Пособие о том, как стать настоящим сильфом

      Антон сидит на той самой кухне, где он еще месяц назад пил в веселой компании сильфа, Верховного и брата Главы Ордена. И целенаправленно напивается. Алкоголь он позаимствовал из запасов Дани, чем сильф, наверное, будет недоволен. Но сейчас Чернов об этом как-то не думает.       Настроение — препаршивейшее, и алкоголь нисколько не помогает. Правда Антон попыток не оставляет и вливает в себя рюмку за рюмкой. Алкоголя в бутылке остается все меньше, и Чернов думает о том, что придется воровать у Дайера еще одну.       Ему невероятно обидно. А еще очень больно. Он чувствует себя так же, как восемь лет назад, когда впервые понял, чем же занимается его отец в своих лабораториях. Тогда он тоже чувствовал себя преданным и растоптанным.       Конечно, Майкл ему не отец. А Антон уже не подросток, отчаянно нуждающийся в чьей-то любви. Но… он удивительным образом привязался к Уильямсу. Тот был шумным, надоедливым, иногда даже раздражающим. Но мужчина казался таким искренним и надежным.       Чернову никогда не везло с дружбой. То есть в детстве все было нормально. Он играл в компании других ребят, тренировался вместе с юными охотниками. Все испортилось, когда изгнали его отца. Антон вдруг резко стал изгоем. Всем было плевать, что сам он ничего не делал. Подростки избегали его или просто издевались.       Это не изменилось и когда Чернов стал старше. Поступок его отца тенью висел над ним. На него смотрели только как на сына предателя. В лицо этого, конечно, никто не говорил, но сближаться с ним не хотели.       Вне Ордена дружить тоже не получалось. Приятели были, но друзей — нет. Друзьям надо доверять. Но он был вынужден слишком много врать насчет своей жизни. А Антон всегда был слишком плох во лжи, и другие это видели.       К Афинам охотник уже смирился со своим положением изгоя и не особо удивился, что здесь чужака не приняли. Просто принял то, что снова остается один. Ничего необычного.       А Майкл удивительным образом стал его другом. Ему было плевать на прошлое Антона, он не замечал излишней угрюмости парня, даже не волновался о том, что Чернов живет с сильфом. Уильямс был тем, на кого можно было положиться. Глуповатый с виду, на самом деле он мог дать хороший совет, а в бою всегда прикрывал куда менее опытного Чернова. И хоть Антон никогда об этом не задумывался, сейчас он понимает, что Майкл в самом деле стал ему другом.       А потом… потом Уильямс предал. Не самого Чернова, конечно, а целый Орден и даже свою сестру. Даже Шера, которого, казалось, искренне любил. Но сейчас Антон не думает об этом. Он думает лишь о том, что люди, к которым ему удается привязаться, удивительным образом скрывают свои темные стороны. Отец, теперь вот Майкл. Может его тянет к таким вот людям? Или это просто его невероятная удача?       Данила появляется на кухне, когда Антон выливает из бутылки в рюмку последние капли алкоголя. Сильф останавливается в проходе, хмурится и скрещивает руки на груди. А потом подаёт голос: — А мне всегда казалось, что из нас двоих алкоголик — это я, — ухмыляется Дайер. Он проходит к Антону и садится рядом. Смотрит на пустую бутылку, потом на Чернова и обратно. А потом говорит менее уверенно. — Что-то случилось? — Даня, — Антон устало смотрит на сильфа. — Прости, я у тебя алкоголь взял. Я куплю.       Он складывает руки на столе и утыкается в них лицом. Молчит пару секунд, а потом невнятно говорит прямо в руки: — Ты тоже состоишь в какой-нибудь злобной организации? Тоже меня предашь?       Данила… Смеётся. Не злобно даже, как плохие парни из фильмов, а скорее весело. Его пальцы осторожно касаются волос Антона, будто этим жестом он хочет поддержать охотника. — С чего такой вывод? Если ты нашёл у меня порно, которое тебе не понравилось, это ещё не значит, что я какой-нибудь пришелец или предатель, — рыжий весело ухмыляется, а потом становится более серьёзным. — Так что все-таки произошло? — Майкл, он… — Антон продолжает невнятно говорит себе в руки. Сил смотрит на Даню просто нет. — Оказалось, что он работает на Культ. Уильямс наставил на меня пушку, угрожал. Не знаю даже, почему не убил.       