Наше время
Центральный автовокзал Урбана-Шампейна, как обычно, встретил её многолюдной толпой; отсутствием свободных такси, и недешевым кафе при выходе. Бетти устало выдохнула и поплелась в сторону автомата с паршивым кофе, но даже он сейчас был в радость. Тринадцать часов в дороге давались в знаки, и пересадка в Чикаго в пять утра наградила темными кругами под глазами. В руке появился пластиковый стакан бодрящего напитка, обжигающий пальцы, а карман полегчал на пару баксов. И зачем она вообще послушалась Веронику и поехала в Нью-Йорк? Все равно из этой затеи не вышло ничего хорошего: очередная истерика, бессонная, тревожная ночь и жалостливые взгляды друзей. Именно поэтому она избегала Ронни и Арчи, без сожаления отказывалась от поездок в Калифорнию летом, от совместных дней рождения, спихивая все на полнейший завал в учебе. Хотя в этом она, пожалуй, не врала. Бетти огляделась по сторонам, осматривая холодный серый город. И как её вообще занесло сюда? Вероятно, единственное, что двигало ею тогда — это 833 мили от штата Нью-Йорк. Ей хотелось уехать от родного дома как можно дальше, бежать без оглядки, навсегда проститься с ненавистным Ривердэйлом. Ну и бонусом — не самая высокая цена за обучение в Иллинойсском медицинском колледже, на который хватило сбережений её отца, отбывающего срок в Мичигане, расположеном всего в 139-ти милях отсюда. Прошедшие четыре года запомнились ей только бесконечной зубрежкой, факультативами, практикой в муниципальном госпитале и невероятным количеством дополнительной работы ради хороших баллов, которые были нужны ей для досрочной сдачи экзаменов. — Бетти! Где-то вдалеке послышался звонкий голосок. Бетти обернулась. Чёрт, даже здесь она не может побыть одна. Смуглая девчушка, с яркими фиолетовыми дредами шла прямиком к ней. В одной руке — громоздкий чемодан, а другая беспрерывно машет в знак приветствия. Бетти натянуто улыбнулась, выбросила пустой стаканчик в урну и спрятала руки в черные перчатки. — Привет, Бетс! — Шарлотта бросила чемодан на мраморный пол и заключила её в объятия. — Привет, Паркер. Бетти снисходительно похлопала приятельницу по плечу и отстранилась. Подобные проявления дружелюбия она не особо жаловала, предпочитая держать дистанцию. И когда она стала такой? Замкнутой, отстраненной, молчаливой, словно пыталась стать такой же, каким был он. Пыталась быть ближе, насколько это было возможно. Хотя на самом-то деле… она наконец поняла все его слова о том, какими могут быть люди. Об их лицемерии, об их фальшивой и не всегда красивой игре. Элизабет прочувствовала эту ложь на собственной шкуре. — Как твои каникулы? — поинтересовалась Шарлотта, поправляя свою нелепую шапку с помпоном. Несмотря на то, что ей уже двадцать два года, она похожа на ребенка. Таких, как она называют кидалтами — взрослый человек, нередко впадающий в детство. Они жили в одной комнате университетского кампуса всего каких-то полгода, начиная с прошлой весны, когда эта чудачка внезапно перевелась на её факультет, чем удивила не только Бетти. Многие гадали, какая нелегкая занесла в Иллинойс уроженку Аризоны? Шарлотта ветреная, не всегда внимательная, взбалмошная и нерассудительная. Полнейшая противоположность Купер. Но пока она не лезла к ней в душу — её все устраивало. И даже песни Ланы Дель Рей двадцать четыре на семь практически не смущали, частенько западая в голову. — Обычные каникулы. Ничего интересного, — ответила Бетти, кутаясь в объемный шарф. Тянуло покурить, но она упорно сдерживала себя. Последние пару месяцев она боролась с пагубной привычкой, но все попытки часто проваливались с треском. Бетти вычеркивала эти срывы из памяти, делая вид, что ничего не случилось. — Ты была у родителей? Шарлотта все не унималась, заваливая её вопросами. Бетти