«Предел хитроумия — умение управлять, не применяя силы.» Люк де Клапье Вовенарг
***
Оказавшись в спальне Витторио, бессмертные переоделись для сна. Одинаковые ночные сорочки из белого батиста с завязками под горло полностью скрывали очертания тел, не позволяя вновь настроиться на игривый лад. К тому же оба надели просторные распашные кафтаны, чтобы уменьшить соблазн продолжения любовной игры — в усыпальнице это было недопустимо. Впервые в посмертии герцог Вентурини провёл день в саркофаге не один. Было странно и непривычно переговариваться вполголоса, не чувствовать рядом с собой пустоты на широком ложе. Присутствие Эриха, положившего голову ему на грудь, умиротворяло и волновало одновременно. Витторио лежал неподвижно и старался обдумать способы решения многочисленных проблем, которые он приобрёл, обратив графа фон Кролока. Но у него ничего не получалось, против воли вампир улыбался. Впервые за последнее столетие герцог Вентурини был по-настоящему счастлив.***
Едва солнце скрылось и наступил вечер, как герцог, неслышно сдвинув крышку, стремительно поднялся и покинул усыпальницу. Впрочем, вернулся он совсем скоро. Вампир был рядом с саркофагом — терпеливо сидел в кресле. Он даже предусмотрительно оставил крышку сдвинутой, чтобы Эрих не ударился при пробуждении. — Caro mio, просыпайся, — Витторио встал и ласково провёл подушечкой пальца по щеке любовника. — Ммм… Вито… — Эрих слегка улыбнулся, не спеша открыть глаза. — Как спалось? — пальцы огладили прямые чёрные волосы, очертили точёный профиль, и фон Кролок наконец взглянул на Витторио. — Что-нибудь снилось? — Нет. Я не понял, спал ли вообще, но чувствую себя отдохнувшим. — Ты привыкнешь со временем: сон бессмертных, в отличие от людей, очень чуткий. Мы не совсем спим, словно впадаем в оцепенение, но при этом чувствуем всё, что происходит вокруг. Когда ты приносил днём письмо — помнишь, как едва не сбежал от меня в Испанию? — я знал, что ты приходил, ощущал твоё присутствие. Правда, сны видят не все бессмертные… Витторио прервался, поняв, что Эрих его совсем не слушает. «Так и есть, жажда…» Расстегнув манжет, герцог оголил запястье на левой руке — правую он предложил любовнику накануне. — Пей, Эрих, — прозвучало безо всякой интонации. Дважды повторять не пришлось, клыки вонзились моментально и глубоко, так, что Витторио поморщился от боли. Фон Кролок был жадным и несдержанным, его создатель резко одёрнул руку. Полыхающие огнём глаза с вертикально вытянувшимися зрачками казалось, готовы были обжечь Витторио. Но яростный взгляд потух, остуженный незримым приказом холодных, немигающих карих глаз. Эрих очнулся и быстро заморгал. — Опять, да? — огорчённо спросил он. — Ты научишься контролировать неутолимую жажду. Пока же я буду тебя сдерживать, — Вентурини уже протягивал любовнику бокал с кровью. Тот выхватил из рук и торопливо выпил. Витторио с трудом подавил разочарованный вздох. «Чего я, собственно, ожидал? Всего вторые сутки после обращения, — подумал герцог. — А если вспомнить, что он устроил мне… — поясница по-прежнему болела и доставляла немалый дискомфорт, почему-то пресловутая регенерация в этом случае совсем не помогала. — Всё придёт в норму рано или поздно, не Демоны горшки обжигают. Но, Ангел подери, как же у нас мало времени!» — Я безнадёжен? — расстроенно спросил Эрих. Он почувствовал огорчение любовника. — Caro mio, — как можно мягче ответил Витторио, — это нормальное состояние. Ты научишься, всему своё время. — Но его-то как раз и нет. — Ты безошибочно угадал моё настроение, это хороший знак — черты избранного у тебя начали проявляться сразу. Фон Кролок немного успокоился и спросил, чем они будут заниматься. Бессмертный наставник всё продумал заранее. — Я должен буду оставить тебя ненадолго. Пока еще не очень поздно, надо появиться на приёме у Розетти, переговорить с начальником тюрьмы. — Зачем? — Эрих был в недоумении, но Витторио не стал объяснять. — Прости, расскажу потом. Мне очень хотелось бы пойти вдвоём с тобой, но не получится. Трансильванского гостя запомнили как мужчину с румянцем на щеках, теперь ты выглядишь несколько по-другому. Фон Кролок посмотрел на свои белые, словно полупрозрачные пальцы, и кивнул, соглашаясь. — Но главное даже не в этом. Ты ни разу не встречал смертных, став вампиром. Реакция может быть бурной и непредсказуемой. Твой первый выход будет не в высшее общество, — помрачнел Витторио, но тут же сменил тему: — Я скоро вернусь. Тебе есть, чем заняться в моё отсутствие: Иштван поможет разнообразить твой гардероб, — предугадав ожидаемые слова протеста, Вентурини пояснил: — Знаю, у тебя много одежды, но для новой сущности нужны некоторые вещи, которых у тебя нет. — Конечно, — согласно кивнул фон Кролок, — но если это не обеднит тебя. — Caro mio, перед тобой герцог с родословной, которой позавидуют иные монархи. Вообще, что за условности после того, что между нами было? — глаза вампира лукаво блеснули. — Поспешим, Иштван ждёт.***