На пару мгновений на кухне повисает тишина. Кажется, Данила так же не может понять и осознать сказанные охотником слова. — Майкл… Предатель? — в голосе сильфа больше нет весёлости, только неподдельное удивление. А потом тон рыжего становится обеспокоенным. — Как ты? Он тебя не ранил? — Нет, — мотает головой Чернов. — Мог, но не убил. Не знаю почему.       Охотник наконец поднимает голову, смотрит на Дайера. Тот больше не улыбается, смотрит хмуро. Интересно, он тоже успел привязаться к Майклу или просто переживает за своего подопечного? — Выпьем? — предлагает он сильфу. — Если тебе это нужно, — кивает Данила, а после поднимается на ноги.       Парень достаёт ещё одну бутылку из своего бара, экспонаты в котором редеют. Находит так же себе стакан, а после садится рядом с Антоном и разливает им алкоголь. Впервые на лице сильфа такая растерянность. Не знает, что сказать? — Он был твоим другом? — Не знаю, — пожимает плечами Антон. — Он был старше меня лет на десять, постоянно раздражал меня своими шуточками, вечно лез не в свое дело, но… Да, Майкл был моим другом, — парень вздыхает и опрокидывает в себя алкоголь. — Или я так считал.       Сильф выпивает следом, слушает внимательно и не перебивает. Разливает им вновь алкоголь. Данила касается подбородка Чернова и заставляет посмотреть на него. — Я не предам тебя, никогда, — эти слова звучат искренне. Без шуток или сарказма. Даже без попытки скрыть все.       А потом Антон подается вперед и целует Даню. Ему нужно это сейчас. Ему необходимо ощутить себя нужным, почувствовать чужое доверие, безграничную преданность. Наверное, это несправедливо по отношению к Дайеру. Сильф просто не может отказать своему подопечному сейчас, оттолкнуть его, причинить боль. И Чернов знает это, знает, что Даня ответит ему. И поэтому тянется, потому что хочет забыться, погрузиться в чувства. И сильф единственный, кто может ему это дать.       Дайер подаётся на поцелуй почти послушно. Отвечает мягко, будто охотник какая-то маленькая девственница. Или хрустальная ваза, которая может разбиться от неосторожного касания. В этот раз нет разрядов страсти, пронизывающих каждую клетку тела. Только тепло, растекающееся волной по всем органам. Сильф аккуратно проводит пальцами по шее Антона, поглаживает кожу. Будто пытается успокоить. Или показать, что Чернов не один в этой пучине боли. Даня держит его и не даст сорваться.       А потом Антон отстраняется. Смотрит на парня и думает о том, какую же на самом деле власть имеет над этим сильфом. Он ведь в самом деле сделает все, чтобы оградить охотника от боли. И попроси Чернов его прямо сейчас отдаться — Даня согласиться. — Я пока недостаточно пьян, — вслух отвечает самому себе Антон. — Выпьем ещё?       Дайер кивает и молча разливает алкоголь по рюмкам. Сильф мог сесть напротив Чернова, но выбирает место рядом. Совсем близко, так, что их колени и руки соприкасаются. Данила берет в руки рюмку, глядя в лицо Антона и вдыхая так, будто он собирается признаться в чем-то очень серьёзном. — Я… Понимаю. Потерять того, кого ты считал своим другом. Кому доверял. Не тайны даже, а свою жизнь. Вы ведь были напарниками. Это тяжело.       Данила свободной рукой касается пальцев Чернова. А потом они вместе выпивают. Из закуски на столе нет ничего, потому что их цель — напиться, а не весело провести время. А сильф тем временем продолжает говорить: — Мне сложно доверять людям. Впустить их в свое личное пространство, в свой внутренний мир. Поэтому я отталкиваю всех, кто хочет узнать меня ближе, меня… Настоящего. И когда та крупица людей, кому ты все-таки смог довериться предают тебя… Это будто нож в спине, который ты не можешь просто достать и вытащить.       