Пункт 6
21 января 2019 г. в 12:54
Антон возвращается в свою комнату и предпринимает попытку работать. Но без привычной музыки, орущей в наушниках, код совсем не получается, а надевать наушники Антон не хочет, боясь, что Даня его все же позовет, а он просто не услышит. Поэтому парень около получаса пялится в экран, пытаясь выдавить из себя программу… а потом просыпается от того, что клавиатура больно впивается ему в щеку. Подняв голову, парень видит, как на экране бодро выписывается бесконечный ряд букв О, П, Е, И. Видимо именно на них охотник заснул. Программа сообщает, что он напечатал уже более тысячи строк, заполненных этими буквами, а это значит, что он спал достаточно долго. Антон планировал выспаться после возвращения домой, но болезнь Дани изменила его планы. Парень вспоминает о сильфе и быстро подрывается с места, путаясь в конечностях, еще слишком неловкий после сна. Зеркало в коридоре демонстрирует ему что-то ужасное, с птичьим гнездом на голове, следами от клавиш на лице и красными глазами. Антон трет лицо, тяжело вздыхает и осторожно приоткрывает дверь комнаты Дани.
Дайер не знает, сколько времени он провел в таком состоянии. Просыпается сильф разбитым и уставшим, как будто он и не спал вовсе. Хочется пить ужасно, поэтому первым делом парень допивает уже остывший (все еще отвратительно сладкий) чай, который после приходится запить водой из бутылки. На этом все запасы провизии кончаются. Не то, чтобы в таком состоянии парню хотелось есть, но он помнит, что нормально не ел уже довольно давно, и его больной организм не обрадуется такому режиму. Сил, чтобы идти на кухню и готовить себе что-то просто нет. Да даже мысль о походе за водой кажется просто смертоубийственной. Можно было конечно позвать Антона…
Рыжий кашляет и переворачивается на бок, что определенно является знаком. Он же не поехавший, конечно не будет звать охотника и просить его помощи. Сам справится как-нибудь. И в поле зрения попадают цветы, оставленные Черновым несколько часов назад на тумбочке. Чертовы фиолетовые тюльпаны, одни из самых любимых во всем великолепном разнообразии. Сильф фыркает, а после тянет руку и притягивает к себе ближе букет. Небольшой, аккуратный и даже милый. Тюльпаны всегда были менее пафосными, чем, скажем, розы, не такие пошлые и избитые. И весьма вкусные. Рыжий отламывает один из бутонов, отправляя его себе в рот, при этом сохраняя максимально недовольное выражение лица. Ладно, от соседа все же есть хоть какой-то толк. Только вот ему об этом знать совсем не обязательно.
Данила проваливается куда-то в свои мысли. Он все-так же лежит на кровати на боку, обнимая одной рукой букет, а второй ловко отделяя свежие бутоны. И закидывая лакомство в рот, не спеша прожевывая, будто смакуя их вкус. Знаете, наверное, для обычного человека и в голову не придет никогда питаться таким. Если только с перепоя, или когда закусывать совсем нечем. А сильфам хорошо, у этих вегетарианцев будто изменены вкусовые ощущения, из-за чего бутоны цветов кажутся вкусными. А еще и оказываются очень питательными. Хотя семью бутонами все равно не наешься, но у парня больше не было альтернатив.
Картина, которую Чернов видит, вызывает у него невольную улыбку. Даня, обрывает и ест те самые тюльпаны, которые сегодня притащил ему Антон. Ну наконец-то. А то парень уже думал, что зря потратил такую кучу денег на дары сильфу. Антон деликатно кашляет, а после совсем не деликатно вваливается в комнату, спотыкаясь о порог. Рыжий дергается, будто пойманный за делом преступник, более ловко переходя в сидячее положение. Он перестает жевать бутон, замирая на месте и смотря на Антона. И как охотник не путается в своих длинных конечностях?
