Пособие о том, как стать настоящим сильфом

      Антон просыпается в то время, когда яркое солнце еле пробивается через задернутые шторы. Часы на стене показывают на циферблате три, а значит охотник проспал до обеда, не заведя с вечера будильник, без которого слишком просто было проспать дежурство. Но еще больше парня пугает горячее дыхание, что обжигает шею. И чужие руки на собственной талии. Со спины его обнимает чьё-то теплое тело, но Чернов четко помнит, что ложился в кровать один. И это несмотря на то, что Даня обещал, что найдет охотнику ту, с кем можно поцеловаться в туалете… Данила. Сильф же запечатлелся на Антоне, и наверняка это он сейчас в кровати охотника.       Вчера Чернов отключился сразу же, как только его голова коснулась подушки. Но произошедшее в туалете бара настолько сильное потрясение для психики, что парню не удается уйти от этой темы во сне. Охотник помнит, что ему снился Дайер, они разговаривали о чем-то на кухне… Наверное, магия сильфов сочла сон за призыв, поэтому рыжий оказался здесь. В то, что Даня мог прийти в кровать Антона по доброй воле, не верится совсем. Чернов чувствует себя неловко, он слышит тихое и спокойное дыхание парня, который все еще спит. Как так получилось, что сильф телепортировался и даже не проснулся? И что будет, когда они проснутся в одной кровати?       Охотник старается не шевелиться, всеми силами делает вид, что все еще спит. Может Данила проснется и тихо уйдет к себе, а потом они будут успешно делать вид, что ничего не было? Но что если сильф очнется только вечером? Так долго ждать Антон просто не может, у него ведь сегодня дежурство… Ему нужно еще как минимум сходить в душ и позавтракать (или пообедать?). От мыслей о еде Чернова мутит, и он не уверен в том, что в ближайший час приблизится к кухне.       На секунду Антон задумывается о том, как он относится к пробуждению в одной кровати с парнем? С парнем, который по хозяйски обнимает его и так горячо дышит в затылок. Будь на месте Дайера кто-то другой, Чернов бы скорее всего ударил этого «кого-то», а так… Охотник сам виноват в произошедшем, ведь именно его мысли телепортировали сильфа сюда. Так что злиться на Даню просто бесполезно.       Антон понимает, что больше не может оставаться в таком уязвимом положении. Поэтому он медленно и аккуратно выбирается из объятий, испуганно застыв у кровати и вглядываясь в лицо рыжего. Охотник ждет пробуждения Дайера и сотню подколок в свой адрес, так что он подбирается весь и хмурится, в полной боевой готовности отражать все удары (надеясь, что до реальной драки не дойдет). Но Данила продолжает спать. Из-за того, что опора в виде Чернова исчезла, парень почти укладывается на живот и ежится. Лицо у сильфа спокойное и умиротворенное, если не обращать внимание на впечатляющие темные круги под глазами. Кажется, кое-кто вчера уснул далеко не сразу. Теперь охотник верит в то, что парень мог телепортироваться сюда и не проснуться.       Взгляд Чернова скользит ниже. На предплечье рыжего красная сетка капилляров, кажется, это то место, куда пришелся удар доской. Кожа вокруг опухла, она отдает синевой и наверняка будет болеть. Костяшки пальцев парня сбиты, но за ночь небольшие ранки успели подсохнуть. Спина Данилы покрыта конопушками не меньше, чем его лицо. На боку расцветает впечатляющий синяк, а немного правее еще пара желто-зеленых пятен. Они наверняка остались от более ранних драк, и неизвестно сколько еще скрывается на грудной клетке, на которой Дайер сейчас лежит.       В голове Антона тут же всплывают слова сильфа о том, что он не может пройти мимо. Защищает незнакомых ему людей, не боится лезть в самое пекло, подставляет свое тело… Доказывает что-то кому-то или самому себе. А может ищет этой боли специально? Чтобы она перекрыла ту эмоциональную мясорубку, которая не отпускает Даню до сих пор. Или это его собственный способ самоубийства, который однажды сработает? От этого предположения Чернову не по себе, он и сам не понимает, откуда в нем столько темных мыслей. Столько боли. Наверное потому, что весь Дайер — это боль, прикрытая маской сарказма и колкостей.       