Антон слушает Даню молча и смотрит куда-то в окно. И думает вдруг: а смог бы сильф довериться ему, если бы не запечатление? Ведь до того, как появилась эта связь, отношения у них складывались… не очень. И Чернов совсем не уверен, что не будь этого запечатления, и они сидели бы сейчас вместе на кухне. Скорее уж Дайер наорал бы на него за алкоголь и ушел к себе.       Оставляет ли запечатление выбор сильфу? Даня говорил, что для запечатления нужна теплая мысль. А Анфиса сказала, что запечатление — это судьба. Так может у Дайера просто не было шанса не привязаться к Антону? Может Эрасмос, создавая сильфов, насильно привязывает их к кому-то? — Даня, — Чернов наконец переводит взгляд на парня. — Что ты чувствуешь ко мне? Кто я для тебя?       Дайер смотрит на свою рюмку, а потом наливает алкоголь им обоим. Кажется, будто парень не собирается отвечать на заданный вопрос. А ещё он будто специально избегает взгляды Антона. Сильф выпивает свой алкоголь. — Я… — парень запинается, крутит в руках пустую рюмку и будто пытается сформулировать в голове мысль. — Когда я увидел тебя впервые, после… Случая в России, — несмотря на то, что прошло восемь лет, Дайеру все ещё больно говорить об этом. Это слишком отчётливо слышно в его голосе. — Я тогда думал, что убью тебя. Мне впервые в жизни хотелось этого. Это такое пугающее тёмное чувство. На секунду мне показалось, что если я это сделаю, то мне станет легче.       Данила вновь замолкает. С силой сжимает в руке рюмку, будто стараясь зацепиться за неё. И все ещё не смотрит на Чернова. Будто разговаривает сам с собой в этот момент. Может быть ему так легче. — Не знаю, как я смог остановиться. Всё таки эти… — рыжий усмехается, — инстинкты сильфов не пустой звук. Тогда я ненавидел тебя. Будто это ты во всем виноват. Будто это именно ты держал нож в руке, — Даня не выдерживает и наливает себе ещё. А потом быстро выпивает. — Мне стоило съехать куда-нибудь подальше от тебя. Чтобы при каждой встрече с тобой не вспоминать все… Это. Но я остался. Потому что тогда я бы был трусом, который все ещё боится.       Слышать это… больно. Конечно, Антон и так знал, что испытывал к нему Данила. В конце концов, ребра у него после первой встречи с новым соседом болели еще долго. Но слушать это все, рассказанное таким холодным тоном — неприятно. Ему кажется, будто бы он снова погружается в то время. Не в то, когда Даня его избивал. Нет. А в то, когда они впервые познакомились. — А потом… Я начал узнавать тебя. Постепенно. Какие-то незначительные мелочи. Твоё упрямство с этими дурацкими цветами. Постоянные синяки из-за встреч с нечистью. Попытки задобрить меня едой. Этот взгляд побитой собаки. И ненавязчивость. От этого все сложнее было считать тебя суперзлодеем. Ты стал… Человеком с чувством вины, который хотел все исправить. И из-за этого ненавидеть тебя становилось все сложнее.       Они вновь молчал. Чернов даже думает о том, что это конец рассказа, но все еще не знает, что сказать. А сильф тем временем неожиданно продолжает: — А потом в том баре… Я просто подумал: «А он не такой плохой парень». И сработало запечатление. Я думал о том, что это так… Неправильно. Но мне больше не было больно смотреть на тебя, — Даня замолкает и впервые за этот рассказ поднимает взгляд на Чернова. Сильф кажется таким потерянным. Прямо как во время того самого запечатления. — Я впервые за все эти восемь лет почувствовал себя нормальным. Не бракованным сильфом без крыльев, а настоящим защитником. Почувствовал себя цельным. И это так неправильно. Я не должен чувствовать себя хорошо из-за запечатления на тебе. Я будто бы предаю этим свою семью… Эрика сказала, что я должен отпустить прошлое. Их не вернуть, и я должен жить для себя. И если я чувствую себя хорошо рядом с тобой… То может стоит перестать постоянно наказывать себя и просто… Быть счастливым?       