Данила смотрит на парня хмуро, стараясь не выходить из образа и показывать всеми силами свое недовольство ситуацией. Но при этом молний в Чернова не кидает. После грандиозного избиения соседа, Даня старается держать себя в руках и не членовредительствовать особо… Божественная совесть и так неплохо наказала его за такой опрометчивый поступок. Конечно, ощущения были не такими ужасными, как если бы он убил Антона, их вполне можно было бы пережить и второй раз. Вот только собственная совесть говорила о том, что сильф не прав, о чем соседу, конечно же, лучше не знать.
— Как ты? — Антон осторожно подходит к Дане, боясь, что теперь-то в него точно прилетит молния, и касается лба того рукой. По ощущениям кожа у сильфа не такая горячая, как раньше, но в руках у Антона нет термометра, так что он не может с уверенностью утверждать, что у Дани совсем нет температуры.
— Жив-здоров, — бурчит рыжий с полным ртом, вспоминая, что он жует цветы соседа. В это время чужая прохладная ладонь касается лба Данилы. Тот на несколько секунд прикрывает глаза, а потом, будто опоминаясь, отстраняется от Антона и смотрит недовольно. Он хочет сказать что-то, чтобы высказать свое негодование вслух, но ему мешает приступ кашля. Видели когда-нибудь, как из хлопушки в разные стороны вылетает конфетти? Примерно так же во все стороны разлетаются фиолетовые лепестки тюльпана, когда сильф начинает кашлять. Покусанные, половина в слюнях, лежат на красном пледе, на полу, а один даже на голове Чернова, который наклонился, чтобы проверить температуру Дайера «трогательным» методом. Нет, этому парню точно не дороги его руки. Данила начинает смеяться, от того как нелепо выглядит вся ситуация со стороны. Охотник, оплеванный цветами, устало вздыхает и снимает со своей головы лепесток. Тело болит после неудобной позы, в которой он спал, голова пустая из-за того, что он совсем не выспался и у парня сейчас совсем нет сил возмущаться.
— Я сижу в изоляции и жру бутоны от цветов. Как думаешь, как я? Наверное, у меня крыша едет, — Дайер еще посмеивается, стряхивая лепестки с одеяла и отламывая последний бутон от букета, отправляя тот в рот и жуя. Черт возьми, ну почему так вкусно?! Зеленые и несъедобные остатки букета парень перестает обнимать, спихивая так же на пол. Потом все это уберет, сейчас думать о порядке нет совершенно сил. Сильф ерзает на кровати, подминая удобнее подушку, чтобы перейти в полусидячее положение, облокачиваясь спиной на спинку кровати. Он смотрит на Антона странно, пытается понять, что у того за странные символы отпечатались на щеке. — Это что такое? — спрашивает, почесывая свою щеку в этом же месте и кутаясь плотнее в плед, зевая. Рыжий поворачивается к тумбочке, находит термометр и трясет его, пытаясь скинуть ртутный столбик на максимум назад. Все тело похоже на кисель, из-за чего он наверное смотрится нелепо.
— Что? — переспрашивает он и касается рукой щеки. — А, это от клавиатуры. Я пытался работать и вырубился прямо за компьютером. Бывает. В университете я перед сессией только так и спал, — он не знает, о чем говорит с Даней и чувствует себя неловко. У них нет ничего общего, кроме совести, что грызет охотника. И поэтому в комнате в любой момент может повиснуть гробовая тишина, чего Антон очень не любит и поэтому болтает о всякой ненужной ерунде, просто чтобы сотрясать воздух хоть какими-то звуками. — Тебе что-нибудь принести?
— Ты все равно не отстанешь от меня, да? — сейчас голос Дани даже не звучит недовольно. Потому что мысль о том, что сосед может принести ему воды, и самому сильфу даже не придется подниматься с кровати — кажется удачной. — Принеси попить, — сокращает свои потребности до минимума, закутываясь в плед и отводя взгляд куда-то в сторону. Глаза у парня блестят болезненно, а кашель то и дело пробивается сквозь слова, будто намекая на то, что следует поменьше болтать.
Даня озвучивает свое желание, и Антон тут же срывается на кухню, чтобы принести парню воды. Заодно он выбирает несколько самых свежих букетов и достает из холодильника пакет фруктов, которые купил еще вчера. Чернов не знает, насколько питательны тюльпаны, но подозревает, что пары бутонов не хватит, чтобы наестся. Он сгружает все это возле кровати Дани и замирает у дверей с руками по швам, будто послушный дворецкий.
