Пособие о том, как стать настоящим сильфом

      Антон остается один. Он никогда не боялся одиночества, пожалуй, даже любил его. Но сейчас Чернов чувствует… страх. Потому что он впервые на самом деле совсем один. Не осталось никого, к кому бы он мог пойти, ни кого, с кем бы он мог поговорить. Все или мертвы, или предали его, или… или захвачены Богом.       Охотник понятия не имеет, что ему теперь делать. Просто продолжить жить, будто ничего не случилось? Работать, ходить в магазин, готовить и пытаться забыть обо всем? А может попытаться все исправить? Найти Эрасмоса, освободить Даню, спасти мир? Чернов не верит, что у него получится. Спасать мир должны не такие как он. А такие как Майкл, такие как Офелия. Даже такие как Даня. А он разве что мог бы им помочь. Но никто из них мир спасти не сможет.       Антон думает о том, что надо просто уехать. Он ведь приехал в Афины, чтобы помочь Ордену. Но Ордена больше нет, его миссия провалена. Можно просто вернуться домой. Рассказать обо всем охотникам в Москве… и навсегда бросить охоту. Потому что он больше не сможет делать вид, что занят чем-то важным в Москве, после того, что случилось тут.       Но Чернов понимает, что не сможет. Не сможет просто сбежать и забыть обо всем. Не сможет жить, как раньше. Этот год слишком сильно изменил его, и он никогда уже не сможет быть прежним. Охотник понимает, что просто обязан сделать хоть что-то. Иначе никогда не сможет простить сам себя.       Он понятия не имеет, что делать. Если честно, Антон даже не знает толком, что произошло. Почему Эрасмос занял тело Дани? Как так вообще получилось? Ему нужен кто-то, кто ответит на его вопросы. Но он совсем не знает, кому может их задать.       Все, кому Чернов мог доверять, сейчас мертвы… или в больнице. Парень резко подскакивает на ноги, когда эта мысль приходит ему в голову. В Ордене ведь умерли не все! Конечно, взрыв унес много жизней. Но должны быть те, кому повезло. Кого не зацепило взрывом, не придавило обломками, кого смогли спасти врачи. И все они сейчас должны быть в больнице. Может хотя бы там Чернов узнает хоть что-то?       Антон тут же выскакивает на улицу, практически не думая. Вызывает такси, платит вдвойне, не обращая внимания на странные взгляды водителя. Конечно, он же весь в пыли и в ссадинах после взрыва. Привести себя в порядок Чернов просто забыл.       И только в больнице Чернов, наконец, задумывается. Стоило ли ехать сюда? Что он хочет тут найти? Кто сможет ему тут помочь? Раненные охотники, которые и сами ничего не знают? Да и поверит ли ему хоть кто-то из них? Сам Антон посчитал бы себя предателем. Он ведь был снаружи, когда раздался взрыв. И выжил, когда должен был погибнуть с остальными.       Охотник неуверенно замирает в холле, мешая другим посетителям и никак не решаясь ни уйти, ни пройти все же в сторону лифта. Он не знает, что ему делать.       А потом Чернов видит Майкла. И в груди вспыхивает ярость. Все сомнения, все мысли тут же куда-то пропадают. Он не медлит ни мгновения, просто бросается в мужчине, стоящему у автомата с кофе, толкает его в какой-то коридор и, не думая о последствиях и возможных зрителях, целится из пистолета. — Привет, — спокойно глядя на него говорит Уильямс. — Если хочешь стрелять, то советую в голову. Не знаю, осталась ли у меня еще регенерация. Но так будет надежнее.       Майкл кажется невероятно уставшим, а в глазах у него тоска. И это настолько не похоже на того вечно веселого охотника, которого знает Антон, что парень на мгновение теряется, опускает пистолет… Уильямс не пользуется возможностью. Он куда лучше Чернова в драке и наверняка смог бы обезоружить парня. Но не предпринимает ни одной попытки сделать это. Стоит спокойно напротив Антона и просто смотрит.       А Чернов понимает, что не сможет выстрелить. Не сейчас. Он упустил момент. Надо было спустить курок в самое первое мгновение, а теперь… теперь уже не получится. Потому что парень видит перед собой человека, не монстра, и у него просто не получается хладнокровно его убить. Чернов все еще этому не научился. Он паршивый охотник. — Почему ты это сделал?! — со злостью выкрикивает Антон. — Почему ты всех предал?! Что они тебе обещали?!       