Антон опускает глаза, потому что смотреть на сильфа — стыдно. Он радовался, когда Даня наконец перестал на него злиться. Он был так доволен, что они наконец общаются если не как друзья, то хотя бы как хорошие соседи. И он так тянется к Дане сейчас, так нуждается в его помощи. А Дайер… у него просто нет выбора. Его чертов Бог не дал парню решать. Приковал к Чернову цепью.       А Антон даже не может освободить его от этой связи. Потому что понимает, что тогда сильфу будет лишь хуже. А еще потому что совсем не хочет. До ужаса боится остаться один, понять, что он не нужен и Дане тоже. Что вообще никому не нужен и не важен. И что даже если он умрет, то всем будет все равно.       И поэтому он снова подается вперед и целует Дайера. В этот раз совсем не нежно, а жадно, требовательно. Даня будто выдыхает с облегчением от этого поцелуя. Может быть потому, что не хочет больше выворачивать свою душу наизнанку. А может быть потому, что теперь ему не нужно думать о том, что причиняет ему боль. Сильф придвигается ближе к Антону. Одна рука парня ложится на шею Чернова, а вторая — на талию. Пальцы Дайера медленно ползут вниз, а потом забираются под футболку.       И в этот раз Антон не сопротивляется. Напротив — подается вперед, сильнее прижимается к Даниле. Сегодня ему совсем не хочется думать о том, что «это неправильно». Он просто хочет забыться, а сильф ему отлично с этим помогает. Конечно, будь у него грудь, было бы… проще. Но и так ничего.       Они продолжают жадно целоваться, будто невообразимо жуткий голод засел под рёбрами. Дайер на ощупь перебирается на колени охотника, не отрываясь от губ Чернова. Руки сильфа опускаются вновь вниз, цепляются за край футболки Антона и тянут вверх. Им приходится все же отстраниться, чтобы осуществить задуманное.       Даня замирает на несколько мгновений. У него губы припухли и блестят от поцелуя. Глаза горят желанием, а дыхание сбилось. Сильф вновь припадает к губам Антона, а после делает характерное движение бёдрами. Плавно и медленно. Чернов сдавленно стонет сквозь поцелуй и с силой сжимает руки на талии Дайера. А после прерывает поцелуй и отстраняется. Смотрит на Даню чуть мутным взглядом, облизывает губы и хрипло предлагает: — Идем в комнату. Будет… удобнее.       В этот раз все не так, как в тот вечер с игрой. Тогда была сводящая с ума страсть, полностью отключившая разум. Алкоголь, выключающий мозг и способность рационально мыслить. Было дикое желание, лишающее контроля. Сейчас… он определенно возбужден, но отлично понимает и контролирует происходящее. Точно знает на что собирается пойти, но совсем об этом не заботится. — У тебя есть… Смазка? — спрашивает Даня, когда они оказываются перед дверью в комнату Антона.       Чернов мотает головой. Секса с парнем он до этого вечера не планировал. Да и с девушкой тоже, если признаться. Так что закупиться не догадался. Данила кивает, принимая эти слова. А после тянет Антона в свою комнату.       Охотник был здесь всего один раз, во время болезни сильфа. Да и приносил воду для Софи, уже через минуту покинув комнату. Сейчас же Дайер ведёт Чернова к своей кровати, и у парня нет времени рассматривать окружающую обстановку. Даня отпускает охотника из объятий, подходя к своему столу и открывая верхний ящик. Шарит в нем пару мгновений, а потом достаёт небольшой тюбик смазки. Сильф возвращается к парню, усаживается на его бедра и наваливается сверху, заставляя охотника опуститься на кровать.       На мгновение Антон задумывается. Даня говорил, что секса с парнями у него не было. Он готовился к такой вот ситуации? Или покупал смазку для встреч с девушками? За все время, что охотник живет вместе с Дайером, тот девушек в квартиру не водил. Интересно. Впрочем, мысли эти Чернов откидывает быстро. Он кладет руки на задницу парня, чуть сжимая ту ладонями и подается вперед, вновь целуя сильфа.       