Пособие о том, как стать настоящим сильфом

      Даня никому особо не говорит о том, где он находится и почему. Врет на работе о том, что заболел ангиной, всем желающим выпить или потусить рассказывает ту же байку. Во все происходящее посвящена только Эрика, которой парень пишет в первый же день, когда приходит в себя окончательно. Его опекун в Германии по каким-то родственным делам, очень переживает за Данилу, порывалась бросить все и приехать. Но рыжий отговаривает и убеждает, что с ним все в порядке и такая жертва совсем не обязательна.       Так же в курсе всех дел поставлен Дамиан. Потому что Дайеру с Черновым все же нужны минимальные личные вещи в больнице. Вроде одежды и зубной щетки. Жрец привозит все, как попросит сильф. А еще порывается вылечить, будто чувствует себя виноватым в произошедшем. Дайер вспоминает слова Майкла про неконтролируемый альтруизм Брошере… От лечения Даня, конечно же, отказывается, потому что Верховный все еще плохо выглядит. И рыжий не хочет еще больше усугубить ситуацию.       Так они проводят в больнице десять дней. Антона все еще охраняют, но это не мешает парню сбегать в палату Дайера при любой возможности. Ближе к выписке охотники настолько смиряются с положением вещей, что Чернов свободно приходит к сильфу, и они вместе смотрят уже пятый сезон детективного сериала.       Антон еще два раза заказывает Даниле цветы, чем ставит в тупик Марию (благо, без подписей и любовных записок). Но сильф благодарен охотнику за это, ведь больничное меню совсем не предназначено для вегетарианцев. Чернову так же приходится тайно съедать все мясо Дайера, он постоянно шутит о том, что на такой «больничной диете» точно наберет вес.       На выписке врач дает столько советов, что у Дани голова идет кругом. Запоминает он только то, что нужно беречь себя, правильно питаться (явно Мария сдала рыжего в том, что тот плохо ел) и следить за швами. Дайер хочет поскорее оказаться за пределами больницы и вдохнуть свежего воздуха, не пропитанного запахом лекарств. Но все равно терпеливо ждет Антона, сжимая в руке лямку от рюкзака со своими вещами. Теперь он не может привычно забросить его себе за спину. — Я пришла забрать своих непутевых детей, — раздается знакомый голос в конце коридора, как раз когда Антон покидает свою палату.       Даня оборачивается и улыбается, узнавая Эрику. Он не видел своего опекуна больше трех недель и соскучился, пусть и старался постоянно заглушить в себе это чувство. Все же ундина имела право на свою жизнь, которой сильф не хотел мешать. Девушка была одета в легкий темно-синий сарафан, подчеркивающий все прелести фигуры Дайер старшей. Не удивительно, что большая часть болеющих мужчин оборачиваются ей в след. — Привет, — Эрика улыбается, заключая в объятия сильфа. Но осторожно, чтобы не касаться лишний раз спины и не причинить боли. А потом обнимает и Антона, будто они хорошие друзья. Все так же аккуратно, явно зная, где именно раны у охотника. — Готовы поехать домой или решили продлить отдых в этом «чудесном санатории»?       Антон косится в сторону хмурого мужчины, «незаметно» наблюдающего за их выпиской со стороны и со вздохом говорит: — Давайте уже домой. — Такси? — предприимчиво интересуется Данила, пока они покидают больничные стены. — Не волнуйтесь, мальчики, я обо всем позаботилась.       Рядом с отделением их ждет машина, явственно выделяющаяся среди всех. Эрика поднимает руку с ключами, и в автомобиле снимается блокировка дверей. Сильф присвистывает и спрашивает с некоторым скептицизмом: — Ты что, ее купила? — Да брось, ты же знаешь, что я против всего, что может привязать тебя к конкретному месту. Конечно, машина — это не квартира или дом. Но с ней все же много хлопот. А это… Прокат.       Даня кивает, принимая такой ответ. Ундина садиться на водительское сидение, а сильф лезет назад. А еще пристегивается с таким видом, что сразу становится понятно, что он уже ездил на автомобиле с этой девушкой. — Нужно куда-то заехать или сразу в квартиру?       