Одержимость

Глава 11

Когда все стихло, Орихиме позволила себе безумную выходку, о которой думала с момента прибытия в Уэко Мундо. Она вытащила из кармана браслет, подаренный Сифером, и без зазрения совести надела его на левую руку, как и тогда, совершенно не беспокоясь о собственной безопасности и последствиях своего отсутствия, легкомысленно скрываясь от друзей. Также не мешкая, она накинула плащ, скрывающий реацу, закрыла им лицо на всякий случай и отправилась к тому, что осталось от Лас Ночес. С самого первой минуты, как она ступила на подлунный, серебристый песок, ей все мерещилось, что отголоски реацу Улькиорры все еще ощущаются в воздухе, это приводило в замешательство и заставляло беспокоиться больше обычного. Во время сражения с Кирге и встречи с Трес Бестия она чувствовала их особенно остро, словно бы он был рядом, совсем недалеко, стоит только поискать повнимательнее, и обнаружишь его за одной из скал или руин. Разговор с Гриммджоу вывел ее из равновесия окончательно. Вдруг ей не показалось, вдруг сон, что она видела около года назад, был предвестником его воскрешения, вдруг Сифер так пытался связаться с ней, а она ничего не поняла, не ответила, не подала ему знака. Она тайком покинула лагерь, и стоило только выйти наружу, остаться один на один с пустыней, как все чувства обострились, словно открылись заново, стали искреннее, свободнее, не скованные больше условностями и обетами, что она давала заочно друзьям. Самого замка не было видно, но Орихиме могла бы его найти с закрытыми глазами, прорываясь через толщу других измерений. Она упрямо двигалась вперед, утопая по щиколотку в холодном песке, вспоминая, как прежде в дни своего заточения здесь и болезни сравнивала его с безбрежным ничто пустоты Улькиорры, пробовала на язык, отчаянно выясняла запах. Она знала каждый метр периметра, исхоженный бесконечными сиферовыми наущениями, указаниями, наставлениями, каждую занесенную сторожевую башню, она помнила расположение всех корпусов. Она шла дальше и дальше, меряя шагами песок, – к самому краю разрушенной крыши и заглянула вниз, набираясь отчаяния, собираясь спуститься, как чья-то грубая, сильная рука схватила ее за ворот и сдернула капюшон. Та вскрикнула, завозилась и в итоге неловко шлепнулась назад, рассеянно потирая затылок. - Ты скрылась от синигами, но не от меня, - Гриммджоу возвышался над ней, мрачный и неприступный. Та отвернулась и облизала пересохшие от долгого пешего пути губы, пытаясь встать и отряхивая вездесущий песок. - Ты следил за мной? – они были одни, и можно было не церемониться. - Опасно разгуливать здесь одной, Женщина, - спокойно произнес он. – Зачем ты сюда пришла? - Хочу спуститься вниз, - откровенно призналась Орихиме, смотря ему в глаза, не стыдясь и не труся. – Это кажется странным, но у меня ощущение, будто это место все еще хранит следы реацу Улькиорры. Гриммджоу молчал, припоминая недавний бой Сифера здесь. - Там все сгорело, - выдавил он. – Выгорело изнутри. - Как это?! – она склонилась вперед, вглядываясь в копоть ночи подлунного замка. - Не так давно здесь был бой. Пустые и вастелорды выжгли внутри все дотла, - мрачно сообщил он. – Там ничего больше нет. - Я все равно хочу спуститься… - упрямо прошептала Орихиме, сжимая кулачки. - Ты что, не поняла? Корпус Эспады разрушен! Там обугленные руины и песок! – Гриммджоу схватил ее за руку и дернул на себя. - Я хочу найти хоть что-то, - навзрыд прошептала она. – Потому что так ведь не может быть, чтобы от него ничего не осталось… - У тебя есть этот браслет, - неохотно выдавил он, но руки не разжал, беспокоясь, что женщина, как с обрыва, кинется вниз, устав от бесконечной лжи себе и борьбы. - Ты ведь что-то знаешь, Гриммджоу? – вдруг спросила она, сузив глаза, мгновенно становясь серьезной, - точно, та еще лицемерка, - усмехнулся про себя арранкар. - С чего ты