Данила выдыхает нетерпеливый вздох в губы Антона. Он трется бедрами о пах охотника, несмотря на то, что на них все еще одежда. Сильф чуть отстраняется, целует Чернова в уголок губ, в подбородок, ведет по шее языком и буквально впивается в открытую кожу, оставляя засос. Смазку парень откладывает в сторону, освободившимися руками тем временем на ощупь расстегивая джинсы охотника.       Антон стонет и откидывает голову назад, подставляя шею под новые поцелуи. Засосы он никогда особенно не любил, но с Даней все ощущается иначе. И сейчас тоже тело прошивает особенно сильный разряд и сдерживаться просто не получается. Чернов перемещает руки выше, запускает ладони под футболку Дайера. Проходится по его животу и груди. На мгновение замирает, будто бы удивленный тем, что руки привычно не находят так мягкость. А после цепляется пальцами за края футболки и тянет ту наверх, снимая с парня.       Данила поднимает руки вверх и помогает избавить себя от одежды. А потом склоняется над грудной клеткой охотника, мокро целуя кожу и прикусывая. Рыжий ведет дорожку вниз, а после оказывается у ширинки Чернова. Немного отстраняется для удобства и избавляет парня от штанов, оставляя того в одном белье. И вновь целует губы Антона, тихим шепотом обращаясь к охотнику: — Останови меня если… Я сделаю что-то не так или перейду черту, хорошо?       Антон просто молча кивает в ответ и снова тянется за поцелуем. Как ни странно, он не испытывает ни страха, ни отвращения. Есть… азарт. И какое-то детское любопытство. Какие ощущения будут от секса к сильфом, если даже от простых поцелуев сносит крышу?       Они неторопливо целуются еще пару минут. Даня тем временем оглаживает тело охотника, от каждого его касания чувствуется разряд, который не приносит боли. Чернов не понимает, настоящий ли это ток (все же духи ветра могут управлять электричеством) или своеобразные «побочные эффекты» их связи.       Данила осторожно опускает руку, касается возбуждения охотника через ткань. Почти как в вечер их пьянки и первой близости. Но на этот раз без спешки, растягивая удовольствие, изучая друг друга. Рыжий прикусывает губу Антона, а потом чуть отстраняется и спрашивает хриплым голосом: — А кто… — сильф запинается, — ну, сверху?       На этом вопросе Чернов вдруг теряется и все его прежнее спокойствие и уверенность рассыпаются осколками. Он вспоминает, что близость с парнем имеет некоторые отличия от традиционного секса с девушкой, и просто у них все с Даней пройти не может. Мелькает мысль о том, что такие эксперименты могут быть не лучшим способ борьбы с отчаянием, поселившимся в груди.       Антон откидывает эти мысли в сторону и внимательно смотрит на Дайера. Тот тоже выглядит неуверенно. В конце концов, несмотря на его заявление о бисексуальности, с парнями сильф тоже никогда сексом не занимался. Чернов хмурится и думает, что из этой его затеи может не выйти ничего хорошего.       А после охотник толкает Даню, заставляя того улечься на спину, и сам нависает сверху, властно целуя его губы. И ничего не говорит, потому что действия сами по себе достаточно убедительный ответ. Дайер просто… поддается. Легко принимает решение Антона и соглашается с ним, хотя поначалу их вечера было ясно, что он не против быть на активной стороне. — Ты сказал… Что любишь шлепать партнерш в постели, — вдруг почему-то вспоминает сильф, когда они разрывают поцелуй. — Мне тоже готовиться к этому?       На губах у рыжего лукавая улыбка. Он смотрит на Чернова так, как никогда не смотрел. Открыто, без страха или злости. Данила не пытается найти какой-то подвох. Он доверяет Антону, и это видно невооруженным взглядом. Сильф проводит руками по бокам охотника, оглаживает его пресс, но дальше не заходит.       