Одержимость

Глава 10

- Хотя постой! – Урахара резко развернулся, словно что-то вспомнив, и окликнул Сифера. Тот скосил взгляд. – У тебя ведь есть доступ к датчикам и камерам, расставленным по периметру? – но Улькиорра по-прежнему молчал, исподлобья наблюдая за синигами. Он не мог верить сейчас никому, бывшим врагам особенно. И следовало обернуть ситуацию в свою пользу. – Ты можешь снабжать нас информацией о том, что происходит в Уэко Мундо. И не придется задерживаться здесь слишком долго, рискуя жизнью драгоценной Орихиме, - он раскрыл веер и прищурил глаза, наблюдая за арранкаром. Но Сифер сохранил непроницаемое выражение лица. - С чего вы взяли, что я стану вам помогать? – напряжение готово было материализоваться. - Чтобы спасти свой мир, очевидно, - лукаво улыбаясь, пропел Урахара. - С чего вы взяли, что я хочу здесь остаться? - обоюдное недоверие и враждебность стали очевидными, и Гриммджоу было решил, что увидит захватывающий бой, но Улькиорра благоразумно сдал назад и перехватил инициативу. – Впрочем у меня действительно есть, что вам предложить, - меланхолично произнес он. - Вот как? – тот не переставал улыбаться, поглаживая подбородок. - Я знаю, как помешать квинси похищать ваши банкаи, - самым будничным тоном, на какой только был способен, сообщил Улькиорра. И Киске мгновенно стал серьезным, подобрался и обратился в слух. Он и сам думал о том, что противопоставить врагу, а увиденные горы трупов в Уэко Мундо только подстегнули его. Потому самое время было оставить распри и гордыню и постараться получить как можно больше информации от этого Пустого, хоть бы и пришлось наобещать ему с три короба. - У меня была подчиненная, которая собирала для меня информацию о врагах и выяснила, что они крадут вашу силу с помощью медальонов. Одним из первых, на ком они опробовали это устройство, был Куросаки Ичиго. Но ничего не вышло из-за крови квинси и силы Пустого, что находятся в нем, - пояснял он. - Так ты знаешь? – недоверчиво нахмурился Урахара. В отличие от других эспад Сифер не любил демонстрировать силу, не устраивал показательных боев, всегда был сдержан и расчетлив, и этим вызывал подозрения. Даже сейчас нельзя было наверняка предсказать его дальнейшие планы, и потому следовало обезопасить себя и всех, с кем он контактировал из мира живых, любым способом заставив его остаться в Уэко Мундо. - Вас это удивляет? – слегка надменно отозвался Улькиорра. - Ничуть. Продолжай, - кивнул он, все больше убеждаясь, что изначально ошибался на счет арранкара и такого ценного союзника отвергать нельзя. Имея огромный уровень осведомленности и интеллект, он, не получив женщину мирным путем от синигами, может решить действовать через врагов в обмен на предоставленную им информацию. - Военные действия в Уэко Мундо тогда уже начались. Их карательные отряды действуют по всей территории пустыни, похищают и пытают арранкар, но большинство просто убивают. Одной из первых была взята в плен Халлибел, бывшая Трес Эспада. Я считаю это своей личной ошибкой, поскольку вместо того, чтобы принять бой, решил собирать информацию, - посетовал он. Урахара его остановил. - Ты поступил верно. Ты ведь понимаешь, что с таким уровнем информированности оказаться в плену для тебя гораздо хуже, чем умереть, - Сифер молча прожигал его взглядом. – Ты был правой рукой Айзена… - Ичимару Гин был правой рукой Айзена, - невозмутимо поправил он. - И тем не менее наместником здесь он сделал тебя, - парировал синигами. - Это просто блажь и игра для отвлечения внимания, - продолжил Улькиорра. - Однако самую важную миссию он также поручил именно тебе, - Урахара хитро прищурил глаза. Сифер набрал полные легкие воздуха, собираясь и дальше спорить. - Кончай жаловаться, Улькиорра! – заорал Гриммджоу, выступая вперед. – Заебал ныть! - В чем-то я согласен с Гриммджоу-саном, - подавляя смешок, закивал синигами. – Потому твое решение было правильным. Лучше сдать полигон, чем потерять целым мир. В данном случае это не только Сейрейтей, но и Генсей. Улькиорра молчал какое-то время, обдумывая услышанное. Возможно, ему действительно не хватало тяжеловесных убеждений в правоте от кого-то, уважаемого Айзеном. Стало чуть