Камердинер подготовил два костюма и стоя приветствовал господ в спальне Витторио, у входа в гардеробную. Один наряд насыщенного тёмно-бордового цвета, с квадратным модным вырезом «королевское зеркало» у длинного камзола и рубахой с богатой вышивкой золотыми нитями и жемчугом, явно предназначался для выхода в свет герцога Вентурини. К кровати прислонилась трость с головой нетопыря, на которую Эрих обратил внимание в ночь судьбоносного знакомства с бессмертным. Второй костюм был собственным нарядом графа фон Кролока, отпаренным и безупречно выглаженным. Рядом стояла шкатулка из сиреневого камня, инкрустированная золотом и украшенная крупными кристаллами горного хрусталя. — Благодарю, Иштван. Не надо помогать, мы справимся сами, — хозяин повелительным жестом отослал камердинера. Едва закрылась дверь спальни, а затем — из гостиной в коридор, как Витторио стоял впритык к любовнику и нетерпеливо стискивал его в объятиях. — Ты негодяй, — чувственно шептал он на ухо задрожавшему от моментально возникшего желания Эриху, — просто мерзавец… я всё помню. Сегодня сполна расплатишься за вчерашнее, — зубы герцога легко прихватили мочку уха любовника, а руки нетерпеливо заскользили по изгибам тела, всё еще скрытого ночной сорочкой. Нащупав через тонкую ткань (что было совсем не трудно) готовый к любовным подвигам член, Вентурини чувствительно сжал его, сорвав стон с губ любовника, и шутливо отпрянул. — Ваше Сиятельство, я очень тороплюсь, — лёгкая насмешка гуляла по губам, а в глазах сверкали озорные искорки, — но если Вы поможете мне переодеться для приёма, я не буду возражать. О, Эрих совсем не возражал! Он не только помог снять герцогу сорочку, но развязал завязки у горла и сдёрнул с себя вниз батистовую ткань, затем переступив через неё. Великолепное зрелище являли собой два мужчины, прекрасные, словно скульптуры Якопо Сансовино*, неожиданно сошедшие со своих постаментов и оказавшиеся в palazzo герцога Вентурини. Рельефные тела выглядели мраморно-белыми, но горящие глаза и возбуждённая плоть обоих любовников красноречиво свидетельствовали: о мёртвом холоде тут не может быть и речи. Нетерпение сквозило во всём: в порывистом движении навстречу, в тесных объятиях подрагивающих тел, прижавшихся друг к другу и словно слившихся воедино, в торопливом и оттого особенно жадном поцелуе. Будто боясь не успеть, они дарили друг другу страсть, не думая о нежности, терзая губы и языки, не прерываясь на слова. Эрих положил руки на шею Витторио и тесно притянул его к себе, не желая отпускать даже на мгновение. Умелые руки герцога вновь творили чудеса, плотно обхватывая вместе и лаская совершенные, эстетически прекрасные свидетельства взаимного влечения бессмертных любовников. Эрих откинул голову назад и застонал от движений ловких пальцев и касаний члена партнёра. Открывшиеся головки сочились предсеменем, стволы, увлажнённые капельками смешавшихся соков бессмертных тел, соприкасались и подрагивали в объятиях виртуозной ладони, объединявшей их в единое целое. Ласковые пальцы растапливали ледяную холодность, позволяли чувствовать себя живыми, сгорающими от порочного и прекрасного желания, жаждущими любви и наслаждений. Аромат бергамота и можжевеловых ягод смешивался с мятными нотами и свежестью морского бриза. Гортанные, громкие звуки звучали музыкой для опытного искусителя и побуждали его действовать ещё более откровенно и разнообразно. Витторио не только дарил ласки, он сам купался в них, готовый раствориться без остатка. Удивительно ли, что оргазм настиг их быстро и мощно, мускусный солоноватый запах выплёскивался вместе с обильной, вязкой спермой зрелых мужчин и пересиливал тонкие нюансы ароматов каждого. Любовникам оставалось лишь сожалеть, что приходится прерывать едва зазвучавшую симфонию волшебных наслаждений на чувственной, звенящей ноте и отпустить друг друга из объятий. Разочарование было так сильно, что едва не затмило здравый смысл. Но понимание необходимости заняться неотложными делами заставило остановиться. — Мы обязательно продолжим, только позже. Наши дни теперь будут принадлежать друг другу, — с серьёзным видом сказал Витторио, без малейшего смущения облизывая пальцы. — Сегодня мы не пойдём в усыпальницу. Оба оделись самостоятельно, без помощи друг друга, иначе все благие намерения оказались бы забыты, а этого делать было никак нельзя. Сжав на прощание пальцы любовника, Витторио покинул спальню. Эрих смотрел вслед, любуясь статной фигурой в щёгольском костюме, хотя отметил лёгкую неуверенность походки возлюбленного. Затем он вновь взглянул на свои пальцы, непривычно бледные, с очень тёмными и крепкими ногтями, и поморщился. «Живой покойник, — подумал он. — Почему Вито мне не кажется таким же? Или я просто привык к нему?» — фон Кролок расправил кружево на манжетах и вышел из покоев герцога.***