Где-то внутри Чернова слабо трепыхается совесть. Дайер в самом деле ему доверяет, а Антон… он же просто использует парня. Он думает о том, что это тот самый плохой путь их связи, о котором он говорил с Анфисой. — Только если будешь плохо себя вести, — шепчет охотник, наклоняясь к уху Дани. В конце концов, Дайер ведь и сам хочет того, что между ними происходит? — Я бываю очень плохим парнем.       Даня шепчет в ответ, прикусывая при этом свою губу. Провоцирует или поддерживает эту игру? Парень возбужден, это чувствуется через одежду, которая все еще на рыжем. А поза Чернова позволяет понять всю степень желания сильфа. Антон выдыхает, глядя на такого Дайера. То ли действует их связь, то ли в охотнике вдруг проснулись гомосексуальные наклонности, но он думает о том, что Даня сейчас невероятно сексуальный. — Тогда у меня нет выбора, — хрипло говорит Антон и сползает с колен Дани.       А после подталкивает парня, заставляя его перевернуться на живот. Так даже немного проще, если подумать. Глядя на спину куда проще забыть, что перед тобой парень. Правда Чернов не забывает, кто сейчас перед ним. Шрамы на спине сильфа не дают этого сделать. Охотник пару мгновений смотрит на эти метки завороженно, а после осторожно касается рукой.       Даня, такой послушный и покорный, вдруг переворачивается на бок и хватает Антона за запястье. Он не выглядит злым, и его хватка даже не очень сильная. И будто в подтверждение этого, парень касается губами костяшек охотника. — Я никому не позволяю касаться моей спины. Особенно во время секса. Это… приятно. Но если человек знает твои слабые места, то потом ударит именно в них, — Даня опускает взгляд, а после продолжает. — Место, куда крепятся крылья, очень чувствительное. Даже если этих самых крыльев больше нет.       Дайер отпускает руку Антона, а после поворачивается к парню спиной. Все возвращается в ту точку, с чего все началось. И сильф чуть выгибается под касания охотника. Будто разрешает действовать дальше.       Даня действительно ему доверяет. Не верит, что Антон может причинить ему вред и подставляет спину. В буквальном смысле. И не то, чтобы Чернов хочет причинить ему вред. Нет, пожалуй, такая мысль никогда не придет ему в голову. Просто… такое доверие — пугает. Антон вдруг думает, что оно будто бы заковывает его в ответственность. Дайер отдается в его руки, и если охотник ошибется, то парень точно никогда больше никому не сможет довериться. Становится немного страшно.       Чернов медленно и нежно проводит рукой по спине Дани. Пересчитывает пальцами позвонки, не касаясь шрамов. Спускается ниже, к резинке штанов. Медлит пару мгновений, а после стягивает их с Дайера вместе с бельем. А потом все же подается вперед и касается губами шрама. Осторожно, невероятно бережно. Даня не дергается, не отталкивает его. И Антон продолжает действовать смелее. Вновь целует шрам, еще раз, еще. А после проходится по нему языком. Сильф прогибается в спине, льнет ближе к этим касаниям и выдыхает протяжный стон. Это хорошо показывает, что Чернов делает все правильно. Парень мычит что-то одобрительное, а потом выдыхает: — Блядь! Почему же так… приятно.       Антон отрывается от Дани, чтобы устроиться поудобнее. Усаживается на его бедра, чуть ерзает и снова наклоняется вперед. Удивительным образом ему нравится то, что сейчас происходит. Это совсем не похоже на обычный его секс. И из-за того, что под ним сейчас стонет парень, и из-за того, что спину своих партнерш он точно никогда не вылизывал. — Нравится? — задает он риторический вопрос, наклоняясь к уху Дани.       И медленно проводит руками по шрамам, чуть надавливая в самых чувствительных точках. И снова чуть ерзает на заднице парня, потому что возбуждение становится все сильнее. А потом вновь наклоняется к спине и проходится по ней языком. Сильф вновь срывается на стон. Его дыхание сбилось, кожа покраснела даже на шее со стороны спины. И пусть вся его реакция показательна, парень все же отвечает на заданный Черновым вопрос: — Нет, блядь, я тут просто так… — фразу Данила не может закончить нормально, весь показательный сарказм срывается на ещё один короткий стон. — Ты только не перестарайся, а то я кончу раньше, чем мы успеем к самому интересному перейти. — Это… интересно, — задумчиво говорит Чернов.       