легче, на сотую долю процента, на одну десятую выдоха. - Почему вы пришли сюда теперь? Квинси орудуют здесь уже несколько недель, - требовательно произнес он. Гриммджоу ждал ответа тоже. - Знакомая Куросаки-сана открыла гарганту в мир людей и попросила помощи, - максимально обтекаемо ответил тот. - Нелл? – переспросил Джагерджак. - Да, - кивнул Урахара, не переставая смотреть на Сифера. - Но вы ведь и до этого знали о том, что здесь творится. Системы слежения синигами в большинстве своем функционируют исправно, и вы не могли не заметить скачков чужеродной реацу, - припечатывал он. – И если бы та девчонка не попросила помощи напрямую у Куросаки Ичиго, никто бы из вас и пальцем не пошевелил. Даже если бы Уэко Мундо было бы полностью стерто с лица Земли. - Не надо так думать, Улькиорра-сан! – по-прежнему пряча лицо за веером, Урахара все больше убеждался, что нет врага опаснее, чем тот, который умен и знает о тебе все, и лучше держать его при себе, и, кажется, начинал понимать, почему Айзен поступал так же. Способность Улькиорры была не в его атаках, как он сам неустанно напоминал, и даже не в регенерации, основной его талант заключался в умении во всем доходить до обнаженной, разобранной не сотни мельчайших деталей сути, истины, природного естества. – Однако ты ведь также не сообщил в Готей 13 о готовящемся нападении, - Улькиорра мог видеть только его глаза и абсолютную угрозу в них. Если он откажется от сотрудничества сейчас или пойдет ва-банк и решит забрать женщину силой, умрет, живым он отсюда в любом случае не уйдет, если синигами не добьется желаемого. - Ладно, - спустя мгновение выдохнул Сифер. – Так и есть, я не намеревался сообщать синигами о новых врагах до тех пор, пока сам не узнаю их планы и не подготовлюсь. Полагаю, сейчас действительно самое время поделиться информацией, - синигами облегченно вздохнул, все же драться сейчас не хотелось. – Я готов передать вам свои разработки. И не потому, что мне есть дело до самого Готея. Я лишь хочу, чтобы женщина и ее мир не погибли, - закончил он, подавляя легкое раздражение. - Хорошо, хорошо, - довольно закивал Урахара, считая, наконец, конфликт улаженным. – В чем суть твоих экспериментов? - Каждый синигами, по крайней мере самые сильные из вас, должны пройти пустофикацию, - равнодушно произнес он. Для Урахары эти слова значили чуть больше, чем предполагал Улькиорра, и он стал мрачным и напряженным, уверенный, что арранкар тайно продолжал опыты Айзена с душами синигами и Пустых. Улькиорра, заметив перемены в ученом, чуть дернул уголком губ в подобии улыбки. - У меня есть наработки того, как безопасно добавить в душу синигами частицу силы Пустого. Это не принесет вам вреда, но станет ядом для квинси. Я готов передать вам всю информацию касаемо этого. Закончить эксперимент не позволяет недостаточная оснащенность моей лаборатории. Урахара молчал какое-то время, верно, просчитывая все риски и возможную выгоду от сделки с Пустым. - Очень умно, - заинтересованно и очень осторожно протянул он. – Полагаю, взамен ты хочешь получить Орихиме Иноуэ? - По-вашему, армия Айзена Соске – бесчестные варвары? – в привычной для себя манере вопросом на вопрос парировал Улькиорра. Гриммджоу усмехнулся. - Айзен просто использовал на вас гипноз, - с некоторым разочарованием ответил Урахара. - Айзен ни хрена не использовал на нас гипноз! – Секста едва не схватил синигами за ворот юката, но был остановлен Сифером. – Вот он знает точно! – тот схватил его за запястье и дернул. – Покажи ему, Улькиорра! - Не вижу для этого причин, - арранкар, раздражаясь, отдернул ладонь. - У него способность, как это… Солита Виста! Она позволяет видеть все, в том числе и сквозь гипноз Айзена! – хвалился Джагерджак. Сифер едва не закатил глаза. Вот та самая причина, почему Гриммджоу всегда проигрывал свои бои, - вовсе не из-за разницы в уровне сил, а из-за глупого бахвальства, неумения просчитывать наперед и стремление всегда лезть на рожон. Раскрывать особенности его способностей врагу, пусть даже бывшему, следовало было меньше всего, тем более в подобной ситуации. - Айзен об этом знал. И знал, что если бы применил гипноз, Улькиорра сообщил бы нам об