Граф невольно вздрогнул от неожиданности: напротив дверей, скрестив руки на груди, стоял Иштван. — Ваше Сиятельство, — обратился камердинер к новому хозяину, — я в Вашем распоряжении. Эрих вскинул брови: — Я полагал, что герцог дал указания на мой счёт. — Да-да, конечно, — согласился вышколенный слуга, — но я думал, у Вас тоже будут какие-то пожелания. — Пойдём, — вздохнул Эрих, — что там по поводу одежды? — Плащ, Вам непременно нужен плащ, и не один. Высокородный кабальеро, близкий друг господина герцога, не может иметь скромный плащ или не соответствующее статусу украшение. — Какие тонкости, — прозвучало с нескрываемой иронией. — Отчего такое внимание именно к плащу? — Одетый в подходящий плащ не-мёртвый может, приняв облик нетопыря, чувствовать себя увереннее. К тому же, на встречах родовитых собратьев плащ демонстрирует богатство и знатность владельца. — Я ни разу не видел у герцога особенного наряда, — удивился Эрих. — Хотя он принимал облик летучей мыши, на нём была обычная накидка. — Хозяин прекрасно держится в воздухе. У него очень большой опыт, и нарядный плащ для него лишь символический атрибут. Вашему Сиятельству плащ нужен сейчас именно для того, чтобы обрести уверенность в полёте. — Я понял. Тогда пойдём, подберём подходящий.***
В гардеробной у свободной стены стоял массивный шкаф из красного дерева. Иштван распахнул дверцу, и стало понятно, почему он так отличался по высоте от остальной мебели: на вешалках висели широкие, ниспадающие мантии, собранные у горловины, длиной до пола и с большим количеством складок. Яркий подбой подкладок контрастировал по цвету с верхом мантий, выполненных из тканей чёрного и тёмных оттенков серого, бордового и синего цветов. Жёсткий большой воротник на каркасе со скруглёнными краями, имеющий стоячую форму, тоже везде был выполнен двухцветным в тон подкладке и лицевой стороне. Мантии смотрелись очень эффектно благодаря необычной форме воротника и вышивке блестящими нитями. У Эриха вызвал интерес незнакомый символ, украшавший мантии на спине: необычный крест, напоминающий христианский, но с петлёй над поперечной планкой. — Это анкх, — Иштван предвосхитил вопрос графа, — знак бесконечности бытия. «Надо будет расспросить у Вито подробнее», — подумал Эрих, надевая плащ для примерки. Тяжёлый бархат окутал плечи, и фон Кролок ощутил странное волнение. Он словно стал выше, почувствовал вдруг свою значимость и важность. Обладающий хорошей осанкой, он сумел каким-то необъяснимым образом распрямиться сильнее и стал ещё выше. Потрясённый Иштван преклонил голову: казалось, перед ним стоял легендарный конунг, прекрасный сын сурового языческого бога. — Господин, — почтительно сказал камердинер, — можете распоряжаться мной, я ваш верный слуга, — и, опустившись на колено, поднёс к губам край плаща. — Я запомню, — холодно кивнул фон Кролок. — Позвольте, — Иштван метнулся к кровати и с поклоном подал сиреневую шкатулку из натурального камня, которую Эрих заметил раньше. Взяв в руки и ощутив её немалый вес вместе с лежащими внутри драгоценностями, Эрих открыл крышку. Внутри находились броши и застёжки для плащей самой разной формы: фибулы с острыми иглами для крепления, аграфы в виде красивых пряжек и ажурных, нарядно выполненных крючков, клипсы, соединённые рядами прочных цепочек. Сделанные из золота и щедро украшенные драгоценными камнями либо перламутром и эмалью застёжки удивляли разнообразием и мастерством исполнения. Это были, вне сомнения, очень дорогие ювелирные изделия. Эрих довольно долго и придирчиво рассматривал их, не отдавая явного предпочтения какой-то одной застёжке. Наконец его взгляд заинтересованно остановился на фибуле в виде нетопыря с расправленными крыльями. Застёжка из чернёного золота, усыпанная мелкими сапфирами и чёрными бриллиантами, очень подходила под цвет глаз Эриха, хотя потерялась бы на фоне чёрной бархатной мантии. Фон Кролок отложил понравившуюся застёжку и выбрал ещё одну. Этот аграф, безусловно, подходил для чёрного плаща: свернувшийся змей-искуситель из золота с головами на концах в виде ярких сердоликов редкого оттенка красного цвета и со вставками из таких же пластинок казался древней вещицей из Помпеев. Застёжка контрастировала с чёрным цветом бархата и смотрелась очень выигрышно. Третья застёжка-фибула в виде кинжала была проста на первый взгляд, но не по сути своей: небольшая игла с рукояткой надевалась на фибулу сверху и вполне могла послужить своеобразным оружием. Эрих невольно вспомнил легенды, ходившие о дьявольских орудиях смерти семейства Борджиа и хмыкнул. Острым кончиком иглы он проверил, прочно ли закреплены камни на фибуле. Так и есть — один из аметистов среди ажурных переплетений сместился, открывая крошечную полость, в которую можно было насыпать немного смертоносного порошка. «Я породнился с одним из Борджиа и стал врагом другого. ЧуднЫе дела», — подумалось фон Кролоку. Затем он выбрал себе ещё два плаща: один — простой и строгий, без вышивки и украшений, чтобы в нём учиться летать, второй — тёмно-синий из бархата на ярко-голубой подкладке, эффектно смотревшийся с застёжкой-нетопырём. Камердинер одобрительно кивнул. — Как тебе? — обратился граф к Иштвану. — Прекрасный выбор, Ваше Сиятельство, — последовал незамедлительный ответ вышколенного слуги. Эрих поморщился: — Мне не нужна лесть, ты должен говорить откровенно. Надеюсь, не требую слишком многого. Иштван отчего-то смутился. — Господин граф, — голос вампира зазвучал доверительно, — так странно получилось, по какой-то необъяснимой случайности, Вы выбрали… — тут он замялся на мгновение, но всё-таки набрался смелости и закончил, — парные украшения. Фон Кролок