взяла? – он отошел от края крыши, таща женщину за собой. - Потому что у меня такое ощущение, что все вокруг что-то знают, кроме меня, - она семенила за ним, спотыкаясь, но не прося сбавить шаг. – Расскажи мне! Это приказ! – чуть помедлив, произнесла она твердо. - Ха! – тот замер и дернул ее за руку вверх так, что ноги перестали касаться земли. – А ты не растеряла своей наглости, девка! – она продолжала упрямо и требовательно смотреть на него. – Мы возвращаемся, - примирительно произнес он. – Поблизости квинси. Сейчас нельзя ввязываться в бой. Охотничий отряд врага действительно был рядом, должно быть, разбили палатки и отдыхали теперь. И здесь же, буквально в нескольких километрах, плескалась густая реацу Сифера. Женщина пришла сюда, привлеченная ею, думая, что это отголоски былых боев. Гриммджоу взвалил ее на плечо, не случая протесты, и исчез в сонидо, возвращаясь в лагерь. Уже там он разбудил Урахару и сообщил, что едва не столкнулся с квинси, обходя территорию, и стоит передвинуть бараки дальше на север, чтобы исключить обнаружение. Сифер медленно шагал по песку, таща за собой с юга грозовые облака, черные, низкие, плотные, преисполненные гнева пустынных богов. Сегодня он открыл в себе невиданную мощь, несоизмеримую силу. То, что Гриммджоу принял за бред, а сам он – за сюрреалистический сон, было глубинами души, потаенными застенками внутреннего мира, примирением со своей сущностью. Френте де Тормента – грозовой фронт – атака, способная стереть с лица земли каждого, кого касалась молния, отнимая не только реацу, но и сами рейши. Сердце и суть этой способности настолько неизведанные, чужие, отталкивающие, противоестественные природе Пустых, что, почуяв ее, никто из живых не сумел распознать в ней опасность. Никому не укрыться, где бы они не были, никто не спасется, безопасного места больше нет, и каждый станет пищей для Френте де Тормента – и враг, и товарищ. Улькиорра наблюдал за происходящим равнодушно, отсекая все лишнее, пустые эмоции и сожаления, ожидая, когда охотничий отряд будет мертв. Ему не нужны ни решимость, ни мужество, он камень, механизм для убийств и кары неверных, он – орудие мести. Он знал, что плененные арранкары гибнут тоже, - десятки, сотни жертв, но его это не волновало, он не мог просто прийти и сдаться на милость врагам, он хотел сделать хоть что-то, способное заставить квинси отступить, хотел выиграть для Ичиго немного времени, дать Сообществу Душ возможность подготовиться. Апокалипсическая безысходность и паника: кто-то рыдал, поглощенный отчаянием, внушенным ядовитой реацу Сифера, кто-то пытался его атаковать, кто-то, провоцируя, принялся убивать пленных – ему нет дела, ему наплевать, важна лишь миссия и результат. Улькиорра с успокоением вернулся к себе, отсекая все то, что может внести ненужный разлад в его сердце. Гроза продолжала бушевать над лагерем, распространяясь и дальше, в сторону гор, преследуя трусов и предателей, управляемая только взглядом Сифера. Он не думал об Орихиме и утерянной возможности увидеться с ней, не беспокоился больше о собственном будущем, отчасти он был благодарен этой войне и Урахаре Киске за то, что тот поручил ему миссию, требующую самоотверженности, на какую был способен только Улькиорра. Спустя полчаса из квинси в Уэко Мундо не осталось никого. Ученый и Гриммджоу на другом конце пустыни, перестав чувствовать реацу врагов, благоразумно хранили молчание, не обсуждая происходящее, словно бы это находилось за гранью их понимания, занимаясь приготовлениями к возвращению в Сейрейтей. Урахара заканчивал с пилюлями, препятствующими краже банкаев, Секста возился с маленькой Нелл. И только Орихиме неотрывно, тревожно вглядывалась во всполохи молний на юге, но заговаривать ни о чем не решалась, словно боясь столкнуться с правдой, она, стремясь скрыть беспокойство за напряженными улыбками, предложила