Антон, с Эрикой знакомый мельком, выглядит немного напряжённым, видимо не очень понимая, как надо вести себя с девушкой. К счастью, его «охрана» не следует за ними, видимо приказ был охранять Чернова лишь в больнице, так что как минимум стычка с охотниками им не грозит.       Даня смотрит на Эрику, потом на Чернова, усевшегося так же на заднее сидение. Потом снова на ундину, которая заводит мотор и надевает на себя солнечные очки. Сильф вздыхает и отвечает, раз уж Антон не высказывает никаких пожеланий. — Надо в магазин заехать. А то после нашего десятидневного отсутствия там нет ничего из еды нормального, — рыжий вновь переводит взгляд на охотника и коротко советует: — Пристегнись. — Нет необходимости. Я уже все купила, — непринуждённо произносит опекун. Машина трогается с места, и они сворачивают на дорогу.       Сильф придирчиво оглядывает заднее сидение (и переднее, на всякий случай). Но никаких продуктов не находит, хотя они определённо должны занять место. И уже чувствуя подвох, парень уточняет: — Пакеты в багажнике? — Не-а, они уже в квартире, — как само собой разумеющееся произносит ундина. — Что? Откуда у тебя ключи? — возмущается Даня. — Мне было неудобно заезжать к тебе в больницу за ключами, потом ехать в магазин, потом в квартиру и опять за вами в больницу… Так что я просто облегчила себе жизнь. — Как ты попала в квартиру? — не унимается рыжий. Он не знает, то ли ему радоваться сообразительности ундины, то ли возмущаться нарушением личного пространства. — У вашей соседки были ключи, — ухмыляется девушка, бросая выразительный взгляд в зеркало заднего вида. — Она мне много чего про вас рассказала.       Дайер возмущённо давится воздухом. Это определённо нарушение личного пространства. А ещё ему стыдно за то, что именно могла рассказать соседка. Так что сильф бросает взгляд на Антона, будто тот может сказать что-то такое, что исправит сложившуюся ситуацию. Или как-то оправдает их.       Чернов пытается сохранить невозмутимое выражение лица, с чем справляется не очень плохо. Он косится на Эрику и тихо бормочет себе под нос что-то о том, что надо вставить замок в двери комнаты. Может ему есть что скрывать, а может он просто не любит людей, лезущих в его личное пространство.       Говорить что-то Антон не спешит. Кажется, в компании Эрики он чувствует себя неловко. То ли из-за расы девушки (к жрецам и сильфам в своей квартире Чернов уже привык, а с ундинами сталкивался реже), то ли еще из-за чего. Поэтому он просто задумчиво смотрит то в окно, то на девушку за рулем, но голос не подает. К тому же, его ни о чем и не спрашивают. — Боже, неужели вы думали, что я стану рыться в ваших вещах и ругаться за найденную порнушку? — смеется девушка, в то время как сильф стремительно бледнеет. — Эрика! — Да я шучу, выдыхай, — усмехается ундина, а потом продолжает. — Я лишь навела порядок на кухне, выкинула испортившиеся продукты и цветы. Ну и обеспечила детей продуктами, чтобы они не умерли от голода. — Мы не дети, — удивительно упрямо произносит Данила, совершенно не замечая того, насколько по ребячески это звучит. — Ага, мне твоя соседка рассказала о том, как ты… — Эрика делает небольшую паузу, будто подбирает слова. А на самом деле наверняка издевается. — Как же она выразилась… А, точно! Как ты бесстыдно засосал ее по самые гланды. — Это… это все игра «правда или действие», — пытается оправдать себя рыжий. — И что ты чуть не овладел ее беззащитным телом прямо на лестничной клетке. — Что?! — тут уже на лице Дайера проскальзывает негодование. — Да не было такого! Она меня сама чуть… — Чуть?       