыки, со злостью посмотрел на своего создателя. — Не разочаровывай меня, прошу, — как можно мягче сказал Витторио. — Ты не останешься голоден, поверь. Для обращения ты достаточно выпил моей крови. Он взял принесённую бутыль и налил бокал для себя. Налить второй бокал герцог не успел — несдержанный новообращённый выхватил бутыль и приложился к горлу, не замечая, что пьёт неаккуратно, что из уголка рта кровь стекает по подбородку, шее и пачкает рубаху. Наконец, он отстранился и взгляд его обрёл осмысленность. — Знакомая бутыль, — голос звучал хрипло, это были первые произнесённые в бессмертии слова. — Я пробовал пить отсюда раньше. Тогда мне это показалось омерзительным. Теперь понимаю, что был не прав. Витторио с грустью смотрел на своё создание. Пока увиденное совсем не радовало его. Но ведь прошло лишь несколько минут после обращения…***
Эрих довольно долго просидел молча. Он прислушивался к незнакомым ощущениям своего тела и с интересом рассматривал усыпальницу, отмечая, что стал видеть в полутёмном помещении намного чётче, чем раньше. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Витторио. — Прости меня, Вито. Что-то со мной было странное, я ничего не соображал, когда проснулся, — фон Кролок был расстроен. — Не извиняйся, это неутолимая жажда так подействовала. Я же рассказывал тебе о пробуждении. — Да, но я не думал, что могу лишиться разума. К тому же ты не предупредил, что даже двигаться я буду по-другому. Мне что, заново надо учиться ходить? — Нет, что ты, это лишь первое время. Ты почти сразу привыкнешь контролировать свои движения. Бессмертные перемещаются намного легче людей, ты же двигался, как человек и оказался слишком резким. Попробуй встать, только не спеши. Эрих медленно поднялся и несмело сделал несколько шагов. Остановившись, он попытался сосредоточиться, чтобы правильно понять, как следует управлять своим телом. Следующие шаги он сделал увереннее, но лишь немного отвлёкся, сразу подскочил вверх, едва не упал и замер с огорчённым видом. — Caro mio, не переживай. Ты всему быстро научишься, я буду помогать тебе, — вновь успокоил Витторио и предложил: — Давай пройдёмся по дворцу. Вампиры поднялись по лестнице, ведущей из усыпальницы, и только в гардеробной Вентурини отпустил руку спутника. Новообращённый вновь утратил уверенность и шёл медленно. Герцог предложил пройти к парадному входу, не предложив накидку или плащ. Это было сделано намеренно, чтобы фон Кролок ощутил невосприятие холода. Раньше Витторио заботился о его комфорте и тоже одевался потеплее. Слуга-бессмертный вскочил со стула, взглянул на Эриха с любопытством и молча распахнул тяжёлые двери. Фон Кролока сильнее удивило не то, что он не почувствовал холода, а необычайно чёткое зрение в полной темноте. Будучи человеком и держа подсвечник с несколькими горящими свечами, он всё равно не разглядел бы и пятой доли того, что мог видеть теперь. Витторио внимательно наблюдал за ним и молчал, предоставляя новообращённому самому знакомиться с неизвестными ощущениями. — Мне совсем не холодно, и я всё прекрасно вижу, — наконец прозвучал его немного удивлённый голос. Казалось, он начинал адаптироваться. — Но ведь это далеко не всё, насколько я помню из твоих рассказов. — Конечно, знакомство с новым для тебя миром только начинается, — согласился Витторио. — А теперь попробуй повторить за мной. Бессмертный оттолкнулся от широкой ступени лестницы, в тот же миг оказавшись в воздухе. Он перестал быть видимым, а через мгновение уже стоял на земле в добром десятке метров от изумлённого Эриха. Перемещение произошло абсолютно бесшумно. — Представь себе место, к которому стремишься, и оттолкнись. Только не очень сильно, а то можешь оказаться даже за оградой, — напутствовал наставник. — Когда будешь перемещаться, думай о точке приземления. — Хорошо, — последовал