***
«Nihil est difficile volenti» (лат). «Нет ничего невозможного, если ты этого хочешь».
***
— Все готовы? — спросил герцог, повторив прежние распоряжения и глядя на стоящих напротив бессмертных. — Да, — ответил фон Кролок за себя и остальных членов небольшого отряда. Иштван проверил висевший на поясе кожаный кисет с огнивом — металлическое кресало, кремень и трут были тщательно подготовлены и испробованы, чтобы не возникло неожиданностей. Стефано положил в седельную сумку кожаные шнуры и два мотка плотно скрученных пеньковых верёвок, помимо спрятанных в лодке. Чтобы поберечь силы, было решено Эриху и Иштвану в облике рукокрылых укрыться внутри накидки Стефано. Вернее, так распорядился Витторио, взглядом пресекший готовый прозвучать протест любовника. Герцог подождал, пока Стефано сядет на лошадь, и заботливо помог двум летучим мышам устроиться в широких, мягких складках шерстяного полотна. Затем он принял вид адмиралтейской лисицы и сопровождал всадника на вороной лошади, оценивая безопасность дороги в сторону холма Belforte с высоты полёта, готовый в любой момент вмешаться. Но это оказалось излишней предосторожностью: желающих покидать свои дома ветреной, холодной ночью не нашлось. Нетопыри, ухватившись когтями за ткань подкладки, слегка покачивались в такт тихой рыси хода лошади. Крылан даже задремал, обняв кожистыми крыльями своё тело, и не сразу сообразил, где находится, когда всадник остановился и аккуратно вытащил его наружу. — Caro mio, да ты используешь каждую минуту для отдыха, — раздался удивлённый голос. Витторио стоял в истинном облике и пристально смотрел, как крупная адмиралтейская лисица, практически его близнец в виде летучей мыши, сделав несколько размашистых движений крыльями, резко набрала высоту и также стремительно опустилась на землю, приняв вид графа фон Кролока. — Мне понравилось, — откровенно признался Эрих. — По-моему, не стоит так делать без необходимости, — возразил приземлившийся Иштван. — Это расслабляет не вовремя. Герцог согласно кивнул головой.***
Замок Сант-Эльмо Как бы не готовились бессмертные, какие бы варианты возможного развития событий не обсуждали, действительность оказалась иной. В очередной раз подтвердилась истина, что всё предусмотреть невозможно. Едва появившись над площадью строящегося замка-звезды на возвышенности Вомеро, рукокрылые зависли в недоумении. Пустынный накануне вид безмолвной, мрачной обители правосудия претерпел изменения. Не слишком большие, но они могли свести на «нет» продуманный до мелочей план герцога. К удивлению носферату, не было абсолютной темноты — с высоты отчетливо просматривался огонь ярко горящего факела. Спустившись чуть ниже, они увидели, что на площади стоит часовой. Но охранял он не запертые ворота и не дверь, за которой находился Лучано Нуцци с сообщницей. Объектом внимания дежурного надзирателя оказалась карета, стоящая рядом со входом в старую тюремную башню. Мало того, караульный был не один: на козлах распряжённой громоздкой повозки сидел кучер. На его ливрее, как и на дверцах кареты, в отсветах пламени прекрасно просматривался герб с синим щитом и двумя ключами. Мужчины молчали и даже не смотрели друг на друга, а, напротив, демонстративно отворачивались. Летучие мыши скрылись тихо, как и появились, оставшись незамеченными. Они пролетели над площадью и приземлились за строящимся храмом. — Откуда они взялись? — едва обретя обычный вид, Эрих задал риторический вопрос. — Тише, — предостерёг Вентурини и согласился: — Неприятная помеха, что и говорить. — Так что, может, всё отложим? — спросил Иштван. — Ни в коем случае, — герцог был категоричен. — Узнали герб? — Да, папский герб — золотой и серебряный ключи, как символы власти на земле и на небесах, и тиара Понтифика (*), — показал свою осведомлённость фон Кролок. Витторио утвердительно кивнул. — Карета посланника Сикста V, — добавил он. — Это может означать одно: в Ватикане не оставили без внимания смерть инквизитора и исчезновение палача. — Или по поводу наших «подопечных», — высказал своё предположение Эрих. Витторио вновь обратился в адмиралтейскую лисицу и облетел вокруг старой тюремной башни. Увы, совсем безуспешно: хорошо знакомое окно кабинета Кальвино оказалось занавешено и едва заметно светилось изнутри. К тому же холодной ночью были закрыты створки, так что вампиру не удалось ничего услышать и узнать о происходящем там. Но отступать перед трудностями противоречило правилам герцога. Вторая попытка завершилась успехом — окно в караульной комнате оказалось приоткрыто. Не мудрено: запах дешёвого вина едва не заставил чихнуть крылана с чутким обонянием. Из разговора отдыхавших надзирателей, порядком охмелевших и постоянно сбивавшихся на похвалы «прекрасному мальвазийскому», вампир узнал о прибывшем днём визитёре из Ватикана. Эрих оказался прав: совсем не судьбы инквизитора и палача стали поводом для его приезда. Папского посланника волновала участь ожидавших суда Лучано и Мэльволии Нуцци. Дон Вито приятно удивился прозорливости любовника. Выяснив всё, что нужно, через несколько минут он рассказывал своим спутникам: — Как же много можно узнать из болтовни подвыпившей стражи! — сказал Витторио и посерьёзнел. — Caro mio, ты оказался дальновиднее меня. Действительно, ватиканский посланник приехал за теми, кто нас интересует. Мэльволия Нуцци, эта интриганка и отравительница, имеет большие связи. За неё, а заодно и за Лучано, просил кто-то из кардиналов, и завтра для них прибудет отдельная карета с охраной. Суд и справедливое возмездие святоши хотят заменить постригом, а состояние отравленного Винченцо оттяпать в пользу Святой Церкви, то бишь, забрать себе. Комендант против, сопротивляется, как может, ссылается на приказ вице-короля. Но, по сути, он бессилен повлиять на ситуацию. Сегодняшняя ночь — последняя для негодяев в замке Святого Эльма. Поэтому надо действовать. Эрих сосредоточенно слушал, изредка кивая. — Похоже, взаимное недоверие достигло предела, — добавил Иштван. — Папский посланник даже карету не оставляет без присмотра. — Это нам только на руку, — подытожил фон Кролок. Однако сначала Витторио предложил взглянуть на тех, кого они собирались похитить. Окошко под самым потолком было забрано решёткой, но не закрыто стеклом, и рукокрылые, ухватившись за прутья снаружи и заглядывая вниз, могли слышать и видеть происходящее. Пара толстых свечей освещала просторную комнату, которую никак не назвать было тюремной камерой. У стены стояла широкая деревянная кровать, явно не тюремная лавка, скорее супружеское ложе зажиточного горожанина. Недорогая, но добротная посуда с остатками ужина стояла на столе, из плетёной корзины торчала початая бутылка вина. На полу лежала циновка, точно такая же висела над кроватью, закрывая каменную стену. В комнате нового помещения не было ни холодно, ни сыро — чувствовалась забота о привилегированных арестантах. — Наконец-то сняли цепи, — молодая сеньора, сидя на кровати, придирчиво рассматривала запястья. — Надеюсь, скоро я буду далеко отсюда. Как мне тут надоело, а ты сильнее всего! Мэльволия (1) встала и с наслаждением потянулась. Внешность невысокой шатенки с миловидным, нежным лицом и стройной фигурой не сочеталась с представлением о преступнице. И пусть дорогое платье обтрепалось и явно знавало лучшие времена, она выглядела вполне добропорядочной женщиной. — Ты будешь далеко? Уж не без меня ли? Дорогая, ничего не попутала? — лежащий на кровати прямо в сапогах небритый мужчина отвечал пусть и лениво, но с немалой долей насмешки. — Мы теперь муж и жена, как хотели. Знаешь, конечно приятно отдохнуть