Антон молчит, хотя был свидетелем всей ситуации. И вообще тем, кто придумал это «гениальное желание». Так что помощи от Чернова ждать не стоит. Данила бросает на своего подопечного взгляд, в котором так и читается лишь одно слово: «предатель». А потом пытается отбелить свою запятнанную честь. — Она сама меня лапать начала и чуть в квартиру не затащила. К такому повороту событий я не был готов. — Ужасно, — смеется Эрика, а потом продолжает рассказ. Видимо, это еще не конец ее увлекательного похода за ключами. — Да я так и поняла, что она приукрашивает. Иначе бы подала заявление в полицию за покушение на ее «невинное тело». Но вслух я этого, конечно, не сказала. Мне же нужно было получить ключи, а не ключами в глаз.       Машина притормаживает на красном свете светофора. В салоне повисает тишина, только ненавязчивая музыка радио играет из динамиков. Даня все еще не знает, злиться ли ему на такую сверх опеку ундины. Он с одной стороны понимает, что это вмешательство в личное пространство, а с другой… Девушка позаботилась о нем. И о Чернове, который попал под раздачу. Много ли людей у Дайера в окружении, кто способен на такое без прямых просьб? — Антон, а ты там чего притих? Вам, кстати, дали лекарства какие-нибудь или нам стоит заехать в аптеку? — Мне ничего не надо, — качает головой Чернов. — Придется еще неделю ездить на перевязки, и на этом все.       Стоит признать, что отделался Антон удивительно легко. Кроме шрамов, которые теперь останутся на груди, никаких других серьезных последствий нет. — Разве что что-то нужно Дане, — говорит он, неуверенно глядя на сильфа.       Выписывали их в один день, но в разное время, так что Дайер, уже получивший свои бумаги, ждал внизу Антона, пока тот разбирался с врачом. Поговорить они не успели, так что Чернов понятия не имеет о том, что там поручили парню врачи. — У меня все есть, так что едем в квартиру без лишних остановок.       Даня запасся лекарствами еще в больнице. Купил по выданному врачом рецепту столько, сколько ему позволили. Врач предупреждал о том, что таблетки не стоит пить, если сильной боли нет. И вообще принимать их не дольше недели. Дайер понимает, что от них можно стать зависимым, но также и осознавал, что без болеутоляющих вряд ли сможет держаться. Придется ждать момента, когда порезы затянутся окончательно. — Хорошо, — кивает Эрика, поворачивая на очередном перекрестке.       До квартиры они добираются за десять минут. Девушка рассказывает о смешном случае из магазина, где она закупала продукты. И о том, как охранник пытался подкатить к ней заподозрив в краже еды. В общем, легкая и непринужденная беседа, где от парней требовалось только умение слушать. Зато в машине не было неловкой тишины. — Вы тогда поднимайтесь, я минут через пять к вам приду, — произносит Эрика, когда они подъезжают к нужному дому.       Даня видит то, что у девушки на экране высвечивается входящий. И имя звонившего ему знакомо, это один из родственников ундины в Германии. Наверняка, дела, по которым девушка ездила на родину, так и не решились. И теперь Эрика не хочет говорить при непосвященных в проблему людях.       Дайер младший кивает, хватает свой рюкзак и направляется к подъезду вместе с Антоном. А оказавшись внутри останавливается посреди дороги. Смотрит в сторону лифта, потом на лестницу и обратно. Он, как и любой сильф, не любит замкнутые пространства. Но сейчас парень совсем не уверен, что сможет подняться пешком на такую высоту без особых последствий для раненой спины. — Зачем ты поселился так высоко, если не любишь лифты? — спрашивает Антон, догадываясь о терзаниях Дани. Судя по лицу парня его крайне тянет сесть в лифт, но бросать Дайера он не хочет. — Потому что нора меня не устраивает, — фыркает недовольна Даня и шагает в лифт. — А высота даёт… Чувство свободы.       Сильфы дети неба во всех проявлениях. А Дайер, лишённый крыльев, ещё больше тянется к высоте. Он любит смотреть из окна, распахнув его настежь и стерев рамки. Любит многоэтажные здания, чтобы забраться на крышу и чувствовать холодные потоки ветра. Обычным людям не понять этого, не почувствовать так, как это чувствуют сильфы.       