***
Дайер понимает, что эту «игру в догонялки» он проиграет, поэтому решение идти в обход приходит довольно быстро. Как только подросток появляется в зоне видимости — сильф создает мощный поток воздуха, который сносит хрупкое и нескладное тело в дерево и останавливает погоню. Только сейчас рыжий замечает в руках Антона пистолет и морщится, стараясь держаться от охотника подальше. — Даня, не надо, — произносит Антон, который останавливается под одним из фонарей в этом парке, переводя взгляд от странного подростка к соседу по квартире. Они находятся в своеобразном треугольнике, где расстояние до каждого примерно одинаково. Чернов знал, что сильфы не убивают людей, они вообще не причиняют им вред, но… Но синяки с их первой, за столько лет, встречи еще не сошли с его тела. Теперь охотник осознает, что Дайер способен на все, что угодно. Что в гневе этот сильф совершенно не контролирует себя, а сейчас он не выглядит, как спокойный человек. Но это не значит, что Божественная совесть его не покарает. Чувство вины, не утихшее даже после унизительного избиения, прорезается с новой силой. Если Данила убьет этого мальца, то вполне может погибнуть и сам. А так как он еще не дал свое прощение Антону — охотник такого допустить не может. — Давай я сам с ним разберусь. — Да пошел ты к черту, Чернов! — импульсивно ругается Данила, и на кончиках его пальцев начинают светиться электрические разряды. Он приближается к подростку, что лежа под деревом начинает приходить в себя. Если охотник решил, что ему так легко удастся увести с собой члена Культа — он ошибается. Сильф, пусть и ненавидел Орден всей душой, понимал, что там сидят далеко не дураки. Они тоже наверняка заметили череду кровавых жертвоприношений. Может, они вообще в сговоре с проклятыми и затеяли все это? Может, они настолько ненавидят светлых, что решились пойти на это в более масштабном объеме? А сейчас просто подчищают следы, чтобы на них не пала тень подозрения? — Уйди, пока я молнией тебя не поджарил. — Даня, ты же понимаешь, что если ты меня не послушаешь — будет только хуже, — осторожно произносит Антон, делая так же несколько шагов к подростку. Он далеко не слабак, и сможет защитить Дайера. Даже если тот сам этого не хочет. Даже если защищать Данилу придется от него самого. Поэтому охотник сжимает крепче пистолет в своей руке, бросая короткий взгляд на подростка, но и не выпуская рыжего из поля зрения. Потому что получить разряд тока ему совсем не хочется. Наверное, самое время достать сыворотку и сравнять их шансы, но как же это… глупо? использовать переработанную кровь сильфов для того, чтобы остановить одного из них. — О, так ты мне угрожаешь? Что, подстрелишь меня так же, как и того унда в парке? — ухмыляясь произносит Данила, чувствуя, как быстро бьется его сердце от адреналина вперемешку со страхом. Парень не может не бояться, поэтому продолжает огрызаться — это его собственный защитный барьер. Он помогает не удариться в панику, но этого не хватит надолго, поэтому стоит разобраться со всем как можно скорее. — Что? — удивленно переспрашивает Антон, который не ожидал таких обвинений. Он хмурится и уже было открывает рот, чтобы высказаться в свою защиту, но, ожидаемо, сделать это ему не дают, и сильф перебивает охотника. — Или тебе не нужны лишние свидетели и на этот раз ты будешь стрелять прямо в сердце? — Дайер понимает, что злость вытесняет из его сознания все разумное, но никак не может остановится. Если за эту неделю проживания в одной квартире (сильф все еще надеется, что у охотника хватит ума съехать) они пересекались не так часто и не говорили, то сейчас их разговор вновь медленно вытекает в разборки. — А что, оттащите мое тело в вашу лабораторию и отфильтруете еще десять сывороток — одни плюсы! — Да с чего ты вообще взял… — не успевает договорить Чернов, как его вновь перебивают. И на этот раз не Данила, а тот подросток, про которого они уже успели забыть, хоть и стояли относительно не далеко. Парнишка все это время лежал без движения и, похоже, успешно играл из себя потерявший сознание труп. А сейчас он медленно принимает сидячее положение, смотря