от цепей, но мне уже не хватает тебя рядом. Даже скучно стало. Каково это теперь, в туалет ходить одному? — цинично хохотнул Лучано. — Я так привык к тебе в любом виде… а ты ко мне… Он схватил жену в охапку и, бросив на кровать, торопливо задрал юбки пышного платья. Эрих не хотел смотреть на чужие утехи и даже отлетел в сторону, но Витторио не торопился. Как оказалось, совсем не зря. Громкие смешки «молодожёнов» перемежались поцелуями с причмокиванием и низкими стонами. Впрочем, пресыщенные друг другом Лучано и Мэльволия быстро угомонились и продолжили разговор. — Негодяй Кальвино распорядился снять цепи, потому что прибыл посланец из Ватикана. Комендант не скрывал огорчения, давая приказание расковать нас, — ухмыльнулся братоубийца. — Но всё-таки не пропустил гостя сюда. Федерико наверняка не сам приехал, а кого-то прислал вместо себя. Он просто чудо, мой милый брат, не оставляет любимую сестру в беде. Особенно с тех пор, как стал при власти. — Ещё бы! Это сулит ему немалые деньги. Надеюсь, на безбедную жизнь нам останется? А то знаю я аппетит папских прихвостней, — и неожиданно сменил тему. — Дорогуша, как ты думаешь, про постриг сказано серьёзно? — Разумеется, нет. Это пустые слова, чтобы утихомирить Кальвино. Как только мы окажемся под покровительством Папы, забудем обо всех неприятностях. — Мне всё же недостаёт цепи, соединяющей нас. Очень удобно, когда ты всегда под боком, — Лучано ущипнул жену за грудь, намекая, что не против вновь исполнить супружеский долг. Мэльволия взвизгнула от неожиданности и толкнула мужа. Тот упал спиной на кровать в предвкушении любовной игры. Женщина легко подпрыгнула и села на бёдра Лучано, разведя колени, а её тонкие пальцы ногтями впились в шею мужа. — Я с тобой разведусь, теперь нас ничто не связывает, — неожиданно зашипела Мэльволия. — Ты мне жизнью обязан. Так что, милый, твоя часть наследства Винченцо по праву принадлежит мне. Если бы не я, тебя ждал бы светский суд со смертным приговором. Лучано не мог возразить: пальцы не просто держали его за шею, они душили по-настоящему. Небритое лицо побагровело, а глаза бешено вращались и, казалось, были готовы выскочить из орбит. — Хх… хорошо, — прохрипел мужчина, едва хватка изящных рук ослабла. Мэльволия довольно рассмеялась и медленно слезла с мужа. Внимательно наблюдавший за супругами крылан решил, что узнал вполне достаточно, и отлетел прочь от оконца. Второй рукокрылый последовал за ним.***
— Мерзость какая, — брезгливо сморщившись, сказал фон Кролок, — точно два скорпиона в одной банке. — Так оно и есть. Негодяи разобщены и почти ненавидят друг друга — тем лучше для нас. К тому же они больше не скованы вместе. Значит, их легче будет опускать вниз, без страха, что веревка не выдержит. — И всё же мне непонятно, как женщина может быть настолько коварной… — Это отдельный разговор. Я знаю немало примеров, — герцог многое мог рассказать, но момент был совсем не подходящий. — Помню, — кивнул Эрих, — ты уже говорил о женском вероломстве. — Мэльволия сказала, что её брата зовут Федерико? Выходит, она сестра епископа Падуи Федерико Корнаро (2), — сделал вывод Вентурини и пояснил: — Он получил титульную церковь в результате Второй Консистории два года назад. По крайней мере, о другом Федерико в окружении Сикста V я не слышал. Придётся побыть его доверенным лицом, — хмыкнул Витторио. Недолго посовещавшись, вампиры определились в дальнейших действиях. Каждому из троицы отводилась своя роль.***
Около кареты тем временем продолжалось молчаливое противостояние. Кучер приложился к горлу бутылки и медленными глотками пил вино, изредка отнимая внушительный сосуд ото рта, чтобы откусить бараньей колбасы с горохом (3). «Вот не повезло-то как!» — караульный солдат с трудом скрывал досаду. Обычно ночные дежурства ограничивались однократным обходом крепости по периметру, но в этот раз пришлось стоять и глазеть на ватиканского кучера — таков был приказ коменданта. К тому же Джузеппе не успел поужинать, а с собой не взял ни пищи, ни вина — его должен был сменить один из отдохнувших караульных. Но разомлевшие от выпивки и тепла служители закона совсем забыли про мёрзнущего на улице собрата. Вот уж точно: сытый голодного не разумеет. «Они пьют «мальвазийское» и режутся в карты», — продолжал про себя сокрушаться стражник. Едва заступив в караул на морозе, Джузеппе схлестнулся в словесной перепалке со «святошей и дармоедом», но до откровенного противостояния дело пока не дошло. Если бы бедняга знал, какие ещё сюрпризы ожидали его! Охмелевший кучер раскраснелся и смотрел на замёрзшего солдата с откровенной насмешкой. — Про тебя все забыли, сторожевой пёс, — издеваясь, сказал он. — Ты никому не нужен. Бедный, голодный Джузеппе, тебе даже объедков не кинули из окна. Но я же добряк Антонио, совсем не такой, как твои приятели. Лови! — кучер бросил в сторону караульного бутылку, которую тот схватил на лету. Но, едва поднеся ко рту желанный сосуд, Джузеппе разразился ругательствами: бутылка была пуста. Антонио рассмеялся, находя унизительную шутку очень забавной. Но Джузеппе выполнял приказ начальства: не поддаваться ни на какие провокации. К тому же он прекрасно помнил мучителей Марии, иезуита Кристиано Гвидиче и палача Николо, а потому всей душой презирал «братию в сутанах» и их подручных. Караульный отбросил бутыль в сторону, сжал кулаки и повернулся спиной к наглецу, сдерживаясь из последних сил. Однако Антонио не оставлял его в покое. Громко икнув, он поднялся, покинул кóзлы и встал за спиной солдата, обдавая ядрёным перегаром. Иштван наблюдал за вялотекущим конфликтом из-за угла, выбирая подходящий момент, и наконец понял: пора действовать! Беззвучно, в один прыжок он оказался позади кучера и толкнул его в спину. Антонио, будучи в изрядном подпитии, неуверенно держался на ногах и, конечно, не устоял, навалившись всем весом на некрупного, но жилистого Джузеппе. Оба упали на притоптанный снег. Стражник извернулся, оказавшись лежащим на неприятеле лицом к лицу, и схватил его за грудки. — Ах ты, паразит, дармоед толстозадый! — выплёскивал Джузеппе накопившееся негодование. Мужчины перекатывались друг на друга, без явного преимущества кого-то: один обладал изрядным весом, второй — подвижностью худосочного, но тренированного тела. Раздалось громкое мяуканье — Иштван подал условный знак. Эрих, не медля, перенёс два массивных бревна, припрятанных в строящейся часовне, и подпёр распахивающиеся наружу двери. Выход из старой башни-тюрьмы был заблокирован. Фон Кролок действовал в темноте, и занятые потасовкой кучер и караульный ничего не видели. Граф вновь сходил в часовню и принёс еще одно бревно, более короткое и толстое. Им он для верности зафиксировал кованые парные ручки дверей, расположенные рядом друг с другом. Иштван пристально наблюдал за дерущимися мужчинами, готовый в любой момент сделать так, чтобы они не помешали действиям бессмертных. А что же Витторио? Ему предстояла тонкая, почти ювелирная работа: убедить Лучано и Мэльволию без лишнего шума следовать за ним.***