Даня ждёт, пока Антон зайдет в лифт, и нажимает кнопку нужного этажа. Двери закрываются мучительно медленно и кабина дёргается в вверх, в то время когда рыжий вжимается в угол и закрывает глаза. Так проще забыть то, где он находится.       Пару мгновений Антон лишь смотрит растерянно. Вряд ли он привык к приступам клаустрофобии у сильфов. Люди не понимают этого, не осознают, какой ужасной для кого-то может оказаться поездка в обычном лифте. А потом Чернов отмирает и делает шаг к Дане. Неуверенно берет того за руку и тихо говорит: — Эй, все в порядке. Все хорошо. — Я знаю, — огрызается рыжий, как привык делать всегда. Как привык отталкивать от себя людей, ненавидя в себе собственную слабость. Несмотря на то, что в такие моменты ему на самом деле нужна поддержка. И впервые за долгое время парень выбирает не быть мудаком, хотя бы ради себя самого. И поэтому бурчит короткое: — Прости.       И делает шаг к Антону, заключая его в осторожные объятия. Чтобы не потревожить раны своего подопечного, но почувствовать его рядом. Родной запах, тёплая кожа и чужое горячее дыхание где-то на затылке. Это удивительным образом успокаивает… Или просто переключает. Теперь коробка и давящие стены уходят на второй план, оставляя место чему-то более приятному.       Чернов медленно проводит рукой по волосам Дани, будто неуверенный, разрешено ли ему это, не оттолкнет ли его сильф. А Дайер не отталкивает. Он лишь думает о том, что это только поможет ему продержаться до конца поездки гораздо лучше.       А потом лифт дёргается и останавливается. Антон разрывает объятия, уверенный, что они приехали, а потом понимает, что двери не открываются. Даня потерянно смотрит на то, как коробка все ещё остается запертой. Это плохо. И паника новой волной подкатывает к горлу.       Дайер прижимается спиной к стене лифта так сильно, что спина отдается болью. В голове лишь мысль о том, что нужно было плюнуть на все и идти пешком. Это было бы лучшим решением. Сильф старается сделать глубокий вдох, но лёгкие будто сжались и не позволяют выполнить это простое действие.       Чернов смотрит растерянно, явно не зная, что ему делать в такой ситуации. Смотрит на двери, потом на Даню, потом снова на двери, будто надеясь, что в них проснется совесть и они откроются под укоризненным взглядом парня. Двери его успешно игнорируют. Чернов тяжело вздыхает, делает шаг к Дане, берет того за руку, пытаясь успокоить, а второй рукой нажимает на кнопку вызова диспетчера. Раздается какое-то хрипение из динамика, но ответа не поступает. — Позвони.       Дайер сам не узнает свой голос, слишком хрипло и неровно он звучит. Парень не знает даже, куда должен позвонить Чернов, чтобы их отсюда вытащили? Эрике? Диспетчеру, который вызовет лифтера? Хоть кому-нибудь. Потому что сердце так быстро и больно бьется в панике в грудной клетке, из-за чего начинает казаться, будто оно сейчас сломает ребра. Твердо стоять на ногах сложно, поэтому сильф медленно сползает вниз по стене. И тянет за собой Антона, так как мертвой хваткой держит руку охотника и, кажется, даже не осознает этого.       Антон тут же кивает и лезет в карман за телефоном. Кажется, ему самому такая мысль в голову просто не пришла. Какое-то время он возится с гаджетом, ища нужный номер, а после наконец начинает звонить. Несколько гудков и из трубки раздается женский голос, говорящий на греческом. Ну конечно, диспетчеры в Греции говорят именно на нем Антон виновато улыбается и протягивает трубку Дане.       Дайер тяжело вздыхает и забирает телефон из рук Антона. Сбивчиво объясняет о том, в какую ситуацию они попали. Приходится несколько раз продиктовать их адрес, и под конец разговора оказывается очень сложно сохранять самообладание. Но все же их заявку принимают и сильф отдает гаджет охотнику. — Нужно научить тебя греческому, а то ты как ребенок, — бурчит Данила, а после притягивает к себе Чернова и обнимает. Утыкается носом куда-то в плечо и глубоко вдыхает, стараясь успокоить разбушевавшееся сердцебиение. — Я же все равно уеду, когда все закончится, — пожимает плечами Антон, а потом замирает, понимая, что именно сказал.       