молчала. Соседка следовала за ней, в надежде отыскать свободное такси, либо же просто остановку общественного транспорта, чтобы трястись в автобусе ближайших минут сорок. Элизабет была согласна и на это, дорога жутко вымотала, отсутствие сна все отчетливее проявлялось на её уставшем лице. — Ты никогда не рассказывала о своей семье, а про моих предков знаешь почти все, — с обидой в голосе бубнила Шарлотта. Бетти подавила страдальческий вздох. Да, про семейство Паркеров она знала практически все, ведь их дочурка говорила о них так много и так часто, что вскипали мозги. Она не могла не запомнить, что миссис Паркер — первоклассный кондитер, мистер Паркер — алкаш, бросивший семью десять лет назад, а отчим — настоящий зануда, признающий только пиво и бейсбол. Два старших брата работали на местную строительную компанию, а приемная младшая сестра училась в средней школе. — Так что с твоей семьей? — снова спросила Шарлотта. — Давай, расскажи, я ведь делюсь с тобой. — У меня нет семьи, — отрезала Бетти, не сбавляя ходу — вдалеке маячила автостоянка. — О, так ты сирота? — Соседка погрустнела. — Прости, я не хотела тебя обидеть. Бетти резко остановилась, и Шарлотта буквально впечаталась ей в спину. Она обернулась и в упор посмотрела на назойливую приятельницу, намереваясь закончить этот разговор. — Я не сирота, — процедила она сквозь зубы. — Мой отец уже пять лет сидит в тюрьме за убийство, сестра неизвестно где, а мать умерла. «Умерла. Для меня.» Пару секунд она молчала, а потом продолжила: — На каникулах я была со школьными друзьями, и это было скучно. Все. Давай прекратим. Мы нашли такси. — Она указала на стоящую рядом машину. — Хорошо, как скажешь. — Шарлотта пожала плечами, поджав губы. Водитель помог загрузить чемоданы в багажник, и они наконец сели в машину. Шарлотта, как видно, забыла о своих обещаниях и снова затеяла беседу. Молчать дольше двух минут она не умела. — А откуда ты хотя бы? Бетти уставилась в окно, разглядывая проплывающий мимо унылый пейзаж. — Ривердэйл, — коротко ответила она. — Ривердэйл? Какое странное название… А где это? Красивый город? Соседка-прилипала достала из кармана недоеденный сникерс, и выжидательно глазела на подругу. — Это до хрена далеко и тебе повезло, если ты не знаешь о таком гнилом и дерьмовом месте, — сквозь зубы ответила ей Бетти. Она торопливо достала из сумки телефон с наушниками. Шарлотта задумчиво жевала батончик. Бетти заткнула уши, прибавила громкость и снова отвернулась к окну, поставив в бессмысленной болтовне жирную точку. Вряд ли соседке действительно интересна ее жизнь, а вспоминать лишний раз обо всем произошедшем абсолютно не было желания. Двадцать минут в пути благодаря не особо загруженным дорогам и быстрому водителю — и девчонки наконец-то оказались на месте. Бетти не терпелось поскорее завалиться на свою кровать, закрыть глаза и просто уснуть. Да желательно так, чтобы не видеть глупые сны, которые часто и настойчиво её преследовали. Комната встретила их тишиной и бардаком, устроенным Паркер перед отъездом, но Купер было абсолютно плевать. Она сняла зимнюю курточку, быстро разулась и упала на аккуратно заправленную постель. Её угол был прост, без лишних вещей, фотографий, постеров и дурацких надписей на стене. Хотелось видеть как можно меньше воспоминаний о прошлом. Шарлотта в свою очередь залепила глупыми картинками все свободное пространство около своей кровати. Соседка тем временем плюхнулась на свою кровать. — Что за обноски на тебе, Бетс? — спросила она, разглядывая темную толстовку, которую следовало утилизировать еще пару лет назад. — Ты решила стать хипстером? Бетти повернулась на спину и уставилась в потолок, решив не отвечать. Она посильнее оттянула рукава, обняла себя руками, чувствуя тепло этой