Мысли о глубоком анализе сильфа исчезают, когда взгляд проходится по шрамам Данилы. Это то, что нельзя не заметить, две пары рваных и грубых полос проходящих по всей спине параллельно друг другу. Точно на месте роста крыльев. Это второй раз, когда Антон видит их и сейчас парень может рассмотреть все не спеша, но это... слишком больно. Ведь крылья — плата рыжего за возможность выжить. А если бы Чернов был более смелым и сделал правильный выбор, то всего этого не было. Сейчас, глядя на шрамы парня, охотнику кажется, что Дайер ни за что не сможет простить его. Но если сильф запечатлелся на Антоне, то в нем же должно быть что-то, кроме ненависти и злости?       Охотник думает о том, что это немного нечестно. И что сейчас Даня так же уязвим, как сам Чернов. Парень накрывает своего соседа одеялом, которое он сам откинул, когда выбирался из объятий. Сильф все так же не собирается просыпаться. Охотник на цыпочках крадется по собственной комнате, находит нужную одежду и уходит в душ. Голова немного гудит от вчерашней пьянки, а парень старается быть умнее и не провоцировать новые «приступы» телепортации. Он думает о сегодняшнем дежурстве, о празднике Иэроса и том, станет ли нечисть буянить в ближайшие дни.       В итоге Чернов успевает привести себя в порядок (не считая опухшего носа, которому вчера досталось). Мысли о еде все еще вызывают отторжение, так что охотник решает не рисковать. Он покидает квартиру раньше срока, потому что Дайер еще не проснулся, а сидеть и ждать этого момента… Нет, к такому Антон сейчас точно не готов. Он добирается до Ордена, пополняет запас патронов и узнает, что его напарником на сегодняшнее дежурство станет Майкл. Это даже хорошо, потому что Уильямс один из немногих людей, с кем Чернов может нормально общаться. — О, вижу кто-то вчера весьма бурно отметил праздник Иэроса, — мужчина смеется, только завидев пострадавший нос Антона. А парень в свою очередь мрачно думает о том, что он поторопился с выводами о «хорошем» напарнике. — Не смотри на меня так, я не осуждаю. Сам вчера не дал полуденнице убить милую старушку. Правда эта тварь мне чуть все пальцы не спалила, но веселья это не убавило.       Майкл не спрашивает, как Чернов заработал такие повреждения, так что охотника все же устраивает этот расклад. Антон бросает взгляд сначала на одну руку Уильямса, а потом на вторую. Ни одного намека на ожог, что идет немного в разрез со словами мужчины, но… Зачем ему врать? Или слово «чуть» говорит о том, что в конечном итоге у полуденницы ничего не получилось?       Сегодня на улицах разительно меньше людей, чем вчера. Туристы все еще с энтузиазмом фотографируют все подряд, но их количество заметно убавилось. Но, несмотря на это, жрецы все еще проводят представления, в их разбросанных повсюду палатках можно купить сувениры или сладкие угощения. Желудок Антона вдруг проявляет активность, намекая на то, что похмелье отпустило и теперь-то они могут спокойно поесть. Насколько странным будет выглядеть парень в глазах Майкла, если сейчас купит что-нибудь съестное у жрецов? — Я отойду перекусить на пятнадцать минут, хорошо? — Чернов понимает, что лучше ему нормально поесть, чем потом кусочничать все дежурство. — Полчаса, — произносит Уильямс, задумчиво поглядывая в сторону палаток с сувенирами из храма. — Хорошо, — неуверенно тянет Антон.       По глазам Майкла видно, что он что-то задумал, и парень на самом деле не уверен, что сейчас ему стоит уходить, но… Мужчина уже взрослый, должен иметь голову на плечах, чтобы не лезть так открыто к жрецам среди белого дня. Или под лучами заходящего солнца. По крайней мере, у него должно хватить сил, чтобы отбиться от служителей храма. Но на всякий случай Чернов добавляет: — Звони, если что.       