этом! – закончил свою тираду Секста. - Очень, очень полезная способность, - продолжал насмешливо улыбаться ученый. – Однако вы уверены, что Улькиорра-сан рассказал бы вам все? - Если у вас так много времени, что вы можете тратить его на глупые разговоры, тогда я не вижу смысла вам помогать, - пробасил Сифер, все больше раздражаясь. Поддерживать ресуррексион становилось все сложнее, однако оставаться сейчас без защиты вовсе он бы не рискнул. Как и не рискнул бы открывать, что может управлять своей силой без меча. После нескольких часов продолжительных и изнуряющих бесед Урахара наконец казался довольным. - Полагаю, это все, - Улькиорра придирчиво осмотрел ученого, готовый впрочем, что тот снова начнет одолевать вопросами, уточнениями и просьбами все разъяснить для одного только смеха. - На самом деле у меня есть еще одна просьба к тебе, Улькиорра-сан, - все также продолжая скрывать веером раздражающую улыбку проговорил синигами. Тот выжидающе молчал. – Я хочу, чтобы ты занял место своей подчиненной и снабжал нас информацией. - Вы же понимаете, что это абсурд? Парой часов раньше, вы утверждали, что оказаться в плену для меня хуже смерти, а теперь предлагаете прийти и сдаться врагу?! – гневался тот. - Не находишь это ироничным? - продолжал насмехаться Урахара. – Я просто подумал, что иметь двойного агента для нас может быть очень выгодно. Если ты предоставишь им информацию, которой владеешь, в том числе об Айзене, тебя вряд ли убьют. - То есть вы хотите, чтобы я обрек себя на пытки и вероятную смерть ради крохи информации о враге, которую я, возможно, никогда и не получу? – Улькиорра едва не касался огромными крыльями Киске, и, казалось, сейчас сомкни он их, и ученый будет раздавлен чужой мощью. – Женщине удавалось оставаться в живых и собирать информацию благодаря нитям негасьона, ей не приходилось подвергать себя прямой опасности. А вы лишь ищите повод, прикрытый благой целью, чтобы избавиться от меня. - Ты боишься умереть, Улькиорра-сан? – внезапно спросил синигами. - Я не хочу умереть просто так, - с готовностью ответил Сифер. - Хорошо, - кивнул он, решая для себя что-то. – Квинси Исида Урью, ты должен его помнить, перешел на сторону врага. Я хочу, чтобы ты узнал, чем он занят, что он замышляет и действительно ли предал своих друзей. И сообщил эту информацию мне. Полагаю, квинси, узнав, кто ты, не убьют тебя. По крайней мере не сразу. А Исида-сан, возможно, даже захочет увидеться с тобой. Ты ведь каким-то чудом остался жив, так? – Урахара был мрачен и серьезен. - Хорошо, - наконец, согласился Сифер. – Мне нужно подготовиться. - У тебя двое суток. В конце второго дня буду ждать от тебя первых результатов. Это передатчик. Я введу его под кожу. Наклони голову вперед, - он достал из дорожной сумки небольшой шприц и сделал укол в область шеи. – Он будет отслеживать и твои жизненные показатели, и служить средством связи. Нам повезло, что регенерация – твоя сильная сторона, - тот похлопал его по плечу. Улькиорра готов был разнести здесь все вокруг, борясь с приступом ненависти к хитрому ученому. – В конце концов, Айзен готовил тебя к подобным вещам. Ты знаешь, как собирать информацию и как управлять чужим сознанием. Сифер продолжал мрачно молчать. Урахара спустя еще несколько общеизвестных наставлений отправился в лагерь. Гриммджоу продолжал сканировать теперь сидящего на песке Улькиорру. - Ты правда пойдешь к ним? – необычайно серьезно спросил он. - Ты за меня беспокоишься? – насмешливо бросил арранкар. - Женщина расстроится, если тебя снова убьют, - осклабился тот. - Женщина даже не знает, что я жив. - Я могу ей рассказать, - он обошел его кругом, оставляя катаной на песке ровный след. - Зачем? Если я погибну, то все будет бессмысленно. - Да просто так! Просто, чтобы насолить Куросаки! – выкрикнул тот и наклонился вперед, заглядывая Сиферу в лицо. - Это глупо. Если я стану шпионом, это действительно повысит их шансы на победу. Если я смогу узнать, что замыслил Исида Урью, и смогу сообщить об этом синигами, если он не предатель, а действует в одиночку, они подготовят план и используют его, - спокойно излагал тот, не отводя взгляд. - Ты бесишь! – бросил он. – Смотри