мгновение непонимающе смотрел на камердинера, затем его глаза потемнели и стали почти чёрными от негодования. — Значит, это парные украшения самого герцога. А где же их вторая половина? — Эрих почувствовал неприятное ощущение, словно засосало под ложечкой. — Кто их хозяин? Это не может быть Чезаре, тогда кто? ОН где-то рядом, коли Витторио носит их вместе с НИМ? — граф вплотную надвигался на растерявшегося Иштвана. — Простите, Ваше Сиятельство, я не могу Вам сказать большего. Я виноват, — слуга был очень расстроен. — Это моя оплошность, я не убрал лишние застёжки из шкатулки. Так случилось, что Вы выбрали именно их. — Отвечай, пёс! — Эрих схватил в безудержной ярости камердинера за грудки, а потом резко оттолкнул от себя. — Можете меня наказать, Ваше Сиятельство, но больше Вы ничего не узнаете. Простите, но обсуждать вопросы, касающиеся интимных моментов существования хозяина, я не стану даже с Вами, — устояв на ногах и гордо выпрямившись, Иштван смотрел прямо в глаза взбешённому графу, не отводя взгляда. Фон Кролок стиснул зубы и отвернулся. Он словно получил удар ниже пояса. Велик был соблазн вцепиться ногтями в шею строптивца и вынудить рассказать, о чём тот умалчивал. К чести графа, он сдержался и повторной вспышки гнева не последовало. Но чёрная змея ревности, ужалив, успела отравить его ядом сомнения и недоверия. — Твоя преданность хозяину достойна похвалы, — заговорил Эрих ледяным тоном после продолжительного молчания. — Наказывать я тебя не стану. Если сеньор Вентурини сочтёт нужным, сделает это сам. Мне бы хотелось иметь такого преданного слугу. А пока убери это, — фон Кролок брезгливо скривился и кивнул на отложенные им застёжки. — Но, может быть, Ваше Сиятельство… — Я не привык повторять дважды, — голос Эриха прозвучал громче и зазвенел металлом. — Прошу прощения, — Иштван собрал злополучные украшения и отодвинул шкатулку с глаз долой. — Хотя бы о себе ты можешь рассказать? Или это тоже тайна? — граф, чтобы успокоиться и немного отвлечься, задал вопрос из чистого любопытства. — Ну что Вы, господин. То, что касается меня, слишком ничтожно и мелко, — с нескрываемой горечью ответил Иштван, — и не может быть Вам интересным. Проявление эмоций у невозмутимого только что камердинера было неожиданным. Фон Кролок уже внимательно взглянул на него и возразил: — Отчего же? У каждого своя история. Вполне объяснимое желание хозяина знать всё о его слуге. Кем ты был раньше, давно ли здесь? Сдаётся мне, ты выходец совсем не податного сословия. — Вы правы, господин. Я мадьяр из древней семьи воинов, Андраши были на службе королей Венгрии с самых давних времён. Моя Родина когда-то была богатейшей страной, я же застал закат былого великолепия. Алчность королевских приближённых разорила казну и толкала крестьян на бунты. — Да, я знаю, — кивнул фон Кролок, — это совсем недавняя история, полувековой давности. Продолжай. — Страной правил молодой король Лайош II. Все его предшественники исправно платили дань османам, оберегая шаткий мир, но приближённые Лайоша захватили и посадили в темницу послов султана, а затем казнили. Сулейман Великолепный разгневался и вторгся в Венгрию со стотысячным войском. У короля не было такой большой армии, к тому же крестьяне не хотели воевать за тех, кто их разорил, — вздохнул Иштван и продолжил: — Я служил в кавалерии. Было немало стычек и небольших боёв. Армия короля, немногочисленная, но состоящая из отважных воинов, могла сдерживать лишь малочисленные отряды Сулеймана, пока на юге Венгрии не состоялось решающее сражение. Битва при Мохаче определила незавидную участь моей Родины и судьбу многих её защитников. Мы храбро бились, многие сложили головы. Наш король покинул поле брани одним из последних и утонул при переправе через Дунай. — Так ты герой, Иштван, — с одобрением произнёс фон Кролок. — Ты погиб во время битвы и был обращён? — Нет, не погиб, но был сильно ранен. Меня взяли в плен на поле боя и сохранили жизнь, чем-то я привлёк внимание одного из беев султана. Я был брошен в темницу, но получал пищу и даже помощь лекаря. Понимая язык османов, из разговоров стражников я узнал, что меня хотят отправить с другими пленными в Эдирне**, служить на кухне в гареме султана. Они весело смеялись, глядя на меня и рассуждая, каково это — быть оскоплённым. Не только евнухов, всю мужскую прислугу во дворце султана ждала незавидная доля. Такого позора я ни за что не пережил бы. Иштван замолчал. Нахлынувшие воспоминания были для него очень тягостными. — Расскажи покороче, — предложил Эрих, понимая, что разговор оказался непростым для слуги. — Если короче — я пытался бежать, но неудачно, был пойман и посажен на цепь, словно дикий зверь. Прикованный к столбу, без воды и еды, днями напролёт я выносил насмешки и издевательства османов. К тому же открылись и загноились мои раны, делая существование невыносимым. Я молил Бога о скорейшей смерти, иначе меня ждала казнь четвертованием. Так бы и произошло, если бы не случай. Граф с интересом и сочувствием слушал рассказ камердинера. — Однажды днём около меня остановилась карета. Я был удивлён: это была именно карета, а не паланкин***, как