Пособие о том, как стать настоящим сильфом

— Мы можем встретиться?       Голос у Софии приглушенный, будто кто-то нежелательный может подслушать их разговор, содержащий некую тайну. Девушка всхлипывает, и Даня понимает, что это вовсе не попытка скрыть секрет. Это — неимоверные усилия сдержать оглушающий крик. Дайер не так хорошо знает Вольф, но она все время представала перед ним в образе наивного ребёнка, пытающегося найти положительные моменты даже в беспросветно тёмных ситуациях. Это было одним из кардинальных различий двух сильфов — рыжий, как истинный параноик, везде подозревал подвох и злой умысел, стараясь не ждать от людей чего-то сверх. — Это не займет много времени, правда, — почти шепчет в телефонную трубку София.       У Дани много работы. По кровати в порядке хаоса разбросаны книги, в работающем ноутбуке десяток вкладок и дедлайн, давящий изо всех сил своим неумолимым приближением. Но голос у сильфиды настолько надломленный, что язык не поворачивается отказать. В конце-концов, сильф должен этой девушке. Она без вопросов приютила его и помогла пережить приступ нахлынувшей Божественной совести, ударивший сразу после первой за столько лет встречи с Антоном. Дайер успокаивает себя долгом, отгоняя мысли о сентиментальности и реальных переживаниях за Вольф. — Даня?       Из трубки раздаётся осторожный вопрос и ещё один короткий всхлип, что заставляет почти заглушенную совесть больно уколоть под лопатку. Кажется, Дайер слишком глубоко уходит в свои мысли и анализ ситуации, хотя сейчас явно не стоит медлить с ответами. — Конечно. Приедешь ко мне, или может хочешь где-то в центре… — К тебе, — порывисто перебивает девушка. — Буду через пятнадцать минут. — Жду.       На этом заканчивается их короткий разговор. Даня ещё несколько секунд смотрит на экран телефона и пытается понять, что сейчас произошло. Ему ясно только одно — с Софией что-то случилось и ей нужна его помощь… Парень надеется, что сильфида нуждается вовсе не в жизненном совете, потому что в этом Дайер весьма плох. Кто бы ему самому помог разобраться со всем, что происходит в его жизни.       Данила на всякий случай прохаживается на кухню, проверяя запасы съестного и алкоголя. Мало ли какие методы успокоения могут понадобиться. На подоконнике в скромной вазе стоит очередной букет, пока ещё нетронутый, купленный Антоном несколько дней назад. Они ведь… Так и не поговорили нормально. После той грандиозной пьянки не обсудили все то, что произошло между ними. Каждый успешно делал вид, что ничего не было. Дайер старался убедить самого себя в том, что он не поступает как трус, ведь Чернов придерживается той же позиции.       Раздаётся трель дверного звонка, и Даня спешит впустить Софию в квартиру. Глаза у девушки красные, лицо опухшее, очевидно от слез, а губы искривлены в каком-то мучительном подобии улыбки. Сильф не знает, что сказать, он теряется перед чужим горем и слезами, которые все же катятся по лицу Вольф. Дайер плохо разбирается в чужих эмоциях (а может успешно отгораживается от них), но сейчас слишком ярко чувствует укол боли под самые ребра.       Данила не замечает момента, когда София оказывается в его объятиях. Он даже не понимает, кто из них сделал первый шаг, кто раскрылся и подставился, но это совсем не важно. Потому что хрупкое тело рядом содрогается в беззвучных рыданиях, потому что потерянное существо ищет тепла в том, кто меньше многих способен его вырабатывать для других. В голове сильфа отчего-то проносится мысль, что у Дамиана бы наверняка нашлись нужные слова для такой ситуации. Верховный жрец, кажется, всегда знал, что сказать или сделать, а это иной раз бывало гораздо важнее слов. Стоило отправить Вольф в Храм, может быть тогда ей стало бы хоть немного легче. — Что случилось? — тихо спрашивает Данила, не пытаясь отстраниться. Он крепко прижимает к себе девушку и аккуратно проводит пальцами по длинным волосам. Сильф пытается показать, что она не одна, что она в безопасности. Так всегда поступала Эрика, когда его душила паника после ночных кошмаров. — Я не смогла ее уберечь, — начинает было София, но не может продолжить из-за очередной волны истерики, которая превращает все в слова в жалкие обрывки. Дайер придерживает девушку за талию, опасаясь, что ее могут перестать держать ноги.       