Йоруичи помощь в изготовлении новой формы для арранкар. Как вдруг появилась подавляющая мощь императора Яхве Баха. Ученый сверкнул глазами в сторону Гриммджоу, давая понять, что основное действие началось и теперь нужно ждать, полагаясь на дипломатические способности Сифера. - Какая мощь! – с довольной улыбкой император вышел из тени. – Я получил известие о неизвестном чудовище, уничтожившем охотничий отряд и пленных и намеревающемся захватить власть над Уэко Мундо. Но я не предполагал, что обычный арранкар смог достичь подобного уровня. Как долго ты тренировал эту способность? – казалось, падение диктатуры квинси в пустыне его нисколько не заботило, и отчасти он был счастлив, что встретил сильного противника. - Долго ли я ее тренировал? – разочарованно повторил Сифер. – Это не имеет значения. Я пришел заключить сделку. Яхве открыто рассмеялся. Штернриттеры за его спиной начали переговариваться и угрожать, но Кватро не обращал на них внимания. Грозовой фронт завис над ними, делая и его уязвимым перед собственной силой. - Я знаю, почему вы не смогли убить и поглотить силу Куросаки Ичиго, - равнодушно проговорил он. - Кто ты? Я о тебе никогда не слышал, - император все еще казался чуть заинтересованным. – Ты из армии Айзена? - Я арранкар номер четыре, Улькиорра Сифер, - сухо представился он. - Вот как? – сзади послышался голос Аскина. – В данных, что нам удалось собрать в Уэко Мундо, значилось, что ты погиб в сражении с Ичиго Куросаки. Инсценировать свою смерть очень непросто, не так ли? – он манерно закивал головой, словно понимал, о чем именно речь. - Хорошо, - наконец, согласился Яхве. – Что ты знаешь о мальчишке-синигами? - Все, - с готовностью отозвался Сифер. - Удиви меня, - он стоял напротив арранкара, источая насмешливое спокойствие, словно мощь Френте де Тормента не оказывала на него никакого влияния. - Я знаю, что его мать квинси, - начал тот. - Я сказал, удиви меня, а не сообщай то, что известно всем, - пробасил император. - На данный момент вы не смогли украсть его банкай, - поправился Улькиорра. – И это не потому, что в нем сила Пустого и квинси. А потому, что Куросаки Ичиго фактически еще не овладел истинным банкаем. То, что он использует, больше похоже на так называемое полное подчинение, покрывающее его тело во время сражений. И только когда он на краю гибели, как было в нашем бою, его настоящая сила пробуждается. - Хм, - задумчиво, лукаво протянул Яхве. – Ты сам до этого додумался? - Я лишь сделал очевидные выводы, сопоставив все факты, - мрачно заключил он. – На данный момент Ичиго Куросаки не в состоянии объединить все силы, что находятся в нем. - Но я сломал его меч, - в насмешку произнес квинси. – То, что ты сообщил, уже не важно. - Вот как? – слегка удивился Сифер. – Это значит, что вы сами подтолкнули его к овладению истинными способностями. Если он примирится с Пустым и синигами внутри себя и сможет объединить их силы, то вполне сможет уничтожить Ванденрейх. - Почему ты говоришь мне все это? – притворная ухмылка сошла с лица Яхве. - Я же сказал: я хочу заключить сделку. Квинси оставят Уэко Мундо в покое в обмен на предоставленную информацию, - спокойно пояснил Улькиорра. Он рассчитывал, что Яхве сочтет его аналитические способности и информацию, которой он обладает, необходимой для победы и проведет переговоры. Однако то, что произошло дальше, даже он не мог предугадать. - Какой наивный смелый мальчик! Ты смеешь мне угрожать? – казалось, что его оскорбили слова арранкара. - Каждый, кто попал под действие моей способности, отдал ей свою жизнь и силы. Она самовосстанавливающаяся и разрушится только тогда, когда я захочу. Теперь даже вы не способны ее развеять, потому что она состоит уже не из моей реацу, - он не стремился кого-то напугать, и это было бы поистине глупо, но необходимо было добиться паритета, добровольного