Если у Антона есть полчаса на спокойный обед, то парень собирается провести их с пользой. По крайней мере не жевать на ходу сэндвич, а зайти в какую-нибудь приличную кафешку и пообедать. Нужное заведение находится быстро, благо, они дежурят в самом центре. Парень берет себе мясную запеканку, впервые за эту неделю позволяя себе мясо. Не потому, что он вдруг решил стать вегетарианцем, а потому что в квартире с ним жил один очень вредный сильф. Бесить рыжего еще и запахом мяса не хотелось. А еще Чернов берет себе кофе, чтобы убрать в голове легкий шум, оставшийся после вчерашней пьянки. И бодрящий напиток в самом деле неплохо прочищает мозги.       Когда мысли становятся более ясными, Антон задумывается о том, что вчера произошло. На нем запечатлелся сильф, и это является большой проблемой. Потому что Орден не приветствует какие-либо отношения со светлыми. Будь то простой дружбой или любовью. А тут целое запечатление. Были ли когда-либо охотники, попавшие в такую ситуацию, или Чернов первый неудачник? Или сейчас он больше накручивает себя? Парень заканчивает с «обедом», а после уже умывается холодной водой в туалете того самого кафе.       Как скажется это запечатление на Дайере? Он ведь и до этого не горел желанием общаться с Антоном, а теперь они вроде как связаны. На всю жизнь. И теперь у них просто нет выбора. Нельзя разойтись по разным комнатам, квартирам, городам или странам — в какой-то момент призыв сработает. Даже если Чернов будет контролировать каждую свою мысль, то хватит секундной оплошности, и Данила окажется рядом с ним. Сильф же обязан защищать своего подопечного, так что телепортация сработает незамедлительно.       Антон понимает, что проебался в тот момент, когда в голове мелькает имя Дани. Он старался не думать о соседе, прилагал все усилия. Но это ведь работает наоборот. Если пытаешься о чем-то не думать, то это лишь сильнее лезет в голову. В одной из кабинок туалета слышится грохот, будто кто-то потерял равновесие и со всей силы впечатался в одну из стенок. Охотник до последнего надеется на то, что это это не Дайер. — Да ебаный ты в рот, — звучат слишком знакомые русские ругательства.       Дверь кабинки открывается, и из нее весьма не элегантно вываливается Данила. В глаза бросается то, что парень в одних трусах и тапочках. Все еще с жуткими синяками под глазами и болезненным бледным лицом. И взглядом, которым точно можно метать молнии. Антон нервно сглатывает, надеясь, что сильф не прикончит его на месте. Это же будет невероятно глупо, хотя вся ситуация, в которую они попали, кажется сюжетом какой-то недалекой комедии. — Ты блядь в туалете что ли на меня дрочил? — голос у Дайера злой, но при этом в сторону охотника не полетело ни одной молнии. Можно ли это считать успехом? — Да я не понимаю, как это работает! — старается защитить себя Чернов.       Из соседней кабинки туалета выходит какой-то незнакомый парень. Он не может скрыть своего удивления, на его лице оно написано большими неоновыми буквами. Парень старается не пялится на почти голого сильфа, моет руки и сбегает куда подальше от сумасшедшей парочки, ругающейся в туалете на русском. — Черт, и что нам делать? Мы в общественном месте, а я вообще на дежурстве, меня напарник ждет. Я не могу вывести тебя отсюда в трусах, будто так и надо… — Антон окидывает помещение взглядом и тяжело вздыхает. — Я бы предложил вылезти в окно, но тут пятый этаж, и я быстрее убьюсь. Мне похер на самом деле, я бы и в трусах вышел. Только вот меня сразу полиция скрутит и увезет в обезьянник, — сильф вздыхает, растирая собственные виски с такой силой, будто это может помочь решить их проблему. — Какой у тебя размер? — на вопрос Чернова парень выгибает вопросительно бровь, очевидно, не понимая, что от него хочет охотник. — Одежды.       