Не запертая на замок дверь неожиданно открывается, и сильфов чуть не сбивает Антон, пытающийся попасть в квартиру. Парень отскакивает в сторону, путаясь в собственных длинных ногах, и еле избегает столкновения. Его взгляд становится испуганный, когда он замечает, что девушка в объятиях Дани рыдает. — Простите, — быстро извиняется парень, не зная, куда себя деть.       Дайер не смотрит на Чернова недовольно или зло, скорее потеряно, будто у того могут оказаться волшебные пилюли, которые смогут успокоить Софию. Но чудо-таблеток не оказывается, на сильфа в ответ смотрят не менее растерянные глаза охотника. Данила еле удерживается от разочарованного вздоха, потому что такое поведение сейчас совсем не уместно. — Можешь принести воды, пожалуйста, — приглушенно просит рыжий.       Антон кивает и скрывается на кухне. А Дайер тянет сильфиду в свою комнату. Чтобы там не произошло, будет удобнее объясниться там. Парень усаживает Софию на кровать, находит ей упаковку бумажных салфеток. Девушка кивает, вытирая свое лицо, но при этом она никак не может успокоится. Слезы все еще текут по ее лицу, и Дане нужно придумать план получше. — Кого ты не смогла уберечь? — сильф садиться рядом, так, чтобы в любой момент можно было заключить Софию в объятия. Кажется, ей это сейчас нужно.       Раздается деликатный стук. Дверь не заперта, она вообще открыта на распашку, но Антон все же тактично обозначает свое присутствие. Он заходит в комнату со стаканом воды. Первое мгновение даже теряется, не зная кому его отдать — Дайеру или его подруге. Сильф подсказывает, забирая стакан, а после показывая Чернову взглядом на дверь. Все же вряд ли девушка захочет делиться таким личным при чужом человеке. Но разве Данила достаточно близок? Он подходящий вариант? — Спасибо, — произносит сильфида, забирая стакан из рук рыжего и делает пару глотков. Антон покидает комнату, напоследок бросив обеспокоенный взгляд на Даню. — Помнишь то дежурство? Мы с тобой говорили про… запечатление.       Конечно, Дайер помнит. То, как он отзывался о запечатлении несколько месяцев назад. Считал это каким-то проклятием, потому что боялся того, что его подопечный может оказаться плохим человеком. А в итоге… Теперь он чувствует себя так хорошо, как не чувствовал последние восемь лет. А еще, кажется, Данила понимает, к чему ведет весь этот разговор. — Ты запечатлелась на ком-то?       София кивает, а потом ее вновь накрывает. Она воет, не в силах сдерживать слезы, утыкается в плечо Дайера и плачет. Данила неловко обнимает девушку, забирает стакан с водой и ставит на тумбочку. Парень гладит по спине, стараясь успокоить или сделать хоть что-то, чтобы сильфиде стало лучше. Но если он прав в своей теории, то разве существует хоть что-то, что поможет Вольф? — Это было… прекрасно. До этого момента я будто видела мир тусклым и серым, а после… Краски стали такими яркими, запахи, звуки. Я никогда не думала, что это такое прекрасное чувство. Это легкость, мои силы вдруг стали больше. Чувство нужности и ответственности. До этого я будто ходила, используя костыли. А потом смогла отбросить их и жить свободно. Несмотря на то, что стала привязана к простому человеку.       Данила понимает. Потому что чувствует нечто похожее. И это определенно лучшее, что случалось в его жизни, пусть в этом он не хочет признаваться. Сначала это жутко пугало, особенно то осознание, на ком именно запечатлелся сильф. Но с каждым днем страха становилось все меньше, его вытесняло несвойственное рыжему тепло. — Она была лучшим человеком, кого я когда-либо встречала в своей жизни, — сильфида всхлипывает, и Дайер прижимает девушку к себе ближе, осторожно гладит по голове и позволяет высказаться. — Добрая, светлая, в ней не было злости, лицемерия, она никогда не пыталась использовать нашу связь себе во благо. Всегда заботилась обо мне, о моем самочувствии, о моих переживаниях. Будто это она была моей сильфидой, а не наоборот.       В голосе Софии слышится улыбка. Эти воспоминания действительно очень теплые, очень важные. Данила не знает, идеализирует ли сильфида свою подопечную или она действительно была такой хорошей. Это и не важно. Будь эта девушка даже настоящим исчадием ада — боли Вольф это не уменьшило бы. — Она была жрицей. Я думала, что она понимает меня лучше, чем я сама могу понять. Храм ведь больше нас всех приближен к Богам. Она будто читала меня, как открытую книгу. Никогда не обижала словом или действием. Она так много знала о сильфах, так почему же…       София не выдерживает и вновь срывается на вой. Даня слишком близко, он не может отгородиться от чужих эмоций, не может закрыть глаза и абстрагироваться. И эта чужая боль проникает под его ребра, к самому сердцу. Дайер знает, чем закончится эта история. И от этого осознания вдоль позвоночника ползет холодок ужаса. — Почему она не призвала меня, когда я была ей нужна? — сильфида почти кричит, а Данила и не пытается ее остановить. — Почему она не позволила мне помочь ей? Это же мое предназначение. Если бы я только была там, если бы могла хоть как-то повлиять на ситуацию. Да лучше бы я умерла там вместе с ней! — Дыши, выдыхай, Соф, глубоко, — Данила пытается взять под контроль приступ, который душит потерянную сильфиду. — Вдохни глубоко, пожалуйста.       