Он не ожидает ответа. Ему просто нужно сорвать свою злость хоть на ком-то. Но Уильямс вдруг начинает говорить: — Чуть больше года назад мне диагностировали рак. Это вообще частая проблема у охотников. Ну в вашем захолустье, вряд ли, конечно. А вот среди тех, кто регулярно использует сыворотку… на пользу она не идет. Женщины ее практически не используют, ты знаешь? Иначе дети рождаются… с отклонениями, — он замолкает на какое-то время, будто считает рассказ законченным, а после минуты напряженного молчания, наконец, говорит: — В общем мне диагностировали рак. Врачи предлагали лечение, называли какие-то цифры. Я отказался. Спасли бы меня вряд ли, а провести конец жизни в больнице не хотелось. Так что я просто решил оторваться напоследок. — Ты поэтому бросил Дамиана? — спрашивает Антон, вспоминая рассказ Главы. — Ага. Он… слишком альтруистичный. Жрецы ведь могут вылечить даже рак. Но это им дорого обходится. Очень дорого. Шер безусловно согласился бы заплатить эту цену. Но этого не хотел я. Так что я заявил, что мне надоели серьезные отношения и вообще скучный и правильный жрец. И свалил в закат.       Антон смотрит на Уильямса с удивлением. Тот всегда казался ему эгоистом, думающим в первую очередь о себе. И вдруг он согласился умереть, чтобы Верховный не рисковал собой? Не вешают ли ему сейчас на уши лапшу. Чернов покрепче перехватывает пистолет, а Майкл в ответ только ухмыляется. — В общем, готовился я к смерти, планировал похороны. И тут ко мне заявляются двое. Ты, кстати, знаком с обоими. Тэрон, которого ты застрелил, и Хироми, тот диббук-ублюдок, который вас с Даней пытал. — Потому что ты нас сдал, — со злостью выкрикивает Антон и снова вскидывает пистолет. — Не сдавал я никого. То, что именно мы с тобой нашли артефакт, было не такой тайной, как хотелось бы моей сестрице. Я, между прочим, вас спас. — Не неси чу… — начинает Чернов, а потом до него вдруг доходит. — Ты специально включил телефон. Ты знал, что Офелия тебя отслеживает и обязательно отправит кого-то проверить. — Ага, и найдет вас двоих. Не думал же ты, что я такой идиот, что не догадался бы поменять симку? Офелия после этого случая, кажется, начала что-то понимать. Потому что количество разыскивающих меня охотников уменьшилось. — Почему ты нам помог? — спрашивает Антон. Он понимает, что Майкл сейчас может просто врать, чтобы он ослабил бдительность. Но… Уильямсу хочется верить. — Ну так я и рассказываю. Не перебивай. В общем явились ко мне представители Ментора и предложили: ты мол вступай в наши не очень дружные ряды, шпионь для нас, а наш прекрасный Бог за это дарует тебе регенерацию. И никакого рака. — И ты согласился, — выдыхает Антон. Он чувствует презрение, но в то же время не может не понять мужчину. Как бы он сам поступил на месте Уильямса? — Нет, я послал их нахер, — смеется Майкл. — Думал, что они меня убьют после этого и планировал продать жизнь подороже, а они… предложили подумать и ушли. — Почему ты не рассказал Офелии? — Я не знал, кому можно доверять. Офелия… странно себя вела, и я просто не был уверен в том, что она на нашей стороне. И поэтому молчал. Был дураком, конечно. Теперь то уже чего жалеть? — Майкл пожимает плечами. — Так что я в одиночку начал расследование. Попытался выяснить, есть ли еще среди Ордена те, к кому уже приходили «свидетели Ментора». И нашел одного такого. Схватил и… задал ему парочку вопросов, — Антона передергивает. Он понимает, что Уильямс пытал этого охотника, и от этой мысли становится неприятно. — В общем, он назвал мне парочку имен. Но знал явно не всех. Так что я не мог просто убить всех, кто нас предал. Это лишь привлекло бы внимание. Культ к тому моменту уже пробрался глубоко в наши ряды. Действовать надо было иначе. — И тогда ты согласился, — наконец понимает Антон. — Ага, — кивает Уильямс. — Стал двойным агентом. Но чтобы шпионить, надо кому-то доносить. Офелии я все еще не верил, да… не хотелось мне ее во все это втягивать. Это для тебя она суровая Глава Ордена. А для меня — младшая сестренка, которую полагается оберегать. В общем… я пришел к Верховному. — Значит ему ты верил больше, чем родной сестре? — Выходит так, — соглашается Майкл. — Ты только Брошере не говори этого. Начнет нос задирать, — он ухмыляется.       