ничего не видящим взглядом куда-то между Антоном и Даней, а из его легких вырываются тихие смешки. — Скоро вы все будете гореть в священном огне нашего истинного Бога — Ментора. Он очистит планету от скверны, которую завели ваши божки. Все станет так, как должно быть. Не будет диббуков и полуденниц, он уничтожит нечисть и избавит мир от угрозы. Он сожжет все Храмы дотла, перебьет всех жрецов, сотрет в порошок сильфов и превратит в морскую пену ундин. И тогда настанет гармония, тогда мир очистится и будет поклоняться Ментору, единственному истинному Богу, нашему создателю! Антон, как в замедленной съемке, видит, как подросток тянет свои руки к Дайеру, а по локтям его течет кровь. Охотник резко дергается в сторону Дани, понимая, что он не успел предупредить сильфа о способностях этого парня. И рыжий не знает о том, что кровь члена Культа жжет не хуже кислоты. — Не трогай его! — будто со стороны слышит собственный голос Чернов, и в ту же секунду происходит сразу несколько вещей. Данила пытается сделать шаг назад, но окровавленные руки подростка все же касаются его лодыжек, вызывая дикую боль. Воздух вокруг сильфа закручивается, он откидывает от себя как парнишку, так и Антона, который, кажется, готов был уже рыбкой прыгнуть между Дайером и членом Культа, чтобы один не трогал второго. Рыжий не видит, как заживают раны у подростка, потому что у самого перед глазами все мутнеет на пару секунд. С ладоней все же срывается разряд, яркой змейкой он врезается в грудную клетку подростка. Тот дергается и падает на землю безжизненной куклой, в то время как сам сильф не может больше держаться на ногах из-за боли. Кажется, будто кислота проникла до костей и продолжает разъедать даже их. — Ты… Убил его? — тихо спрашивает Антон, который удивительно быстро поднялся на ноги. Он прикладывает пальцы к запястью парнишки, к участкам, что не запачканы кровью, и чувствует слабый пульс. Выдыхает с облегчением, оборачиваясь к сильфу, что за его спиной так же оказался на земле. — Я уже… Даня! — охотник делает шаг к Дайеру и оседает рядом с ним на колени. Рыжий смотрит непонимающе на свои ноги, он пытается зажать рукой раны, но они слишком обширны. Охотник стягивает с себя легкую толстовку, разрывая на две части и помогая зажать рану. — Скорая должна уже приехать. Сиди здесь, я сейчас их позову, хорошо? Судя по тому, что сильф не может стоять — раны довольно сильные, а значит помощь нужно привести как можно скорее. Антон ругает себя за то, что вплел в дело личные разборки, что не прервал разговор и не рассказал об опасности. Данила кивает, пусть и несколько неуверенно. Охотник боится, что в крови подростка мог быть еще какой-нибудь яд, ведь они не знают, что стало с тем ундом. И поэтому Чернов срывается с места туда, где они оставили уже раненого мужчину. Дайер не смотрит на свои ноги, только порывисто дышит и не сводит взгляда с подростка, что лежит неподвижно на земле. Он ведь не нечисть, а самый обычный человек. Истинное зрение никогда не обманывает, и сильф применяет его еще раз, убеждаясь, что в первый раз он не ошибся. Человек. Но как он тогда смог превратить свою кровь в кислоту? Как ему удалось залечить свой порез? А из головы все никак не выходят слова о Менторе и огне, который поглотит их всех. — Даня, посмотри на меня, — Дайер с силой отрывает взгляд от члена Культа и видит Дамиана, который каким-то чудом оказался здесь. За его спиной мечется София, а где-то сбоку еще пара жрецов подходят к подростку. — Вот так, молодец. Сейчас я залечу твои раны, но мне нужно, чтобы ты убрал молнии. Сделаешь это? — жрец говорит все спокойно, глядя в глаза сильфу, внутри которого расслабляется сжатая до предела пружина. Только сейчас рыжий замечает, что по всему его телу бегают разряды тока. Видимо, активировал их несознательно, чтобы больше никто не мог к нему прикоснуться. А жрецам для лечения чужих ран нужен физический контакт. Рыжий медленно кивает, и молнии затихают. Его рук касаются прохладные ладони Брошере, и в ту же секунду боль отступает. Данила прикрывает глаза, проваливаясь в это ощущение, но сознания не