одежды. Не то тепло, которое исходило от ее собственного тела, а то, которое эта вещь несла в себе. Толстовка — одна из немногочисленных вещей, которые остались от Джагхеда. Одна из самых любимых и лучших воспоминаний. Приятная телу ткань касалась кожи и воспроизводила картинки в голове, словно перенося Элизабет в его объятия, в те времена, когда она была хотя бы немного счастлива. Непрошеные слезы вскипели на глазах, напоминая ей, что это лишь прошлое. Чёртово прошлое, которое больше не повторится. Как много значило это слово, и как много боли несло в себе. Сердце вновь сжималось от досады и тоски, заставляя тяжело выдохнуть, лишь бы не разрыдаться. В рюкзаке запищал телефон, возвещая о полученном сообщении. Бетти нехотя потянулась к нему, нашарила в кармашке смартфон. «Би, ты добралась? Все хорошо?» Вероника. Кто бы еще мог о ней помнить. «Все ок. Не волнуйся» — быстро напечатала она в ответ. Отправив сообщение, она отключила звук и бросила свой старенький Iphone под подушку, чтобы никто не тревожил. Взгляд скользнул по приоткрытому рюкзаку, и маленький крафтовый конверт, торчащий оттуда, приковал его к себе. Откуда он? Бетти вытащила конверт, покрутила в руке, но не нашла ни одной подписи. Абсолютно чист. Дрожащими пальцами быстро развернула его. Внутри лежала рождественская открытка с нарисованной около камина елью. Довольно примитивное поздравление «Счастливого Рождества». Она озадченно нахмурилась, проводя подушечками пальцев по глянцевому картону. С опасением перевернула открытку на обратную сторону. «Для Бетс» — всего два слова, способных вновь встряхнуть её с новой силой. Она узнала бы этот почерк из миллиона. Два слова, старательно выведенные синими чернилами. Дыхание мгновенно перехватило, а сердце забилось быстрее. Неужели? Чёртов Арчи, который не мог отдать ей этот конверт раньше. Она была уверена, что именно Эндрюс подбросил его в рюкзак, когда спускал её вещи. Рыжий засранец, вновь сделал все втихую, наверняка опасаясь очередной истерики. — Все в порядке? — настороженно спросила Шарлотта, заметив побледневшее лицо подруги. Бетти невнятно кивнула головой и вскочила с кровати, схватив с тумбочки пачку сигарет. Она выбежала в пустой коридор, радуясь отсутствию народа, и спустилась на четвертый этаж, где находился балкон-курилка. Железная дверь громко хлопнула, холодный воздух мгновенно пробрал до костей. Минусовая температура, морозный рисунок на разбитом стекле и никотин, ядом проникающий в легкие. В дрожащей руке крепко зажата открытка, хранящая отпечатки его пальцев. Громкий всхлип разрезал умиротворенную тишину, и слезы потекли по замерзшим щекам. Бетти бессильно сползла вниз по стене и осела на холодный бетон, прикрыв глаза. Бережно прижав драгоценную открытку к груди, она горько зарыдала. — Джагги… Сигарета тлела в пальцах, пока не сгорела до фильтра, и грозилась обжечь нежную кожу. — Черт! — Она в отчаянии пнула хлипкое ограждение, которое зашаталось от удара. — Я так сильно люблю тебя, Джагги! Дрожащие губы оставили мокрый поцелуй на глянцевой открытке. Крошечное напоминание и мощнейшее оружие в одном флаконе; тепло в груди и щемящая боль в сердце. «Как же сложно жить без тебя. Научи меня забывать. Научи не болеть прошлым.»Четыре года назад