Антон молчит какое-то время. Пытается осознать все услышанное, уложить это в голове. Значит, Майкл не предатель? Или он просто врет? А имеет ли теперь это вообще хоть какое-то значение? — Они мертвы. Они все мертвы, — шепчет Чернов. — Все. Все. Все.       Он чувствует, как паника снова подкатывает к нему. Снова чувствует себя невероятно слабым. — Это ты виноват! — срывается Антон. Наверное, он так не считает. Но ему нужно обвинить хоть кого-то. — Почему ты их не остановил? Офелия умерла из-за тебя! — Из-за меня, — соглашается Майкл, и парень видит в его глазах боль. — Я пошел на все это, чтобы защитить… всех. Орден, сестру, Дамиана. А в итоге… Орден уничтожен, Офелия мертва, Дамиан… — он сжимает руки в кулаки. И Антон вдруг понимает, почему Уильямс не пытался вырываться. Он хотел, чтобы Чернов спустил курок. — Да еще и чертов Бог все же пришел в этот мир. Я даже это не смог остановить. Я пожертвовал всем и все равно облажался! — Ментор пришел?.. — начинает было Антон, а потом понимает. — Не Ментор, Эрасмос, — подтверждает его догадки Майкл. — Но какая разница? Один Бог, другой. Все то же дерьмо. — Но Эрасмос же не… — бормочет Чернов. — Он же Бог любви, он должен… он… он же не плохой, — парень будто пытается убедить сам себя, но даже с этим не справляется. — А Ментор — Бог жизни. Это ни черта не значит. Они все — чудовища, вроде диббуков или полуденных. Просто намного, намного сильнее. Вот и вся разница.       Повисает тишина. Кажется, ни одному из них больше нечего сказать. Антон пытается понять, изменил ли для него этот рассказ хоть что-то. Может ли он простить Уильямса? Пожалуй, нет. Но и ненавидеть его больше не получается. Потому что он видит, что с этим прекрасно справляется и сам Майкл. — Что ты здесь забыл, — наконец спрашивает Чернов у бывшего охотника. Теперь уже точного бывшего. Раз не осталось Ордена, то и охотников больше не может быть.       Антон думает о том, что Майкл мог искать здесь кого-то из Ордена, как и сам Чернов. Наверное, Уильямс сейчас настолько же потерян, как и он. Может даже больше. В конце концов, Майкл куда лучше знал всех тех людей, которые погибли в Ордене. Они были его друзьями и семьей. — Брошере тут, — тихо отвечает Уильямс. — А у меня… больше никого нет. Поэтому я торчу тут в его палате, как в какой-то дурацкой мелодраме, — он широко ухмыляется, но в этот раз Чернова уже не обманывают его шутки. — Верховный здесь?       В груди вспыхивает странная смесь из злости и надежды. Антон понятия не имеет, может ли доверять жрецу, но обязан задать ему много вопросов. И он так надеется, что сможет получить ответы на все. Что Дамиан, наконец-то, объяснит ему все. — Я должен с ним поговорить!       Палата у Верховного оказывается небольшая, но светлая, а еще одиночная, что весьма удобно для того, чтобы вести в ней разговоры о Богах без какой-либо оглядки. Жрец полусидит-полулежит на больничной кровати, и оборачивается на выход, когда слышит звук их шагов. — У автомата с кофе очередь? Голос Брошере звучит почти беззаботно, несмотря на то, что от кончика носа и почти весь его лоб покрывает повязка, скрывая под собой приличный участок кожи. И глаза. На жреце странная больничная сорочка, к левой руке тонкими трубками ведет капельница, а правая скрыта под тонким одеялом. — Что случилось? — чуть охрипшим голосом спрашивает Антон, глядя на Верховного, который еще вчера спокойно пил кофе у них на кухне. — Эрасмосу потребовались глаза Шера, — вместо жреца отвечает Майкл, а потом подходит к Дамиану и кладет руку ему на плечо, обозначая свое присутствие. — Антон решил навестить тебя. Я подумал, что ты не откажешься отдохнуть от моей болтовни в компании кого-то еще.       Дамиан кивает, соглашаясь на разговор с охотником, и переводит взгляд от Майкла к тому месту, на котором остановились шаги Антона. Из-за того что повязки скрывают половину его лица, совершенно невозможно понять, о чем же думает сейчас Верховный. — Здравствуй, Антон, — спокойно произносит жрец. — Ты в порядке?       Чернов думает о том, что вряд ли получит тут ту помощь, которую искал. Дамиан сам выглядит так, будто ему нужна помощь. Но не уходить же ему теперь просто так? Поэтому охотник вздыхает устало и спрашивает: — Что случилось? Что случилось с Даней?       