незамедлительный ответ. «И чего он так подробно рассказывает? — с досадой подумал граф. — Словно я несмышлёный ребёнок или птенец. Легко всё сделаю как надо». Он посмотрел в сторону Витторио и оттолкнулся от ступени. Сделав это слишком резко и не сосредоточившись должным образом, Эрих при приземлении с размаху пребольно «впечатался» в кованую решётку забора. — Проклятье! — с нескрываемой досадой ругнулся он и поднялся, не приняв помощь Витторио, который уже стоял рядом и протягивал ему руку. — Повторим! Я не привык быть настолько неловким! — он не скрывал раздражения. — Нет. Злость — плохой помощник, будет только хуже, чем в первый раз. Но если так хочешь, то вперёд, — Витторио лишь пожал плечами. Он решил не перечить строптивому новообращённому. «Посмотрим, чего в нём больше — упрямства или рассудительности». Фон Кролок сжал губы, весь его вид говорил о крайнем недовольстве и даже злости. Он тряхнул головой и… неожиданно согласился. — Вы правы, Messer, — сказал Эрих. — Я пока лишь ученик и буду слушаться Вас беспрекословно. «Ого! Вот это поворот! — изумился избранный вампир. — Он сам отсёк фамильярность на время занятий. Браво, caro mio! Теперь я уверен: всё получится». Ни один мускул не дрогнул на его лице, выдавая эмоции. Серьёзно глядя в глаза своего создания, Витторио ответил спокойно и ровно: — Тогда пройдём во флигель, я представлю тебя слугам. Но сначала прими это, — он достал из кармана камзола изящную коробочку с монограммой и достал кольцо. Не давая возможности задать вопрос, Вентурини продолжил: — Помнишь, я говорил о подарке? Пришло время вручить его. Нет, не помолвочное кольцо, надеюсь, ты понял. Хотя... в каком-то смысле почти так. Герцог надел ему на указательный палец правой руки бесценный артефакт и объяснил ничего не понимающему фон Кролоку: — Это кольцо Клауса Де Винтера, главы нашего рода. Я получил его так же, как и ты, в ночь своего обращения. Но первородный не подарил, а лишь передал его мне на хранение, предназначив той (или тому), кто станет моей спутницей или другом. Спустя столетие у кольца появился хозяин — благородный граф фон Кролок из Трансильванского княжества, ты, любимый. Кольцо — охранная грамота и свидетельство принадлежности к избранным не-мёртвым самого высокого ранга. Эрих с удивлением слушал речи герцога, не поддававшиеся логическому объяснению, но очень приятные для него. — Пойдём во флигель, — напомнил Витторио. — Кстати, я давно хотел Вас спросить: почему почти не видно слуг, Messer? — Я не люблю постороннее присутствие рядом, тем более, когда появился ты. Внимание графа фон Кролока должно было принадлежать мне одному, и никак иначе. — Так зачем что-то менять? Оставим всё, как было, — вновь перейдя на «ты», предложил Эрих. — В о-первых, ты уже не человек, и я абсолютно спокоен за твою безопасность, не то, что раньше. Даже самые вышколенные слуги всё-таки в первую очередь вампиры, видеть и чувствовать живого смертного было им совсем не просто. А во-вторых, ты теперь такой же их хозяин, как и я, и можешь в любое время обратиться с приказом.***
Говоря последние слова, Витторио открывал дверь во флигель. В просторном помещении сидели за столом и коротали долгую ночь бокалами с кровью бессмертные слуги, словно завсегдатаи портовой таверны: кучер, конюх, два привратника, которые поочередно с третьим, находящимся во дворце, обычно охраняли вход в palazzo и поддерживали порядок во владении герцога. Увидев вошедших, они вскочили со своих мест и склонили головы в почтительном приветствии. — Представляю вам Его Сиятельство графа фон Кролока. У вас теперь два хозяина, его приказы и распоряжения обязаны исполняться также беспрекословно, как если бы исходили от меня. Надеюсь, вы поняли? Почему я не вижу Иштвана** и Стефано? — голос Витторио зазвучал недовольно, в нем послышались металлические