Предел сознания

Чувства притупились. Опять. Погружаясь в очередной сон, я мысленно молил всех существующих и несуществующих высших созданий о том, чтобы окончательно не покинуть свое бренное тело. Те раны, что я получил когда-то, болели настолько сильно, что будучи еще в сознании я еле мог вымолвить хоть пару слов. Каждое движение губ давалось мне тяжело, но еще болезненнее для меня было банальное перемещение. Каждый вздох и хрип казались последними, но все же мне удавалось переступить через себя и остаться в сознании. Возможно, именно это меня и спасло. Ведь в таких тяжёлых случаях нужно сохранять не только физическое, но и умственное здоровье, иначе ты рискуешь навсегда заблудиться в лабиринтах боли и безысходности. Удивительно, но в такие моменты не что иное, как вера, очень даже помогает. Жаль, что в моей душе от неё осталось не так много: лишь отголоски далекого прошлого, когда я еще много не знал и не понимал. С годами все большего осознавания действительности и обучения я, наконец, перестал обращать внимание на все эти так называемые божества и прочие проявления Великого Плана. К сожалению или к счастью, но в моменты полного коллапса моего внутреннего я и увядания единственной возможности на выживания мне пришлось вновь обратиться к своим давно забытым тягам к сверхъестественному. Вот, что с людьми творит отчаяние. Вот, что с людьми творит страх. Когда рог той фиолетовой пони засветился ярким сгустком, я не выдержал всего этого напряжения, вызванного не то страхом перед неизвестным, не то влиянием данного эффекта единорожки, и провалился во тьму. Я понятия не имел, что происходит с моим организмом, но вот мой разум видел множество сновидений. Они сменялись очень быстро, будто бы кадры киноплёнки. Разумеется, ничего запомнить из происходящего мне не удавалось. Да и не думаю, что хоть в каком-то из этих сновидений был хотя бы примитивный смысл. Нет, в таком тяжелом состоянии мой мозг не мог генерировать что-либо действительно осязаемое и понятное — только невнятные цвета и звуки будоражили мое сознание. Хотя и ненадолго. Увлекшись просмотром этих бессмысленных галлюцинаций я и не заметил, как все стало меняться. Проекции будто бы пьяного мозга вдруг потускнели, почернели. Время стало замедляться, а я, наконец, получил возможность разглядеть эти кадры получше. Спустя несколько мгновений перед моими глазами появилось что-то до боли знакомое… Я стоял посреди огромного металлического нечто. Стены, пол, потолок — все состояло из холодного блестящего металла, в котором можно было даже увидеть свое отражение, хоть и немного искаженное. Под ногами валялись мотки проводов, у стен застыли какие-то тележки с плотно закрытыми ящиками. Под потолком покачивалась тусклая лампа, слабо освещавшая окружение. Она то и дело мерцала, погружая все помещение в полумрак. Откуда-то далёко доносились чьи-то приглушенные крики и вопли. Меня охватила тревога и животный страх. Дрожь в коленях чуть было не свалила меня наземь. Я оглядел себя в поиске чего-нибудь, что могло бы меня защитить. На мне был надет все тот же защитный комбинезон, что носят сотрудники всяких частных центров и станций, то и дело вербующих в свои ряды добровольцев. Шлем на голове, к счастью, не разбит — это заставляет меня выдохнуть, ведь совершенно непонятно, какой гадости я могу наглотаться в этом индустриальном аду какой-то очередной компании, плевать хотевшей на жизни своих подчинённых. Я провожу рукой в поиске какого-либо оружия, но нахожу лишь пистолет в своей кобуре, заряженный парочкой патронов. Нервно сглотнув, я пытаюсь сфокусировать свой взгляд на двери в конце помещения, из-за которой доносятся протяжные всхлипы и завывания. Я пячусь назад, тяжело дыша. Хочется бросить все и убежать, оставив это проклятое место позади. Паника вот-вот готовится захватить меня под свой контроль и заставить бежать со всех ног — неважно куда — главное, что бежать. Металлическая дверь медленно отъезжает в сторону, открыв моему взгляду двух людей. Две темные фигуры: мужчина и женщина — аккуратно заходят в комнату и приближаются. По какой-то странной причине