Хорошо смазанный маслом засов не скрипнул, вампир же двигался абсолютно бесшумно. Поэтому задремавшая узница вздрогнула от неожиданности и громко вскрикнула, открыв глаза и увидев прямо перед собой высокую фигуру в тёмном плаще. — Прошу прощения, сеньора Нуцци, — галантно произнёс незнакомец и снял шляпу, — я не хотел напугать вас. — Это ещё кто такой? — только что храпевший Лучано приоткрыл один глаз и сразу потерял интерес к происходящему. — Не мешайте нам спать, уйдите. — Сеньора, послушайте, — настойчиво продолжал мужчина в дорогом костюме, просматривавшемся из-под распахнутого плаща, — я ваш друг. Я прибыл из Ватикана… — Что просил передать Федерико? Почему приехал не его секретарь? — живо отозвалась узница. — Вы даже не представились, сеньор… — Простите мою оплошность. Сеньор Витторио Ментиросо (4), к услугам вашим, — почтительно поклонился мужчина и хотел поцеловать женщине руку. — Не стоит, — она спрятала ладони за спиной. — Здесь невозможно содержать себя в порядке, как полагается благородной даме. — Хватит любезничать с моей женой, — рявкнул Лучано, недобро глядя на Витторио. — Так Вы от бездельника Корнаро? «Угадал!» — возликовал герцог. — Я попрошу быть повежливее, сеньор. Впрочем, не до того. Его преосвященство отправил меня по поручению Его Святейшества Папы, чтобы сопроводить вас в Ватикан. Но местный комендант противится и грозит устроить самосуд. Кальвино отдал распоряжение вздёрнуть вас обоих на рассвете. — Он не посмеет, — ответила Мэльволия. — Не уверен, — вздохнул Ментиросо. — Он даже не допустил меня к вам, пришлось устроить целое представление, чтобы состоялся побег… Башня закрыта, но и ворота тюрьмы тоже. Придётся спускаться с помощью верёвки. Вы готовы? — «папский посланец» вновь обращался к Мэльволии. Она медлила, испытывая странное недоверие к незнакомцу, что-то в его облике напрягало женщину. — Я готов, — ответил Лучано. — А тебя не спрашивают, — огрызнулась узница. Тем не менее, встрявший не вовремя муж отвлёк её от сомнений. — Ты останешься здесь, и пусть Кальвино вздёрнет тебя утром. Так я получу наследство Винченцо сразу и целиком, — злорадно сказала Мэльволия. — Его преосвященство кардинал Корнаро желает видеть вас обоих, чтобы оформить развод по всем правилам, — твёрдо ответил Витторио. — Поспешим, время не ждёт.***
Драка на плацу, между тем, закончилась победой Джузеппе. Он уложил неприятеля на лопатки и с гордым видом восседал на упитанном Антонио. Тогда вновь вмешался Иштван, в кулаках которого был зажат порошок дымного пороха. Увлечённые дракой мужчины не видели вампира, стоящего рядом, буквально в паре шагов. Тот слегка подул — мельчайшая пыль из взвесей селитры, угля и серы попала в глаза и в тот же миг ослепила противников. До этого момента было довольно тихо, потасовка не сопровождалась громким шумом. Но едва порох разъел глаза Антонио, как он истошно завопил. «Следующий этап — отвлечение внимания и создание паники», — вспомнил Андраши слова герцога. Пока незадачливые противники тёрли глаза, Иштван взял факел и поджёг трут, опущенный в бочку с порохом. Стоило искре огня попасть в замкнутое пространство, как раздался оглушительный взрыв. Привлечённые шумом стражники широко распахнули окно в караульной комнате и с испугом смотрели вниз на детонирующие бочонки. Никто не обратил внимание на обезумевших от страха, ослеплённых Антонио и Джузеппе. Эрих стоял у края крепостной стены и держал наготове верёвки.***
— Идёмте же! — властно поторопил Витторио. Лучано оттолкнул жену и бросился к выходу. — Я первый! А то вы меня оставите здесь! Я не хочу умирать! — закричал он. — Хорошо, — согласился бессмертный с нескрываемым презрением. — Сеньора, прошу пока не выходить ради Вашей же безопасности. Я сразу вернусь, именно Ваша свобода — цель моего приезда, — уверил он. Мэльволия кивнула, с неприязнью глядя на мужа и вновь испытывая безотчётную тревогу. Нет, она не боялась спускаться с высокой отвесной стены на верёвке. Почему-то посланец брата вновь невольно вызвал у неё чувство недоверия. Но узница отвлеклась от тревожных мыслей, настраиваясь на побег. К тому же ей слишком надоело сидеть взаперти, и сеньора Нуцци уже предвкушала встречу со старшим братом, кардиналом Федерико Корнаро. На площади же царил кромешный ад, бочонки с порохом взрывались с завидным постоянством. Благодаря стараниям Иштвана всё вокруг заволокло белёсым, плотным дымом. Ещё не пришедшие в себя стражники глазели сверху на происходящее из открытого окна, но разглядеть что-либо не могли: плац скрыла непроглядная пелена пороховых газов. Мэльволия не удержалась и подошла к наружной двери. Ей захотелось увидеть, как Лучано будет спускаться вниз. Но женщину ждало разочарование: Витторио закрыл засов, и женщина с досадой стукнула кулаком по деревянной поверхности. Она слышала хлопки и крики, а через окошко под потолком проникал запах горения. Всё это очень беспокоило сеньору Нуцци. Лучано, оказавшись снаружи, зажмурил глаза от дыма. Вокруг ничего нельзя было увидеть. Герцогу пришлось взять за руку и едва не волоком тащить спотыкавшегося узника. — Откройте глаза, — прозвучал повелительный голос, и Нуцци последовал приказу. Он стоял перед ступенями, ведущими на крепостную стену. Поднявшись и взглянув вниз, Лучано испытал страх, бравада и наглость куда-то исчезли. Он никогда не отличался смелостью и просто-напросто испугался. — Я пошёл за женщиной. Уверен, ты справишься один, — бросил Ментиросо кому-то и растворился в дыму. — Мне придётся вас связать, — раздался голос с лёгким акцентом, и словно из ниоткуда появился высокий черноволосый мужчина. Заметив колебания узника, он добавил, равнодушно пожав плечами: — Хотите — оставайтесь здесь, для нас главное — забрать сеньору. — Нет-нет! Я согласен. Только свяжите меня покрепче и лучше держите! У Вас точно хватит сил опустить меня вниз? Незнакомец усмехнулся. — Не сомневайтесь, — последовал ответ, — упасть Вам точно не угрожает. Свяжу на совесть, у меня хватит сил Вас держать. Внизу ждёт лодка с нашим человеком. — Благодарю вас, сеньор… — Граф фон Люгнер (5), я из Саксонии. — Вы устроили такой переполох. Сколько вас? И как последний будет уходить? Как он выберется? — любопытство брало верх над испугом. Глаза незнакомца полыхнули красным огнём, лишь на мгновение. Или это только показалось Лучано? — Не время для разговоров, — последовал жёсткий ответ; прочный кожаный шнур обхватил и обвил несколько раз запястья Лучано. Притихший арестант заторможено смотрел, как его тело опутывает толстая верёвка, как фон Люгнер поплотнее затягивает узлы… «Ментиросо, фон Люгнер… это же значит… ЛЖЕЦ?!» — озарение пришло слишком поздно. — Кто Вы такой? — голос Нуцци задрожал. Он едва не упал, попытавшись отодвинуться от графа, который, сидя на корточках, перепроверял узлы на его лодыжках. — Не шевелитесь при спуске, а то будете биться о стену. Надеюсь, кляп не нужен? — бессмертный, блеснув слегка выступающими белоснежными клыками, проигнорировал вопрос, точно не услышал его. Эрих без труда поднял извивающегося мужчину. Мгновение — и тот оказался снаружи крепостной стены. Пару раз сильно ударившись, Лучано понял глупость своих действий и успокоился, но ненадолго. Глянув вниз, он увидел теряющуюся в темноте каменную кладку и завопил во всё горло. — Трус и слизняк, — презрительно произнёс фон Кролок. Он решил проучить негодяя, хотя сначала опускал веревку медленно, старался действовать аккуратно, чтобы не доставить Нуцци неудобств. — Получай! — Эрих резко отпустил виток верёвки. Крики Лучано смолкли, а затем возобновились с удвоенной силой. Фон Кролок стиснул зубы и методично продолжал разматывать верёвку. Наконец он перестал чувствовать вес человека, а снизу трижды дёрнули. Условный сигнал означал: Стефано принял пленника. Эрих бросил верёвку вниз — с собой вампиры взяли несколько прочных, плотно скрученных мотков. В ожидании Витторио и пленницы граф наблюдал за происходящим в крепости. Обстановка изменилась: хотя порох продолжал взрываться, но хлопки стали реже, дым немного рассеялся. Кучер и стражник по-прежнему ничего не видели, но больше не тёрли глаза, не тыкались, точно слепые котята, а