нотки. — Простите, хозяин, — раздалось сзади. — Мы отлучились ненадолго, — сняв шляпу, сказал русоволосый мужчина средних лет. Но его Эрих видел раньше днём?! Ноздри новообращённого затрепетали, он почувствовал… человека? Витторио быстро всё понял и протянул стакан с кровью, не доводя до позорной слабости перед слугами. — Для тех, кто опоздал, — голос герцога вновь зазвенел металлом, — сообщаю: граф Эрих фон Кролок, с этой ночи ваш второй хозяин. Стефано, подойди, — приказал Витторио. — Узнаёшь? — герцог взял Эриха за руку, демонстрируя кольцо. — Это знак власти, кольцо первородного, — странный человек встал на колени и поцеловал руку графу фон Кролоку. Сначала его примеру последовал Иштван, а затем остальные присутствовавшие вампиры. Эрих, ставший центром внимания, уже ничему не удивлялся и, подобно Витторио, принял надменный вид. — Надеюсь, вы не разочаруете меня, — наконец, после паузы высокомерно произнёс новый хозяин. — Пока приказов и заданий для вас у меня нет. — Иштван, ты должен вернуться в palazzо. Теперь работы у тебя будет вдвое больше, — добавил герцог. — Слушаюсь, хозяин, — склонился в поклоне симпатичный темноволосый вампир, молчавший до этого момента. — Иштван — мой, а теперь уже — наш камердинер, — пояснил Витторио фон Кролоку. — На сегодняшнюю ночь все свободны. Стефано, жду тебя после заката в кабинете. Иштван, твой отдых закончен. Займёшься гардеробом Его Сиятельства. Отдав распоряжения, герцог Вентурини с царственным видом удалился. Эрих был не менее надменен, несмотря на свой скромный костюм — он так и не переоделся после обращения.***
— Камердинер? Какая приятная неожиданность, — сказал Эрих, едва выйдя из флигеля. — Почему я не видел его раньше? — Потому что твоё внимание должно было принадлежать всецело мне одному! И, надеюсь, так будет в дальнейшем! — Витторио обнял Эриха и притянул к себе, жадно целуя и пытаясь понять, как изменился любовник В ЭТОМ СМЫСЛЕ после обращения. Тот с удовольствием отозвался на ласку, отвечая требовательно и страстно. Пожалуй, даже более страстно, чем раньше. — Пойдем в спальню, — хрипло сказал Эрих, чувствуя, что поцелуй вызвал у него откровенное возбуждение плоти и желание заняться любовью немедля. — Быстрее! Я даже здесь могу… Вентурини был невероятно доволен — возлюбленный с обращением обрёл ещё большую чувственность и, похоже, полностью раскрепостился. — Ну уж нет, придётся смирить чувства, дорогой ученик. Пока ты не освоишь урок перемещения в пространстве, о спальне думать рано, — голос Витторио звучал с лёгкой насмешкой, за которой он решил скрыть от Эриха своё истинное состояние. Тем более, что просторная симарра спускалась ниже бёдер и скрывала от взора любовника недвусмысленно натянутую ткань в области паха. Возбуждение оказалось настолько нешуточным, что Вентурини начинал чувствовать болезненное напряжение и тянущую боль нереализованного желания. Заскрипев зубами, герцог был готов прямо на месте поддаться искушению, но усилием воли сдержал себя. — Надеюсь, сейчас ты сделаешь, как надо! — Витторио оттолкнулся от земли, исчезая на краткий миг и оказываясь возле беседки, слева от Эриха и вновь на приличном расстоянии. — Иначе ты не получишь награды от меня. — Нет! Всё, что угодно, только не это! — Эрих безошибочно приземлился рядом и протянул руки, чтобы обнять любовника. Но герцог увернулся и вновь ускользнул от него. Фон Кролока немыслимо заводила такая погоня, ему нравилось чувствовать себя лёгким, почти невесомым, и если бы не болезненный спазм — результат не спадающего возбуждения, он играл бы дальше и дальше. Любовники увлеклись и замечали несколько пар любопытных глаз, следящих за ними из флигеля с интересом и нескрываемой завистью. — По-моему, я уже неплохо справляюсь, — задорно сказал Эрих, но закончил почти жалобно: — Messer, я усвоил урок? — и уже