теряет. — Даня, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает блондинка, которая, видимо, не может найти себе места. Она заламывает собственные пальцы с такой силой, что, кажется, способна сломать их и не заметить этого. — Да, сейчас Шер еще немного поколдует, и буду как новенький, — говорит рыжий, открывая глаза и смотря на свою подругу. Он улыбается ей коротко, и София выдыхает с облегчением. — А где Антон? — спрашивает сильф, видя, как тело мальчишки уносят пара жрецов, а вот охотника нет поблизости. — У него не было ран, и я отпустил его. Предложил кого-то из наших проводить до дома, но он отказался и ушел, — говорит Дамиан, и Даня не знает, на сколько просвещен Верховный жрец. В курсе ли он, что этот парень охотник? Это вообще важно или сейчас подобная мелочь не имеет значения? Сильф не успевает задать вопрос, как жрец поднимается на ноги, подавая руку рыжему, и помогает подняться. — Мне София все рассказала про способности этого парня, — коротко говорит Брошере, и сейчас Дайер очень четко видит то, как темные круги под его глазами стали еще больше. — Мы не первые, да? Сколько ещё групп за эту ночь вызывали жрецов? — Еще трое, но ни у кого не было такого улова, как у вас. Теперь у нас есть хоть какая-то зацепка, так что вы молодцы. Еще пару мгновений они идут в тишине. София берет рыжего за руку, отводит взгляд в асфальт и молчит. Сильф не сопротивляется, понимая, что сейчас его подруге нужно немного уверенности. — Он сказал, что придет Ментор, другой бог, и сожжет все, что мы знаем. Всех темных и светлых, и что он будет один править в этом идеальном мире. Похоже на бред сумасшедшего, но… Откуда тогда у него все эти способности? — спрашивает сильф, пока они не спеша следуют к выходу из парка. Чтобы проводить верховного до машины, а потом продолжить свое дежурство. Рыжий все еще осторожно наступает на ноги, но никакой боли не чувствует. — Его бог — это сказка для детей, — отвечает жрец ребятам, а после видит непонимающие взгляды и поясняет. — Сказка, которую жрецы рассказывают своим детям, чтобы те вели себя хорошо. Если ты будешь таким же зазнавшимся и жестоким, как Ментор, ты исчезнешь, и от тебя не останется и следа. В этой сказке Богов не четыре, как мы привыкли, а пять. Эрасмос — Бог любви, властелин неба, воздуха, грома и молний. Атамус — Бог мудрости, покровитель земли и плодородия, тот, кто принимает наши души на путь перерождения. Иэрос — Бог солнца, властитель огня, света и веселья. Юмелия — Богиня луны, хозяйка водной стихии. И Ментор. В этих сказках он — Бог жизни, создатель наших тел и душ. И, скажем так, за плохое поведение Боги изгнали пятого. Но это все — сказки для детей. Нет ни одного упоминания Ментора ни в книгах храма, ни где бы то ни было. Надеюсь, что побеседовав с этим молодым человеком мы проясним ситуацию… Но лучше пока не забивайте всем этим себе голову. И успейте вернуться домой до пяти. Удачи, и звоните, если что.Пункт 4
21 января 2019 г. в 12:52
— Зачем ты вызвалась, если никогда до этого всерьез не давала отпор нечисти? — спрашивает Данила, щелкая зажигалкой и жадно затягиваясь сигаретой. На улице темно, и пара сильфов не спеша идут вдоль пустеющего парка. Девушка нервно оглядывается, будто опасность может выпрыгнуть из-за любого угла, после чего почти незаметно притирается к боку рыжего, чтобы чувствовать себя спокойнее.
— Ну я же сильф, я должна помогать в борьбе с нечистью… — начинает немка стандартную песнь, и парень закатывает глаза и недовольно цокает языком, перебивая свою собеседницу.
— Давай только без разговоров о долге и святом предназначении. Верховные ясно дали понять, что дежурство — дело добровольно, и никто не обязан на него подписываться, — Дайер вновь затягивается, выдыхая дым в сторону от блондинки.
— А сам-то зачем вызвался? — идет в атаку София, хмурясь и делая недовольное лицо. Ей на самом деле было неловко от того, что в подобных делах у неё не было опыта. Но когда Дамиан сказал, что им пригодится любая помощь, когда на ноги поднялся даже Данила, который так старательно избегает всего, связанного с «должен» и «обязан»… Девушка просто не смогла остаться в стороне.