их лица все еще остаются в тени, а по мере приближения лампочка все чаще кратковременно вырубается, оставляя меня наедине с этими незнакомцами. Неожиданно какой-то гул или писк. Я ничего не слышу, но кажется, что так и должно быть. Мои руки сами собой обхватывают пистолет и направляют на эти две фигуры. По щеке стекает одинокая слеза. Меня накрывает волнение и сожаление, хотя и не могу понять отчего. Палец соскакивает на спусковой крючок. Выстрел. Мужчина, что загородил собой женщину в момент выстрела, падает на колени, накрывая рану рукой, а затем замертво ложится на холодный пол. Женщина не успевает склониться над ним, как вторая пуля прилетает точно в цель. С её покрытого густой тенью лица хлещет алая кровь, смешиваясь с багровой кровавой лужей убитого мной ранее мужчины. Руки сами собой опускаются. Я прихожу в себя. Замерев, я даже не моргаю, полностью сконцентрировавшись на картине перед собой. Два трупа полностью поглощают мое внимание. Пистолет громко падает на пол. Невольно я опускаюсь на колени, пытаясь понять, что я сделал. Недоумение и недосказанность в перемешку с сожалением и страхом окутывают меня непроницаемой оболочкой. Некоторое время я просто собираюсь с мыслями, пытаясь вспомнить что-то очень важное. Что-то, сокрытое от моего разума, спрятанное глубоко в воспоминаниях. — Почему?... Почему?... Почему?... — Комок в горле уступает место трем, следующим друг за другом, фразам. Закрыв лицо ладонями, я начинаю горько плакать. Со временем приходит осознание того, что вместе с солеными слезами на моих руках появилась кровь, стекающая по запястью и между пальцами. Я очень долго смотрю на кисти рук, пока, наконец, не дохожу до пика отчаяния и меня не накрывает темнейшая тьма…

***

Не выдержав, раскрываю глаза и хватаюсь за лицо. Сердце скачет с огромной силой. Я тяжело дышу и пытаюсь успокоиться, вовсе не замечая того, что происходит рядом. Так хочется избавиться от всего этого наваждения, от этих кровавых образов, что мучают меня. Но это занимает слишком много времени и сил, обращая меня в запуганное животное, готовое прийти в панику от малейшего шороха. Наконец, я опускаю руки и открываю глаза. Все это время я лежал на койке в довольно странном месте. Большое круглое помещение с несколькими высокими окнами, сквозь которые просачивается лунный свет. Это даже малость не походит на больницу или какое прочее здравоохранительное заведение. Интерьер сделан в розовых и белых тонах, порой взгляд цепляется за странные символы, что изображены на стенах. Тут я слышу ускоряющийся цокот копыт со стороны огромной двойной двери, являющейся единственным выходом из этого помещения. Ручки дверей окружает фиолетовое сияние, после чего они резко распахиваются, а ко мне влетает та самая крылатая единорожка с темно-синей гривой и лиловой шерсткой. Вокруг неё левитирует несколько раскрытых книг, кружащих на высоте одного метра на головой. Удостоверившись, что я действительно пробудился, она останавливается, после чего все книги закрываются и аккуратно складываются книжный шкаф, который все это время находился в нескольких метрах от меня. Затем она подходит к койке и выдыхает, стряхнув пот со лба. — Ух… Как же тебе повезло, что ты выжил. Когда я произнесла заклинание телепортации, твой организм показал слишком… неадекватную реакцию на эту магию. Мне нужно было догадаться, что все может пойти не по плану! Ты же не из этих краев, а значит, нужно соблюдать некоторые меры безопасности… чего я, конечно, не сделала… — Твайлайт виновато опустила голову, но потом вздохнула и продолжила: — Я надеюсь, с тобой сейчас все в порядке? Я боялась использовать какие-либо заклинания после того, что случилось, поэтому ограничилась, эм, традиционной медициной. К счастью, твой организм не показал отторжения к нашим лекарствам, — беспокойно говорила она. — Со мной все… — по телу прошлась еле заметная дрожь от воспоминаний того кошмара — ...