совсем просяще: — Вито, я не могу больше ждать! Я готов взорваться прямо здесь! — Так не будем же медлить, вперёд! — в два прыжка Вентурини оказался у тяжёлых дверей palazzo, Эрих — вслед за ним. Слуга чинно распахнул массивные двери и тут же взашей был вытолкнут на площадку снаружи. — Ты сегодня не понадобишься! — крикнул герцог, закрывая замок изнутри, а Эрих уже лихорадочно раздевался, охваченный невиданным ранее возбуждением. Предметы одежды разлетались во все стороны, мелкие костяные пуговицы скромной рубахи фон Кролока и застёжки из драгоценных камней костюма Витторио со стуком падали на пол.***
Они так соскучились друг по другу, словно не виделись вечность, целовались необузданно и яростно, не жалея губы, прихватывая языки, сталкиваясь удлинившимися клыками, оставляя яркие пятна страсти на телах друг друга, совсем не сдерживаясь, кусая до боли и наслаждаясь этой болью. Прерывались, лихорадочно освобождая истомлённые, сочащиеся смазкой члены из тесного плена белья. Наконец-то с завязками было покончено. Витторио, не скрывая восхищения, любовался богатырской статью возлюбленного. Мощный пенис партнёра слегка покачивался, головка открылась и побагровела в нетерпеливом ожидании ласк, сочась предсеменем. Член многоопытного любовника, оказавшись на свободе, выглядел не менее откровенно — он также был в полной готовности к любовным утехам, восстав и почти прижимаясь к животу, тестикулы напряглись и подтянулись. Золотое колечко соблазнительно посверкивало на головке. Вентурини приблизился вплотную к любовнику и положил руку себе на ствол, слегка направляя навстречу распалённому члену Эриха. Влажная головка лишь дотронулась до уздечки партнёра, и тот затрепетал — прикосновение было настолько чувственным, что новообращённого словно прошило молнией. Он задрожал, потерявшись в невероятных ощущениях, и слегка застонал. Витторио не торопил события, ему доставляло огромное удовольствие наблюдать за любовником, так ярко реагировавшим даже на малейший телесный контакт. Немного придя в себя, Эрих действовал, словно заправский обольститель: подушечкой пальца распределил сочащееся предсемя на головке и, конечно, поиграл с колечком, едва его касаясь. Теперь уже многоопытный Вентурини с трудом сдерживался от нахлынувшей волны сладострастия. Тесно прижавшись обнажённой плотью друг к другу, бессмертные, не сговариваясь, плотно обхватили в объятия ладоней, соединяя воедино, два великолепных красавца-члена. Витторио, мастерски владеющий искусством удовлетворения пальцами, меняя нажим и направление, бережно ласкал их. Ладонь Эриха, лежащая поверх, побуждала любовника действовать энергичнее и жёстче, сжимая пальцы Витторио и задавая другой темп. Неистовая игра сопровождалась громкими поцелуями и вздохами, казалось, даже воздух становился горячим от этой страсти. Запрокинув голову назад, Эрих застонал каким-то горловым, первобытным стоном, и в то же мгновение излился — обильно и несдержанно. Его партнёр продержался дольше лишь на мгновение, громко вскрикнул, и вот его семя, смешиваясь с семенем любовника, стекало по пальцам обоих. Прошло не меньше минуты, прежде, чем любовники стали способны что-то соображать. Эрих прижался к Витторио, словно ребёнок. — Пей, сколько нужно, — Вентурини отбросил назад растрёпанные кудри. Это был жест безграничного доверия — позволить новообращённому вонзиться в самое трепетно оберегаемое место вампира — в шею. Обычно ограничивались запястьем. Эрих понял и оценил отношение столетнего не-мёртвого. Вонзившись клыками довольно резко, он не обессилил Витторио, совладал с собой, хотя соблазн был очень велик. Кровь бессмертного Вентурини напоминала терпкое, хорошо выдержанное благородное вино, и пьянила не меньше. — Я люблю тебя, Вито, — сказал фон Кролок хриплым голосом, едва отстранившись, и тут же наклонил голову на бок, открывая свою шею. — Нет-нет, — запротестовал Витторио, — мне достаточно запястья. Тебе надо много сил для адаптации, — аккуратно прокусив, он сделал несколько глотков сладкой, словно медовой крови Эриха. — Я тоже люблю тебя, caro mio. Я рад, что твоё становление проходит именно так, — он нежно погладил спутанные волосы и слизнул капельку своей же крови со щеки возлюбленного. — Я счастлив, — улыбнулся Эрих и вновь прижался к белоснежной груди.***