не передумай, - Улькиорра вопросительно посмотрел на арранкара. – Я бы передумал. Выбрал бы сторону более сильного и забрал бы девку себе. - Вот поэтому ты и выжил, Гриммджоу, - чуть улыбнулся Сифер. – А я погиб. Он вздохнул. Нужно было вернуться в лабораторию и попробовать восстановить хотя бы часть уничтоженных данных, чтобы прийти к врагам не с пустыми руками. Вот к чему приводит спешка и опрометчивость, думал он, пробираясь по заваленному камнями ущелью. Вот чего он добился, пренебрегая голосом разума, идя на поводу у «сердца». Он с трудом привыкал к рейтаю, тело слушалось плохо, потребляя огромное количество рейши, гораздо бОльшее, чем он мог позволить себе сейчас, и не получалось выйти из ресуррексиона так, чтобы не спровоцировать выброс ядовитой реацу и не обнаружить себя. Он выругался, когда управление силами в очередной раз дало сбой и его повело. Нужно было отдохнуть хотя бы пару часов, все обдумать, собраться с силами, с мыслями, все для себя решить. В итоге он кое-как расположился у одной из стен внутри бункера, с трудом пристроив крылья, и прикрыл глаза. Воспоминания одолевали его, трансформировались в меланхолию и висли на логике и самоконтроле. Он путал реальность с вымыслом, рассеивался, расползался внутри ложных данных о женщине, ошибок в системе координат, рассыпался мегабайтами памяти. Дремота на грани летаргии и сонного паралича принесли образ Роки. Как могло так получиться, что какое-то искусственно созданное существо знало о нем больше, чем он сам, почему, получив доступ к его прошлому, она не рассказала ничего Айзену или Заэлю… Пожалела? Сифер ее не пощадил, и убил ее снова, если бы того требовала ситуация, - она должна была унести его воспоминания в могилу, никто не должен был знать о нем ничего. Размытое, размякшее, разбухшее прошлое снова поплыло перед глазами волокнами перегнивших нитей судьбы. Лицо его матери, ее белокурые волосы, светлые глаза – он так похож на нее. Ее имя… Ее ненависть к существу, которого он должен считать отцом, чудовищная, пенящаяся, как щелочь, горячечная… Ее тело в петле рядом с маленьким Улькиоррой. Он не плачет, не кричит, но отчетливо чувствует струящуюся ненависть матери, помнит, как она не хочет прикасаться к нему, отказывается кормить, и помнит, как душит его, заталкивая кусок тряпки в рот, глубже, дальше, пока тот не затихает, не перестает шевелиться. Помнит, как она успокаивается и продолжает мастерить веревку из старых лохмотьев, как перекидывает ее через выступ в скале. Он помнит, как ее тело бьется в конвульсиях, а он не в силах ничем ей помочь, не в состоянии даже вытащить изо рта эту грязную тряпку, чтобы закричать, и из-за этого чувствует себя виноватым. Он знает, что никакого сердца и нет, иначе бы его мать хоть немного любила его. Она не разговаривает с ним и никак не обращается. Она отказывается дать ему имя - единственное, что он должен был сохранить в память о ней, - когда его отец приказывает ей это. И, наконец, в болезненный сон приходит образ отца – одного из тех существ, которые прежде окружали его и которые явились причиной его пустоты, - огромный, крылатый, черный – отвратительный, - заключает Улькиорра, - удерживающий женщину силой, властный, заставляющий ее плодить чудовищ, подобных себе. Сифер так похож на отца. Рока копировала воспоминания без разбора – потаенные, подсознательные, скрытые, о которых Сифер не помнил, которые хотел забыть. И передавала ему так же – все скопом, особенно ни о чем не заботясь. - Что случилось? – вокруг внезапно возникла квартира, которую они снимали в Адской долине, и женщина, что тянулась к нему с обеспокоенным выражением лица. – Ты выглядишь встревоженным. Весь вечер сидишь, словно небо упало тебе на плечи, - она коснулась ладонями его груди, чуть надавливая, а затем обняла его, вливаясь бездонным колодцем потаенных эмоций в грудь, заполняя полость. - Сегодня мой день рождения, - говорил Улькиорра во сне. - Тогда надо отпраздновать! – задорно рассмеялась Химе. Лицо ее вдруг истаяло и расползлось, сменяясь лицом его матери, и обратно. – Почему ты не сказал раньше? - Потому что лучше бы я не рождался… Он смотрел на нее, и нити ползли по щекам, картина