принято у знати на Востоке. Из окна на меня с интересом смотрел какой-то вельможа, не сказавший ничего, лишь скомандовавший кучеру ехать вперёд. Это был посланник короля Карлоса I, — Иштван замолчал. Ему осталось рассказать последнюю часть драматичной истории прошлой жизни. Эрих не торопил, хотя рассказ удивил его. Он совсем другими глазами теперь смотрел на камердинера и понял, почему с таким достоинством и бесстрашием тот отреагировал на его недавнюю вспышку гнева. — Следующей ночью я познакомился с герцогом Вентурини. — Но… как же так? Откуда он там взялся?.. — удивился граф. — Ко двору Сулеймана прибыло большое посольство с богатыми дарами от короля Испании, чтобы задобрить султана и удержать от дальнейшего вторжения в Европу. Неудивительно, что среди многочисленных вельмож оказались доверенные лица королевы Кастилии и Леона, Её Величества Хуаны, матери короля Карлоса I, в том числе и герцог Вентурини. — Вот как? Герцог служил ей? — удивился Эрих. — Я читал о ней в рукописи об испанских владыках и помню, что её прозвали Хуаной Безумной. Она путешествовала по ночам и не давала захоронить тело мужа больше двух лет, а когда всё же гроб открыли, тела там не оказалось. К тому же она не покидала днём своих покоев, отказывалась посещать мессу и видеть священника… Так что, королева Хуана была обращена? — воскликнул фон Кролок, удивлённый неожиданным прозрением. — Да, Вы правы. Ко времени моего рассказа она обладала влиянием на сына и участвовала в политических интригах. Поэтому в посольстве к Сулейману были её доверенные лица: королева хотела найти не-мёртвых при дворе султана. — Нашла? — Нет. В этом смысле поездка оказалась неудачной для королевы и счастливой для меня. — Так тебя тоже обратил Messer? И ты избранный? — Что Вы, Ваше Сиятельство, нет, конечно. Моим создателем был самый обычный бессмертный, тогдашний слуга хозяина. Тёмной, беззвёздной ночью герцог с двумя слугами подъехал к столбу, у которого я был прикован. Сеньор Витторио приказал стражникам разомкнуть замок на моей цепи, и они послушались беспрекословно. Тогда взгляд его красных глаз меня напугал. Но со мной он разговаривал иначе. Герцог проявил милосердие, предложил лёгкую смерть взамен ожидающей казни или обращение. — И ты выбрал обращение, — утвердительно закончил Эрих. — Да, — кивнул Иштван. — С тех пор я верой и правдой служу ему, а теперь и Вашему Сиятельству. Эриха растрогал рассказ о нелёгкой судьбе камердинера, фон Кролок невольно проникся уважением к Иштвану. Рассказ о трагической судьбе доблестного воина из славной фамилии Андраши заинтересовал Эриха. Он старался больше не думать о том, чьи застёжки едва не присвоил себе, но, вопреки желанию, не мог справиться с ревностью. Чтобы отвлечься, граф расспросил о других слугах. Иштван вкратце поведал истории их жизненного пути, закончившегося обращением. Вновь Эрих подивился прозорливости и мудрости герцога Вентурини: у всех его слуг было сходное прошлое, итогом которого стало добровольно принятое решение о смене сущности с человеческой на бессмертную. — Иштван, я не могу понять, кто такой Стефано? Я встречал его раньше днём, он выполняет различные поручения герцога. Даже его присутствие воспринимается как присутствие смертного. Но ведь Стефано совсем не человек. — Вы правы, Ваше Сиятельство. Скажу больше — я дружен с ним уже половину столетия. Когда я попал к сеньору, Стефано уже служил. За это время он совсем не изменился, ни капли. — А что он рассказывает о себе? — Ничего не рассказывает. Он может питаться кровью, а может человеческой пищей, и неутолимая жажда его не мучает. Но у него нет многих качеств бессмертного: Стефано не может летать, клыки у него не появляются, нет чуткого слуха и острейшего зрения, как у нас. Зато он не боится дневного света и не стареет. — Очень необычно, — удивился Эрих. — Как он попал к герцогу, не знаешь? — Стефано — подарок первородного сеньору Вентурини. Знаю лишь, что он много помогал герцогу, когда моего господина обратил Клаус де Винтер. Messer остался доволен помощником. Когда сеньор Витторио поблагодарил первородного, тот подарил Стефано герцогу. Поистине бесценный подарок: Стефано словно ниточка, связывающая нас с людьми. — Да, ты прав, — согласился Эрих. Пройдёт чуть больше двух лет, и именно Иштван привезёт в карпатский замок Куколя, который станет для фон Кролока незаменимым помощником, палочкой-выручалочкой, без которого невозможно будет представить существование не только самого графа, но и всего клана бессмертных.***