Он всегда знал, что приехал в Афины не навсегда. Просто длительная командировка. Когда Офелия решит, что его помощь больше не нужна, он вновь отправиться в Москву. Что тогда будет с Даней? Отправится ли сильф с ним? Останется в Афинах? Мысль о том, чтобы расстаться с Даней кажется… болезненной.       Дайер молчит, никак не отвечая на эти слова охотника потому что… Меньше всего на свете парень хочет возвращаться в Россию. Особенно в город, где с его семьей случилась беда. И пусть Данила старается настраивать себя на то, что он должен отпустить прошлое и жить дальше, в Москве это сделать будет в несколько раз тяжелее. Чернов вернется туда, когда ему прикажет Орден. А у сильфа просто не будет выбора. Одна случайная мысль, и он рядом с охотником. И если в пределах одного города это можно как-то терпеть, то разные страны… Это создаст слишком много проблем.       Эти мысли даже помогают вытеснить воспоминания о том, что они застряли в лифте. Но Дайер не хочет думать об этом, это еще больнее чем удушающая клаустрофобия. Рыжий сжимается, будто хочет стать еще меньше. В голове проскальзывают странные мысли о том, что если бы он отключился, то все было бы проще. — Я могу попросить, чтобы меня перевели сюда навсегда, — неуверенно говорит Антон. — Может Офелия и мой Глава пойдут навстречу…       Даня распахивает глаза и удивлённо смотрит на Антона. Это ведь… Совсем не обязательно. То есть Чернов ему ничего не должен, не обязан идти на такие жертвы. Ведь вряд ли ему хочется оставаться в стране, где для него все чужое. — Это… А ты определённо делаешь успехи в моем успокоении, — улыбается рыжий, снова заключая Чернова в объятия. — Сейчас не самое лучшее время для таких серьёзных тем.       Антон ничего не отвечает, только молча обнимает Даню в ответ. А потом лифт дергается и наконец начинает двигаться. Оказывается, что они не доехали до цели совсем немного, потому что вновь останавливаются они буквально через пару секунд и в этот раз двери открываются. Антон разрывает объятия и испуганно делает шаг назад под хмурым взглядом ремонтника, который их и вызволил.       Рядом с мужчиной стоит Эрика, благо никак не комментируя ситуацию. Даня поднимается на ноги и спешит быстрее покинуть лифт. Даже дышать становится легче, когда стены коробки смыкаются за спиной. Сильф чувствует себя… Неловко. От всей сложившейся ситуации. Потому что парень не привык показывать собственную слабость. — Спасибо, — бурчит рыжий ремонтнику, а сам пытается быстрее открыть дверь и скрыться в квартире.       Благо, ключи в замке не застревают и они быстро попадают домой. Эрика весьма тактично никак не комментирует то, в каком положении были парни, когда створки лифта открылись. Знает, что Дане это бы не понравилось. — Чай будете? — произносит тем временем опекун. — Я потушила вам овощей, чтобы дети не голодали. А Антону пожарила отбивных.       Антон смотрит на девушку немного удивленно, а потом с усмешкой говорит: — Я в этом доме уже месяц мяса не ел. Оказывается, стоило всего лишь попасть в больницу. — Главное, чтобы после этих отбивных ты опять не загремел в больницу, — усмехается сильф. — Эй, следите за словами молодой человек, — возмущается Эрика, хватая со стола полотенце и шлепая им Данилу. Парень смеётся и поднимает руки вверх. — Да я шучу, шучу, ты чудесно готовишь. Спасибо. — Спасибо, — неуверенно говорит Антон, который явно понятия не имеет, как вести себя с Эрикой. — Да мне не сложно. Если понадобится помощь — смело пишите, — уверенно произносит ундина.       Данила улыбается, усаживаясь за стол. Девушка включает чайник, суетиться на кухне. Сильф думает о том, что ему повезло в том, что у него есть люди, на которых он может положиться.