В предварительных ласках он особо хорош не был. То есть до оргазма без секса у него еще точно никого довести не получилось. Он сползает с задницы Дани, а после просовывает руку под его грудь и давит, заставляя подняться и встать на четвереньки. С парнем он сексом занимается впервые, поэтому пока только пытается подобрать позу, в которой обоим будет максимально удобно.       Дайер послушно поднимается так, как хочет Антон. Чуть оборачивается на парня, видимо наблюдая за тем, что он делает. Взгляд у сильфа расфокусированный, губы покусанные, а лицо раскраснелось. Антон наклоняется к спине Дани и проводит языком по чувствительным точкам. И, поддаваясь импульсу, все же шлепает сильфа по ягодицам. — Блядь! — Дайер дёргается от шлепка, а потом тихо смеётся. — Меня ещё никто не шлепал…       Парень шумно выдыхает, а после почти призывно ведёт бёдрами. И для большей устойчивости облокачивается на локти, опуская голову. Из-за этого его поза становится более… Открытой, потому что сильфу приходится больше прогнуться в спине.       Антон вновь проводит языком по спине Дайера. Чем дольше это длиться, тем лучше он понимает, как действовать, чтобы парню было как можно лучше. Это напоминает какую-то игру, наградами в которой являются стоны Дани. Охотник кладет руки на бедра парня, и трется возбужденным членом о его задницу. Но заходить дальше не спешит. Стоит признать, что ему немного… страшно. Секса с парнями у него не было. Да и не планировалось, так что его познания в этой теме малы. И именно поэтому, вместо того, чтобы перейти к процессу, он вновь наклоняется к спине парня, вырывая у него новые стоны. — Антон!       На этот раз сильф реально ругается. Но не вырывается, лишь пытается держать лицо, хотя его положения это не спасает. — У меня секса не было примерно столько, сколько и у тебя. И если я сейчас кончу, то ты пойдёшь дрочить на мой светлый образ в душ! — под конец речи голос парня становится менее суровым, зато более хриплым. — Ты что ли хочешь, чтобы я тебя умолял? — сильф глубоко вдыхает, будто ему не хватает кислорода. А потом тихо добавляет. — Ну пожалуйста.       Антон думает, что это может быть и в самом деле неплохим вариантом. Потому что когда первый запал пропал, мысль о том, чтобы «использовать Даню» кажется… пугающей. Нет, Дайер то определенно не против происходящего. Но Чернов не уверен, что он сам к этому готов. — И что, ты мне даже не поможешь? — спрашивает Антон, прижимаясь губами к уху Дани и оглаживая руками его грудь. — Оставишь меня в одиночестве, после того, как я доведу тебя до оргазма?       И он снова проводит языком по шрамам, уже точно зная, как сделать так, чтобы Дайер застонал в голос и выгнул спину под новые и новые касания. И рыжий поступает именно так. Его будто пронзает разряд, он стонет так бесстыдно громко, будто сдерживаться совсем нет сил. Или желания. — Антон, я не шучу, я сейчас кончу, блядь, если ты не прекратишь так делать, — сумбурно говорит Даня. — А если ты хочешь этого, то хотя бы… помоги.       Дайер ловит руку Чернова и опускает её к своему возбуждению. Антон теряется на мгновение. В прошлый раз их обоих ласкал Даня. К тому же тогда он был настолько опьянен происходящим да и алкоголем, что воспринимал все будто через дымку. Сейчас все куда четче. И он понимает, что в самом деле собирается ласкать член другого парня.       Чернов выдыхает, зачем-то закрывает глаза, а после все же кладет руку на возбуждение сильфа. Неуверенно делает несколько движений, в то время как Дайер живо отзывается на это касание. Все же это не сложно, в этом плане Даня от него нисколько не отличается.       