сотрудничества, а не пленения. - Я знаю, кто ты, юнец, - внезапно Яхве чуть оживился. – Ты – один из рожденных здесь, в пределах этого мира. Я живу давно и видел существ, подобных тебе, - взглядом он указал на его крылья. – Однако я был уверен, что все они вымерли около сотни лет назад. Они использовали для своих способностей не реацу, а напрямую энергию своей души. Но ты ведь заметил это, не так ли? – Сифер был до крайности напряжен. Он впервые встречал кого-то, кто знал что-то о его предках, и это могло быть опасно. – Дыра в твоей груди становится больше в зависимости от того, сколько силы ты используешь. Ты ведь понял это, когда достиг Сегунды Этапы? – тот молчал. – Данные о каждом члене Эспады в нашем распоряжении. Ты показался мне занятным, - он чуть усмехнулся. – Но ты – брошенное дитя, подобное мне, лишенное всего с момента рождения. Я вижу твое будущее, мальчик, и оно поистине чудовищно… - надменно вывел он. Улькиорра по-прежнему молчал и был настороже, готовясь использовать Ланзу дель Релампаго, если потребуется, предполагая, что даже после длительных бесед квинси так легко не согласятся на его условия. - Информация, что ты нам дал, бесценна, - резюмировал император. – Но я не могу позволить обладать кому-то такой мощью. И не могу позволить, чтобы ты присоединился к синигами, - он сделал шаг вперед. Улькиорра напрягся, приготовился, - хотя и убивать тебя будет слишком опрометчиво. Сифер отреагировал молниеносно, копьем отбив первую атаку Яхве, стремясь уйти на безопасное расстояние. - Я видел все это, - разочарованно повторил квинси. – Я видел ту несчастную женщину, которую ты так жаждешь и ради которой на самом деле пришел сюда. Ты принесешь ей лишь горе, - он внезапно оказался слишком близко и мгновенными точечными ударами заблокировал точки реацу. – Это сон души, Улькиорра Сифер, - тот упал на колени, не понимая, что происходит и почему его сила разом исчезла. – Теперь ты стал практически обычным человеком. Ты больше никогда не сможешь сражаться, - волной реацу он продавил Френте де Тормента, рассеивая ее. Сифер не двигался, уже практически не ощущая от неконтролируемого приступа слабости, как ресуррексион распадается. Такого даже он не мог предугадать, как ни старался. Блокировать центры реацу врага? Он никогда даже не думал об этом. Поистине глупый мальчика, решивший, что сможет приблизиться к существам, что стоят на ступень выше его, ругал он себя. И вдруг его обдало волной ужаса. – Скажи что-нибудь. - Пощади ее, - он упал вперед, склоняя голову, касаясь ладонями песка. – Больше ни о чем не прошу. Позволь ей жить, - прошептал он, теряя сознание. Мысль о том, что Орихиме здесь, в Уэко Мундо, совсем рядом с врагом, превосходящим по мощи всех настолько, что невозможно и вообразить, о том, что Яхве выхватил ее из видений о будущем Сифера, а значит, мог ее убить или хуже, он мог приказать взять ее в плен и пытать, парализовала разум единственной панической просьбой, обесценившей все миссии и цели. - Убить его? – Аскин пнул тело Улькиорры. - Ты, как всегда, способен сражаться, только если противник ослаб, - с отвращением проговорил Барро. - Нет, он может быть полезен даже в таком состоянии. Я вижу такое второй раз в жизни, - задумчиво и сочувственно произнес Яхве, глядя на Хашвальда. – Все враги, с которыми я сражался прежде, молили лишь о спасении своих никчемных жизней. И только однажды я видел нечто иное. Хашвальд опустил взгляд, вспоминая, как в детстве он точно так же умолял пощадить Базз Би и принять его в отряд армии квинси. - Заберите его с собой, - кивнул император, возвращаясь в Королевское измерение. Улькиорра очнулся в маленькой темной комнате. Тело не чувствовалось совсем, словно его отделили, и только слабость придавливала к полу сильнее, чем чувство вины за собственную гордыню и опрометчивость. Он не мог заставить себя пошевелиться