сидели, опираясь спинами друг о друга. Караульная комната опустела, лишь на ветру хлопала створка распахнутого окна. На фоне освещённого проёма показались две фигуры. Эрих сразу понял, что это не караульные: зоркий взгляд вампира издали распознал сутану священника и светский костюм невзрачного серого цвета. «Комендант и посланец из Ватикана, — понял он. — Надо послушать!» Адмиралтейская лисица мгновенно очутилась перед тюремной башней. Наблюдать за мужчинами было легко — общение происходило на повышенных тонах. — Кальвино, чёрт возьми, что происходит? — резко спросил мужчина средних лет в сутане, с багровым от гнева лицом. Рукокрылый, не ожидавший подобного поведения от служителя Церкви, едва не обнаружил своё присутствие, потеряв равновесие и начав падать. — Святой отец, тот же вопрос я задаю Вам. Вы врываетесь во вверенную моим заботам обитель и сразу начинаете устанавливать свои правила! Это неслыханно! — закипал Доменико. — Вы привозите письмо от кардинала Падуи и хотите, чтобы я подчинялся приказам не Его Святейшества и даже не моего владыки, кардинала Неаполя! К тому же я выполняю приказы только вице-короля! — Кальвино распалялся всё сильнее. — Вы даже не позволили взглянуть на узников! Откуда я знаю, что они здесь, что они живы, в конце концов! — не остался в долгу его собеседник. — Если бы прибыл Его Преосвященство, Вы также дерзили бы ему? И что за бардак происходит у вас? Опять пожар, как год назад? Это по меньшей мере странно! — Его устроили Ваши люди, не так ли?! Вы же не позволили осмотреть карету, святой отец! Откуда я знаю, кто там был спрятан! — казалось, Кальвино готов сцепиться со служителем Святой Церкви, наплевав на существующие правила. Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, не появись в караульной комнате один из стражников. — Господин комендант, двери закрыты снаружи! — доложил запыхавшийся солдат. — Что? — в один голос воскликнули спорщики и, не сговариваясь, поспешили вниз. Но разве они могли оказаться быстрее летучей мыши? Пока Кальвино и падре Андреас петляли по винтовым лестницам, Эрих придирчиво осмотрел заблокированные снаружи двери и остался доволен собой. От усилий солдат, которые наваливались на кованую поверхность изнутри, подпирающие брёвна только сильнее входили в землю — перед башней ещё не успели положить новые плиты.***
Витторио столкнулся нос к носу с пленницей, едва открыв дверь: Мэльволия стояла на пороге. — Сеньора, прошу Вас, быстрее! — не давая опомниться, сказал вампир. — Надо поторопиться, если Вы не хотите быть казнённой с утра. Ваш супруг уже покинул крепость и находится в безопасности. Мэльволия тряхнула головой, словно стараясь избавиться от странного предчувствия, ей почему-то было не по себе. В тандеме с Лучано всё-таки главная роль принадлежала не ему. Именно Мэльволия придумала, как избавиться от надоевшего мужа и коварно нашёптывала деверю гадости о Винченцо. Томно закатывая печальные серые глаза, Мэльволия говорила, что старший брат мечтает избавиться от «бедняжки Лучано». — Я не могу видеть эту несправедливость, — фальшиво сокрушалась она. — Ты тоже имеешь право на родительское состояние. Старый скупердяй только и может, что брюзжать и держать нас в чёрном теле. Он явно задержался на этом свете! Винченцо был старше жены на пятнадцать лет и на добрый десяток лет старше брата, он фактически заменил Лучано отца. Женившись на молоденькой девушке из благородного семейства Корнаро, сеньор Нуцци радовался возникшей дружбе между женой и братом. По наивности он думал, что его «любимый ангел» станет настоящей сестрой для Лучано и сумеет отвлечь того от разгульного образа жизни. Сеньор Нуцци был слишком порядочен, чтобы думать дурно о самых близких людях. Лучано перестал посещать злачные места и клянчить деньги, забыл о пьянстве, и Винченцо серьёзно задумался о поиске хорошей партии для младшего брата, чтобы, наконец, исполнить волю родителей — дать Лучано хорошее содержание, когда тот остепенится. Глядя, как брат склоняется к Мэльволии и что-то шепчет ей на ушко, он умилялся. — Дорогая, ты творишь чудеса, настоящая волшебница! — восхищался Винченцо. Изящная красавица смущённо улыбалась, потупив глаза, и щёки её слегка розовели. Благородный дворянин представить не мог, какие гнусности совершались за его спиной. Однажды, вернувшись домой из дальней поездки, он застал Мэльволию и Лучано в самом неприглядном виде — отпустив слуг, они развлекались в супружеской спальне. Громкие стоны, услышанные едва ли не с порога, заставили Винченцо поспешить наверх. Увиденное было ужасно: разбросанная одежда, постель со сбитым бельём, а главное — обнажённые любовники, бесстыдно предающиеся извращённым утехам, какие старший Нуцци видел лишь однажды на гравюрах «Сонетов Аретино». С ним самим жена была неизменно холодна, а если всё же допускала к телу, выглядела словно великомученица, с несчастным и обречённым видом выполняя супружеский долг, точно тяжкую повинность. Теперь же Винченцо будто видел незнакомую женщину, бесстыдную куртизанку, несдержанную и страстную, со следами укусов и алыми пятнами по всему телу. Широко разведя бёдра и впившись пальцами в плечи распластанного на кровати любовника, Мэльволия с хриплыми стонами насаживалась на его ствол. Бедняга и помыслить не мог, что скромница-жена, знавшая единственную позицию на спине, не позволявшая смотреть на неё обнажённую и отдававшаяся при потушенных свечах, способна на подобную непотребность. Сеньор Нуцци схватился за сердце и с глухим стоном опустился на стул. Любовники заметили его не сразу, лишь после того, как обманутый муж и преданный брат бросил в распутников покрывало. Не желая слушать объяснения, он велел прийти к нему в кабинет. Спустя полчаса оба стояли перед Винченцо. Тот не желал ничего слышать и объявил, что Мэльволия немедленно будет сослана в монастырь, а брат отправится миссионером в колониальные земли. Изменница со слезами на глазах умоляла о разрешении остаться до утра. Сеньор Нуцци позволил — тем более, слуг в тот день в доме не было, а Мэльволия предложила позаботиться об ужине. Стоит ли говорить, чем закончилась трапеза. Бедняга оказался отравлен ядом, не убившим сразу, но парализовавшим и полностью лишившим речи. Идея избавиться от «надоевшего зануды» давно обсуждалась любовниками. Они продумывали разные способы аккуратно убрать сеньора Нуцци, чтобы не вызвать подозрений. Однако все пошло не совсем так, как планировали Мэльволия и Лучано. Действовать им пришлось быстро, на опережение. Днём жена и брат внезапно заболевшего сеньора были внимательны и предупредительны. По ночам они при приходили в комнату Винченцо и на его глазах предавались пороку, заставляя безмолвного больного страдать ещё сильнее. Они довели-таки старшего Нуцци до могилы, но слишком поторопились воспользоваться свободой и деньгами. К тому же лекарь покойного неоднократно задумывался о странной природе болезни пациента. В результате преступники были изобличены и оказались в Замке Святого Эльма, обвенчанные местным падре и посаженные на одну цепь. Они ждали суда и понесли бы заслуженное наказание, не случись вмешательства брата Мэльволии, кардинала при дворе Сикста V. Вентурини, чтобы не терять время на уговоры, пришлось прибегнуть к магнетическому воздействию на женщину. Она, как сомнамбула, послушно шла рядом с ним. Поднявшись на крепостную стену, узница протянула руки вперёд. Фон Кролок стянул кожаным шнуром тонкие запястья и отстранился. — Не могу, даже зная, что сеньора совершила, — честно признался он. — Я сильный мужчина, а она всего лишь жалкая, слабая женщина. Свяжи её