Брошере молчит несколько длинных мгновений. В палате повисает тишина, и даже Майкл не пытается её как-то нарушить. Почему Верховный молчит? Не хочет рассказывать? Чувствует свою вину? Пытается придумать более убедительную ложь? — Мы увидели в новостях, как Культ напал на Орден. Значит, у них было уже три артефакта, против нашего одного. Если бы они добрались и до четвёртого, то мы бы уже ничего не смогли сделать. Хотя мы уже тогда не могли ничего противопоставить Культу. Пришлось из кучки худших планов выбирать менее паршивый, но все ещё ни на грамм ни хороший. Так же, как и в Орден, в Храм проникли предатели. Я не мог верить всем, но знал, что Даня играет на нашей стороне. Поэтому я попросил его помочь. Он мог отказаться, но я знал, что Даня не откажется.       В палате вновь повисает тишина, в то время как Брошере рукой с капельницей нервно теребит край больничного одеяла. Это весь ответ? У Антона слишком много вопросов, и этот короткий рассказ не даёт и одной сотой ответа на все, что терзает сейчас охотника. Он уже было хочет высказаться, но жрец вновь начинает говорить. — Нам нужно было что-то более сильное, что может противостоять силе трех артефактов. Кто-то, кто сможет не допустить того, чтобы Ментор пришёл в наш мир. Бог казался идеальной кандидатурой для этой миссии. Я… До последнего надеялся, что мы справимся без Эрасмоса. Но мы не справились, — Верховный импульсивно поднимает руку, скорее в привычном жесте, но натыкается на повязку, и медленно опускает кисть на койку. — Ритуал должен был поместить Бога в тело сильфа. Это не должен был быть Даня, он лишь охранял Адониса, чтобы никто из Культа не помешал ритуалу. Когда они начали, Храм уже атаковали. Мне пришлось оставить их вдвоём, я должен был помочь тем, кто мешал Культу прорваться. Значит, у них что-то пошло не так. Адонис наверняка погиб, и Даня позволил Богу занять его тело. — Ты знал, — догадывается Чернов, чувствуя, как в нем закипает гнев, — что что-то может пойти не так. И оставил там сильфа. Даню. Знал, что он не сможет отказать. — Да, я это предвидел, — кивает Дамиан и тяжело вздыхает. — Это все ещё паршивый расклад, но он лучший из доступных нам.       Антон не слушает, что говорит жрец дальше. Ему просто плевать на все оправдания, которое может выдать Верховный. Перед глазами темнеет от ярости, и он бросается вперед. Единственное, что ему сейчас хочется — это превратить лицо Дамиана в кровавое месиво.       Уильямс не дает ему добраться до жреца. Он хватает Чернова в тот же момент, когда парень делает первый шаг, будто ждет от него такой реакции, будто готов к ней. Мысль об этом злит еще больше, и Антон дергается, пытаясь вырваться, лягается, стараясь ударить Майкла.       Но бывший охотник все еще лучше его. Он держит Чернова в хватке крепко, не давая вырваться, практически не позволяя двигаться. — Если ты убьешь его — это ничего не изменит, — спокойно говорит Уильямс.       Антон понимает, что Майкл прав. Ему не станет легче от этой смерти. И это ничем не поможет Дане. Силы как-то разом покидают его. Не остается вообще ничего. Только пустота внутри.       Чернов повисает в хватке Уильямса, больше не пытаясь вырваться, но Майкл не спешит его отпускать. Антону плевать. Ему кажется, что он проваливается в черную дыру. Парень снова начинает задыхаться, словно руки бывшего охотника сжимают его слишком сильно, перекрывают кислород…       В себя Антон приходит от сильного удара. Уильямс действует грубо, но удивительно эффективно. Он бьет Чернова с такой силой, что это отдается звоном в ушах. Но удар позволяет вернуться в реальность. И Антон думает о том, какой же он слабак. Не способный вообще ни на что. — Ты с нами? — спрашивает Майкл, слизывая кровь с губы. И когда Чернов успел его зацепить? — Вы в порядке? — обеспокоенно произносит Дамиан, который ничего не видит, но должен слышать шум. И наверняка он понял, что Антон сорвался. — Пока что все живы, — ухмыляется Майкл. — А еще я убедился, что регенерации у меня больше нет. Обидно, — он снова слизывает кровь с губы.       