По взгляду Дайера становится понятно, что идея с покупкой одежды ему не очень то и нравится, но… других вариантов у них просто нет. Тратить час на дорогу до квартиры и обратно Антон просто не может. Такое точно будет сложно объяснить Майклу, а если об этом узнает еще и Офелия… Что будет, если Орден будет в курсе того, что на охотнике запечатлелся сильф? Есть небольшая вероятность, что самого Чернова не накажут, ведь он, по сути, ничего не сделал. — Жди меня здесь, — командует рыжему Чернов, когда узнает размер одежды сильфа. — Запрись в кабинке и никуда не выходи.       Охотник покидает туалет без особых проблем. К счастью, сегодня они дежурят в центре города и поэтому найти магазин с одеждой оказывается легко. Антон хватает первые попавшиеся джинсы подходящего размера, не глядя берет футболку и быстро выбирает сильфу какие-то кроссовки. К большому невезению Чернова, магазин оказывается слишком дорогим, и за такой скромный наряд приходится отдать большую часть оставшихся в кошельке денег. Новый заказ будет готов еще не скоро, а значит охотника ждет голодная неделя. Что поделать… сам виноват. На пути обратно, Антон думает о том, что теперь нужно завести привычку везде таскать с собой запасной комплект одежды. А то так денег не напасешься. — Ну что, готов к труду и обороне?       Чернов дергается от голоса Уильямса, который отлавливает его в толпе по пути в кафе. В одной руке у охотника бумажный пакет, а во второй кусок пирога, кажется, с малиной. Все это смахивает на то, что продают жрецы на площади в своих палаточках. Антон может обратил бы на это внимание, если бы ему не приходилось придумывать какую-нибудь убедительную ложь на ходу. — Я… это… — Чернов всегда плохо врал, и сейчас он видит, как на лице Майкла проскальзывает сомнение. — Дай мне еще десять минут, пожалуйста.       Уильямс пожимает плечами, жует и выговаривает что-то вроде «без проблем». Антон срывается с места и думает о том, что ему на самом деле повезло с напарником. Большинство охотников были помешаны на контроле, субординации и точности. Будь на месте Майкла кто-то другой, Чернову устроили бы допрос с пристрастием, а мужчина… Ему будто все равно. И в данной ситуации это устраивает Антона.       Охотник врывается в кафе, чуть не столкнувшись с официанткой, которая несла целый поднос еды. Парень коротко извиняется и направляется в сторону туалетов. Все кабинки оказываются свободны, кроме той, в которой заперся сильф. И из которой сейчас слышится странные звуки. Даню тошнит, и Чернов застывает с занесенным для стука кулаком. Мысли в голове смешиваются в непонятную кашу. Это последствия вчерашней пьянки? Реакция на телепортацию? Хотя тогда она должна была возникнуть сразу же при появлении сильфа в этом туалете. Тогда может это наказание Божественной Совести? Сердце охотника болезненно сжимается. Звуки за дверью стихают, и Антон берет себя в руки и стучит. — Это я. Ты в порядке?       Дайер резко открывает дверь, и Чернову приходится посторониться, чтобы сильф не сбил его с ног. Рыжий проходит к раковинам, умывается и полоскает рот. И даже не смотрит в сторону охотника, который просто не знает, куда себя деть и как себя вести. Нервное напряжение иглами пронзает каждую клетку тела, заставляя еще сильнее чувствовать себя не в своей тарелке. — Я принес кроссовки, джинсы и футболку, — произносит все же Антон, понимая, что ответа на свой вопрос не дождется. Чтобы хоть как-то разбавить повисшую тишину.       Охотник вытаскивает из пакета джинсы, избавляя их от обертки и отдает сильфу. Затем настает очередь кроссовок, и Антон запоздало думает о носках, о которых стоило вспомнить еще в магазине. Но Дайер никак не комментирует это, лишь молча одевается. До тех пор, пока очередь не доходит до футболки. На белой ткани выведены черные буквы «Loser», где поверх «s» красным напечатана «v». Кажется, это стало модным после выхода «Оно», но сейчас… В их ситуации такой выбор может показаться странным. — «Любовник»? Серьезно? — Данила, очевидно, не может промолчать. В его тоне ехидство, и Чернов хмурит брови. — Странный способ признаться мне в любви, да и…       Антон просто хочет, чтобы сильф замолчал. Но скорее земля разверзнется, чем это случится. Парень наверняка приплетет еще и тот факт, что они ночью спали в одной кровати, и это чертово запечатление… И Чернов срывается. Глупо, что он терпел Даню, пока тот избивал, оскорблял и игнорировал его, а сорвался из-за такой глупой шутки. Но факт остается фактом. Антон коротко бьет Дайера в челюсть. Не очень сильно, без желания причинить реальный вред.       