Пособие о том, как стать настоящим сильфом

— Может, можно как-то обойтись без всего этого? — Данила в сотый раз поправляет бабочку на шее, но она все равно никак не хочет держаться прямо и косится на левый бок уже через пару секунд. Сильф пыхтит и хмурится, борясь с желанием сдернуть с себя эту удавку.       Дайер всеми фибрами души не любит строгие костюмы, галстуки и запонки, предпочитая забросить официоз в дальний угол шкафа. Ему больше нравятся удобный спортивный костюм, футболки и джинсы с кроссовками. А зализывать торчащие волосы гелем… Даня брыкался долго и упорно, но упрямая ундина добилась своего. Еще и заставила сбрить щетину, из-за чего парень «потерял пару лет своей жизни», превращаясь в только что окончившего школу воробушка. — Ты прекрасно выглядишь, — улыбается Эрика, окидывая сильфа взглядом с головы до ног. И выдавая какой-то странный вздох умиления. — Вот где мои двадцать лет? Я бы точно повелась на такого пирожочка. — Пирожок? Серьезно? Если только пирожок с «ничем», — бурчит Данила, не желая принимать комплименты и оставаясь хмурой тучей, которая в любой момент способна разразиться молниями. Но ундина напрочь игнорирует данный факт. — Тогда ты самый лучший пирожок с «ничем» из всех, которые я когда-либо знала. А за свою жизнь я этого добра повидала не мало, поверь мне, — смеется Дайер старшая, помогая сильфу справиться со злосчастной бабочкой. — Расслабься, ты правда замечательно выглядишь. — Надеюсь, там будет шампанское, — выдает нервный смешок Даня, стараясь перевести тему в более нейтральное русло. — Конечно будет, поэтому возьмешь бокал и будешь, как приличный, с ним ходить, но не пить. Не забывай — у нас ответственная миссия.       Данила выдает мученический вздох разочарования. Мало того, что он отправляется в этом жутком костюме в светское общество любителей искусства и антиквариата, напичканное богачами и пижонами, так ему еще и перекрыли доступ к единственному развлечению — к алкоголю. Хотя Дайер прекрасно понимает, что их задание гораздо важнее его комфорта. И опаснее, ведь люди Культа будут там и не станут бездействовать. — Кстати, ты расскажешь мне, как мы выкрадем эту диадему? Там наверняка будет куча охраны, камеры и простые зеваки. Не будем же мы прикидываться обычными грабителями? — с некоторым сомнением спрашивает сильф, глядя на своего опекуна.       Эрика вызывает им такси через приложение, бурча себе под нос о том, что Дане стоит немного подождать. Выглядит она потрясающе: маленькое черное платье, которое только подчеркивает её фигуру, темные волосы волнами спадают на плечи, а на бледном лице алым выделяются губы. И жутко дорогое колье на шее: ундины так любят украшения, что порой им очень сложно остановиться и не переборщить. Девушка выглядит эффектно, будто они отправляются на выставку лишь для того, чтобы действительно насладиться искусством и показать себя. — Найдем хозяина мероприятия, я ему спою и считай, что диадема у нас в кармане, — ухмыляется Дайер старшая, и сильф думает о том, как он сам до этого не догадался.       Ундины имеют способность не только обращать свои ноги в рыбий хвост и дышать под водой, но и очаровывать своим голосом, а именно — пением. Даня не понаслышке знает о том, что это за чары. Несколько месяцев после случившегося в России и переезда в Мюнхен, парень очень часто просыпался от кошмаров с криком и страхом. Он не понимал тогда, где находится, сон это или реальность, и действительно ли ему удалось выбраться из злополучного подвала? Может в следующую секунду он проснется в невозможно маленькой клетке, и на этот раз охотники не просто вырежут его крылья, а заберут жизнь?       Каждую такую ночь Эрика оказывалась рядом. Обнимала, гладила трясущегося сильфа, тысячу раз говорила о том, что он в безопасности, что все обязательно наладится. И пела колыбельные, от которых удушающая паника отступала. Данила расслаблялся в этих теплых объятиях и успокаивающих интонациях, проваливался в сон и мог отдохнуть хоть какую-то часть ночи без кошмаров. И ундина ни разу не высказала ни одной претензии по этому поводу. Это то, за что Даня останется благодарен девушке до конца своей жизни и то, что никогда не забудет. — Значит, я тут только для компании? — Дайер младший не знает, обижаться ли ему на такое положение вещей. — Ты же знаешь, что это только на словах все так просто, — вздыхает ундина. — Нужно быть готовым ко всему. Оружие мы не можем туда пронести, а ты и без него неплохо метаешь молнии. Тем более, ты сможешь увидеть, если на этот праздник жизни заявится нечисть. — Если это будут члены Культа — мой истинный взгляд не сработает, — качает головой Данила. — Они люди, и поэтому я никак не смогу распознать их в толпе. — Знаю, но Дамиан говорил о том, что Культ активно вербует нечисть. Так что, я попрошу тебя не выключать истинное зрение эти пару часов.       Даня в ответ лишь кивает, понимая, что это действительно может помочь им. Если только, конечно, им не попадется диббук, который просто тащится по искусству. Осознание того, что они ввязываются во что-то опасное, приходит только сейчас. Но это не значит, что Дайер собирается отступать или бежать. Он ни за что не бросит своего опекуна одного, пойдет за ундиной до самого конца, чем бы не угрожала закончиться эта встреча. — Что у вас с Антоном? — неожиданно спрашивает Эрика, как только они садятся в такси. — Ты серьезно хочешь обсудить это сейчас? — морщится Дайер младший, пытаясь соскочить с неприятной темы. — Нам ехать минимум полчаса. Так что да, я хочу обсудить это сейчас.       