сам. Витторио удивлённо приподнял брови, но промолчал. Он умелыми движениями быстро обмотал Мэльволию веревкой и закрепил причудливые узлы, лишая возможности шевелиться, если бы ей пришла в голову подобная глупость. Фон Кролок внимательно наблюдал за ним. — Этой технике меня научил гость из далёкого королевства Рюкю. Шибари (6) вообще-то используют не для связывания арестантов, — глаза герцога на мгновение озорно блеснули, а по губам скользнула улыбка. Закрепив последний узел, вампир посерьёзнел. Затем он достал из кармана полоску чёрной ткани и завязал поверх глаз пленницы. Женщина вздумала кричать — Вентурини, не раздумывая, воспользовался носовым платком вместо кляпа. — Иди за Иштваном, пора убираться отсюда. Я спущу Мэльволию и тотчас улечу. Надеюсь, пропажу заметят не сразу. Эрих в один прыжок оказался рядом с Андраши, и нетопыри взлетели. Покружив над Витторио, они устремились вниз. Герцог, перевесившись через стену, аккуратно разматывал верёвку, и вскоре натяжение ослабло — пленница была у Стефано. Бессмертный бросил моток вниз. Облетев над крепостью по периметру, адмиралтейская лисица оценила обстановку. Взрывы пороха прекратились, просто-напросто не осталось бочек с горючим веществом. Из-за закрытых дверей башни ругался Кальвино, распекая нерадивых солдат и обращаясь к Джузеппе. В конце концов стражник приоткрыл слезящиеся глаза и, спотыкаясь, подошёл к дверям тюремной башни. — Давай, толстозадый, помогай, — беззлобно сказал он папскому кучеру. — Один я не справлюсь. Антонио продолжал всхлипывать и тёр опухшие глаза. — Ты будешь подвергнут бичеванию во власянице, окажешься на хлебе и воде целый месяц! — голос падре Андреаса привёл толстяка в чувство. Пыхтя и отдуваясь, не очень хорошо видя происходящее, недавние враги медленно начали разблокировать двери башни. На это должно было уйти ещё немало времени. «Замечательно. Надеюсь, пропажу обнаружат не сразу». Рукокрылый, сделав ещё один круг над плацем, устремился к подножию крепостной стены. Там, среди кипарисов и зарослей маквиса и гариги, его ждали Стефано и присоединившиеся к нему бессмертные.***
Palazzo Вентурини — Мы заслужили отдых, — Витторио пристально посмотрел на любовника, — и если ты не возражаешь… я приготовил тебе сюрприз. — Конечно, не возражаю, — не зная, что замыслил герцог, Эрих сразу согласился. Бессмертные, тихо переговариваясь, вошли в palazzo. Фернан принял плащи и едва заметно кивнул хозяину. Граф повернул в сторону столовой, но дон Вито остановил его, мягко дотронувшись до плеча. — Нам в другую сторону. — Терма? Это твой сюрприз? — догадался Эрих, стоило им выйти из тёмного коридора и оказаться на мраморной лестнице, освещённой масляными светильниками. Едва начав подниматься по ступеням, фон Кролок почувствовал тепло. Влажный воздух из разогретой купальни проникал и сюда. Со смешанным чувством граф следовал за Витторио. Всё казалось ему знакомым и в то же время каким-то непривычным. Вспомнилось, как — ведь это было совсем недавно — человек, а не вампир, пришёл сюда совершенно осознанно и добровольно, уже сделав свой выбор, но не совершив последний шаг, не пройдя ещё точку невозврата. Грусть и неясное беспокойство не отпускали его. Эрих ничуть не жалел о содеянном. Впервые за восемь лет его жизнь (а теперь не-жизнь) наполнилась смыслом, окрасилась в яркие цвета. Парадокс, казалось бы, когда речь идёт о носферату, и тем не менее это так. После долгого, серого безвременья, лишённого какого-либо смысла, фон Кролок чувствовал себя любящим; не просто нужным, а что самое главное — любимым. — Я так рад, что мы встретились, закончилось твоё и моё одиночество, — Витторио, чувствуя малейшие нюансы его настроения, остановился. Герцог взял Эриха за руку, и точно подростки, они шли бок о бок, переплетая пальцы друг друга. После насыщенной событиями ночи оказаться вдвоём в купальне было замечательной идеей. Конечно, оба устали, потому необузданное сладострастие, овладевавшее ими спонтанно и стремительно, уступило неге и расслаблению. Полулёжа в горячей воде, влюблённые наслаждались покоем и тишиной. — Как же хорошо быть вместе, просто знать, что ты рядом, — тихо сказал Витторио. — Наверное, это и есть счастье — вернуться сюда и отдыхать вместе, — тепло и ароматы цветочных отваров расслабляли каждую клеточку тела, Эрих улыбался. Холод, к которому он пока не привык, отступил; вампир словно ожил и вновь ощутил себя человеком. Положив руку на мраморный бортик и лениво разглядывая подпиленные ногти, герцог рассеянно кивнул, мысли его были где-то далеко. Вдруг он словно очнулся и неожиданно поднялся. Услышав плеск воды, любовник с непониманием посмотрел на него. — Caro mio, это расточительство, так вести себя. Пусть даже впереди вся вечность. Нет, если тебе достаточно расслабляющей ванны, — Витторио явно дразнил, облизывая губы, игриво заглядывая в глаза, — можешь остаться здесь или пройти вздремнуть в лавариуме. — Ну уж нет! — Эрих легко вскочил, и герцог вновь залюбовался прекрасным, подтянутым телом с рельефными линиями мышц, узкими бёдрами и широкими плечами. Струйки воды стекали с намокших прядей волос, лишь подчёркивая совершенство возлюбленного. — Позволишь мне быть нежным? — спросил Витторио. — Это место стало алтарём нашей любви. Я не хочу разрушить его очарование. Он преклонил колени и положил ладони на ягодицы партнёра. Мягкими губами обнимал головку, неспешно ласкал напрягшийся член; скользя языком по стволу, на мгновение легко прикасался к уздечке, заставляя вздрагивать пылкого любовника. Едва ощутимые, неторопливые прикосновения действовали сильнее напористых, энергичных движений. Кончик языка, дотрагиваясь до нежной кожицы, казалось, обжигал, заставлял трепетать мощного мужчину, словно легчайшую паутинку, обеспокоенную едва заметным движением воздуха. Эрих слегка качнулся и опёрся руками о бортик. У него защемило в груди — происходящее было слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой. Погрузив член в рот, Витторио медленно всасывался в ствол, обволакивал головку и ощущал вкус предсемени. Он прикрыл глаза, испытывая сильнейшее наслаждение, уткнувшись носом в мокрые курчавые волосы. Это не могло продолжаться долго — фон Кролок дёрнулся и низко застонал, пульсируя и изливаясь в рот любовника. Витторио глотал солоноватую, вязкую сперму, впитывая вкус страсти любимого мужчины, не желая отпускать его. — Вито… — простонал вампир, едва любовник поднялся с колен. — Что это… — не было ни сил, ни желания говорить. Оргазм оказался невероятно ярким, и Эрих с трудом возвращался к действительности. Сфокусировав взгляд, потрясённый мужчина смотрел на улыбавшегося любовника и по-прежнему не находил слов. — Иначе и быть не могло! — Вентурини был доволен и не скрывал этого. — Теперь ты понял, какова сила нежности? Эрих, едва придя в себя, вместо ответа опустился на колени. Ему очень хотелось ответить достойно на сладостные ласки, но получится ли у него? С немым вопросом он посмотрел снизу вверх. Вместо ответа Витторио положил ладонь ему на затылок. — Делай так, как подсказывает твоё желание. Не думай, насколько это хорошо или не очень, — произнёс бессмертный. — Ты же знаешь: всё, что нравится тебе — нравится мне. Словно впервые, точно знакомясь, граф смотрел на идеальный, ровный член и гладкий лобок, невольно задержал взгляд на крошечном золотом колечке. Эрих даже не вспомнил о том, что просил любовника избавиться от него как от воспоминания о Чезаре. И уже не задумываясь ни о чём, отключив разум и ведомый только инстинктами, фон Кролок ласкал ртом ствол любовника, втягивал в рот и отпускал напряжённые тестикулы, покрывал поцелуями и прикусывал нежную кожу лобка. И наконец сделал то, что давно хотел, но не решался раньше, а теперь не смог удержаться. Удлинившимся клыком он слегка подцепил колечко, слизнул каплю предсемени и продолжал ласкать головку языком. Витторио, не выдержав сладостной пытки, зарычал и обильно выплеснул сперму в рот партнёра, даря терпкий вкус любви и наслаждения. Искушённый бессмертный пребывал в прострации и выглядел также, как Эрих немного раньше. Фон Кролок был потрясён бурной реакцией знатока утончённых удовольствий. — Это правда было неплохо? — с надеждой спросил он немного позже, когда лицо Витторио обрело обычное выражение, а взгляд стал привычным — спокойным и немного ироничным. — Неплохо? Это восхитительно. Я же сказал: надо просто раскрепоститься и довериться потаённым желаниям.***