— Я обязан Шеру, он мне очень помог, а до этого у меня не было никакой возможности вернуть ему этот долг, — спокойно произносит сильф, замечая, что народ в парке спешит домой. Это и не удивительно, в такую погоду мало кто задерживается здесь, особенно в темное время суток. — А ты сама видела, какие у него синяки под глазами. Так что для меня это не плохая возможность вернуть карме долг и спокойно…
— Что?.. То есть, и все? Только из-за этого? — перебивает собеседника Вольф, удивленно смотря на рыжего и явно не веря, что причиной его поступка стало только это. А это и не было ложью, скорее, частью правды. Поэтому Дайер вновь закатывает глаза (видимо, это его любимый «жест»), тяжело вздыхает и продолжает.
— А еще потому, что в этом городе живут мои друзья, — рыжий отводит взгляд куда-то в сторону. Софии кажется, что парень говорит это через силу. Не потому, что врет или пытается выставить себя с лучшей стороны (этот сильф, скорее, рад будет показать себя с худшей). А потому, что ему сложно признаваться в этом перед кем-то, а может даже и самому себе.
— И почему ты все время пытаешься казаться хуже, чем есть на самом деле? — спрашивает удивленно немка, после чего ловит совершенно недовольный взгляд собеседника, по которому сразу понятно, что ответа на этот вопрос она не получит. Сильфида вообще впервые встречала таких людей, ведь все обычно хотят понравится всем, хотят угодить, и чтобы про них после обязательно сказали что-то хорошее. А здесь же… Все совершенно наоборот. Они идут в тишине еще минут десять, но на большее Софии не хватает.
— Дань, можно личный вопрос?
— Мне это уже не нравится.
— Ну пожалуйста, мне больше не с кем об этом поговорить, — не встретив больше какого-либо «сопротивления», девушка продолжает. — А ты запечатлен на ком-то?
Дайер давится дымом и кашляет, смотря на девушку скорее недоуменно, чем недовольно. Запечатление — еще один «дар» их Бога, когда между сильфом и человеком происходит связь, которую невозможно разорвать. Кто-то говорит, что это случается только если дух воздуха полюбит кого-то, другие — что запечатлиться можно и на друге, хватит обычных теплых чувств. А кто-то утверждает, что это может произойти на человеке, которого ты видишь впервые в жизни. Сильф не выбирает, на ком сработает запечатление, зато он до конца жизни останется верен этому человеку.
— Слава небесам — нет, — ухмыляясь произносит Даня, выбрасывая бычок от уже второй сигареты в урну. Софи смотрит на парня удивленно, явно не понимая такой реакции. — Что? Сама-то повязана с кем-нибудь до конца своих дней?
— Нет, — отрицательно машет девушка, а после мечтательно продолжает. — Но я очень жду этого момента. Я верю, что однажды встречу человека, которого полюблю всем сердцем и запечатление сработает. У моих родителей было так — они сначала дружили, даже не думали сходиться. А потом сработало запечатление, и они разглядели друг друга получше. В итоге, у них пять детей, они уже сто три года счастливы в браке. Разве это плохо?
— Ты же понимаешь, что если запечалишься на человеке, то это совсем не означает, что он полюбит тебя в ответ? У этого человека уже может быть семья, этим человеком может стать твоя подруга или неизвестный старик. Люди не способны понять той преданности и верности, что дает запечатление. Мы можем даже не любить наших подопечных, но мы отдаем им свое сердце, независимо от того, хотим этого или нет. Ты можешь быть замужем, а потом запечатлеться на каком-нибудь парне. И этот парень станет для тебя важнее, чем муж и дети. От этого невозможно убежать, ведь каждый раз, когда человек подумает о тебе, когда в его голове возникнет призыв — ты окажешься рядом. Хочешь ты этого или нет. А люди… Они не против того, что у них появится карманный защитник, который не требует ничего взамен и которому они ничего не должны. Они опошлили и обесценили дар Богов.
Данила знает, о чем говорит. Он не раз видел, как люди ради своей выгоды думали о сильфе, чтобы тот появился рядом. Телепортации не важно, в настоящей опасности находится твой подопечный или ему просто не хватает пары долларов, чтобы заплатить в супермаркете. Ей не важно, спишь ты, ешь, моешься в душе или занимаешься сексом, устал ли ты или, возможно, уже сражаешься с нечистью. Да, это помогает спасти человека, на которым ты запечатлен, во время реальной опасности. Мгновенно оказаться рядом и дать бой — это то, что сильфы могут лучше всего. И это то, что так безбожно используют люди в своих корыстных целях.
— Почему ты везде видишь только плохое? — тихо спрашивает София спустя минуту тишины, явно пытаясь переварить и уложить все сказанное Даней в своей голове.