— Арчи пригласил меня на вечеринку в честь Хэллоуина! Ронни плюхнулась на лавку, рядом с друзьями. Бетти натянуто улыбнулась, ковыряясь вилкой в салате. До этой чёртовой вечеринки ещё целый месяц, но окружающие говорили только о ней, искали себе пару, выбирали лучший костюм, который соответствовал бы тематике вечера. Она насупилась, все веселье проходило мимо неё, так же, как и одноклассники; с ней никто не общался, и, если бы не друзья, в лице Вероники, Арчи, Кевина и… Джагхеда, который постепенно вливался в их компанию, благодаря ей самой, то Элизабет верно бы сошла с ума от колючего равнодушия и игнора, которыми одаривали её окружающие. Чувствовать себя изгоем и посмешищем — крайне отвратно, и Джонс, испытав всю прелесть такого положения на собственной шкуре, пытался не дать ей окончательно опустить руки. Он с досадой наблюдал за её поникшим взглядом, свет в котором угасал с каждым днем все больше и больше. Бетти ломалась, рассыпалась, словно песочный замок от резкого порыва ветра. Ещё немного — и её совсем не останется. — Бетс, а ты с кем пойдешь? — Лодж забросила в рот пару соломинок картошки фри, заинтересованно глядя на подругу. Бетти казалось, что всем окружающим в радость издеваться над ней, зная при этом, что ни один парень теперь даже не посмотрит в её сторону. Половина футбольной команды, во главе с Чаком — с недавних пор злейшим врагом — не пропускали и дня, чтобы не задеть её каким-нибудь обидным словом. И девушка каждый раз лишь молча глотала слезы, зная, что не сможет им ответить. Никому не интересны её чувства, которые из раза в раз так умело цепляли. — Одна, — ответила Бетти, поджав губы. — Кевин вынужден идти с Джози. Она отложила вилку в сторону, прекратив измываться над ланчем, есть который совершенно не хотелось. Джонс проглотил ком в горле, бегло посмотрев на неё. Бетти опустила плечи, поникла еще больше, теребя пальцами край своей юбки. — Джагги, а ты пойдешь? — спросила она, подняв на него неуверенный взгляд. Парень почти подавился кофе, который пил в эту минуту. — Нет. — Он прочистил горло, кашлянув в сжатый кулак, и старался не обращать внимание на многозначительный взгляд Лодж, направленный в его сторону. — Я не хожу на подобные мероприятия. Он не особо любил Веронику, так же, как и она не жаловала его своим вниманием. Если бы не Бетти, то такая высокомерная девушка, принцесса из «высшего общества», как она, ни за что на свете даже не поздоровалась бы с ним, уже не говоря о том, чтобы сидеть рядом за столом. Почему он не ходил на тусовки объяснять не стал. Хотя все было ясно, как божий день. Таких людей, как он — забитых аутсайдеров — практически не приглашали на школьные вечеринки. Да и сам, если честно, не рвался смотреть на бухих подростков, устраивающих безобразный хаос. Ему изрядно надоедали их тупые рожи на занятиях, и лицезреть их ещё и вне школы было последним из списка желаний. — Жаль, — тихо сказала Бетти, надеясь, что ее никто не услышал. Но её услышал Джагхед, который невольно напрягся. Где-то в глубине душе затеплилось желание позвать её на эти чертовы танцы, и ради неё — он обязательно пересилил бы себя и пошел бы на вечеринку, но прошлый отказ так глубоко въелся в его память, лишив решительности и надежды на лучшее. Ему не хотелось снова чувствовать себя посмешищем, отвергнутым и недостойным. Это было выше его сил. Футболисты, или просто «бульдоги» шли мимо летних столиков, громко беседуя друг с другом. Арчи должен быть среди них, но его там не наблюдалось — видимо вновь задержался у мисс Гранди, обсуждая с ней свои новые песни. Элизабет поежилась, чувствуя себя крайне уязвленной рядом с парнями из команды, которые всегда норовили ее задеть, не упуская ни единого шанса. Чак Клейтон шагал впереди сборища, нагло пялясь в сторону их столика. Он испепелил взглядом каждого: Лодж, которая жестко отшила его в первый же день своего приезда; Джонса — его любимую грушу для битья ещё с шестого класса и, наконец, Купер — отныне один из самых частых объектов для насмешек, девушка, чей отец лишил жизни его лучшего друга, благодаря сумасшедшей старшей сестренке. Уверенной походкой он шел мимо них, но у конца столика его шаг замедлился, а в следующее мгновение — поднос с его ланчем был, будто «случайно», опрокинут на голову Элизабет. Девушка