Однако сумасшедшая разрядка не могла успокоить и оставить довольными обоих — они лишь слегка утолили телесный голод, терпеть который не было возможности, но совсем не насытились любовью. Витторио сорвал со стены шпалеру с вытканными райскими птицами и бросил сверху на огромный сундук-кассоне. Неожиданно прихожая palazzo стала любовным гнёздышком для нетерпеливых бессмертных. — Caro miо, ты изменился. Что ты чувствуешь? — Витторио устроился поудобнее, садясь на дорогую ткань и жестом приглашая любовника. — Мне всё интересно, но главное — мы не будем с тобой разлучаться, днём и ночью будем вместе. И ты не будешь бояться навредить мне, — ответил фон Кролок, устраиваясь рядом. Лукаво улыбаясь и глядя прямо в глаза, Витторио накрыл ладонью член любовника и слегка сжал. Недвусмысленный намёк жадный до ласк Эрих понял правильно, быстро возбуждаясь и целуя требовательно и страстно, сминая губы партнёра и быстро хмелея от удовольствия. Он вновь ласкал мужское достоинство Витторио, умышленно задевая за золотое колечко. Лёгкие касания распаляли Вентурини ничуть не меньше, чем могли бы разжечь оральные ласки. Витторио уже хотел перейти к следующему этапу любовной игры, решив, что пора овладеть роскошным телом, как вдруг Эрих повёл себя совершенно непредсказуемо. Отстранившись, фон Кролок потянул его за собой, заставляя встать с кассоне. Герцог удивился — неужели возлюбленный вновь хочет ограничиться руками? Но удивление моментально сменилось едва ли не негодованием: Эрих развернул его спиной к себе и подтолкнул вперёд, заставляя упереться ладонями в стену над накрытым тканью сундуком, и сдёрнул вниз бархатные бриджи, заправленные в высокие ботфорты. — Каков наглец, — возмущённо сказал Витторио, одновременно восторгаясь решительности возлюбленного и опасаясь за собственную сохранность. — Messer мне обещал награду, и я сам выбрал, какую, — абсолютно спокойно и довольно-таки нагло ответил Эрих, решая, что же делать: высокие сапоги не позволяли раздеть любовника, он был словно стреножен. Фон Кролок принял решение очень быстро, поступив подобно тому, как Александр Великий в случае с Гордиевым узлом: положив руки на пояс расстёгнутых бриджей, он с силой рванул в разные стороны, разрывая элемент дорогого костюма на две половины. — Я не позволяю тебе делать ЭТО! — вскинулся было Витторио, и тут же замолчал. Стоящий сзади любовник коленом широко раздвинул ему ноги, ладони легли на ягодицы, больно впиваясь удлинившимися ногтями в упругие, подтянутые полушария и разводя их в стороны. Что оставалось делать Вентурини? Только смириться и, опираясь не на две руки, а на одну, второй ласкать собственный член, пребывавший в полувставшем состоянии. Эрих убрал руки и с наслаждением слизал выступившие капельки крови, не отказав себе в удовольствии несколько раз чувствительно куснуть любовника. Откуда мог знать, что следует делать, еще совсем недавно ничего не знавший о любовных изысках мужчина?! Что с ним сотворило обращение?! Вязкая слюна, наполнившая рот, прекрасно увлажнила пальцы, язык скользил между вновь раздвинутых ягодиц и слегка дотрагивался до мышечного кольца. Член увлажнился предсеменем и подрагивал от возбуждения, поторапливая хозяина. Не особо церемонясь, Эрих ввёл палец внутрь и замер — ногти были острыми и крепкими, могли серьёзно поранить Витторио, тем более, что герцог зашипел. — Ты