блекла, сменялось другой, становилась бесформенной, черно-белой с редкими, едкими вкраплениями красного. Волокно за волокном ее лицо расползалось, осыпалось, рябило, мутнело, как старая видеопленка. Он моргнул – словно черная краска залила глаза, и еще раз, инстинктивно смывая ее. И казалось, что с каждой долей секунды, на которую он лишался зрения, она отдалялась, неумолимо менялась, выражение лица ее становилось то нарочито расслабленным и счастливым, то скорбным, то гневливым, и так бесконечно – череда масок, среди которых нет настоящей Химе. - Что ты видишь этим своим глазом? – она надавила на верхнее веко под левой бровью. – Тебе больно, когда ты его достаешь? – пошевелила пальцами, оттянула ресницы, а потом раскрыла глаз, словно намеревалась проверить это лично. - Бездну, - не солгал Улькиорра, продолжая следить за разрастающимся сумасшествием на дне ее зрачков, рождением сверхновых, картинами вероятного будущего, долгожданным концом всех миров. - Покажи мне, - беззвучно произнесла женщина. И Сифер поклялся бы, что в этот момент в ней плескалась непостижимая жажда. Болезненное воспоминание галлюцинацией продолжало выть, сминая, погребая под собой и войну, и чужие жертвы, и реальность, и новообретенную жизнь. - Бездна вокруг нас, - прошептал Сифер, ни на что не намекая, продолжая следить за ее распадающимся образом. - Покажи свою, - и она пристально смотрела внутрь левого зрачка, готовая, если нужно, вынуть его сама. Улькиорра раздавил в ладони глазное яблоко так, как множество раз делал для Айзена, с той же покорностью и равнодушием, лишь глубже проваливаясь в бездонную яму видений. Вот его ведут под руки. Одурманивающий, сладковатый дух тимьяна и кашицы тянется, стелется сизой поземкой, окутывает патокой, паутиной, пальцами теплыми касается предплечий, кистей. И он ощущает себя слабым, только что научившимся ходить по неизведанной земле, по углям, по костям. Льняное рубище задевает кожу грубыми швами, сгибами, складками. Вокруг сотни горящих глаз, оскаленных клыков, воздетых к беззвездному небу рук – аллея из беспрестанно шевелящихся пальцев, когтей, сплетающихся над головой и расходящихся. И огромный костер выше человеческого роста как маяк и свет в конце тупика. Существа вокруг что-то поют, что-то знакомое и чужое одновременно, что-то ритуальное, повторяющееся, наслаивающееся, гипнотизирующее. Барабаны отбивают ритм, задают темп, окисляют железо в крови до редких соединений, ставят в суперпозицию. Впереди он видит помост чуть выше колен, и чем ближе к костру, тем сильнее ощущает он возбуждение, тем менее сюрреалистичным кажется происходящее, словно все наконец стало правильно, истинно, верно и по-настоящему. За пламенем едва различимая фигура тонко и высоко выводит соло в пустоту, пустоте, пустотой, сотрясаясь от призыва, экстаза. Его подталкивают ступить на шероховатые, неструганные доски, чуть поддерживая, не позволяя упасть. Кто-то сзади костяным ножом распарывает рубашку до поясницы, оголяет плечи и с силой толкает вперед, заставляя упасть на колени, кто-то тянет его руки вперед, вынуждая удерживать их над головой, принять позу молящегося, умоляющего, распластаться нутром по шершавой поверхности теплых досок. Его волосы, скромно убранные в косу, отрублены топором, словно пуповина, лишняя плоть, больная конечность. Кто-то из толпы выхватывает их, поджигает и принимается водить ими по обнаженной спине, бормоча бессмысленные обрядовые заклинания. И первый удар плети ложится под сердце, под ребра, вдоль позвоночника, задевая кромку дыры – это сделает каждый, каждый ударит его, очищая от скверны внешнего мира, скандируя: «Домой! Домой!», - и чем больше ударов, тем яростнее они становятся, тем безумнее витиеватая пляска языков пламени впереди, тем чаще бьются сердца, чтобы лишить его собственного, тем путанее песнопения, и тем горше чадит костер. Тем острее ощущает он, что это не его тело, оно не принадлежит ему, тем безумнее вскипает в нем сила, не требующая приспособлений для демонстрации, та, с которой он пришел в этот мир, та, что он получил от предков, та, что дана ему по праву рождения и по крови. Кто-то вновь берет его под руки и