Даня стонет, облокачиваясь вновь на обе руки. А потом ведёт плечами, показательно, будто просит не забывать о том, что Чернов делал до этого. Антон склоняется и целует заветные точки на спине. А потом второй свободной рукой шлепает Даню. Тот вздрагивает, обрывисто стонет и кончает. Заваливается на бок, пытаясь отдышаться и прийти в себя, смотря мутным взглядом будто сквозь Антона.       Чернов наклоняется к Дане и целует того, медленно и лениво. А после тянется к уху и тихо спрашивает: — Поможешь? Или мне идти в душ?       Даня смотрит на Чернова, его взгляд медленно фокусируется на парне. Первые мгновения сильф выглядит как сытый кот, который не желает шевелиться. — Я же тебя предупреждал… — тянет вредно рыжий, а потом наваливается на Антона сверху. — Но я передумал.       Парень целует охотника требовательно, ерзая задницей по возбужденному члену. Прикусывает губу охотника, при этом распуская руки. Пальцы сильфа проводят по грудной клетке Антона, разнося с собой разряды молний. — Хочу послушать, — сильф отрывается от губ охотника и шепчет, — как ты стонешь.       Это желание Дайера совсем не сложно выполнить. По телу проходит волна удовольствия, и Чернов стонет не сдерживаясь. — Блядь, Даня, пожалуйста. Я слишком долго жду. — Да что ты говоришь, — то ли издевается, то ли играется Дайер. Он еще раз делает характерное движение бедрами, закусывает при этом губу и смотрит Чернову в глаза.       Их разделяет только ткань нижнего белья, которое все еще осталось на Антоне. И сильф исправляет это недоразумение: упирается ногами по бокам охотника и стягивает с парня последний элемент одежды. Даня складывает два пальца, указательный и средний, проводя ими по губам Чернова. Но дальше не заходит. Рыжий касается этой же рукой своих губ. Размыкает их и заглатывает собственные пальцы так, что ассоциации невольно рождаются. А потом опускает руку к возбуждению Антона, обхватывая его и делая пару движений на пробу. Или все еще издевается.       Антон думает, что Дайер все же хочет его помучить. Добивается, чтобы охотник просил. А ещё Чернов думает, что у сильфа просто отлично это получается. Возбуждение становится болезненным, и Антон снова стонет, а после выдыхает: — Даня, прошу.       Дайер устраивается так, чтобы поза была максимально удобной для них обоих. Одна его рука ласкает член Антона, а второй парень упирается в кровать у головы охотника. Сильф склоняется к шее парня, целует ту и прикусывает. Прихватывает губами кадык, проходится языком по ложбинкам. И не прекращает движений рукой. Данила больше не медлит, явно желая довести парня до оргазма.       По телу вновь расходятся разряды молний, а сдерживать стоны совсем не получается. Впрочем, Антон и не пытается. Он откидывает голову, подставляя под поцелуи шею, выгибается навстречу движениям Дани, отчаянно цепляется за плечи своего сильфа.       Долго продержаться не получается. То ли он слишком долго ждал, то ли Дайер так хорош. Но Антон изливается с очередным громким стоном и расслабляться, чувствуя, как на тело накатывает усталость. — Блядь, — шепчет охотник. — Я же теперь… после этого просто не смогу с девушками трахаться.       Дайер устраивается рядом на кровати, закидывая на охотника одну ногу. Он устало зевает, но выглядит вполне довольным жизнью. — Я… Прости, что мы похерили твою гетеросексуальность, — негромко посмеивается Данила, а потом обрывает себя и с каким-то беспокойством вглядывается в лицо Чернова. — Полагаю, что с парнями я спать тоже не смогу, — вздыхает Антон.       А потом вдруг думает, что сильфы — будто наркотик для своих подопечных. И что он ещё недавно жалел Даню, который не может ему отказать, но… на самом деле он зависим от Дайера не меньше, чем сильф от него. Прекрасный союз. — Это тебя… расстраивает? — осторожно спрашивает Данила, внимательно глядя на Чернова. — Ну, — тянет Антон. — Ты же меня не предашь? — Нет, — сильф отрицательно машет головой. — Я никогда тебя не предам. — Тогда… пожалуй, не расстраивает.