Но сильфу, кажется, хватает и этого. Потому что парень слишком опасно пошатывается, цепляется руками за раковину и еле удерживает равновесие. В Чернове тут же чувствует вину за свой поступок. Он делает шаг в сторону Дани, а тот отмахивается, шипя при этом, словно рассерженный кот. Теперь у рыжего рассечена губа, и это вовсе не спасает его и так изрядно помятый вид. — Бля, ну и гандон же ты, Антон, — Дайер ухмыляется, смотрит по настоящему зло, но молнией не швыряет. Понимает, что заслужил или у него просто нет сил? — Пиздуй на свое гребанное дежурство и…       Парень не договаривает, а лишь поспешно скрывается в кабинке туалета. Данилу вновь тошнит, и это заставляет совесть охотника огрызаться с удвоенной силой. Как будто до этого ее было мало. Просто… У Антона выдался тяжелый день, а может быть пару месяцев. Чернов все равно старается помочь сильфу. А тот продолжает вести себя как мудак. — Держи ключи, — Антон шарится в кармане и отдает ключи Дайеру, когда тот покидает свое «укрытие». А потом достает кошелек и отсчитывает пару купюр. — Я закажу тебе такси.       Охотник старается продумать все, чтобы парень без проблем смог попасть домой. Даня уже не выглядит злым, скорее уставшим до такой степени, что ему определенно сейчас следует вернуться домой, в теплую кровать. Глаза у сильфа покраснели, а темные круги вокруг стали еще ярче. Божественная совесть определенно не желает отступать. — Спасибо, — бурчит коротко рыжий. — Постарайся больше не думать обо мне — второго такого перемещения я просто не переживу.       Больше они не говорят. Молча покидают туалет кафе, выходят на улицу и ждут такси. Антон все еще чувствует себя неловко в этой тишине. Но судя по всему Дайер не настроен на разговоры, по крайней мере всем своим видом он говорит об этом. Чернов думает о том, что если бы он чувствовал себя так же плохо, то тоже молчал. — Напиши мне, когда будешь дома.       Дверь такси закрывается, после чего машина срывается с места. А охотник ловит на себе взгляд Майкла. Тот театрально поднимает одну бровь, показывая максимум удивления и непонимания. Антон начинает придумывать более убедительную ложь в ту же секунду, делая шаг навстречу мужчине. — А я и думаю, что ты блеешь, как барашек, а ты на свидание спешил, — Уильямс ухмыляется, когда они равняются и направляются в сторону площади. — Что?!.. Нет! Это совсем не… — Плевать, — Майкл отмахивается, явно не настроенный выслушивать ничьи душевные драмы. Чернову же все еще хочется побиться головой о ближайший фонарный столб.       На улицах оказывается удивительно спокойно. То ли вся нечисть отходит от прошедшего праздника Иэроса, то ли занята делами поважнее. Даже жрецы начали сворачивать свою деятельность: на площади не осталось ни одного ряженого, и в данный момент служители храма собирали последнюю палатку с сувенирами. Антон замечает знакомое лицо, тот самый жрец, что лечил охотника. И… Это плохо. Если он узнает Чернова и поздоровается, то у парня будут проблемы. Потому что Орден запрещает какие-либо связи со светлыми, особенно со служителями храма. Еще лет десять или двадцать назад охотники убивали жрецов, лишь бы те не несли свою веру о истинных Богах. Антон старается не привлекать к себе внимания. Потому что… Майкл явно не оценит такой дружбы, если все поймет. — Интересно, откуда они берут столько денег на то, чтобы проводить все эти мероприятия? Наверняка вырезают друг у друга почки, отращивают своим даром новые и продают на черном рынке, — Уильямс же не чувствует подвоха и совершенно не сковывает себя в выражениях.       