поднимает, помогает освободиться от одежды. Нещадно кружится голова. И он ощущает клокочущую внутри мощь так явственно, что искренне начинает беспокоиться, что это тело не выдержит. Кровавый пот бежит по спине. Он не чувствует боли, ничего, кроме гигантского потока силы, стекающегося в центр груди как в бездонное вместилище. Его ведут к костру, еще немного – и пламя опалит ресницы. А в следующее мгновение на него опрокидывают огромную чащу со свежей кровью убитого Пустого, а может, человека, синигами, животного – так ли велика жертва в обмен на истинную мощь. Он вздрагивает и готовится к жертве тоже. Он думает, что следующий, кто прольет кровь в костер, будет он, кто будет сожжен аки ритуальное подношение, съеден, давясь и чавкая челюстями сородичей. Он почти улыбается, оказываясь запаян в кроваво-каменный кокон, он почти счастлив, он вернулся домой, потому что все метания бессмысленны и ведут в никуда. Ему подносят другую чашу со стремительно остывающей и густеющей кровью и заставляют выпить – омовение внутри и снаружи. Очищение. Отречение. Отторжение. Через мгновение его рвет. Толпа наступает, обступает, словно увидели чудо, словно готовясь пожрать. Ему кажется, что так исчезают остатки, останки души, растекаются грязными черными кляксами рвоты, отторгается искусственно привитая человечность. Он снова падает на колени под тяжестью собственных крыльев, и на этот раз ему позволяют упасть, позволяют передохнуть. Он видит, как тело начинает покрывать густая, черная шерсть, и это не ресуррексион, это его истинный вид, его форма, его сила. За костром он видит лицо женщины. Она довольна. Она взрастила достаточно боли, вскормила достаточно отчаяния, чтобы принять Улькиорру в свое сердце. Чтобы разделить сердце с ним. Сифер дернулся вперед, словно потянулся за чьей-то рукой. - Ты чего? – Секста даже шарахнулся, зажигая слабый огонек серо на пальце, освещая им помещение. - Гриммджоу? – чуть рассеянно и удивленно прошептал Улькиорра. – Что ты здесь делаешь? - Этот придурочный шляпник велел убедиться, что ты точно дойдешь до квинси и не сдохнешь где-нибудь по пути, - недовольно пробурчал тот, складывая руки на груди. – А ты, я вижу, дрыхнешь. - Мне снился сон… - задумчиво протянул Кватро, хмурясь, массируя виски. - Да неужели! – раздраженно басил арранкар. - Такой странный… - продолжал размышлять Улькиорра, смаргивая морок. - Как и ты сам. Вставай давай. Твой ресуррексион наконец-то рассеялся, - он поднялся и едва не пнул Сифера, но тот неожиданно протянул руки вперед, словно для объятий, рассматривая бледную кожу. - Тогда, может быть, мне не приснилось… - проговорил он, с трудом поднимаясь. - Ты головой ударился, пока шел? – беззлобно продолжал ворчать Секста. Пока Улькиорра заканчивал восстановление компьютера, собирал данные на физические носители и подготавливал лабораторию к самоуничтожению на случай вторжения врагов, Гриммджоу расхаживал из стороны в сторону, вспоминая сегодняшнюю встречу с Орихиме. Со стороны могло показаться, что он никак не мог решить, стоит ли рассказывать обо всем Сиферу или лучше промолчать, и ждал, когда тот спросит сам. - Ты не видел здесь женщину? – внезапно спросил Улькиорра. - Какую? – Джагерджак обернулся, не сразу поняв, кого именно тот имеет в виду. - Мою подчиненную. Я убил ее перед уходом, но когда вернулся, то не обнаружил труп, - рассеянно сообщил он. – Вероятно, она жива… - Гриммджоу продолжал сомневаться в адекватному Сифера, но виду больше не подавал. – Я должен был предугадать подобное, - сетовал он. – Она выжила после удара Ямми в голову. Обычное удушение для нее, очевидно, как досадное недоразумение. - Ты бредишь, - заключил он. - Ты уже виделся с ней? – вдруг спросил Улькиорра и даже остановился, когда они выбрались из ущелья. – С Орихиме Иноуэ. - Да, - Гриммджоу усмехнулся. Сифер продолжал ждать. – Как по мне, так она вообще не изменилась. Такая лживая и лицемерная. - Хорошо, - удовлетворенно кивнул арранкар. – Возвращайся. Дальше я пойду один. Нет причин рисковать собой. Передай Урахаре Киске, что я свяжусь с ним до конца следующего дня. Если этого не произойдет, значит, я мертв. - Я вам не долбанный связной! – напоследок