и даже в итоге начал думать, что квинси перебили ему шейные позвонки. Почему нет, размышлял он, их император вместо сражения ввергает противников в сон души, так почему бы забавы ради не лишить его подвижности вовсе, сделать из него тряпичную куклу. - Ты пришел в себя, - в тихом женском голосе он узнал Халлибел и захрипел, пытаясь повернуть голову. Усилие породило боль. Это не слабость и бессилие давили его, это боль была настолько чудовищной, что мозг ее игнорировал, отключил осознание, заблокировал. Боль пухла изнутри и снаружи, ползла опухолью между пальцев, в выемках ступней, на губах и во рту, боль жила в основании черепа, разбивала тело, словно все кости сломали разом, словно его долго-долго варили на медленном огне. – Не шевелись, - прошептала Халлибел. – Тебя лишили реацу и сильно избили. Дай телу немного привыкнуть. Он хотел что-то ответить, но издал лишь сдавленный стон, снова проваливаясь в забытье. Боль вытравливала все мысли, лишая даже первобытных инстинктов, занимала собой все пространство, выдавливала внутренности и кости наружу. И он был рад снова раствориться во сне. - Император решил, что ты можешь быть полезен, - еще один знакомый голос настойчиво пробивался сквозь толщу пластов разбухающей боли. – Ты, как и при Айзене, будешь трудиться в аналитическом отделе, - чужие руки подняли его и потащили вперед. Человек впереди продолжал навязчиво что-то объяснять. – Это бараки для арранкар. Сражения между вами не запрещены. Можете хоть вырезать друг друга, всем плевать, - равнодушный, монотонный гул чужого голоса фонил в мозгу, вызывая всполохи воспоминаний. Улькиорра оторвал этому мальчишке-квинси руку в бою, а затем практически спас ему жизнь, срубив рог берсерка, сместив его серо. Именно ради него он теперь здесь. Следовало убить этого никчемного предателя еще на крыше Лас Ночес, болезненно думал он. – Полагаю, без реацу тебе придется туго. Твое рабочее место на четыре этажа выше, - он кивнул солдатам, и те сбросили тело Улькиорры на ближайшую свободную койку под удивленные взгляды арранкар. – Пока я определяю тебя в сортировку и доставку отчетов лично мне. Не надейся когда-нибудь получить доступ к более важной информации. И не надейся, что я не догадался, зачем ты здесь, Улькиорра Сифер. Улькиорра пролежал целые сутки, невольно радуясь, что его оставили в покое. Сил выходить на связь с Урахарой не было, как и не было вестей для него. Впрочем Яхве не спешил с продолжением нападения на синигами и занялся перестройкой Королевского измерения, а это давало Сиферу лишние несколько часов. Утром следующего дня ему принесли форму и приказали проследовать в рабочий кабинет. Каждое движение давалось с трудом, но он привык переносить боль молча, не жалуясь, не обращая на нее внимание. Арранкары не трогали его, сторонились и не выказывали заинтересованности, его это устраивало. Пусть думают, что угодно, пусть ненавидят или презирают, это не имеет значения. О себе он подумает потом, когда закончит миссию. Он вполне понимал, почему ему сохранили жизнь, и постепенно начинал понимать, почему лишили реацу, - делиться такой силой с синигами могло быть опасно, оставлять ее в Уэко Мундо – еще опаснее. Яхве Бах поступил с ним так же, как Готей 13 некогда поступил с Ичиго. Что ж, за все рано или поздно нужно платить, и это его расплата. Он равнодушно выслушивал объяснения квинси о стандартах и классификациях отчетов и информации в целом и в конце концов приступил к работе с присущим ему усердием, сканируя и запоминая каждую фразу, каждую таблицу, все, чего касался его цепкий взгляд. Он вместе со всеми отправился на обед, вместе со всеми закончил рабочий день, выделяться сейчас было опасно, пробираться информационный отдел ночью – тем более. - Нужно, чтобы ты дополнил информацию обо всех эспадах, которых знал лично, - давал указания высокий квинси на