А что же Витторио? Он сказал Эриху чистую правду: поздним вечером в малом зале дворца графа Розетти слуга громогласно объявил о прибытии редкого гостя. Настолько редкого, что хозяин, едва услышав доклад, поспешил ему навстречу. — Дорогой Messer, Вы заставили скучать о себе, — заговорил Роберто, едва закончилось церемониальное приветствие. — А где же Ваш спутник? — Вы, очевидно, о графе фон Кролоке? Он нездоров, но передаёт Вам привет. — Надеюсь, ничего серьёзного? — забеспокоился Роберто. Как-никак, граф был родственником его лучшего друга. — Нет, не беспокойтесь. Лёгкое недомогание, небольшая простуда. Сам видите, какая зима в этом году. — Да, конечно. — Его Сиятельство собирается отбыть в Испанию, — как бы между прочим добавил Витторио, — когда оправится от простуды. Так, переговариваясь вполголоса, мужчины подошли к гостям Роберто Розетти, и хозяин оставил гостя. Непринуждённая беседа возобновилась после взаимных приветствий. Витторио, поддерживая разговор о незначительных событиях, с удовлетворением отметил, что нужный ему человек есть среди присутствующих. — Сеньор Кальвино, давно не видел Вас в свете, — обратился герцог к полному мужчине среднего роста лет сорока в невзрачном сером костюме без украшений. Даже рубаха-камичи, выглядывавшая из выреза «каре» длинного кафтана, была серого цвета. — Messer, Вы же знаете, какая хлопотная у меня служба. Времени на светскую жизнь совсем не остаётся, заботы о вверенном заведении поглотили меня. — Вот как? — удивился Вентурини и, взяв в руки трость, поднялся с кресла, намекая на неторопливый разговор с глазу на глаз. Доменико встал и охотно составил компанию герцогу. Пустые разговоры остальных гостей не занимали его, а беседа с умным и интересным собеседником, напротив, обещала быть приятной. — С того момента, как вице-король приказал перестроить Замок Святого Эльма, у меня не так часто выпадает возможность бывать в обществе. Тем более мне приятно беседовать с Вами. — Благодарю, — Витторио галантно склонил голову. — Расскажите, как получается перестроить замок. Я слышал, наш Педро де Толедо решил придать замку форму звезды? Он немалый выдумщик. — Да, Вы правы. Крепость обрела конфигурацию звезды с куртинами и бастионами. Военный инженер Педро Луис Скрива решил так выполнить желание вице-короля. — Поразительно! — воскликнул Витторио. — А ведь раньше стояла только башня на холме Belforte. Необычное решение — сделать тюрьму самым высоким местом Неаполя. — Не только тюрьмы. Здесь будут находиться здание суда, резиденция кастеляна, строится церковь, — охотно рассказывал Доменико Кальвино. — К тому же место неприступное, в случае осады совершенно недосягаемое для неприятеля и с хорошим обзором на все стороны света. Ров с водой тоже хорошая преграда для врага. — Теперь мне понятна Ваша занятость, друг мой. Скажите, как удаётся совмещать крупное строительство с существованием тюрьмы по прямому назначению? — Непросто, господин герцог, очень непросто. К тому же строительство церкви на самом верху, на смотровой площадке, было далеко не лучшей идеей. Но ко мне инженер совсем не прислушивается. — Почему же? — удивился Витторио. — Вы, очевидно, отсутствовали в Неаполе в прошлом году? Тогда история наделала много шума. Почти построенная церковь и дом кастеляна полностью сгорели. Молния попала в стоящую рядом бочку с порохом, пожар уничтожил все новые постройки. Но мы вынуждены держать арсенал по-прежнему там, — вздохнул Доменико. — Строительство пока не позволяет разместить его в другом месте. — Вот уж действительно, живёте на пороховой бочке, — сочувственно произнёс герцог. — Увы. А если подумать о грозе, бывшей недавно, совсем нехорошо становится. — Так поставьте туда часовых, чтобы наблюдали за погодой, — Витторио старательно направлял разговор в интересующее его русло. — Что Вы, Messer, — Кальвино был рад поговорить о насущных проблемах и, сам не ведая того, подал подсказку хитрому вампиру. Стражников не хватает, ни на кого нельзя надеяться. Едва получается охранять заключённых, каждый человек на счету. Не идут к нам на службу неаполитанцы, — посетовал Доменико. — Слишком презираемая работа — охранять и обслуживать преступников, которым часто место в аду. — Совершенно напрасно, на мой взгляд, — ответил Вентурини, — ведь негодяев ждёт суд и справедливое возмездие. — Ах, господин герцог, если бы так! Судебная система неповоротлива и очень медлительна. А уж если, не дай Бог, попадаются такие заключённые, как маркиз Лучано Нуцци с сообщницей… — А что с ним не так? Расскажите, — оживился герцог. — Прелюбодей и братоубийца Лучано делил ложе с женой брата, они вместе задумали и совершили злодейство, отравив несчастного сеньора Винченцо Нуцци. — Кантарела? — Да, он очень страдал перед смертью. Яд Борджиа… простите, — смутился Доменико, сообразив, что перед ним один из носителей фамилии. — Ничего страшного, я привык к тому, что и меня причисляют к «славной» когорте моих давно умерших родственников, — герцог равнодушно пожал плечами. — Так чем Вас беспокоят знатные арестанты? — Они совсем не чувствуют за собой вины. Мало того, прошение Лучано вице-королю было удовлетворено: им позволили обвенчаться, и теперь прелюбодеи и убийцы живут как муж с женой по законам Святой церкви, даже не в каземате, а в новом крыле, в «луче звезды», где будет располагаться судебный архив. — Ну это же очень неудобно — охранять башню и этих двоих, расстояние-то немалое, — деловито рассуждал Вентурини. — Вот именно. Я об этом говорил неоднократно, но — повторюсь — народа не хватает. В башню их тоже не поместить, она переполнена, приходится довольствоваться решётками на окнах и мощными засовами снаружи. — Вы не боитесь попытки побега? — Ну что Вы, господин герцог. Они полностью изолированы от внешнего мира. К