И жрец оборачивается. Чернов не знает, услышал ли он слова Майкла или просто решил осмотреться. Но служитель храма замечает двух охотников, патрулирующих площадь. Антон ведь даже имени его не узнал в тот день, когда парень его вылечил. Было как-то не до этого, а потом уже и не к чему. Не у Дани же про имя жреца спрашивать, с которым охотник виделся первый и последний раз. А сейчас этот парень смотрит в их сторону, тепло улыбается и машет рукой в знак приветствия. И отворачивается, занятый своими делами и руководя процессом. Чернов отсчитывает секунды до момента, когда Уильямс все поймет. — Так всегда — начальство только указания раздает и не марает свои руки, — ухмыляется мужчина, как ни в чем не бывало продолжая идти вперед. — Что у нас в Ордене, что в храме. Несмотря на то, что там одни святоши. — Начальство? — переспрашивает Антон, который все пытается сложить в голове пазл. — Верховный, — Майкл закатывает глаза, явно недовольный тем, что его русский напарник не понял каламбура. — Да-да, это один из тех, кто заправляет всем в храме. Хотя по виду и не скажешь. Дамиан Брошере. Слишком молодой для такой должности, у них наверное совсем плохо с кадрами. — Откуда такая осведомленность? — с подозрением спрашивает Чернов. Он все еще не может понять, Уильямс действительно не понял, что это приветствие предназначалось им или просто тактично промолчал? — «Держи друзей близко, а врагов еще ближе» — слышал о таком? — Майкл выжидает паузу, и парню приходится кивнуть в ответ на этот вопрос. — Так не думал ли ты о том, что Орден пренебрежет одним из своих врагов. Ты новенький, конечно еще не знаешь, как все у нас тут происходит. Я вообще не уверен, что в России есть храмы именно этой направленности. Но у нас тут на каждого жреца — свое досье. Уверен, что у них на нас тоже море информации накопано.       Уильямс пожимает плечами, для него это нечто обыденное, нечто простое. И подобное ставит Чернова в тупик. Охотники в России учили его тому, что жрецов нужно истреблять так же рьяно, как и нечисть. Они угроза не меньшая, а может даже и большая. А тут… Орден знает служителей храма чуть ли не поименно, но при этом те все еще живы. И это, на самом деле, кажется Антону более правильным. — Слушай, у вас в Афинах дела с этим явно обстоят лучше, чем у нас, ты прав, — начинает издалека парень, надеясь, что его дальнейший вопрос не будет слишком очевидным. — А ты встречал такое, чтобы сильф запечатлелся на охотнике?       Майкл удивленно поднимает бровь и смотрит на Чернова вопросительно. В его глазах загорается что-то похожее на детское и упрямое любопытство. А Антон понимает, что сейчас ему как никогда сильно хочется побиться головой о стену. Не стоило спрашивать прямо в лоб, нужно было как-то лучше подобрать слова. Охотник успевает накрутить себя и еле удерживается от того, чтобы начать оправдываться. — Ага, было такое, — Уильямс кивает и не сводит заинтересованного взгляда со своего напарника. Антон молится всем Богам, чтобы мужчина махнул рукой и сказал: «да похрен». Но Боги слишком не любят охотников, поэтому чудо, конечно же, не случается. — А ты с какой целью интересуешься? Неужели кто-то из светлых детей Эрасмоса успел в тебя втрескаться? — Нет, ничего такого! — Чернов прячет взгляд, делая вид, что рассматривает подозрительные кусты, которые около входа в парк могут скрыть какую-нибудь нечисть. — Да брось, парень, когда посреди Ордена от одной твоей мысли появится сильф — не получится сохранить тайну. Так что колись, — у Майкла лукавый взгляд и улыбка, будто он рассекретил шпиона, затесавшегося «среди своих».       