рявкнул тот, оставляя Улькиорру в одиночестве. Орихиме уже собиралась ложиться. Ночь в Уэко Мундо была до напряжения тиха и тревожна. Она со смешенными чувствами возвращалась сюда снова, но отказать Ичиго, конечно, не могла. Она уже смирилась с тем, что, вероятно, всю жизнь придется следовать за ним тенью так же, как когда-то боялась, что Сифер будет следовать за ней. А после увиденного сегодня оставаться здесь не хотелось вовсе. Вокруг нещадно пахло кровью, жженой плотью, и она никак не могла отделаться от неприятных и болезненных воспоминаний о прошлом. Наконец, она сдалась, позволяя потоку памяти вливать в нее вперемешку с бархатистым голосом Сифера чужие угрозы, наставления Айзена, побои его фрасьонов. Сегодня, когда вместо руин замка обнаружился только бескрайний океан песка и сотни трупов вокруг, когда она осознала, что квинси устроили геноцид в Уэко Мундо просто из прихоти и забавы ради, когда она столкнулась взглядом с Гриммджоу, стало совсем не по себе и захотелось вернуться домой, наплевав на миссии и приключения. Это место не хранило больше память о ней, о событиях того времени. Тех, кто помнил ее, как полоненную принцессу Лас Ночес, почти не осталось. Безжалостная утроба пустыни и новые враги поглотили все, до чего могли дотянуться, все, что хранило память о днях, проведенных здесь. Целый день она казалась потерянной, отсутствующей, завязшей в воспоминаниях. Послушно выполняла указы Урахары по сбору информации. Старалась выглядеть нарочито расслабленной, словно прошлое больше не тревожит ее. Смущалась от откровенных расспросов Нелл об Ичиго, лечила раны спасенного из плена ее фрасьона и крайне удивилась, когда Урахара вернулся в лагерь с Гриммджоу. Тот как будто был удивлен не меньше, но виду, конечно, не подавал. И в этот раз его обычные прежде задиристость и несдержанность казались надломленными и втоптанными в грязь, как если бы он через силу заставлял так себя вести, заставлял всех думать, что ничего не изменилось. Орихиме наблюдала за ним какое-то время, за его наглыми выпадами в сторону Урахары и Нелл, за его формальными издевками в сторону отсутствующего Ичиго. А потом подошла и положила ладонь ему на плечо, покрытое подсохшей кровью и синяками. Гриммджоу потупился и замолчал. И без лишних проволочек покорно раскрыла щит, отрицая увечья, полученные в бое с квинси, словно бы приказ лечить арранкар все еще распространялся на нее. Урахара и Нелл поспешили выйти. Закончив, она собиралась уйти тоже, но тот схватил ее за руку и затих, как если бы не мог подобрать слов. Очень хотелось расспросить про Куросаки, узнать, вернул ли он свою силу, что для этого сделал, пообещать захватывающий бой насмерть. Но вместо этого он лишь выдавил напряженно, осуждая: - Зачем ты здесь? Химе попыталась высвободить запястье, тот сдавил сильнее, и она отвернулась, по-прежнему не проронив ни звука – такая же упрямая и гордая, как всегда, - лицемерная, - усмехнулся про себя Гриммджоу. Он разжал ладонь и истерически расхохотался, ловя на себе осуждающие взгляды девушки. Она вспоминала сегодняшний эпизод, не понимая, почему, словно загипнотизированная, так легко, не раздумывая, не сопротивляясь, не сомневаясь, стала лечить Джагерджака. Возможно, Айзен или Улькиорра действительно с ней что-то сделали, потому она не чувствовала страха перед Эспадой. А может, просто настолько отточила свои навыки, что теперь действует интуитивно, инстинктивно, машинально: кровь – значит, надо лечить. Или она просто дура, грустно улыбнулась Орихиме. Она расстелила футон и переоделась, думая, что передвижные бараки и лаборатории Урахары – просто находка! Нелл, Садо и сам ученый еще были снаружи. И она радовалась возможности побыть наедине с собой, осмыслить произошедшее. Внезапно в дверях возник Гриммджоу и нахально прошел внутрь. Та села на футон, но по-прежнему не произнесла ни слова. - Так зачем ты здесь? – он повторил свой вопрос, нависая над ней. Химе отвернулась. - Ичиго попросил меня помочь, - в сторону произнесла она, не зная, кому больше лжет, себе или арранкару. Тот усмехнулся. - Ты хоть раз думала об Улькиорре? – он снова схватил ее за руку и дернул на себя, вынуждая подняться. Орихиме