тому же мерзавцы скованы друг с другом. Вице-король удовлетворил их просьбу быть вместе буквально во всём, даже по нужде им приходится ходить вместе. — Неплохо! — одобрительно хмыкнул вампир. — Вице-королю Педро не отказать в находчивости. Наверняка молодожёны не в восторге от такой буквальной во всех смыслах близости. — Вот именно! Сначала они обрадовались и не поверили доброте вице-короля. Но через день негодяи стали ругаться, а теперь люто ненавидят друг друга. — Мудрость нашего монарха безгранична, — одобрил герцог. Затем разговор перешёл на другие темы, не связанные со службой Кальвино. Мужчины обсудили предстоящий визит вице-короля и новую постановку театра «Сан-Бартоломео» и вновь остались довольны полным совпадением мнений. Вскоре Доменико извинился и поспешил на службу. Герцог проводил его до выхода из гостиной, словно в знак дружеского расположения, и на прощание нагнулся к Кальвино. Со стороны могло показаться, что Вентурини, стоящий в этот момент спиной к остальным гостям Розетти, что-то шепчет на прощание своему визави. «Не было никакого разговора о тюрьме. НЕ БЫЛО», — ум Доменико Кальвино, парализованный ментальным воздействием и взглядом колдовских карих глаз, сразу же воспринял внушение бессмертного. Выйдя из недолгого оцепенения, мужчина удивлённо моргнул и, как ни в чём не бывало, покинул гостеприимный особняк. Впоследствии его не стоило опасаться. Через четверть часа, побыв еще немного для приличия, засобирался и Витторио. Он был необычайно доволен тем, как всё складывалось. «Похоже, с выбором ритуальной жертвы проблем нет. Осталось только добыть эту самую жертву, — Вентурини не сомневался, что и это удастся осуществить. Пока же он поспешил в palazzo: ему не терпелось узнать, как без него проводит время Эрих. «Надеюсь, Иштван со всем справился». У герцога не было ни малейшего повода сомневаться в преданности верного слуги.***
Спокойный и невозмутимый, Вентурини вернулся в свой дворец. На ступенях стояли фон Кролок и Иштван, о чём-то негромко переговариваясь. Витторио сделал вид, что не заметил напряжения любовника, воззрившегося на него с безмолвным вопросом. — Как дела, дорогой? — спросил герцог, в то время как Иштван едва заметно кивнул хозяину. — Всё хорошо, — незамедлительно последовал ответ, пожалуй, излишне торопливо. — Заменил накидку на плащ, правильно сделал, — одобрил Витторио и удивлённо продолжил: — А где застёжка? — отметив завязанный под горло плащ и не отреагировав на нервно дёрнувшийся глаз любовника. — Можно начинать обучение полётам. Не дожидаясь ответа, он стремительно развернулся, и перед ошеломлённым Эрихом быстро замахала кожистыми крыльями внушительных размеров летучая лисица. Рукокрылое создание устремилось влево, затем резко взмыло ввысь и сделало круг над palazzo. Граф поразился размаху крыльев и крупным габаритам крылана (*размах до 1,5 м, длина до 40 см*). У себя на Родине он видел в летние сумеречные вечера лишь безобидных мелких ушанов и малых нетопырей размером с половину ладони. В тот же момент Иштван, резко повернувшись, превратился в нетопыря поменьше и присоединился к хозяину. Изумлённый фон Кролок смотрел ввысь, где, переговариваясь на непонятном ему языке, рукокрылые что-то сообщали друг другу. Сделав несколько кульбитов в воздухе, они опустились ниже, перевернулись невысоко над землёй, и, зависнув на мгновение, опустились на ноги прямо перед графом уже в привычном облике. С первого раза сменить облик у Эриха не получилось. Длинный плащ, путаясь в ногах, мешал ему, не позволяя действовать достаточно быстро. — Caro mio, ты должен настроиться на полёт. Представь себе летучую мышь, почувствуй себя ею и резко развернись вокруг своей оси. Как только произойдёт превращение, начинай махать крыльями очень быстро, чтобы не упасть на землю. Думай только об этом, — терпеливо наставлял бессмертный учитель, вновь и вновь заставляя любовника пытаться сменить облик. Наконец фон Кролоку удалось это сделать. Крупная тёмно-серая адмиралтейская лисица оторвалась-таки от земли и быстро замахала крыльями. Через мгновение рядом с Эрихом кружился очень похожий на него самого крылан, зазывающий влево. Удивительное дело: став рукокрылым, граф прекрасно разобрал, что ему сообщил напарник. «Влево и вверх», — мышиный язык обрёл смысл, лишь только Эрих сам стал крыланом. Последовав за Витторио, он понял, почему тот настаивал на плаще: перепончатые крылья, большие и жёсткие, прекрасно позволяли держаться в воздухе. «Попробуй быстрее», — вновь прозвучало на летучемышином языке, и Витторио резко взмыл ввысь, приглашая ученика за собой. Следуя за ним, Эрих невольно засмотрелся ввысь на звёзды и луну - невероятно интересно было оказаться высоко над землёй. «Не забывай о крыльях, падение происходит стремительно, — предостерёг Витторио, как только заметил, что Эрих отвлёкся, — взмахивай не часто, лишь когда почувствуешь, что начинаешь снижаться». Новичок последовал совету опытного наставника и быстро убедился в правоте его слов: редкие движения крыльев позволяли парить, но не терять высоту, и одновременно экономили силы. Витторио всё время находился рядом и с удовлетворением