Они пили кровь и вино, беседовали о живописи, обсуждали работы модных художников возвысившейся Венеции. Витторио восхищался радостными и праздничными картинами Веронезе, Эриха, напротив, привлекали противоречивые произведения Тинторетто, пронизанные мятущимся и тревожным духом. Влюблённые избегали говорить о последних событиях, не хотели предполагать и заглядывать вперёд. Им было просто хорошо вместе, здесь и сейчас. Герцог вновь удивлял эрудицией и глубиной познаний в самых разных вопросах. Эрих же радовал способностью делать безошибочные, единственно верные выводы. Вентурини в очередной раз убеждался в том, что сделал лучший выбор спутника на долгое бессмертие. — Messer что-то говорил о массаже, — напомнил Эрих, и любовник с готовностью принялся за дело. Витторио растёр между ладонями немного масла и тонкой струйкой налил на спину партнёра, лежащего на жёсткой кушетке. Лавариум наполнился запахом бергамота и можжевеловых ягод. Конечно, это был совсем не сложный букет, и не такие сильные афродизиаки, как пачули или масло сандалового дерева. Но именно этот аромат стал для фон Кролока особенным, невероятно притягательным, ярким и трепетным одновременно. Всё очень просто: запах любимого мужчины словно превращался в фимиам из самых изысканных благовоний, пробуждал чувственность и раскрепощал Эриха. — Первые упоминания о массаже относятся к временам Древнего Китая, — невозмутимо заговорил Витторио. — Императоры в полной мере могли оценить его благотворное воздействие на организм: восстановление сил, расслабление и улучшение настроения, — длинные, изящные пальцы скользили по спине, поглаживали, распределяя масло и подготавливая к процедуре. Фон Кролок прикрыл глаза, отдаваясь во власть волшебных рук, зная не понаслышке о способностях любовника. — Римляне заимствовали у греков не только различные виды искусства и науки, но и их опыт в мастерстве массажа. Особенно широкое применение массаж в Древнем Риме получил благодаря Асклепиаду, выдающемуся врачу, — со спокойным видом продолжал Вентурини, точно учитель, доносящий знание до прилежного ученика. Руки его поглаживали плечи и разминали мышцы лопаток, массировали мышечный треугольник, плавно, но достаточно сильно избавляли от ощутимого напряжения. — Асклепиад называл массаж «невидимым дыханием кожи». Он считал, что кожное дыхание необходимо поддерживать прежде всего частыми омовениями, а затем растираниями, массажем, баней и физическими упражнениями, — звучала своеобразная лекция. Пальцы тем временем нажимали на точки вдоль позвоночника и скользящими движениями возвращались к шее, повторяя приём. Однако Эрих не мог сосредоточиться на историческом экскурсе. Да и сам Вентурини не ставил перед собой подобную цель. Скорее наоборот, потому что несоответствие размеренного тона голоса с действиями его рук становилось слишком очевидным. Витторио вновь играл, отвлекая разговором, а сам между тем закончил заниматься спиной. Пальцы — длинные и изящные, аристократичные пальцы музыканта или скульптора-творца — плавно опустились ниже, скользили по ягодицам и ногам, легко касаясь, и поднимались обратно. — Искусством массажа владели специально обученные рабы, они ценились на вес золота, — продолжал Витторио свой рассказ, но голос его зазвучал иначе, ниже, — в особенности мастера любовного массажа. Он доставляет удовольствие не меньшее, чем близость. Не желая выдать себя и глуша готовый сорваться стон, Эрих стиснул зубы, когда любовник развёл его ягодицы и неожиданно замолчал. Пальцы скользнули, увлажняя маслом промежность и сжатое пока сомкнутое колечко; кончик языка нежно и легко коснулся нежных мышц, заставив вздрогнуть партнёра. — Ну и кто тут раб? — хрипло простонал Эрих. В ответ послышался смешок. Вентурини стоял на коленях, настойчиво и с видимым удовольствием продолжая ласки языком, долго вылизывал, расслабляя мышцы, касаясь гладких стеночек, проникая глубже внутрь любовника. Тот застонал, принимая легко скользнувший в него палец, и приподнялся на коленях — старания партнёра привели к быстрой эрекции. Витторио неторопливо погружался в манящую тесноту, раздвигая уже два пальца, а другой рукой ласкал напрягшиеся тестикулы. Срывая стоны возлюбленного, он чувствовал закручивающийся узел внизу живота и тяжесть налившегося мощью достоинства. Найти точку мужского блаженства не было проблемой для многоопытного вампира. Но прежде, чем так поступить, дон Вито отстранился и открыл тумбочку с различными «диковинками». Помимо многочисленных склянок с ароматическими маслами, там были кое-какие занятные вещицы с Востока и из Нового Света. Все они предназначались одной цели — сделать любовные игры ярче, насыщеннее. Здесь хранился «земис», несколько нефритовых колец разного диаметра, необычное изделие китайских мастеров из век козы… Но рука уверенно потянулась к узкой бархатной ленте алого цвета. Витторио всё заранее продумал. Конечно, заманчиво было надеть на член любовника в самом начале массажа нефритовое кольцо или эластичную, удобную китайскую игрушку, но для этого требовалось примерить и подобрать нужный размер заранее. Хитрец же хотел сделать сюрприз, подарить новые эмоции и ощущения, продлить эйфорию чувств себе и возлюбленному. «Веду себя будто pícaro», — мелькнула ироничная мысль. Эрих, увидев ленту, округлил глаза и не сразу понял, что собирается сделать изобретательный герцог. — Нет, нет, — прозвучало слабо и неуверенно, когда узел ощутимо перетянул ствол у самого основания, — что ты дела… Он не закончил — длинные, гибкие пальцы вновь погрузились в горячую тесноту, безошибочно нашли выступающий бугорок; ласкали, заставляли извиваться и едва не всхлипывать от сладостного, мучительного удовольствия. Витторио не позволял любовнику развязать ленту и прикоснуться к зафиксированной будто путами мужской стати, не давал излиться доведённому до точки кипения мужчине. Вентурини сощурился и плотоядно улыбался, глядя, как возлюбленный выгибается и подаётся навстречу, желая вновь и вновь чувствовать прикосновения, пронзавшие подобно молнии и напрочь отключавшие здравый смысл. И когда пальцы герцога оставили его, прекратив изысканное и одновременно мучительное наслаждение, Эрих в недоумении открыл глаза и не сразу осознал реальность происходящего. Раздался разочарованный вздох. Витторио протянул руку, помогая встать — от избытка ощущений у фон Кролока кружилась голова — и легонько толкнул на оттоманку. Вентурини огладил чужие ступни и положил себе на плечи, покрыл быстрыми поцелуями ноги. Возможно, он немного спешил, но вид дрожащего, раскрывшегося в предвкушении соития любимого мужчины сводил с ума. Витторио быстро погрузился в партнёра, вошёл сразу на всю длину, безошибочно и размашисто проводя по magico punta и издал низкий горловой