в порядке. Твайлайт наклонила голову. — Ты уверен? Я могу поклясться, что во сне ты бормотал что-то… Я резко прервал её: — Я уверен. Чувствую себя более менее нормально. А что до сна, — мой голос дрогнул, — так это не так важно… — О нет! Это как раз таки очень важно, — продолжала настаивать она, — ты разве не знаешь, как сильно магия связана со сновидениями?! Порой содержание кошмаров может многое сказать о возмущениях в магическом поле как пони, так и окружающего фона! С этим не шутят, знаешь ли! — Ох… — тяжело выдохнул. — Я не хочу об этом говорить, Твайлайт. Все, что тебе стоит знать, так это то, что я хочу поскорее забыть этот кошмар. Она отвела взгляд на некоторое время, а затем понимающе кивнула. — Да… Ладно… Надеюсь, что ничего плохого за этим не последует. Единорожка пробежалась взглядом по мне и продолжила: — А что насчёт физического самочувствия? Можешь встать? Я решил не тратить время на размышления касательно этого и просто попробовал осуществить задуманное. Осторожно сев на койке, я свесил ноги и прикоснулся к полу. Затем, обождав несколько секунд не то страха перед неизвестным, не то готовясь больно упасть, я попытался встать. Готовясь к худшему, я сознательно накрутил себя настолько, что уже подумывал о моем будущем в форме инвалида, выпрашивающего деньги в переходе метро. Но… О чудо! Зажмурившись, я выпрямился, после чего облегченно выдохнул. — Хорошо! Даже отлично! — радостно сказала пони. — А ведь могло быть и хуже! Эквестрийские препараты сработали на тебе как надо, а значит, я сделала все правильно. — Главное, чтобы не проявились неожиданные побочные эффекты, хех, — уже тише произнесла она, закончив предложение каким-то нервным смешком. Я решил пока не тратить свои силы попусту, тем более находясь в не самой лучшей форме, поэтому присел на койку. На удивление, койка идеально подходила мне по размерам, чего я никак не ожидал. Либо у пони часто гостили гиганты вроде меня, либо они обладали сравнительно большим личным пространством, занимающим неприлично много места. — Хм. Твайлайт, я думал, что у вас, у пони кровати и койки должны быть, ну, по размеру, что-ли, — задумчиво спросил я. — Так и есть. Да ты и лежал-то изначально на койке, предназначенной для пони. Это уже я кое-что намудрила с магией, чтобы она стала больше. Уловив на себе мой настороженный взгляд, она тотчас же меня успокоила: — Нет-нет-нет! Заклинание я произносила в другой комнате и соблюдая все меры, эм, безопасности! — быстро ответила она. — Да уж, надеюсь. Не хотелось бы внезапно превратиться в лягушку или что-то типа того. Я невольно улыбнулся. В какую-же ситуацию мне пришлось попасть. Мерещатся какие-то промышленные станции, разговариваю с разумными полу-лошадьми-инопланетянами. То ли мое воображение уж слишком сильно себя проявляет, чтобы развлечь, пока я лежу в реальной коме, либо я взаправду сейчас нахожусь в мире магии и…хех… меча. Тем временем Твайлайт, также немного подняв себе настроение моей отпущенной шуткой, вытащила с помощью телекинеза парочку книг из книжного шкафа, раскрыла их и задумалась. — Так откуда же ты мог взяться, а? Про таких существ, как ты, нигде ничего не сказано. А ведь у меня всегда в библиотеке самые последние издания всех энциклопедий по разумным и неразумным расам! — Проще пареной репы. Видишь ли, выходит так, что в эту вашу Эквестрию я попал не просто из дальнего уголка планеты, а из дальнего уголка вселенной, если не мультивселенной, — ответил я. Единорожка подняла одну бровь и посмотрела на меня. — То, что ты говоришь, слишком невероятно, чтобы быть правдой. Хотя… Наверное, тебе лучше знать, откуда ты? — ухмыльнулась пони. — Хм… Не все так просто… — Теперь уже задумался я сам. — Моя память будто бы заблокирована, но не повреждена. Воспоминания частично возвращаются ко мне, однако, я до сих пор не все помню даже о своём-то мире, не то, что о себе. Пожалуй, период последних пятнадцати лет ускользает от меня. Но иногда мне удаётся поймать некоторые его обрывки, чтобы все равно недоуменно размышлять над их значением. Могу лишь сказать то, что мои последние воспоминания не выглядят… такими уж радужными… — У меня перехватило дыхание, когда я попытался вспомнить свои последние дни перед попаданием сюда. Подсознательно хотелось навсегда отбросить попытки узнать тайны