Требуется время, чтобы Вольф смогла вновь дышать нормально. Но лучше положение не становится. У девушки все еще трясутся руки, дрожат губы и слезы потоком катятся по лицу. Разве в человеке может быть столько горя?.. В сильфе точно может. Особенно в том, кто потерял часть себя. — Весь мир будто потух. Стало еще хуже, чем было до запечатления. Я думаю об этом каждый день, в моей голове крутится только одна мысль: «виновата». И у меня никак не получается избавиться от этого. Это будто червь в моей голове. Мне просто хочется прыгнуть с тридцатого этажа и не расправлять крылья. Теперь я поняла, что ты говорил во время того разговора. Я бы хотела никогда не чувствовать этого. Лучше вообще не запечатляться ни на ком. Я так завидую тебе, Дань.       Девушка вновь плачет. А Дайер не может и слова вымолвить о том, что теперь он так же глубоко погряз в этом. С того разговора прошло не больше двух месяцев, а ситуация успела настолько кардинально поменяться… Они изменились до неузнаваемости, почти поменялись местами. Данила не хотел бы этого. Не хотел, чтобы София так страда сейчас. И он ни за что не скажет о том, что запечатлен на Антоне. Просто потому, что не хочет делать девушке еще больнее. — Я каждую ночь вижу ее во сне. Моя Анфиса… Такая же прекрасная, как и была в жизни. Добрая и светлая. Я спрашиваю ее о том, почему она так поступила со мной? Но она лишь молчит и улыбается. И я просыпаюсь каждый раз в слезах. Я бы все отдала, чтобы ее вернуть. Может быть я просто была плохим сильфом? Плохим защитником? Почему она не позвала меня? Она ведь знала, как это сделать? Я бы все отдала за второй шанс, за попытку все исправить.       Даня больше не может. Может, он ужасный человек и друг, но у него не хватает сил. Одна мысль о том, что Антон может поступить с ним так же, не призвать в случае опасности из-за своего чувства вины — убивает. Дайер никого не терял, но ему так больно, а слезы Софии делают все еще хуже. Сильф скашивает взгляд на дверной проем и видит тень сидящего на полу Чернова, который наверняка слышит весь разговор. Может… это даже к лучшему.       Дайер тянется к своей тумбочке, не разрывая объятий. Достает флакон и капает из него мутный раствор в воду, которую не допила София. Терпеливо отсчитывает капли, свободной рукой удерживая девушку и все еще гладя ее по голове. Вольф бормочет что-то бессвязное, выплескивает всю свою боль на Данилу в надежде на то, что ей станет легче. Но рыжий не уверен, что это поможет. — Выпей это, — просит сильф, подсовывая девушке стакан. — Не бойся, ты просто уснешь. Без сновидений. Без чувства вины. Это тебе сейчас нужно, отдохнуть, а потом… Я придумаю что-нибудь.       София почти не слушает Дайера, просто послушно выпивает то, что дает ей рыжий. Наверное, будь в этом стакане яд, девушка выпила его еще быстрее. Требуется еще около пятнадцати минут рыданий, прежде чем София засыпает в объятиях Данилы. Парень аккуратно укладывает девушку на своей кровати и накрывает одеялом. Задергивает шторы и уходит, закрыв дверь. Антона в коридоре нет, наверное он ушел в тот момент, когда речь Вольф стала совсем не разборчивой.       Сильф чувствует себя… Вымотанным. Выжатым и подавленным. А еще ему отчего-то до сих пор больно. Слова девушки засели в его голове таким страшным набатом, что Данила не знает, как справиться с этим. Рыжий уходит на кухню и выпивает там стакан самого крепкого алкоголя, который у него только находится. Это не помогает, а делает все только хуже. Идея выпить еще кажется плохой, и Дайер впервые поступает разумно.       Ноги сами приносят сильфа в комнату охотника. Это… странно. Они так и не поговорили о произошедшем на пьянке. Не разобрались со своими отношениями, просто проигнорировали проблему. Но сейчас это кажется не важным. Данила понимает, как двусмысленно можно расценить его поступок. Но просто не может поступить иначе, потому что эта боль становится невыносимой.       