звук — шёлковая теснота обволакивала его член, точно тесные объятия. — Аааа… ах… — стонал фон Кролок, чувствуя внутри себя солидную стать и ощутил досаду, когда любовник медленно вышел из него. Но разочарование было недолгим: дон Вито, жадно глядя на призывно пульсирующее колечко мышц, вновь погрузился до основания, проводя золотым колечком по самому чувствительному месту. Касаясь тестикулами курчавых волос, он медленно вышел. Движения становились более ритмичными. Искушённый бессмертный подхватил бёдра партнёра, насаживал его на себя, и вновь рыкнул, наслаждаясь обладанием совершенным телом, чувствуя, как любовник обнимает его внутри себя. Лоб Эриха покрылся каплями пота, руки вновь потянулись к ленте, и были тут же прижаты к бархату оттоманки — Вентурини не позволил ему развязать узел и освободить напряжённый член, побагровевший от прихлынувшей крови. Даря чувственные ласки, Витторио не хотел обделять себя, больше не медлил, не любовался, испытывая помимо физического, эстетическое удовольствие — оно отступило на второй план. Благородный герцог превратился в первобытного охотника, после долгого поиска настигшего жертву, и хрипло стонал от удовольствия. Он почти впечатывал мощного партнёра быстрыми и резкими движениями в изящную оттоманку, скрипевшую под неудержимым натиском. Эрих подавался навстречу; слышались шлепки тел друг о друга. Любовники стали единым целым, казались неотделимыми друг от друга. Витторио долго наслаждался бешеным ритмом, почти рычал, был несдержанным и громким. Эрих выгибался, вторил ему стонами — виртуозный любовник творил чудеса, раз за разом задевая золотым украшением чувствительный бугорок. Внезапно Вентурини замер, не в силах сдерживать себя, и мощно, толчками, кончил, наполняя любовника горячей энергией мужской силы. Эрих пульсировал изнутри; переполненный желанием побагровевший член, казалось, вот-вот взорвётся — ощущение было незнакомым, дарило удовольствие и муку одновременно. И когда Витторио ослабил узел и снял ленту, разрядка последовала незамедлительно. Мощный оргазм сотрясал фон Кролока, крупные капли жемчужинами покрывали живот и полоску ткани, стекали струйкой вниз и казались королевскими драгоценностями на чёрном шёлке и алом бархате. Хотя… почему казались? Витторио ни за что не поменял бы мёртвые камни на обладание роскошным мужчиной. Они, помимо плотского наслаждения, дарили тепло, позволяли чувствовать себя почти живым, почти человеком. Герцог медленно, осторожно опустился на любовника, чувствуя кожей влагу тёплой спермы, и нежно поцеловал его. — Спасибо, caro mio, — прозвучал негромкий голос. Эрих устало прикрыл глаза, но на губах его была улыбка. — Я люблю тебя, мой герцог, — ответил он и зарылся носом в растрёпанных пышных волосах, вдыхая аромат можжевельника и бергамота.***
Лавариум, спустя немного времени — Спроси, я же чувствую: тебя что-то волнует. — Скажи, ты женоненавистник? — вопрос прозвучал неожиданно. — Ах, вот ты о чём, — поморщился Витторио. — Я-то не мог понять, в чём дело. Подумал, что ты заинтересовался шибари. Искусство связывания верёвкой очень эстетично, оно разнообразит любовные утехи. Уверен, тебе понравится… — Не увиливай, ответь мне. — Хорошо, скажу. Вовсе нет, — слова прозвучали равнодушно, даже холодно. — Но тогда почему ты излишне суров? Я о Мэльволии. По-моему, нельзя так вести себя с беспомощной женщиной, пусть она и поступила подло. Это выглядит недостойно. — Какой ты всё же наивный! Поверь: ни один мужчина, даже самый отъявленный злодей, не в состоянии сравниться с женщиной. Да-да, с испуганной и беспомощной, вызывающей сострадание дочерью Евы. Ты проникся жалостью, глядя на Мэльволию, верно? Эрих утвердительно кивнул, и дон Вито продолжил: — Надо прочувствовать самому, иначе не поймёшь никогда. Не хотел бы я для тебя такого испытания. — Может, дело не в том? Просто ты считаешь слабый пол слишком примитивным, уступающим мужчинам? — Как раз наоборот. Женщины умны и изворотливы, главное — их нельзя недооценивать, нельзя позволять им вызвать сострадание и чувство привязанности. Это говорит мой личный опыт. Хотя не все женщины такие, твоя жена была совсем иной. Поэтому ты не согласен со мной. Эрих вновь кивнул. Слова Витторио звучали понятно и вполне убедительно, но граф по-прежнему не до конца разделял мнение любовника. — Что же касается женщины как друга… не отрицаю, это вполне возможно. У меня есть подруга, которая очень нуждается в помощи. — Кто она? — заинтересовался Эрих. — Только не вздумай ревновать, это просто друг, и к тому же смертная. Я хорошо знал её прадеда, «кардинала Мендосу», будучи человеком, а после обращения пристально следил за его потомками. Все они не заслуживали моего внимания. Но вот Ана де Мендоса, принцесса Эболи (**), совсем иная, — Витторио улыбнулся уголками губ, вызывая в памяти образ прекрасной испанки. — Одноглазая красавица? Ты её знаешь? — фон Кролок был поражён. — Ты постоянно удивляешь меня, но не настолько же. — Знаю. Скажу больше — я дружен с ней. Сейчас принцесса в заточении и очень больна. Я хочу ей помочь, но Ана не моя родственница. Я не могу обратить её, — вздохнул Витторио с искренним огорчением. — Это особа королевской крови, в таких случаях разрешить обращение может только первородный. Надеюсь, он согласится. Лишь бы принцесса не умерла раньше, чем я попаду в Испанию, — закончил вампир. — Мы вместе ей поможем, — решительно сказал граф. — Я буду рядом с тобой. Разговор рассеял сомнения, не отпускавшие Эриха все последние часы. Прокусив шею Витторио и сделав несколько глотков — нежная кожа была манящей, а кровь хмельной, почти приторной, точно нектар — он почувствовал себя полным сил и вновь ощутил тянущую, сладостную тяжесть внизу живота. У фон Кролока едва не подкосились ноги от вожделения, Витторио испытывал то же самое: полуприкрытые глаза подёрнулись поволокой, раздался негромкий стон. Эрихом владело желание доказать силу его привязанности, хотелось обладать роскошным мужчиной, ставшим его вторым «я», быть в абсолютном единении и гармонии с ним. Дон Вито совсем не возражал. Передав флакон с ароматическим маслом, он развёл бёдра, полностью доверяя возлюбленному.***
Замок Борджиа — Рассказывай, — Чезаре с нетерпением смотрел на вошедшего в зал Микелетто. — Подожди, — прервала брата Лукреция и вставала с кресла, — наш слуга голоден. — Благодарю, сеньора, — Корелья слегка склонился, чинно приняв из рук вампирши бокал с кровью, и быстро осушил его. Он действительно был голоден, но так спешил доложить о выполненном задании, что не успел утолить жажду. Вампир был доволен результатом и надеялся угодить хозяевам. Он ни разу не остановился по дороге, чтобы выпить путника, случайно оказавшегося в ночной темноте. Облизав губы, верный Микелетто вопросительно посмотрел на Лукрецию, и та поняла его без слов. — Пей ещё, — госпожа милостиво кивнула на кувшин с кровью. Насытившись, рыжеволосый гигант на мгновение прикрыл глаза и наконец начал свой рассказ, удовлетворяя любопытство нетерпеливого Чезаре и более сдержанной Лукреции. — Мои люди побывали днём у Розетти и в доме Мирбахов. Их старания оплачены лишь частично. А ночью я проследил за дворцом герцога и увидел кое-что интересное. — Разумеется, отблагодаришь своих людишек, но позже. Я должна знать, за что плачу деньги. Слушаем тебя, — в голосе Лукреции проскользнула нотка неудовольствия — Корелья слишком томил ожиданием. — У Розетти мой шпион узнал, где останавливался Эрих фон Кролок по прибытии в Неаполь, и больше ничего. В доме Мирбахов, его родственников, никого нет, кроме слуг. Графу изредка приходят письма