Чернов задумывается на несколько мгновений. Ему ведь и правда стоит поговорить с кем-то о случившемся. Чтобы разобраться и понять, как же ему поступать дальше. Но у него слишком мало знакомых в Афинах, друзья из России его просто не поймут. В Ордене вряд ли найдется кто-то более лояльный к светлым, чем Уильямс. Да и к самому Антону мужчина относится без пренебрежения, которые открыто высказывали другие местные охотники. — Да, на мне запечатлелся сильф, — Чернов произносит это таким траурным голосом, что самому становится не по себе. — Я так и знал, — Майкл смеется, толкает Антона в плечо и продолжает быстро говорить. — Вы уже трахались? — Что? Нет! — парень чувствует, как по его лицу расползается краска, и он вообще жалеет о том, что начал этот разговор. — Зря, — авторитетно произносит Уильямс. — Но ничего, у тебя еще все впереди. Говорят у сильфид… — Нет! — Чернов перебивает Майкла, не желая слушать ни о каких интимных подробностях. — Говоря о сильфе, я имел ввиду сильфа, а не сильфиду. Это парень. — Оу, — мужчина выглядит удивленным, но даже это не унимает его запала. — Ну, не вижу в этом ничего страшного. Если вы любите друг друга, то какая разница, какого вы пола? Да и… — Мы не любим друг друга, — Антон отрицательно качает головой, а потом глубоко вздыхает. — Я… сильно накосячил в свое время, и он меня ненавидит за это.       Майкл, на удивление, ничего не говорит. Он то ли дает Чернову шанс продолжить, то ли задумывается о чем-то своем. Антон не готов рассказать Уильямсу о том, что произошло в России. Он не хочет вспоминать это, не хочет ни на кого вешать эти не самые приятные воспоминания. А может быть парень просто боится, что мужчина не поймет его. — Возможно, он ненавидел тебя до запечатления, но не сейчас, — все же говорит Майкл, и в его голосе слышаться серьезные нотки. — Сильфы не могут стать защитниками для тех, кого они ненавидят. Да, запечатление может сработать с первого взгляда, на совершенно незнакомом человеке. Достаточно одной теплой или светлой мысли и бах! — вы повязаны до конца дней. Но это не может быть ненавистью. Чтобы там ни было, он тебя не ненавидит.       Антон чувствует, будто с его плеч падает тяжелый камень. Ему нужно было, чтобы кто-то подтвердил его догадки, чтобы кто-то озвучил эту мысль вслух. Даня больше не ненавидит его. Даже не верится в это, неужели все эти странные и местами абсурдные старания охотника дали свои плоды? — Хэй, я не говорю, что сильф простил твой косяк, но ненависти там точно нет, — кажется, Уильямс удивительно легко читает все по лицу парня. — Да, я понимаю, — кивает Чернов, а потом возвращается с небес на землю. Если ненависть вытеснилась какими-то другими эмоциями, то боль сильфа явно никуда не делась. — Но я не думаю, что он хочет быть моим защитником. У нас…       Антон старается подобрать правильные слова. Рассказывать то, что было в их прошлом, все же не хочется. Это слишком личное. И все же их ситуацию не назовешь простым: «У нас были разногласия». Потому что это слишком поверхностно и легко, и совершенно не описывает случившееся. А Майкл, к большому удивлению охотника, молчит, не подкалывает и просто ждет, когда парень соберется с мыслями. — Наше общее прошлое не совсем приятное… Совсем неприятное, на самом деле. И мне кажется, что я своим присутствием делаю только хуже, — Чернову тяжело даются эти слова, потому что это то, в чем ему не хотелось признаваться даже самому себе. — Напоминаю ему обо всем произошедшем, а он наверняка предпочел бы все забыть. Но вряд ли такое можно забыть. — Ты сейчас совсем не прояснил ситуацию, — иронизирует Уильямс. — К чему ты клонишь? — Это можно как-то… Отменить? Отказаться от запечатления? Или, не знаю, сделать хоть что-то. Я о таком никогда не слышал, но, как выяснилось, в Афинах с такими вещами дела обстоят намного… разнообразнее? — Ты хочешь отменить запечатление? — Майкл переспрашивает так, будто Чернов ребенок, собравшийся сунуть пальцы в розетку. Парню приходится кивнуть, хотя он уже не уверен в том, что хочет услышать ответ. — Надеюсь, что ты не ляпнешь это при своем сильфе. — А я… уже «ляпнул», — Антон вспоминает свои слова, сказанные в туалете бара. Это ведь практически