Данила молчит, недовольно хмуря брови. Тупит взгляд куда-то в окно, совершенно не распознавая, что видят его глаза. Ему и правда не хочется говорить об этом сейчас… Нет, наверное, он вообще никогда бы не стал поднимать эту тему. Чтобы не обременять Эрику своими проблемами, она и так слишком много для него сделала. Чтобы не казаться слабым, пусть девушка точно не сочтет его таковым. Хочется быть взрослым человеком, способным решить собственные проблемы. Только вот у сильфа не получается, а признаться в этом очень тяжело. — Он охотник, а ты и так знаешь, что я их терпеть не могу. Вот и весь рассказ, — бурчит Дайер, чувствуя на себе внимательный взгляд Эрики. Его опекун смотрит серьезно, не перебивает и не торопит. Но, когда пауза затягивается, все же вступает: — Это я могу понять, — кивает ундина. — Но зачем он тебе цветы таскает? Это не влюбленность, потому что он смотрит на тебя, как побитая собака. Так что у вас произошло? — Он — сын Виктора, — эти слова стоят огромных усилий, но Даня все же говорит об этом. Будь на месте девушки кто-то еще, он бы нашел тысячу отговорок или шуток, которыми можно все перекрыть. Но может, если он поговорит об этой проблеме, то ему станет хоть немного легче? А с кем еще, если не с Эрикой? — А смотрит на меня так, потому что я отмудохал его в нашу первую, за столько лет, встречу. — Так вот почему его лицо мне показалось знакомым, — тянет задумчиво ундина. Она молчит несколько мгновений, явно пребывая в своих мыслях и не собираясь посвящать в них парня. — Считаешь его виноватым в том, что все закончилось именно так?       Даня молча смотрит в окно, пытаясь подобрать правильные слова. Он не хочет разбираться в причинах своего гнева и ненависти. Потому что так проще и легче, а стоит только копнуть чуть глубже — начинают прокрадываться сомнения и противоречия. Но все же есть то, что остается неизменным. — Он был там. Знал обо всем. Мог как-то повлиять, но ничего не сделал, — уверенно произносит Дайер, надеясь, что на этом разговор все же закончится и они сменят тему. Но… это же Эрика. — Говорил с ним по этому поводу? — ундина едва ощутимо поглаживает запястье сильфа, будто хочет успокоить и поддержать, показав, что парень не один со своими проблемами. — Прошлая попытка все обсудить закончилась тем, что благодаря Божественной совести я чуть легкие свои не выплюнул, — ухмыляется Данила, а голос его все еще звучит недовольно.       Несмотря на всю показушность и образ «плохого парня» — воспоминания о первой, после стольких лет, встречи с Антоном остаются неприятными. Дайер все еще остается сильфом, и вся его сущность кричит о неправильности этого поступка. Как бы он не пытался, этот голос не заглушить ничем. И это лишь заставляет ненависть распаляться еще сильнее. — Тебе нужно научиться держать себя в руках, — вздыхает Эрика, и в голосе ее нет ни намека на укор. Она не отчитывает, а переживает за Даню и его состояние. — А еще следует поговорить с Антоном по душам. — Ой, думаешь это так просто? Предлагаешь расплакаться у него на плече и простить? — Дайер не хочет злиться на ундину, но слова против воли получаются колкими.       Потому что Данила так не может. Взять и раскрыть душу перед почти незнакомым человеком. Особенно, перед Черновым. У него всегда было плохо с искренностью и разговорами с людьми, ведь ударить кого-то куда проще. А уж учитывая их общее с охотником прошлое — никакого спокойного разговора не выйдет. — Я не прошу его прощать или ставить в ряды друзей. Просто попробуй узнать его получше. Ты злишься на Антона восьмилетней давности, но заслуживает ли он твоей ненависти сейчас? Безусловно, каким бы безгрешным он не был сейчас, ничто не перекроет прошлых поступков. Но даже о них ты не знаешь ровным счетом ничего. — Мне это не нужно. Это ему так важно мое прощение, а я бы предпочел до конца жизни его не видеть, — фыркает Даня, чувствуя себя каким-то подростком, которого учат жизни. При том, что у Эрики это получается весьма мягко и ненавязчиво. Наверняка, здесь как-то замешана магия ундин. Парень уверен в этом на все девяносто процентов.       Сильф лукавит. Если бы он действительно хотел скрыться от Чернова, то просто бы съехал. Да, Данила оправдывается тем, что не хочет показаться слабым или трусливым, но это все ребячество. Если бы он действительно захотел — он бы съехал, наплевав с высокой колокольни на чужое мнение. Но что-то держит его в этой квартире так же сильно и упрямо, как Антон пытается подкупить Дайера бесполезными преподношениями в виде цветов. — Я вижу, как это сжирает в первую очередь тебя самого, настолько сильные отрицательные эмоции и переживания очень токсичны. В конце концов, правда и ясность всегда лучше неопределенности, тем более такой, — Эрика говорит все настолько спокойно, что хочется возмутиться. А после тон девушки становится более… легкомысленным? — Ну, а может он узнает тебя за это время получше, поймет, какой ты мудак, и сольется?       Даня смотрит на ундину удивленно, потому что совершенно не ожидал такого заявления. А потом начинает смеяться, шуточно толкая Эрику в плечо и бурча о том, что он вовсе не «мудак», на что девушка лишь поддерживает его волной веселья.