ахнула, вздрогнув от неожиданности. Шоколадный коктейль стекал по волосам, пачкая белую блузку. — Чак, зачем? — с отчаянием спросила она, стряхивая на землю остатки салата со своих волос. Глаза наполнились слезами, а в груди защемила горькая обида, когда все окружающие дружно смеялись над ней, тыкая пальцами. Джагхед задержал дыхание, едва не заскрежетав зубами. Он мог сколько угодно терпеть издевательства этих ублюдков над собой, но когда дело касалось Бетти, его терпение лопнуло. И сейчас ему плевать на обещание, данное отцу, не устраивать в школе драк, сохраняя репутацию замкнутого молчаливого юноши; плевать, что никто не воспринимал его всерьез; плевать, что Бульдогов в разы больше. Он быстро вскочил на ноги, поднял с травы тот самый поднос, который уже в следующее мгновение впечатался в лицо Чака, абсолютно не ожидавшего, что ему может прилететь в ответ. — Сука! — прорычал Джагхед и замахнулся на Клейтона, встречаясь своим кулаком с его скулой. Бульдоги ошарашено смотрели на то, как их капитан упал на землю от резкого удара, а его противник оказался сверху, замахиваясь снова и снова. — Попробуй ещё раз сделать подобное, кусок дерьма! Элизабет изумленно смотрела на происходящее, совершенно не ожидая того, что кто-то решит за нее заступиться. На заднем дворе школы началась громкая заварушка, к которой подключились остальные Бульдоги, и если бы не подоспевшие к ним Арчи с Кевином и Тревисом, то Джаг точно не отделался бы разбитым лицом. Но Клейтон выглядел куда хуже. Он медленно поднялся на ноги, отряхивая свой желто-синий бомбер от грязи. — Ты труп, змееныш! — прошипел Чак, вытирая рукавом кровь из разбитого носа. Он испепелил Джагхеда ненавистным взглядом, который скользнул и по Бетти, стоящей рядом. Сплюнув кровавую жижу на землю у ног девушки, он поплелся прочь со двора. Его свита незамедлительно проследовала за ним, не забыв удостоить Джага и Бетти парочкой «лестных» слов. — Шоу окончено! — крикнул Келлер. — Расходимся! Ученики Ривердэйл Хай нехотя прятали свои телефоны, на которые желали заснять столь эффектную драку. Кевин с сожалением посмотрел на Бетти, на ее испачканную одежду и грязные волосы. Ему было искренне жаль свою подругу, и невыносимо досадно от того, что ничего не мог поделать с этими школьными задирами, которые вымещали на ней всю свою злобу. Откуда в людях столько жестокости? — Пойдем со мной. — Бетти подхватила с земли свой портфель и увела Джагхеда внутрь школы. Редакция «Сине-золотой» находилась на первом этаже всего за парочкой поворотов и добраться до нее не заняло много времени. Выудив ключ из переднего кармашка, она открыла дверь и завела Джагхеда в комнату. Обстановка была уютной, все устроено так, как нравилось ей самой. Зеленые растения на подоконнике, милая розовенькая подушка на маленьком диванчике, картина на стене, изображающая рассвет на море. В штате школьной газеты всего два человека: она — главный редактор, и Кевин, её поддержка и опора, человек, который не давал их школьному вестнику окончательно загнуться. — Садись, — сказала она Джагхеду, проводив его до диванчика, а сама пошла искать что-то в тумбочке стола. Джонс поморщился, прикоснувшись пальцами к разбитой губе. Рассеченная бровь ныла, да и голова ощутимо побаливала от полученных ударов, но на душе теплилось ничто иное, как незначительное удовлетворение от мести, которая уволакивала его в свои сети. Бетти присела рядом с ним, держа в руках аптечку. Он сразу разгадал её намерения, почувствовав себя слегка неловко. Он не привык к заботе и уже не помнил, когда в последний раз ему искренне пытались помочь. Отец, увидев его боевые отметины, стопроцентно добавлял сверху ещё пару затрещин за то, что сын устроил драку. Он знал его репутацию в школе и отчаянно просил