смотрела с таким ужасом, словно тот только что ударил ее с особой жестокостью. - Не считай, что я его забыла, - глухо выдавила она и снова отвернулась, не сопротивляясь больше. Тот разжал ладонь, и девушка едва не упала. Джагерджак сунул руки в прорези хакама и встал напротив нее, как если бы та собиралась бежать, а ему приказали охранять ее. - И что бы ты сделала, если бы узнала, что он жив? Он не мог молчать, не мог не думать об этом, не мог не подать ей знака. Она была здесь, в паре сотен километров от Сифера, от бывшего убежища Айзена и ничего не чувствовала, не подозревала, не ощущала кожей и сердцем. - Это невозможно, - заучено отреагировала та, на лице Гриммджоу мелькнуло недоумение. – Кто угодно, только не он. - Почему? – не понимая, спросил он. - Потому что ты не видел, как он умер, - напряженно начала Орихиме, принимаясь беспокойно теребить одеяло и, кажется, не замечая этого. - Все Пустые или синигами после смерти через какое-то время превращаются в рейши. Я сама это видела, - уточнила для вескости она, многозначительно кивая, вынуждая Гриммджоу строить скучающие гримасы. – А его тело превратилось в прах. В пепел. В песок. От него ничего не осталось. Нельзя воскреснуть из ничто. Нечего было восстанавливать. - Говоришь так, словно ты пыталась, - мрачно усмехнулся тот, зная наверняка, что женщина помогала кому угодно, кроме самого Улькиорры. - Тебя не было там! И ты не видел тот ужас! – выкрикнула она. – Я только-только начала забывать это все… - на тон глуше добавила она. - Да ладно, Женщина, - Гриммджоу присел рядом и провел ладонью по волосам, затем коснулся плеча, шеи. – С тобой обращались, как с принцессой, - нагло осклабился он. - Меня били, грозили расправой и изнасилованием! – зашипела Орихиме, но Секста ее оборвал. - Личная прислуга, личный повар, охрана и, конечно же, Сифер, который таскался за тобой, как собачонка, - он развернул ее лицо к себе. Но та, ничуть не страшась, убрала его ладонь. – Куросаки его поимел? – довольно улыбался тот. - Совсем наоборот, - прошептала Орихиме. Тот сжал губы в нитку. - Как же тогда он победил? – недоуменно спросил он. - Лучше тебе не знать, - она выглядела окончательно раздавленной, готовой разрыдаться в любую секунду. - Что ж ты его не спасла, как тогда? Как перед нашим боем, - продолжал давить тот. - Я тогда никого не спасла. Гриммджоу едва разбирал ее слова. - Ни Сифера, ни Куросаки? А ты хоть пыталась? - Ты не понимаешь! Если бы я помогла Улькиорре, он бы никого не оставил в живых и никогда не оставил бы меня в покое, никогда бы не отпустил, отнимая все, что мне дорого. И даже после моей смерти он заставил бы меня быть с ним. И даже если бы я стала Пустым, ничего бы не изменилось, - она замолчала. Горло саднило от напряжения, она изо всех сил сдерживала слезы. - Ты точно про Улькиорру говоришь? – хмурился Гриммджоу. – Он, конечно, отбитый, но не настолько. И что же там произошло? – на этот раз совершенно серьезно произнес Секста. Та замотала головой, давая понять, что не может больше говорить. Гриммджоу сидел рядом, позволяя Орихиме прижиматься к нему плечом, забирая ее боль, согревая, успокаивая молчанием. Когда та начала дремать, он подобрал куртку и вышел. Он хотел развлечься, думал слегка напугать ее, сделать пару намеков и разрядить обстановку. Он думал об этом весь путь до лагеря, после того как расстался с Сифером в пустыне. Он все еще сомневался в том, стоит ли скрывать от нее воскрешение Улькиорры. Но теперь он не был уверен, что женщина примет это хоть со сколь-нибудь положительными эмоциями. И могло получиться так, что по итогу действительно окажется неспособной ни сражаться, ни даже лечить. Он размышлял об этом, лежа на футоне в своей половине барака. - Я верно поступил, что понадеялся на ваше благоразумие, Гриммджоу-сан, - пропел Урахара, и Сексту едва не передернуло от злобы. – Вы ведь не рассказали Орихиме-тян о нашем маленьком секрете? - Нет, - буркнул он, отворачиваясь. В конце концов, Сифер получил важное задание, и от информации, которую он сможет добыть, в самом деле зависел исход войны. Сбивать его сейчас с толку встречей с женщиной значило ставить под угрозу шанс победить.