наблюдал за первым полётом новообращённого вампира. Прошло довольно много времени, прежде, чем Витторио скомандовал: «Снижаемся! Не пытайся угнаться за мной, я подстрахую тебя на земле!» — чёрный крылан с серым «воротником», казалось, падал камнем, и совсем скоро на притоптанном снегу стоял герцог Вентурини. Сильные руки герцога и Иштвана подхватили летящего вниз головой Эриха, принявшего естественный облик, и перевернули, поставив на ноги и не позволив удариться головой. Фон Кролока слегка качнуло, но он не упал, а удержался и с удивлением захлопал глазами: оказывается, научиться летать было проще, чем правильно приземлиться. — Повторим или продолжим завтра? — Разумеется, повторим, — Эрих, не любивший показывать свою слабость или неумение, вошёл в азарт и готов был тренироваться ещё и ещё. Теперь он взлетал один, а на земле его встречали Витторио и Иштван. На пятый раз граф самостоятельно перевернулся в воздухе в момент превращения крылана в бессмертного и приземлился без посторонней помощи. — Неплохо, — сдержанно сказал герцог, а Иштван молча сжал кулак и в знак одобрения показал поднятый вверх большой палец. Скупая похвала ободрила Эриха, и он старательно повторил приземление несколько раз, пока у него не появилась уверенность. — Достаточно для первого раза. Ты молодец, caro mio. Я доволен твоими успехами, но продолжим завтра. — Хорошо, — согласился фон Кролок, и оба хозяина вошли в распахнутые камердинером двери дворца.***
Витторио и порядком уставший Эрих сидели в курительной комнате. Пойти туда было желанием графа. Неслышной тенью появился Иштван, держа поднос с бокалами и кувшином с кровью, и также беззвучно удалился, оставив хозяев наедине друг с другом. Витторио задумчиво курил сигару и не спешил начать разговор, наслаждаясь ароматом табачного дыма. — Как прошёл визит? — нарушил тишину Эрих. — Успешно. Похоже, проблем с ритуальной жертвой не будет. Не терпится увидеть вытянувшуюся физиономию Чезаре, когда вместо тебя он увидит парочку отъявленных мерзавцев, — усмехнулся Витторио. — Надеюсь, их выпьют до капли, не оставят шанса на бессмертие. Ах да, Роберто передавал тебе привет. Герцог замолчал, затянувшись сигарой. Эрих не знал, как нарушить вновь возникшую паузу. Пока он учился обращаться в крылана, тревожные мысли отошли на второй план, но лишь на время. Теперь же ревность вновь заявляла о себе, пронзая отравленным жалом и заставляя хаотично метаться в голове мысли, одна невероятнее другой. Но, будучи аристократом до кончиков ногтей, граф ни за что сам бы не поднял тему, взволновавшую всё его существо. Он лишь кивнул, давая понять, что услышал, и тоже продолжал курить сигару. Эрих совсем не чувствовал приятного аромата, его беспокоило совсем другое. — Ты устал и чем-то обеспокоен, — озабоченно сказал Витторио и поднялся из кресла. Затушив сигару, он взял в руки бокал с кровью и предложил Эриху: — Попробуй, интересный вкус с добавлением молотой корицы. — Да, замечательно, — рассеянно ответил тот, не воспринимая ни вкуса, ни аромата предложенного напитка. — Позволь, я помогу тебе расслабиться, — герцог подошёл к креслу, в котором сидел фон Кролок, встал сзади и положил ладони ему на плечи. Пальцы заскользили, через ткань рубахи безошибочно находя нужные точки и нажимая на них. — Ты так напряжён, — продолжал Витторио, но сидящий упорно молчал. — Что случилось? — наконец, герцог спросил напрямую. — Всё же ты обманул меня, — голос Эриха прозвучал глухо и горестно. — Что, прости? — брови герцога приподнялись, казалось, в искреннем недоумении. — Ты о чём, caro mio? — Тебе захотелось обратить меня по какой-то прихоти, походя, просто так. Зачем ты это сделал, если не свободен? Тебе было скучно? Или захотелось пополнить коллекцию наивных идиотов, падких на увещевания и всё принимающих за чистую монету? — в каждом произнесённом Эрихом слове сквозила неподдельная боль, молчание сменилось неожиданным потоком упрёков. — Ты очень хитёр и умён. Я же… просто дурак, наивная деревенщина. Ведь так ты думаешь? Ты потратил много времени на меня, а когда всё случилось, я узнаю столько неожиданного и малоприятного. Парные застёжки… какая пошлость, Messer, какая глупая сентиментальность! — всё, что надумал себе фон Кролок, обрушилось лавиной негодования на коварного обольстителя. — Я согласился на бессмертие ради того, чтобы быть вместе с тобой. ВДВОЁМ. Граф фон Кролок не станет участником любовного треугольника, — Эрих наконец выговорился и гордо встряхнул головой. Он ожидал всего, чего угодно: оправданий, объяснений, любых слов, пусть нелицеприятных, главное — чтобы они помогли прояснить ситуацию. Но Витторио даже не попытался, а лишь скользнул по любовнику взглядом и совершенно спокойно ответил: — Он ближе, чем ты думаешь, и совсем скоро ты его увидишь. Прошу, только не уходи, — герцог быстро вышел из курительной комнаты. Потянулись томительные минуты ожидания. «Сейчас придёт истинный господин его сердца, — Эрих был настроен пессимистично и не ожидал ничего хорошего от возвращения любовника. — Куда теперь идти? Надеюсь, хотя бы Иштван мне поможет». Граф уже решил: следующей ночью он покинет palazzo.***