Чернов сидит перед компьютером, но его взгляд, направленный в экран, кажется невидящим. Охотник явно думает сейчас совсем не о работе. Он будто бы даже не замечает появления Дайера. А сильф, как зачарованный, идёт к своему подопечному. Антон жив. С ним все в порядке. Он в безопасности. Даня подходит к парню со спины, наклоняется и обнимает его. Носом утыкается куда-то в плечо охотника и глубоко вдыхает. Так, как он велел дышать Софии, когда успокаивал её.       Антон замирает на месте, словно каменная статуя. Кажется, он даже дыхание задерживает. Правда отмирает быстро. Разрывает эти объятия и поднимается на ноги. Но не отталкивает сильфа, а напротив делает шаг навстречу и сам обнимает Даню. Дайер стискивает Антона в объятиях, чувствуя невероятную слабость. Из него будто высосали все силы. Вытащили стержень. Ещё чуть-чуть, и его просто перестанут держать ноги. — Пожалуйста, — тихо и сдавленно просит рыжий. — Призови меня, если это будет нужно. — Я же обещал, — отвечает Антон, а после делает пару шагов к кровати, подталкивает Даню и заставляет того усесться. — Я… я не могу обещать тебе, что не умру. Из десяти охотников до старости доживает три, может четыре. А без травм и того меньше. Но… я буду очень стараться.       Это будет сложно, сильф прекрасно понимает это. Но если Чернов обещает дать Дайеру шанс вмешаться… Это успокаивает. И рыжий кивает, принимая эти слова. Он сделает все, чтобы Чернов оказался одним из этих трех, доживших до счастливой старости.       Даня никогда не приходит в комнату Антона добровольно. Его телепортировал сюда охотник случайной мыслью или сном. А теперь… Сильф пришёл сам, сидит на кровати Чернова и просто не может уйти. Ему нужно почувствовать их связь, чтобы вновь нормально дышать. — Можно… мне остаться у тебя? — Твоя подруга… ее можно оставить одну? — Она проспит часов восемь не просыпаясь… Может чуть больше, я, кажется, чуть превысил дозу.       Даня не боится того, что с Софи может что-то случится из-за этого. Он пил дозировку и большую, правда после этого чувствовал себя не так хорошо, как хотелось бы, но… Вряд ли состояние Вольф будет зависеть от капель.       Антон коротко кивает и молчит, буравя взглядом пол. Даню он не прогоняет, но и не предлагает остаться. Кажется, будто охотник вообще забывает о том, что сильф сидит рядом с ним. А потом парень вдруг начинает говорить: — Я… я знал Анфису. Дамиан посоветовал мне поговорить с ней. Она рассказывала мне о запечатлении. Продала те цветы, что тебе так понравились. Ты… знаешь, как она умерла?       Даня не ожидал такого. Что Антон из-за него пойдет к жрецам, чтобы побольше узнать о их связи. Это ведь… Он должен был так сделать. Дайер с самого начала должен был знать все это и посвятить Чернова, а получилось… Рыжий в который раз думает о том, что даже в таких мелочах ему удаётся облажаться. — Я слышал об этой жрице от Шера. Это был Культ. Им нужна была информация. И после пыток они не отпустили, а просто убили её.       Антон с силой сжимает кулаки, когда слышит про Культ. А потом вдруг подается вперед и обнимает Даню. — Ты же помнишь, что обещал мне? — спрашивает он у сильфа.       Дайер расслабляется в этих объятиях, прикрывая глаза и обнимая охотника в ответ. Данила чувствует их связь. Это не то, что можно объяснить простыми словами. Но парню становится легче. — Да, — выдыхает рыжий. — Я наберу тебе, если что-то случится. — Плохо, что эта ваша… наша связь работает только в одну сторону, — вздыхает Антон. — Если с тобой что-то случится, я… — он резко замолкает и больше ничего не говорит. — Я позову, обещаю, — тихо говорит сильф, прикрывая глаза и вдыхая запах Чернова. Он такой… Родной.       Во всем виновато запечатление. Если бы не оно, то Данила бы не проецировал на себя так сильно чужие слова и переживания. Он бы был объективен, успокоил бы Софию, может быть подключил бы для этого Дамиана. В общем, поступил бы правильно. А из-за их связи успокаивать теперь нужно его. И когда рыжий успел стать таким… Мягким? Ранимым? Уязвимым? Дайер вновь глубоко вдыхает, чувствуя, как становится легче дышать. Тело расслабляется, и сильфу хочется просто отключится в этих теплых объятиях. И кто тут чей защитник?       Во всем виновато запечатление. Это Даня знает точно. А еще он знает, что ни за что бы не отказался от этой связи.