Дайер не отвечает ей, потому что откуда-то сбоку раздается вскрик. И это вовсе не песнь умирающей души, как это бывает тогда, когда полуденница целует свою жертву. Это громкий, но короткий, крик отчаяния и боли, который зовет на помощь. Возможно, это какой-нибудь онанист пристает к девушкам в парке, а может очередной член Культа пытается принести в жертву светлую душу. Сильфы срываются с места не раздумывая, а Даня в очередной раз убеждается, что с такими марафонами ему определенно стоит бросить курить.
Через пятнадцать секунд бега духи воздуха слышат выстрел, а в следующее мгновения видят, как высокий мужчина оседает на землю, зажимая плечо рукой. К нему тут же бросается парень помоложе, а в другую сторону убегает подросток, которому не дашь больше пятнадцати лет. Данила на секунду включает истинное зрение, распознавая в раненом унда, а в помогающем ему — человека. Охотники никак не выделяются в таком спектре, но Дайер видит лицо Антона и чуть не спотыкается о собственные ноги. Чернов смотрит в ответ не менее шокировано, но быстро оценивает ситуацию и командным тоном выдает:
— Останьтесь с ним и вызовите скорую помощь, — охотник поднимается на ноги и срывается в беге в ту сторону, куда только что умчался подросток. Даня бросает взгляд на Софию, будто оценивая её состояние. Не такая бледная, как в прошлый раз, но по глазам видно, что напугана она не меньше.
— Зажми его рану. Звоните в Храм и в скорую, кто раньше приедет — тот и поможет, — Дайер мельком вглядывается в лицо унда — его не было сегодня на собрании, а может сильф его просто не запомнил.
— Стой! Ты куда? — тут же выдает София, которая выполняя приказ одной рукой зажимала рану, а второй доставала мобильный. Она видит, что Даня направляется следом за подростком. — Он человек, ты же видел это?!
— Если он как-то причастен к Культу — может выдать какую-то информацию, и я не могу позволить, чтобы она досталась охотникам, — дает последние объяснения сильф, вновь срываясь на бег.
— Он охотник? Откуда ты… Даня! — ответ на свои вопросы София не получает, так как парень успешно скрылся среди деревьев. Девушка чертыхается, набирая номер, который ей оставил Дамиан. Она косится на унда не понимая, тот бледный от потери крови или же от осознания всей ситуации. — Только не отключайся, хорошо? Расскажи, что произошло.
— Этот паренек, он сказал, что ему страшно идти через парк, что там бродячие собаки и просил его проводить… Я взглянул на его ауру — она была чистой, он просто не мог быть нечистью, и я решил помочь. Мы шли спокойно, а потом появился этот длинный. Он спрашивал дорогу и явно не понимал, что я ему объясняю. Паренек начал нервничать, а потом он достал…
— Алло, Дамиан? — сильфида перебивает унда, когда в телефоне слышится голос Верховного. Она коротко описывает ситуацию, а после возвращается к разговору с пострадавшим. — Держись, помощь скоро будет. Так что ты там говоришь?.. Он достал пистолет?
— Нет, он достал нож, — унд делает паузу то ли чтобы спокойно вдохнуть, то ли чтобы собраться с мыслями и разложить все по полочкам. — И порезал себя.
— Что? Погоди, но зачем?
— Наверное, хотел использовать эффект неожиданности и задеть нас обоих. Мы ведь тоже замерли, не понимая, что происходит. Он порезал свое горло так глубоко, что кровь прыснула во все стороны. Длинный среагировал быстро, уходя от нее, а вот меня задело… Его кровь начала прожигать мое плечо, словно кислота, я никогда раньше такого не видел, даже у нечисти.
— Но у него не было пореза на горле, когда мы прибежали… И кто тогда стрелял?
— Порез затянулся практически сразу же, такую скорость заживления ран я видел лишь у полуденниц, что высасывают жизненные силы из людей и лечат себя, но… Но он никого не целовал. Рана просто зажила, будто её никогда не было. А стрелял длинный в этого подростка. По ногам, чтобы минимизировать вред, наверное. Только пуля прошла навылет и рана зажила так же быстро, как и в случает с порезом. Я никогда не видел такого у полуденных. Они что, эволюционируют?
— Он не полуденный, — отрицательно качает головой София. — Он человек, и это делает все еще сложнее, — девушка оборачивается в сторону, где скрылся охотник, этот странный подросток и Даня.