Антон замечает, что мужчина все еще стоит рядом с ним так, чтобы перехватить, если Чернов опять решит бросится на Дамиана. — Майкл, — в голосе Верховного становится больше беспокойства, он явно нервничает из-за того, что не может увидеть и оценить ущерб. — Мне же не придется затягивать ничьи ножевые ранения? — Я в порядке, — хмыкает Майкл. — А небольшое кровопускание еще никого не убило. — Я понимаю, что ты думаешь, — после небольшой паузы продолжает Дамиан, обращаясь к Антону. — И не буду пытаться переубедить тебя. Просто расскажу об одном из своих вещих снов. Храм пал. Культ собрал все четыре артефакта и привёл в этот мир Ментора. Он в теле ребёнка, Бог жизни заявляет о себе. Ставит на ноги тяжелобольных, пропагандирует любовь. Он во всех СМИ, интернет пестрит видео о том, как от его касания дети излечиваются. Он новая миссия, новый Иисус, его называют Богом, и он этим наслаждается. Тем временем прислуживающие ему тёмные обретают новые силы. Они отлавливают и убивают сильфов, ундины загнаны в моря и океаны, зная, что на суше их ждёт смерть. Охотники предатели сдают всех своих, чтобы выжившие дети Ордена не решили отомстить. Жрецов отлавливают, Ментор отдаёт им все, что забрал у больных людей. Весь мир видит то, что хочет Бог жизни: те кто верит в кого-то ещё, кроме Ментора, умирают в агонии. Полуденные и диббуки подстраиваются под ситуацию и служат Ментору, иначе их ждёт смерть. Бог устанавливает новый порядок, он правит и вовсю наслаждается своей властью. Он не может вернуться к Богам, поэтому вовсю развлекается на земле, наделенный властью и силой. Обиженный Бог в теле ребёнка и с атомной бомбой в руке. Ментор готов уничтожить не только веру в своих собратьев-Богов, чтобы лишить их окончательно сил, он готов сжечь этот мир дотла из-за обиды и жажды мести.       На несколько минут в палате повисает тишина. Каждый из них думает о чем-то своем, а Антон в красках представляет себе этот новый мир. Помогает ли ему эта информация простить Дамиана? Скорее нет, чем да. — Я тут подумал, — вдруг задумчиво говорит Майкл. — Можно ли доверять твоим видениям? Ты же получаешь их от Богов, да? А они, как мы все тут уже поняли, те еще ублюдки. Все они. Так можно ли доверять тому, что они тебе показывают? То есть я не спорю, вряд ли в явлении в этот мир Ментора было бы что-то хорошее. Но… ты уверен, что появление Эрасмоса не станет чем-то еще худшим? В конце концов, у Четверых тоже немало претензий к людям. — Эрасмос доставит нам не мало проблем, — кивает Дамиан, явно не собираясь спорить с Майклом на счет добропорядочности Богов. — Поэтому я хотел бы стараться отслеживать его перемещения в теле Дани, и по возможности быть неподалеку. Он уйдет, для него пребывание в мире людей это что-то… Чуждое. Они все так долго находились в своем изолированном мирке, что забыли, какого это, быть людьми. Для него это скорее бремя, от которого ему захочется быстрее избавится. Боги могли прийти в этот мир в любой момент, приказать любому жрецу или светлому исполнить ритуал, но нет. Им просто это не нужно. — Ну да, следить за безумным Богом, который может убить нас одним движением руки, — задумчиво тянет Уильямс. — Это вполне в моем духе, я в деле. — К нему нельзя подходить близко, — качает головой Верховный. — Я… Не думаю, что он будет атаковать за одну только слежку, тем более он видел тебя и знает, кто ты. Но все же рисковать нельзя. Я тоже включусь. Нужно только найти жреца, который сможет вернуть меня в строй как можно скорее. — Вот как раз из-за того, что он знает, кто я, и стоит ждать нападения, — ухмыляется Майкл, а Антон думает, что мужчина самоуверен. — В прошлый раз он не убил меня только потому, что ты грозился лишить его ценных глаз. Теперь его сдерживать ничего не будет, так что он может и закончить то, что не получилось в первый раз. Но я в деле, — Уильямс легко пожимает плечами.       А потом все вдруг смотрят на Антона, и парень понимает, что от него ждут ответа. А он понятия не имеет, что им сказать. Хочет ли он участвовать в этом мероприятии? Определенно нет. Дело даже не в словах Майкла. Чернов сомневается, что Бог станет убивать его. Просто… за то время, что он провел в Афинах, ему хватило Богов. И он совсем не хочется ввязываться во все это еще раз. Он просто человек, даже не самый толковый. Это все не для него.       Но Антон думает о Дане. И о том, что его сильф без раздумий бы бросился его спасать. И Чернов просто не может подвести Дайера. И поэтому парень тяжело вздыхает и говорит: — Я с вами.