торопишься, — раздался недовольный голос. — Перестань… — Нет, сеньор, позвольте мне самому справиться, — к указательному пальцу добавился средний, а вскоре и безымянный. Вентурини попытался вырваться, но ладони любовника вновь плотно обняли и раздвинули ягодицы, а член… О, это оказалось действительно восхитительным, — член, обильно увлажнённый смазкой, дразня, несколько раз прошелся по промежности и мышечному кольцу. Приставив головку к входу, Эрих медленно, но не останавливаясь, ввёл мощный ствол на всю длину, раздвигая тесное, почти не тронутое нутро. Витторио дёргался, то шипел, то выплёвывал слова на испанском языке (несомненно, ругательства), и вдруг начал чувствовать, кроме дискомфорта и боли, удовольствие от заполнения, от тесного контакта. Впервые с его губ слетел стон удовольствия. — Ааахххх… да… ДАА! Ещё! — он стал подаваться навстречу всё энергичнее, Эрих брал любовника резко и беспощадно. Когда ритм их движений совпал, стоны одного и рычание другого зазвучали дуэтом взаимного удовольствия, дополняя друг друга. Неутомимый новообращённый, не жалея, отвешивал наотмашь звонкие и очень болезненные шлепки, будоражащие Витторио ещё сильнее. Бледная кожа на ягодицах даже слегка порозовела. На лбу Эриха выступил пот, в уголках глаз его партнёра появились две крошечные слезинки. Когда фон Кролок каким-то чутьём угадал и задел заветный бугорок magica punto, затем ещё и ещё, Витторио с громким криком излился первым, щедро выплёскивая на ткань шпалеры вязкие белые струи. Он запульсировал внутри, сжимая мощный член любовника в эйфории оргазма, обхватывая его у основания вибрирующим кольцом мышц и не сразу ощутил, что наполняется изнутри соками мужественности рычащего новообращённого вампира. Они оба были очень громкими. Стоны и вскрики, хрипы и рычание далеко разносились под высокими сводами дворца. Снаружи, удивлённо вскинув брови, стоял Иштван. Дисциплинированный камердинер собирался пройти в palazzo через чёрный ход, но передумал и убрал ключи в карман. Он вернулся во флигель, где в глубоком подвале в ряд стояли несколько гробов для прислуги.***
Потрясённый Витторио с трудом воспринимал произошедшую с Эрихом метаморфозу. Любящий, но совсем не опытный человек превратился в беспощадного Асмодея***-искусителя. Мало того, что ему очень хотелось почти звериной, необузданной близости, он решил доминировать и исполнил желаемое, чем немало обескуражил виртуозного и утончённого партнёра. Фон Кролок, испив его избранной крови, казалось, перенял и любовную силу, он даже оказался сильнее в страстности и стремлении утолить ненасытную жажду плоти. «Считается, что с обращением чувственность и желание усиливаются, а похоть после смерти становится многократно слаще****. Я сам когда-то это ощутил. Но Эрих… так неожиданно и так прекрасно. Мой неогранённый алмаз… О, Люцифер, спасибо за бесценный подарок! — Витторио мысленно вознёс благодарность Князю Тьмы. — Или же кольцо первородного сделало его таким?» — внезапная догадка озарила Вентурини. Как бы то ни было, он остался доволен, пусть даже Эрих обошёлся с ним несколько… своевольно. Герцог не хотел показывать, что невероятная мужская энергия по-хорошему впечатлила его. — Вито, я не обидел тебя? — на плечо легла прохладная ладонь, а прервавший размышления вопрос заставил Вентурини вздрогнуть. — Ты стал умопомрачительным любовником. Но всё же, — Витторио на мгновение задумался, соображая, как лучше ответить, — надо считаться с моими желаниями тоже. Не стоит выпускать на волю бесконтрольную страсть, это не всегда бывает кстати, — из педагогических соображений он вновь нацепил маску строгого наставника. — Значит, обидел. Поверь, я не хотел. Но внутри меня словно огонь бушевал, пусть тело и оставалось холодным. Это было сильнее жажды крови. Прости. — Неожиданно было увидеть тебя таким необузданным и