— Какие цветы на вкус? — с интересом спрашивает охотник, и Дайер посылает ему весьма выразительный взгляд. Рыжий приподнимает одну бровь в удивленном жесте, всеми силами пытаясь передать немой вопрос в духе: «Ты сейчас серьезно?». Но не смотря на это — отвечает, потому что для человека, никогда не пробовавшего цветы, это действительно должно казаться чем-то странным или необычным.
— Они чем-то похожи на фрукты… Очень экзотичные фрукты, но вкусные. Мне нравятся тюльпаны, они не такие приторные, как розы. Не знаю, может у людей будут другие ощущения при поедании бутонов, мне просто не с чем сравнить, — пожимает плечами сильф.
Антону действительно интересно слушать рассказ Дани. Охотники сотрудничают с сильфами, но это вовсе не значит, что они часто встречаются с духами воздуха. В Ордене не одобряется общения с теми, кто связан с Богами, а кто может быть связан с Богами сильнее чем «поцелованные Эрасмосом»? Ученые Ордена брали у сильфов кровь, и на этом все сотрудничество заканчивалось. А поскольку сильфы были единственной расой, с которой охотники не вступали в открытие конфликты, про них Чернов знал меньше всего. Во время обучения ему много рассказывали о полуденницах, раскрывали тайны жрецов, посвящали в секреты сил диббуков. Но вот про сильфов он практически ничего не знал. А единственным его столкновением с сильфом были те два коротких разговора с Даней много лет назад. Поэтому сейчас он слушает парня с большим интересом.
— Что-то еще? Я могу сходить в магазин, если хочешь. Или в аптеку. Или может тебе врача вызвать? Ты вообще болеешь человеческой болезнью или это что-то ваше? — Антон снова разводит ненужную панику и говорит очень много, потому что понятия не имеет, что ему делать дальше. Наверное, стоит просто уйти из комнаты и оставить Даню болеть одного, но он не уверен, что тот позовет его, если потребуется.
— Чего стоишь, как бедный родственник? Садись, — бурчит сильф, кивая на кресло, а сам тянется к воде и отпивает немного, возвращая её на тумбочку. Смотрит недоверчиво то на фрукты, то на своего соседа, в котором внезапно проснулся не дюжий приступ альтруизма. — У меня уже есть лекарства, и еда, — тут уже кивает на принесенные Антоном фрукты. И примерно в этот же момент в рыжем просыпается сволочизм… Нет, точнее просто интерес. Ему, болезненному, определенно нечем заняться. Ведь если охотник спрашивает, то он не слишком хорошо разбирается в вопросе. — Если бы это была какая-то человеческая болезнь, то я бы давно вызвал врача, — вздыхая произносит рыжий, протягивая руку к яблоку, и откусывая от него небольшой кусок. Жует, выдерживая паузу, после уже продолжая говорить. — А так приходится следовать в слепую. Надеюсь, у меня то, чем я уже болел и лечение поможет. Знаешь, в гугле не напишут, чем лечить сильфов от их болезней, поэтому мне приходится экспериментировать и надеяться, что после очередной дозы таблеток я проснусь, — Данила говорит все довольно спокойно, хотя слова его определенно не вызывают оптимизма. Он то ли специально сеет панику, чтобы посмотреть на реакцию Чернова, то ли просто издевается.
— А это не может быть ну… расплата или совесть, как вы там это называете? — осторожно уточняет Антон. Он достаточно наивный, так что Даня своими словами в самом деле пугает парня, и тот смотрит на сильфа таким взглядом, будто тот умрет уже через пару минут и Антон размышляет о том, какие цветы принести ему на могилу. Тюльпаны, определенно тюльпаны. — Может мне попробовать найти сильфа-врача? — тут же предлагает он. — Или я могу пойти в храм, жрецы с их магией могут тебе помочь, — конечно, охотникам не стоит ходить в храм, и Антона точно ждут проблемы, если он так поступит. Но Чернов всегда в первую очередь думал о других, а потом уже о себе, поэтому сейчас он готов подставиться ради Дани, если тот попросит.