не показывать характер, предугадывая, что если Джонс-младший все же решит дать кому-то сдачи, то это совершенно точно закончится плохо. ЭфПи знал, что сын унаследовал от него взрывной характер, и опасался, как бы эта импульсивность не наделала бед. Но если бы он только догадывался, каких нечеловеческих усилий стоило его сыну сдерживать себя каждый раз, когда кулаки так и чесались сломать нос кому-нибудь из тварей вроде Чака Клейтона. Элизабет смочила ватку перекисью и осторожно обработала разбитую бровь. Джагхед задержал дыхание, чтобы не спугнуть ее, ведь она казалась ему миражом, который вот-вот исчезнет. Ради ласки от Бетти он был готов драться хоть каждый день, лишь бы только она вновь посмотрела на него так же, как сейчас. — Не нужно было этого делать, Джагги, — прошептала она и придвинулась ближе, касаясь его ноги своим бедром. От этого легкого соприкосновения, которое рождало необъяснимое, но уже знакомое тепло в груди, по телу побежали мурашки. Они вновь общались как в старые-добрые времена, когда частенько прогуливались после школы в парке или сидели в уютном «Pop's». Они говорили абсолютно на любые темы, а время пролетало так незаметно. Но сейчас она чувствовала к нему явно что-то иное. Не просто дружескую симпатию, благодарность за помощь и поддержку, а какое-то неизвестное ощущение потребности в нём. В его взгляде, в голосе, в тепле его тела и мимолетных касаниях. Она смотрела на него, любуясь тем, насколько прекрасным он был. Почему она не замечала его раньше? Его пронзительных зеленых глаз, россыпи родинок на щеках, которые так и манили прикоснуться к ним, пухлых губ, мягких кудряшек, черных, как смоль, неизменно спрятаных под серую шапочку. В сердце будто поместили магнит, который притягивал только к нему. И даже, если бы она воспротивилась, пожелав устоять, у нее это вряд ли бы получилось. Вспоминая все свои прошлые влюбленности, казавшиеся теперь детскими глупостями, она понимала, что никогда прежде не ощущала чего-то подобного. Ей казалось, что это неведомое чувство родилось в тот самый день, когда он единственный решил ей помочь. Когда его пальцы заботливо обрабатывали разбитые колени. Когда взволнованный взгляд вновь и вновь возвращался к ней, а на губах играла смущенная улыбка. Она бесповоротно погрязла в этом парне, ища в нем свое спасение, и даже не надеялась, что это может быть взаимно. Казалось, что никто и никогда не сможет ответить на её чувства, не разбив при этом сердце. Но так только казалось… Сердце Джагхеда она украла ещё с самой первой встречи, когда им было по шесть лет, и она подсела к нему за парту на подготовительных занятиях к школе. Он как сейчас помнил её розовое платье с бабочками, два милых хвостика и излучающие свет голубые глаза. Самые прекрасные, красивее которых так ни разу и не встретил. — Я не знала, что ты умеешь драться, — проговорила Бетти, обрабатывая его губу. — Этому не нужно учиться, — хмыкнул Джагхед, и тут же зашипел от боли. С разбитой губой лучше не улыбаться. Она приблизилась и легонько подула на ранку, чтобы облегчить боль. Сердце у него в этот момент, казалось, замерло, а в голове вспыхнула отчаянная мысль поцеловать Бетти. Ему пришлось немало потрудиться, чтоб задушить в себе этот порыв. Он сцепил зубы и проговорил: — Мне жаль, что он так себя повел, Бетс. Девушка ответила грустной полуулыбкой. Как только она закончила с его лицом, Джаг нерешительно протянул руку к ее волосам. Бетти задержала дыхание, не совсем понимая его намерений. Он прикоснулся к светлым локонам и аккуратно вытянул из них маленький лист салата, неловко улыбаясь при этом. Бетти удрученно вздохнула, совсем позабыв о том, какой у нее сейчас непривлекательный вид. Она-то понадеялась на что-то большее, считала, что может ему