своего прошлого, но с другой стороны они манили меня, давя на простое человеческое любопытство. — Ох… Ну не волнуйся ты. Мы в Эквестрии умеем лечить амнезию, и многие приезжают к нам, только чтобы… Ах да… Магия… — она погрустнела. — Это подобие телекинеза, которое использовала, эм, Принцесса Селестия, особого вреда мне не нанёс… Хотя ты и права. Я не могу рисковать своим сознанием лишь ради ускорения неизбежного. Что-то мне подсказывает, что рано или поздно память сама вернётся ко мне. И тогда никакая магия мне уже не понадобится. Я попытался по-доброму улыбнуться, чтобы поднять настроение моей спасительнице, но похоже, что ее голова уже во всю была забита поиском возможных решений моей поставленной задачи, хотя я и не хотел сейчас об этом особо думать. Я решил задать по-настоящему важный вопрос, который стоило задать еще при пробуждении. — Слушай, а… Я бы хотел узнать твоё полное имя, если таковое имеется, чтобы, так сказать, закрепить знакомство. — А? Ах да… Что-то я запамятовала. Меня зовут Твайлайт Спаркл. Мой настоящий титул — Принцесса Дружбы. Я не сдержался и засмеялся, ловя на себе непонимающие взгляды собеседницы. — Ты сказала: Дружбы?! Принцесса Дружбы?! Чёрт… Куда я попал?!... — Чего же тут смешного? На мои плечи возложена очень важная задача сплочать пони и других разумных существ, в конце концов, защищать Эквестрию от раздора и нападок. — Её слова звучали вполне разумно, но это не могло затмить собой название этого замечательного титула. — Ох… Прости, Твайлайт. Просто, видимо, мой мир настолько жесток, что столь невинные названия для титула меня рвут на части изнутри. — М-да. Должно быть, на твоей родине хорошие отношения между обитателями — это что-то невероятное. — На её лице появилась ухмылка. — Извини. Я забыл-то совсем, что и мне нужно представиться. Прокашлялся и, наконец, сказал: — Стани́слав Романов. Не знаю, почему, но отчество вылетело у меня из головы. — Хм. Интересное имя. Оно заметно отличается от принятых в нашей расе. Обычно имена пони связаны с тем или иным ремеслом или явлением, — объяснила единорожка. — Как раз таки у моего имени есть значение, — поправил я. — Насколько я знаю, оно означает, что я славный человек. — Звучит нарциссично, не находишь? Мы оба рассмеялись, после чего я добавил: — Хах. Это еще не все. Ты просто еще не знаешь происхождения моей фамилии. Её носили многие великие люди. Какое-то время даже правители Российской Империи. Сам я не совсем русский. Намешано немного польской и еще какой-то крови. Да и я сам себя считаю гражданином, прежде всего, мира, а не нации. — Думаю, это многое говорит о твоем характере. Я не про имя, а про то, кем ты себя считаешь. Ведь только это по-настоящему имеет значение. Я улыбнулся. После нашего с ней разговора настроение на порядок улучшилось. От той смолистой темной грузности, оставшейся после злополучного кошмара и всего пережитого до этого ужаса, не осталось и следа. Пожалуй, я нашёл себе собеседницу по душе. — Да, ты права, Твайлайт. Думаю, что ты права, как всегда. После моих слов она захихикала и отмахнулась копытом. Мы разговаривали еще очень долго, попутно отвлекаясь на непосредственно моё лечение. Лекарства Эквестрийского производства оказывали на меня должный эффект и я начинал чувствовать себя все лучше и лучше. Из наших с ней разговоров я узнал, что несмотря на общую схожесть, наши языки немного отличаются. Английский, ставший для меня, считай, основным в последние годы жизни, очень походил на Эквестрийский. Но я отчётливо слышал, как в своей речи она использовала слова и из польского, и из русского, и из чешского, и из украинского языков. Хоть они и были немного искажены, мне удавалось понять их смысл. Должно быть, вернув себе память, я бы мог сделать какие-то выводы из этого, но ничего иного, кроме как удобства в коммуникации между инопланетянами я не выявил. Затем, к большому сожалению, меня одолела слабость (а вот и побочный эффект препаратов) и я снова провалился в мир снов. Однако, на сей раз моё путешествие не было обременено тяготами жуткого прошлого. А на моем лице расползлась широкая улыбка...