из Трансильвании, их кто-то забирает, вероятно, Стефано. Об Эрихе отзываются как о необщительном, но спокойном господине. Фон Кролок прибыл в Неаполь с родственником жены, тот уехал, а граф остался. — Пока я не услышал ничего существенного, — проворчал Чезаре. — Продолжай, — негромко сказала Лукреция. Она внимательно слушала и запоминала услышанное. — Граф вдовец, был безутешен в своём горе. Похоже, он очень любил жену. Спустя восемь лет после её смерти он находился в глубоком трауре. — Как звали жену, что ты узнал о его семье? — Лукрецию интересовали мельчайшие подробности. Собранные по крупицам сведения могли оказаться очень важными. — Фон Кролок путешествовал без слуги, и в его комнату был вхож местный servitù (7). Он видел на столе портрет жены графа, зеленоглазой блондинки. Габриэла фон Кролок, в девичестве фон Мирбах, умерла вместе с нерождённым ребёнком от родильной горячки, оставив мужа безутешным. У фон Кролока обширные владения и замок в Трансильвании. В его отсутствие дела ведёт брат. — А что дети? Жена подарила ему наследника раньше, или умерла с нерождённым первенцем? — Да, госпожа. Есть сын, лет шестнадцати. Он остался вместе с дядей, братом графа, так рассказали слуги моему шпиону. Смертные очень болтливы, особенно если не заняты делом и надеются услышать звон монет. Чезаре слушал рассеянно. Он не понимал, зачем нужна информация о человеке, сменившем сущность, для чего сестре подробности из прошлого фон Кролока. Но Борджиа привык доверять её чутью и уму. Лукреция, наоборот, была очень внимательна. Она примерно представляла, как использовать полученные сведения, а потому важна была каждая мелочь. — Я же сказала: не поскуплюсь, — прошипела вампирша. Назойливые напоминания о деньгах начали раздражать её. — Дальше. — Это всё, сеньора, — поклонился Микелетто. — Как всё? И ты ещё требуешь больших денег, торгуешься, словно неумытая gitano (8)? — резко ответила Лукреция — Госпожа, мы, носферату, при всём превосходстве над смертными, зависим от них. Особенно в том, что касается информации — никто не будет работать даром. Мне самому приходится очень не просто: надо сдерживаться, чтобы не разорвать жалких людишек. Раздосадованная Лукреция резко дёрнула пальцами за волосы «мелкую тварь» — Пеппо, стоящего на четвереньках. Тот по-щенячьи взвизгнул и подскочил, на мгновение встав на ноги. Это обозлило вампиршу, и она, вцепившись в пшеничные пряди, отшвырнула мальчишку в сторону. «Игрушка» ударилась о стену и растянулась на полу, поскуливая, но не решаясь встать на четвереньки. Чезаре рассмеялся: вид испуганного Пеппо позабавил его. Поднявшись с кресла, Борджиа подошёл к мальчишке и пнул загнутым мыском яркого башмака. Получилось совсем не чувствительно для Пеппо, а потому не забавно для Чезаре. Взяв в руки любимую трость, рукоять которой была выполнена в виде головы хищной птицы (***), Борджиа ткнул острым, изогнутым клювом в рот провинившегося. На пол потекла чёрная кровь — губа была сильно поранена. — Ты расстроил хозяйку, маленький мерзавец, — Чезаре не отнял трость, а, напротив, продолжал сильнее ранить юного вампира, травмируя язык и нёбо, — да к тому же испачкал пол. Убирай за собой. Пеппо затравленно смотрел по сторонам, не зная, как себя вести: слизать кровь у него не получилось бы, он только сильнее мог испачкать отшлифованный мрамор, а снять рубаху не посмел: надо было встать на ноги, что категорически запрещалось в присутствии хозяев. Происходящее улучшило настроение Чезаре, он плюхнулся в кресло и довольно рассмеялся, глядя, как Пеппо мучается и не может ни на что решиться. Корелья был растерян и не знал, как помочь своему созданию. — Довольно, — Лукреция бросила мальчишке льняную салфетку, которой обычно промокала губы. — Оботрись. Тот последовал приказу, а затем принялся слизывать кровь с пола. — Ты лишила меня представления, любимая, — разочарованно сказал Борджиа. — Мой брат словно ребёнок, отрывающий крылья бабочке. Такой же непосредственный и немного глупый, но очень милый, — в ответ Лукреция поцеловала Чезаре в губы. — Пошёл вон, — это уже адресовалось Пеппо. «Игрушка», не веря своему счастью, неслышно заскользила по полу, а вслед донеслось: — Корелья, накажешь его как следует, негодника надо научить манерам и послушанию. Посмотрим, насколько ты хороший учитель и экзекутор. Казалось невероятным, что нежные, красивые губы произносят настолько жестокие слова. — Слушаюсь, госпожа, — Микелетто вновь склонился в поклоне. — Я готов продолжать. — Да-да, я в нетерпении! — поторопил Чезаре. — Почти перед рассветом во дворец Вентурини прилетели герцог и фон Кролок. Не задерживаясь, они вошли внутрь. Чуть позже появились Андраши и Стефано, словно после прогулки. Иштван вёл под уздцы лошадь, через седло было перекинуто завёрнутое тело. По-моему, это была женщина. Андраши унёс тело во дворец, а Стефано вскочил на коня и куда-то умчался. Больше я ничего увидеть не сумел: приближалось утро, мне пришлось спешно искать укрытие. — Так-так, — Борджиа забарабанил кончиками острых ногтей по деревянному подлокотнику кресла, — они кого-то похитили. Наверняка нашли жертву для бала. — Я тоже так думаю, — ответил Корелья. — Несносный Стефано поспешил, скорее всего, за вторым смертным. Как обидно, что наступило утро, я не смог за ним проследить. Услышанное увлекло Чезаре — он принялся расхаживать по залу и озвучивал определённые выводы. — Еще раз наведаешься в Неаполь и узнаешь, не случилось ли каких происшествий в городе. Но это следующей ночью. А сейчас переоденься и приготовься немого повоспитывать Пеппо. Ты обычно хорошо это делаешь. В замке имелась отдельная комната для «воспитательных» целей, а проще говоря — камера пыток, где провинившуюся прислугу жестоко наказывал Микелетто, по совместительству домашний палач. Чезаре и Лукреция, наподобие римских патриция и гетеры, возлежа на мягких подушках и потягивая вино и кровь из кубков, охотно наблюдали за жестоким представлением. Здесь же обычно выпивали смертных, по глупости попавших в поистине адское место. Лукреция стояла молча, с отсутствующим взглядом, не заинтересовавшись рассказом о произошедшем накануне. Её больше занимало прошлое трансильванского графа. Ни разу не увидев Эриха, вампирша решила, что ей нужен этот мужчина. «Он просто обязан стать моим. А если меня ждёт неудача? Вряд ли… но всякое бывает. Тогда, — лоб пересекла тонкая морщинка, а глаза хищно сузились, — дядюшка Вито всё равно не получит графа фон Кролока».***
ПРИМЕЧАНИЯ
Примечаний много, даже не хватило места в отдельном окне. Поэтому они разбиты на две части: текстовые — здесь, со ссылками на изображения — см. ниже. Мэльволия (1) — недоброжелательность (значение имени) Федерико Корнаро (2), епископ Падуи — кардинал при папском дворе Сикста V, реальная историческая личность. Колбаса с горохом (3) — мяса на колбасу не хватало, и туда очень часто добавляли растительное сырье, например, отварной горох. В Милане в XVI веке слово «сервелат» как раз и означало «колбасу с мясом», что подчеркивало ее достоинство.А вот говядина была жесткой, как и баранина, и представляла собой еду простолюдинов, поскольку забивали коров уже под старость. Ментиросо (4), от mentiroso (испан.) — врун (значение фамилии) граф фон Люгнер (5), от der Lügner (нем.) — лжец (значение фамилии) шибари (6) — японское искусство связывания при помощи веревок, которое сегодня известно в основном как садомазохистская практика, Рюкю — королевство с монархической формой правления, существовавшее на Окинаве и островах Рюкю в XV–XIX вв. servitù (7) (итал.) — прислуга gitano(8) (испан.) — цыганка