следующий день. Сифер не перечил ему. Пусть думают, что лишение сил сломило его, лишило его воли, пусть убедятся, что он в отчаянии и способен только рабски выполнять чужие приказы. - Что это? – он стоял напротив высокой двери в конце коридора, держась нарочито равнодушно. - Архив, - не глядя отозвался руководитель отдела. - Ясно. В таком случае имеет смысл проверить все данные об арранкарах, что у вас есть. Очевидно, я смогу их выправить, - предложил он. - Займись этим, - мужчина все так же не смотря в сторону арранкара достал ключ и кинул ему. Сифер прошел внутрь. - В какую сторону мне идти? - Налево, - ответил тот. Он задержался рядом со стеллажами с надписью «Аусвален» и решил на удачу проверить одну теорию, о которой раздумывал еще с утра. Исида Урью, каким бы благоразумным и рациональным он ни казался, но все же вряд ли так просто предал бы своих товарищей ради племени, о котором слышал только по рассказам, как и все. Должна была быть иная причина. Он медленно осматривал полки и прошел бы мимо, если бы на одной из папок не было написано красным карандашом «А гемишт». Вчера он слышал, как арранкары переговаривались, обсуждая, что бывший друг Куросаки получил от Яхве шрифт А, предполагая, что император нисколько не доверяет ему и лишь стремится держать ближе к себе, как возможного врага. Сифер вытащил папку и прочел на обложке «Канаэ Катагири». Бегло прочитав содержимое о матери Исиды, он вернул документы на место. - Нашел? – руководитель отдела возвышался над ним. Улькиорра едва не вздрогнул – рефлексы без реацу были ни к черту. – Что ты читал?- строго спросил тот. - Кто-то испортил документы, - с готовностью ответил арранкар. - М? С чего ты это взял? – он вытащил папку, которую просматривал Улькиорра. - «Гемишт» - это ведь оскорбление для вас, - спокойно продолжил он. - Знаешь немецкий? – усмехнулся мужчина. – И что же ты вычитал? - Квинси считают Исиду Урью недостойным звания преемника императора, - скрывать очевидное было опасно, и он решил не таиться. - Нам нет нужды обсуждать решения Яхве, - он поправил очки для солидности, пытаясь скрыть свой внезапно трусоватый тон. – В конце концов все мы умрем, - Сифер молчал, пытаясь понять, чего так боятся обычные солдаты. Аусвалена? То есть Яхве мог в любой момент просто забрать их силы и жизни себе? – Заканчивай с работой на сегодня. Нужно отнести документы Исиде. - Почему вы служите здесь? – Улькиорра собрал отчеты и застыл с ними напротив двери. - Потому что я квинси, - равнодушно отозвался мужчина. - И все? Нет никакой цели, только долг крови? – чуть разочарованно произнес он. - Молчи, Пустой! – беззлобно одернул руководитель. – Ты не имеешь права заговаривать о таком. Император пощадил тебя и дал тебе работу только из-за твоей осведомленности об армии Айзена и устройстве Готея 13. Ты должен быть благодарен! – он схватил его за ворот и чуть тряхнул. Сифер едва сдерживал отвращение. Армия, основанная на поклонении и страхе, ничего добьется, проиграет и развеется по ветру. Ему ли не знать… Он спокойно прошел до покоев Исиды, без стука толкнул дверь и принялся равнодушно, словно не замечая хозяина комнаты, раскладывать документы на столе, комментируя их содержание. Квинси слушал вполуха, занятый чтением и никак не реагировавший на появление Сифера. Наконец, он подозвал его к себе. - Не знаю, как ты выжил, но я убью тебя, если ты прикоснешься к Иноуэ Орихиме, - он заметил это как бы между делом, не меняя тона и выражения лица, даже не смотря в его сторону, продолжая читать страницу за страницей. Улькиорра на долю секунды застыл с отчетами на перевес. – Я знаю, зачем ты здесь. - Я всего лишь принес документы, что вы просили, - откровенно насмехался тот, ничуть не смутившись. - Ты шпион и поставляешь информацию синигами, - Сифер продолжил сортировать папки по датам, ничем не выдавая заинтересованности. – И