Безумие с привкусом вина
14 августа 2018 г. в 00:52
— Конечно. И ещё кое-что. Вы притворитесь моим любовником перед Кэрой, я себя слишком неловко чувствую, когда она треплется о своем благоверном, а мне остаётся только кивать. Всего один вечер, а потом будете «постоянно занят».
— Надеюсь, что цель оправдает средства.
— Надейтесь… Что Вам ещё остаётся.
В огромной гостиной, обставленной эклектически пышной мебелью, не было слышно ничего, кроме стука резвых каблучков. На стенах висели особо удачные карикатуры, которые художница решила не продавать, а окно, нагнетающее знойный воздух, было распахнуто. Норт и Маркус неторопливо кружились в танце прямо в углу комнаты, где не было чересчур пушистого ковра, об который ранее они постоянно спотыкались. Без музыки, хладнокровно, блаженно прикрыв глаза.
— Вы там что-то писать собирались?
— Да, не жажду говорить об этом, мне рефлексий наедине с собой хватает по этому поводу.
— И чем же так отличился Гудман, что удостоился Вашего внимания? — если не работа, то Саймон.
— Мимика, походка, манера речи.
— Как многословно, Маркус.
— Это все.
— Вы все ещё уверены, что чего-то с ним хотите?
На небольшом столике остывали две чашки чая.
— Не уверен.
— Тогда вовремя поймите, что не сто́ит, друг мой. У него нет ни родственников, ни близких друзей. Ему некого стесняться, так что если бы он хотел, то не избегал бы Вас. Но он… — Норт наконец открыла глаза и поймала испепеляющий взгляд Манфреда, — Да, я злопамятная. Его мнение о Вас зависит от меня, к Вашему сожалению и моему счастью.
— Лучше так, чем я бы потерял его без общих знакомых.
— Ловили бы у дома, как преступник. А я знаю, Вы можете, — игриво подмигнула.
Убрав руку с плеча Маркуса, она зажала между пальцами подол своего темно-бежевого платья, длинного и узкого, пояса на ней не было, как и корсета. В ответ мужчина лишь учтиво кивнул. Да ни в жизнь. Кудрявая женщина прервала их, со скрипом открыв огромную дверь из холла. Она зашла внутрь и аккуратно закрыла ее за собой.
— Добрый день, Норт. К Вам Гудман.
— Вспомнишь солнце — вот и лучик. Пусть зайдет через пять минут, о Маркусе ему ни слова.
Художница притянула Манфреда за воротник и прошептала:
— Между тем книжным шкафом и стеной есть немного места, можете спрятаться и подслушать, как настоящий негодяй.
Маркус даже не дождался второго варианта. За шкафом было не так уж и тесно, абсолютно не пыльно. Для Норт не составит труда посадить Саймона к нему спиной, чтобы его глупая привычка скрупулезно разглядывать комнату, волнуясь во время разговора, порой доходившая до абсурда, не ухудшила их отношения ещё больше.
— Здравствуйте, Норт.
Саймон подошёл к ней, и они вместе сели на диван, блондин положил что-то рядом с собой. Он говорил очень тихо. Рукава рубашки были закатаны, а пиджак висел на его плечах. Неряшливый. Поправить бы сейчас волос, выбившийся из прически, снова наклоненную в бок бабочку, расправить рукава и более-менее опрятно их завернуть. Это стало ритуалом каждой их встречи. Гудман неловко и искренне удивлялся, когда Маркус находил в его образе какой-то изъян, и беспомощно разглядывал его, подобранно одетого, статного.
— Вы однажды обмолвились, что знакомы с архитектором. Я собираю материал, и мне очень нужно с ним пообщаться.
— Вы про семью Андерсенов? Мы уже потеряли интерес друг к другу с сыном, но Маркус с ним поддерживает контакт, так что лучше Вам обратиться к нему. Он Вас и познакомить может, всяко лучше, я дам только адрес, — слишком невинно хлопает глазками.
— Мы с Маркусом… я не могу.
— Поссорились? Хотите, разузнаю, что он о Вас думает? Вам стоит помириться.
— Нет, ничего ему не говорите!
— Ну… Как хотите.
Норт расправила покатые плечи, поднялась и ушла в одну из комнат. Выписав на небольшой листок адрес из книги, она услышала в гостиной какое-то шевеление. Маркус пробрался от шкафа к двери, сделав вид, что только что пришел. Он шагнул громко, так, что Саймон дернулся и обернулся. Его лицо скривилось то ли от отчаяния, то ли от боли: сейчас в груди сломалось что-то важнее костей. Гудман выглядел ужасно: синяки под глазами от недосыпа, трясущиеся руки, бледные губы и нездоровый цвет лица. Манфред медленно, словно подкрадывается, подходит к дивану и садится рядом. На удивление, блондин не отодвинулся и не попытался уйти. Они коснулись друг друга. Вначале с опаской, кончиками пальцев, а затем интимно-тесно обнялись. Маркус ясно ощущал, как прекращается мелкая дрожь в теле Саймона, как успокаивается надломленные дыхание, как сердце уже не так сильно бьётся о ребра. Теплая ладонь спускается от затылка до поясницы, мужчина выгибается под ней, реагирует. Разве что-то может пойти не так? Саймон вскочил, как только мокрый поцелуй мазнул по его щеке. Он попятился и рванул к выходу, забыв свою тетрадь на диване.
— Оставьте его сейчас. Отнесете ему, — Норт показала рукой на оставленную вещь, — увидитесь ещё. Скажите спасибо.
Маркус потёр переносицу и глубоко вдохнул.
— Спасибо Вам.
— В следующий раз скажите, что собираетесь делать. Не хочу импровизировать.
Саймон долго не мог попасть ключом в замок. Это зависимость, так же нельзя. Он все решил, все решил. Гудман снова один. Нет, увы, его безумие всегда рядом. Оно в каждом углу его небольшой квартирки, и на потолке, и на шкафу, и под диваном, хватает, слюнявит, трясет, путает свои цепкие лапы в его волосах. Снова бутылка, папироса и оно… Остановите его, Маркус, остановите же. Пожалуйста, остановите. Нет, не приближайтесь. Исчезните.