— Ты все пытаешься успокоить свою совесть, поэтому прыгаешь вокруг меня, как наседка? — ведь можно было спросить нормально, а не выворачивать все, как мудак. Можно было, но Даня будто специально выбирает подобные эпитеты. А еще он намеренно игнорирует первый вопрос охотника. Сильф смотрит на кончики своих пальцев, по которым пробегает электрический заряд. Он один, и будто змейка, скользит сквозь пальцы, которыми рыжий перебирает в воздухе и исчезает, будто в ладони. — Тебя ведь могут изгнать за то, что ты пойдешь просить помощи у жрецов, — это не вопрос, а утверждение. На самом деле, Дайер не знал, на сколько строгий сейчас руководитель у руля Ордена сейчас. Но об уставе он знал многое, ибо — знай врага в лицо и будь готов! — Не боишься вылететь из-за своей добросердечности? — рыжий приподнимает бровь и смотрит на охотника. Тот, получив разрешение, залез в кресло с ногами, и теперь прижимает конечности к груди, что с его длинным ростом выглядит немного комично.
— Да, — кивает Антон на вопрос Дани, совсем не обижаясь. — Меня заставляет совесть. Конечно, она не такая мощная, как ваша, и не убьет меня, но спать мешает. Так что я стараюсь успокоить ее, — Чернов не хочет врать и убеждать Дайера в том, что совесть тут совсем не причем. Конечно же, его гложет чувство вины. Конечно же, он крутится вокруг сильфа и пытается помочь ему именно потому, что не помог когда-то давно. К тому же Антон надеется, что такой подход поможет Дане забыть про гордость и просто начать использовать парня. Будет проще, если помощь не придется навязывать. — Но я бы помог тебе, даже если бы нас не связывала… та ситуация, — он не решается уточнить, сильф ведь все поймет и так. — Ты мой сосед, и ты хороший человек, я это вижу. А как я могу не помочь хорошему человеку? К тому же вряд ли меня изгонят за один лишь поход в храм. Надеюсь, по крайне мере, — Антон чешет затылок и широко улыбается. — А вообще я не очень люблю думать о последствиях. Предпочитаю разбираться с проблемой, которая актуальна в данный момент. А со всем остальным разберусь потом.
— Не хочу тебя огорчать, Чернов, но тебя явно подводит зрение. Я нехороший человек, и никогда им не был. Или у тебя так быстро сошли синяки, что ты даже ничего не помнишь? — это риторический вопрос, Даня будто хочет специально вывернуть все наизнанку, ему хочется на любое слово охотника предоставить свою теорию, которая перечеркнет все слова Антона. Показать, что охотник не прав, даже если это не так. Хотя в данных словах парня есть крупица реалий. Разве хорошие люди кидаются с такой ненавистью на своих соседей? — Ладно, забей. Это обычная человеческая простуда, так что ничего со мной не станется. Так что не надо на меня смотреть так, будто уже выбираешь, где будешь закапывать мой хладный труп.
Рыжий поднимается с кровати и перекладывает все фрукты на тумбочку. Он собирается в туалет до того, как его сморит вновь сон. Все еще закутанный в плед, Данила не спеша шагает в сторону выхода, а потом замирает на месте, оборачиваясь и смотря на Антона. У охотника на лице большими буквами написано желание спать, но тот продолжает составлять сильфу компанию. Трет руками глаза, зевает, но остается на месте. Какой же неслыханный альтруизм.
— Надеюсь, что твоя совесть немного приглушена твоими добрыми делами, и ты дашь мне спокойно поспать без всевидящего Ока, наблюдающего за мной, — да-да, в такой своеобразной форме Даня выгоняет соседа из своей комнаты. А если тот не поймет — скажет более прямо и менее приятно (хотя и сейчас не особо приятно, но сильф может и хуже). Когда он возвращается в комнату, охотника там уже нет, и рыжий спокойно проваливается в сон.