ммм… беспощадным. На какое-то время придётся отказаться от верховой езды, в случае крайней необходимости воспользуюсь каретой. Хотя на наших дорогах много кочек, — сморщился Витторио. Эрих понял, что перегнул палку. Ведь для Витторио быть принимающим партнёром оказалось непривычно. В отличие от него самого, любовник долго и терпеливо готовил фон Кролока к соитию, чтобы избавить от боли и возможных неприятных ощущений. — Messer, вы можете меня наказать, если я заслужил. — Какой покорный ученик, — с сарказмом ответил Витторио. — На первый раз ты прощён, но запомни: нас ДВОЕ, и мы — каждый из нас — должны думать друг о друге, как о самом себе. Пусть это послужит тебе уроком, иначе я не смогу доверять тебе. — Видя, что Эрих расстроен, Вентурини смягчился: — Жажду крови и плоти тяжело контролировать, особенно новообращённым. Надо сделать выводы, верно, caro mio? Ты действительно очень хорош, но я совсем не был готов к такому натиску. После откровенного ответа фон Кролок ничуть не успокоился. — Хочешь, я принесу крови? — предложил он, испытывая чудовищную неловкость. — Нет, крови сегодня было достаточно. Лучше выпьем вина, это немного расслабит и успокоит. Пора идти в усыпальницу, завтра тебе предстоит многому научиться. — Здесь надо прибраться?! — это был полувопрос. — У нас есть слуги. Иштван должен как-то отрабатывать кровь и удобный гроб. Поверь, он не перегружен. — И всё же неловко, — Эрих с сомнением смотрел на разбросанную по полу одежду и рассыпавшиеся пуговицы, а в особенности — на шпалеру, криво лежащую на кассоне. Дорогая ткань была покрыта множественными пятнами ещё не высохшей спермы. — Ваше Сиятельство, в замке в Карпатах убирались Вы, или всё-таки слуги? — Витторио начинал раздражаться упрямству любовника. — Я там не устраивал подобные оргии, — парировал Эрих. — Привыкай к новым правилам. Эрих натянул панталоны, Витторио придерживал руками беспощадно разорванные бриджи из дорогого бархата. Изделие лучшего неаполитанского портного уже не подлежало восстановлению. Можно было, конечно, снять высокие ботфорты и отправиться по дворцу полностью раздетым, но ходить босиком герцог Вентурини не любил.***
Обманулся ли Витторио в своих ожиданиях? Был ли недоволен своим созданием из-за несдержанного поведения? Не пожалел ли о том, что связал себя узами совместного бессмертия? На все три вопроса герцог Вентурини уверенно ответил бы «нет». Необузданная, дикая страстность Эриха-вампира была полной противоположностью внешней холодности и неприступности графа фон Кролока-человека и оказалась совершенно восхитительной. Обмен семенем, а потом и кровью показал полное единение, близость бессмертных душ и тел. А то, что от неистового желания пострадал зад высокородного избранного вампира, лишь подтвердило известное правило: за удовольствие нужно платить. Цена была совсем не так уж и высока, в конце концов. Изменения коснулись не характера графа фон Кролока (чего так опасался его создатель), они затронули другую составляющую его натуры, превзойдя самые смелые мечты Витторио. Однако помимо помощи в становлении новообращённому вампиру и воспитанию его избранным, бессмертному Вентурини предстояло меняться самому, осваивая новые для него страницы учебника любовной науки.***
ПРИМЕЧАНИЯ Sic transit gloria mundi*(латынь) — Так проходит земная слава, — фраза употребляется в распространенном значении: слава временна, преходяща, и обольщаться ею не следует. Иштван** — узнали героя? Иштван, староста кладбища, верный друг Альфреда и преданный помощник графа фон Кролока в «Сиреневых лилиях». Асмодей***- один из самых могущественных и знатных демонов. Дьявол вожделения, блуда, ревности и одновременно мести, ненависти и разрушения. Похоть после смерти становится многократно слаще**** — отсылка к Магде в мюзикле: «Слаще нам, поверьте, похоть после смерти».