понравиться, а это была всего лишь жалость… Она стянула волосы резинкой, собрав их в низкий хвостик. Идти на занятия в подобном виде было глупо: блузка окончательно испорчена, юбка запачкана вывернутым на неё ланчем. Она сложила медикаменты в аптечку, поднялась с дивана и пошла к столу. Убрав аптечку на место, Бетти осталась стоять у стола, повернувшись к Джагхеду спиной. Ей не хотелось, чтоб он видел ее слезы. Сжав кулаки до боли, она из-за всех сил пыталась не расплакаться. Вся её жизнь — абсолютная разруха. Мать терроризировала каждый вечер, как только она сталкивалась с ней дома. Истерики после скандалов с матерью доходили до того, что в руках появлялось лезвие бритвы. Она подносила его к тонким венам, но каждый раз её что-то останавливало. «Это не выход» — твердил голос разума, и Бетти его слушала. А вот работа — выход, потому она пряталась от проблем в пустой редакции. С удовольствием брала максимум работы, лишь бы только остаться в этой комнате, пропитанной одиночеством, как можно дольше. Казалось, что со всех фронтов к ней подступили проблемы и взяли в осаду. И ей оставалось только молча терпеть, не оказывая сопротивление. Джагхед бесшумно поднялся с дивана, подошел к ней ближе. Бетти чувствовала тепло, идущее от его тела. Дыхание участилось от близости, возникшей между ними. — Бетс… — начал он, слыша, как осип собственный голос. — Я… ты пойдешь со мной на Хэллоуин? Она опешила, совершенно не ожидая услышать подобных слов. Джонс и сам не ожидал, что все же решится на подобный шаг, но отчаянная потребность порадовать эту девушку вынудила его произнести заветные слова. Она развернулась к нему, взглянула изумленно. — Ты ведь не любишь школьные вечеринки. — Да, но…ты ведь хочешь туда пойти. — Джаг, я не хочу, чтобы ты делал это из жалости… Он отвесил себе очередной подзатыльник. Кажется, история повторяется… — Спасибо, что пытаешься меня защитить, — продолжала Бетти, — но сейчас мне меньше всего хочется, чтобы меня жалели. В голубых глазах блеснули слезы. Джагхед поджал губы, снова чувствуя себя дураком. Бетти никогда не воспримет его всерьез, он для неё просто близкий друг. Он спрятал руки в карманы джинсов и опустил взгляд в пол, мечтая раз и навсегда избавиться от этого гадкого ощущения ненужности. — Я последний человек, который сделал бы это из жалости, Бетс, — негромко сказал он, сам не понимая, зачем говорит это. Внутри словно что-то оборвалось и было уже все равно, что она подумает о нем. Он устал столько лет хранить чувства в своей душе, пряча их от окружающих. И если это продолжится, рано или поздно, они завянут в этой душной темноте. — Я всегда хотел пойти с тобой. — Он тяжело вздохнул, голос осип от волнения. — Но ты бы ни за что не согласилась. Единственный раз, когда я решился позвать тебя — ты отказалась, потому что шла с Арчи. — Он не решался посмотреть ей в глаза, говорил в пол. — И сейчас я все же осмелился сделать это совсем не из жалости, как ты думаешь. Но, наверное, я навсегда останусь в конце списка тех, кому бы ты ответила «да». Он сдвинул брови к переносице, горько усмехнулся и поднял с пола свой рюкзак, собираясь уходить. У Бетти в горле застрял острый ком, мешающий говорить. Джагхед уходил, но ей не хотелось оставаться одной, не хотелось лишаться его. — Джагги, пожалуйста. — Она резко приникла к нему, обвила дрожащими руками его тело, прижалась к теплой груди. — Прошу, не уходи. Она уткнулась в его грудь, а слезы все текли и текли по лицу, мочили его серую футболку. Он нерешительно обнял её в ответ, погладил по подрагивающей от рыданий спине. — Ты — единственное спасение, которое есть в моей жизни, — глухо проговорила Бетти. — Я так устала, Джаг. Порой мне кажется, что я не выдержу. Чак, Шерил, мама… они словно пытаются меня добить, каждый