первое, что он сказал Дайеру после запечатления. Высказал желание отменить все, чтобы не мучить этим парня. — Ну чтож, поздравляю, теперь он точно не скоро тебе даст, — на полном серьезе с видом академика произносит Уильямс. — Что? Да не нужно мне это! — Чернов хмурится, чувствуя, как краска вновь возвращается на его лицо. — Ты забываешь одно, — как ни в чем не бывало продолжает мужчина, не обращая внимания на возмущения своего напарника. — Сильфы — не люди, пусть они и выглядят так же. Они пропитаны силой своего Бога и это дает своеобразные… побочные эффекты. Они по другому видят мир, по другому все чувствуют. Для тебя запечатление это что-то неудобное, ведь теперь нужно контролировать свои мысли, чтобы случайно не телепортировать к себе сильфа, а для них… — теперь уже Майкл выдерживает паузу, а потом находит нужное сравнение. — Вот девчонки, в большинстве своем, с детства мечтают о том, как они выйдут замуж за принца. Который будет любить их до конца жизни и увезет в сказочный замок. Кино и книги наглядно показывают то, что все будут счастливы только тогда, когда найдут вторую половинку. Потом, конечно, девчонки вырастают и понимают, что к чему.       Теперь уже Антон не понимает, к чему клонит Уильямс. Потому что ему сложно представить на месте девчонки Даню, с его вечно хмурым взглядом, недельной щетиной и жуткими синяками под глазами. Дайера, который мечтает о свадьбе со своим принцем. Все это смахивает на бред чистой воды. А Майкл тем временем продолжает говорить: — Так к чему это я. Люди всю жизнь ищут смысл своего существования, а у сильфов он уже есть. Эрасмос создал их, чтобы они защищали людей от нечисти. Им с самого детства рассказывают о том, что когда они вырастут — найдут своего подопечного и будут оберегать его до конца своих дней. Для сильфов это также важно, как для девочки найти своего принца. Только в десять раз важнее, наверное. Я же не дух воздуха, откуда мне знать. Сильфы всю жизнь ищут того, кто предназначен им Богом. Свою вторую часть души. Как бы пошло это не звучало. Потому что именно люди все испохабили, свели к сексу и прочим своим меркантильным потребностям.       Охотники идут молча еще не меньше пяти минут. Антон думает о том, как же теперь сложится его жизнь. Он старается думать о сильфе более абстрактно, чтобы случайная мысль не сработала, как призыв. Это точно не то, что нужно сейчас им обоим. А Майкл… Кто вообще знает, о чем он сейчас думает? — Ты знаешь, что у восьмидесяти процентов сильфов крыша едет, когда они теряют своего подопечного? Кто-то не может смириться с тем, что облажался. Кто-то просто не видит смысла в дальнейшем существовании. Кто-то мстит тем, из-за кого это случилось. Некоторые просто бросаются в бой с нечистью и бездумно погибают. Несколько лет назад был такой случай: из-за какой-то ошибки на стройке погиб человек. Случайность, но сильфа, который был запечатлен на пострадавшем, это не успокоило. И он создал торнадо посреди здания этой строительной компании. Тогда человек десять погибло, еще несколько десятков пострадали. Только представь, что сделала с сильфом после этого божественная совесть. К слову, после этого его больше никто и не видел. А ты сказал своему сильфу: «Ой, а давай все отменим, я отказываюсь быть твоим подопечным. Боги тебе раз в жизни дали такой шанс, но я, пожалуй, пас.». — Я — идиот, — вздыхает Антон, понимая, что он на самом деле облажался. В который раз уже? — Это точно, — смеется Уильямс, вновь хлопая парня по плечу. — Но не думаю, что твой сильф из-за этого затаил на тебя смертельную обиду. Ты, главное, особо никому не трепись из охотников об этом. Конечно, тебя не сожгут на костре за подобное. Но сейчас сложные времена, с этими культистами одни проблемы. Глава может потребовать с тебя крови твоего сильфа, для сыворотки. Не знаю, что там между вами произошло, но вряд ли это может кому-либо понравится. — Понял, — кивает Чернов, а потом добавляет. — Спасибо.