день причиняют боль. Я ведь не хотела, чтобы все так вышло. Не хотела, чтобы Полли заперли в больницу, чтобы папа убивал Джейсона. Почему все считают меня виноватой? Она плакала все громче, а Джагхед обнимал ее все крепче. Он чувствовал всю её боль, словно свою собственную. На неё столько всего навалилось, что теперь было стыдно за свои детские обиды. Он уткнулся носом в её волосы, прикрыл глаза, наслаждаясь этой вынужденной близостью. — Ты не виновата в этом, Бетс, — прошептал он, положив ладонь ей на затылок. — Ты не при чем. Им нужен тот, на кого можно повесить всю ответственность за случившееся. Им нужен козел опущения, а твой отец в тюрьме, вот они и отыгрываются на тебе. — Бетти всхлипнула, а он продолжал: — Ты не виновата, и знаешь это. А еще знаю я, знают Арчи, Кевин, Вероника. Поверь, мне очень жаль, что я не могу тебе помочь, что не могу прекратить все это. Он замолчал, а спустя мгновение коснулся губами ее макушки, оставив на ней осторожный, теплый поцелуй. — Ты помогаешь больше, чем кто-либо другой, — прошептала она, обдав горячим дыханием его ключицу, а потом подняла голову и посмотрела на него. — Сейчас ты единственный близкий мне человек. По щекам покатились слезы, но Джагхед осторожно стер их большим пальцем, задержав руку на ее скуле. Зеленые глаза встретились с голубыми, внимательно вгляделись, в надежде отыскать ответы на гложущие вопросы. Отыскать понимание, взаимность… разрешение. Он сделал неуверенный вдох, мысленно приказывая себе остановиться, но почему-то не мог. Его лицо приближалось к ее лицу. Мгновение, и его губы коснулись её губ. Он целовал ее трепетно, нежно, так, что земля уходила из-под ног. Бетти раскрыла губы, ответила неумело, ведь до этих самых пор она еще ни разу не целовала кого-то по-настоящему. Джаг крепче прижал ее к себе, наслаждаясь моментом и не веря своему счастью; ему искренне хотелось плакать от блаженства, когда сама Бетти Купер отвечала на его поцелуй, та самая Бетти Купер, которую он боготворил с самого детства, влюбляясь по уши с каждым днем все больше. Он взял инициативу в свои руки и углубил поцелуй. Она не сопротивлялась. Их языки соприкоснулись, и по телу Бетти пробежала приятная дрожь. Ноги подкашивались от невероятного чувства, переполнявшего ее. Воздух предательски закончился, заставив их медленно отпрянуть друг от друга. Не открывая глаз, Джонс прислонился к ее лбу своим; его пальцы зарылись в мягкие светлые волосы. — Прости, — прошептал он наконец и, открыв глаза, посмотрел ей в лицо. — Я… я просто не смог сдержаться. Давно мечтал это сделать… Бетти замерла, услышав подобные слова. Неужели она и вправду могла кому-то понравиться? Почему она была так слепа, почему не видела этого парня столь долгое время, когда он всегда находился прямо под носом? Она приподнялась на носочках, неуверенно улыбнулась. Её тонкие ручки обвили его шею, а проворные пальчики забрались под шапку, утопая в мягкости темных кудрей. Джагхед смотрел на нее, слегка покраснев от напряжения и смущения. — Ты так сильно нравишься мне, Джагги, — прошептала она. — Мне так хорошо с тобой. Слова сами сорвались с языка, выталкиваемые тем самым неизведанным, но бурлящим чувством. Она коснулась ладонью его щеки, водя пальчиками по россыпи родинок. Джагхед не мог поверить, что все происходящее не очередной наивный сон, преследовавший его на протяжении долгих лет. Всего секунда, и Бетти сама поддалась вперед и поцеловала его. Он ответил сразу же, обхватив руками её тонкую талию и счастливо улыбнувшись в поцелуй. Неужели, его мечта сбылась? Они целовались, растворяясь в моменте. Они словно исчезали из этого мира, находя друг в друге спасение. В этот день Элизабет поняла, что может быть сильной, если в нее искренне верит хотя бы один человек.