ты здесь, чтобы обезопасить женщину. Ты уверен, что синигами проиграют. Ты думаешь, что, забрав ее сюда, тем самым спасешь ее, - Улькиорра слушал его разочарованно. Мальчишка думает, что бывший Кватро Эспада окончательно растерял самоуважение и способен лишь влачиться за ничтожной пленницей, он убежден, что арранкар в отчаянии, раз пришел сюда и спокойно принял назначение, раз просил сохранить ей жизнь. Что ж, ему это на руку. – Поправь меня, если я где-то ошибся. - Для принца Ванденрейха вы слишком заинтересованы в простой человеческой девчонке. Или вы пока не определились, на чьей вы стороне? - он намеренно обращался к нему на вы, зная, что тот помнит о былой разнице в силах, помнит, как позорно проиграл ему и как Сифер великодушно его пощадил, знает, кому в итоге обязан жизнью. И для мальчишки это худшее унижение. - Ты запомнил, что я сказал? Я убью тебя, если ты коснешься ее, - тот начал раздражаться. - Я всегда помню, что говорит принц Ванденрейха, - он неотрывно смотрел ему в глаза. - Не думай, что кто-то поверил тебе, когда ты здесь появился. Такие, как ты, не предают. Вы ломаетесь, теряете смысл и кончаете с собой, но не становитесь предателями, - спокойнее пояснял Исида. – Ты до смЕрти будешь верен Айзену. - Полагаю, мы с вами в равных условиях, - чуть склонив голову, ответил Улькиорра. Квинси нахмурился, понимая, к чему тот ведет. Сифер умен, думал он, и стоило его опасаться. Стоило убить его в пустыне, а не тащить с собой, какими бы сведениями он не обладал. – Кто поверит предателю, пришедшему мстить за свою мать? – под его взглядом становилось неуютно, словно тот мог прочесть все твои мысли, открыть тайны и использовать их против тебя. Слабости Исиды становились очевидны. Каким бы холодным он не старался казаться, он все еще был подростком, и психологические игры и ловушки давались ему тяжело. Он справлялся с гневом непозволительно долго, сжимая кулаки, буравя Улькиорру ненавидящим взглядом. - Я могу убить тебя прямо сейчас, - выдавил он. - Это лишь докажет мою правоту, - спокойно ответил Сифер. - Это ничего не докажет, - огрызнулся тот. - Что ж, - арранкар расслабленно вздохнул, с реацу или нет, но ум и выдержка все еще были при нем, - полагаю, теперь я могу передать Урахаре Киске, что ты на их стороне, и им нет нужды беспокоиться о твоих опрометчивых планах. Не беспокойся, я не стану тебе мешать, - он чуть кивнул. Исида был окончательно раздавлен, было крайне глупо пытаться тягаться в самообладании с тем, кто легко манипулировал и им, и Куросаки, и Орихиме, и бОльшей частью Эспады. Конечно, он не стал сообщать об этом разговоре Яхве хотя бы потому, что так подставил бы и себя, и оставалось только надеяться на равнодушие Сифера, которое должно было обеспечить ему победу в игре против императора. А потом все завертелось слишком быстро, потом квинси вернулись к наступлению, потом Ичиго и компания ворвались в Варвельт, потом меч Куросаки снова оказался сломан, а сам он – полностью деморализован. Потом Сифер освободил Халлибел, и вместе они скрылись в Уэко Мундо, потому что помочь в бою уже ничем не могли, а подвергать риску синигами было не разумно. Потом Орихиме рванулась за Куросаки через проход между мирами, не слушая ничьи наставления, хотя еще несколько минут назад клялась оставаться в безопасности. Ее сердце вдруг почуяло необходимость быть там, где он, словно могло произойти что-то непоправимое, несоизмеримо важное, грозящее перевернуть всю ее жизнь. Она уже достигла выхода, как угодила под волну черной, плазмообразной реацу Яхве, лишилась опоры под ногами и полетела вниз. Ичиго заметил ее и кинулся на помощь, но Айзен оказался быстрее, перехватил под грудью и прижал к себе так, что Иноуэ едва сдержала рваный стон, и унес из-под атаки. - Айзен… сама… - выдохнула Орихиме. Тот дернул уголками губ, довольный ее покорностью, боковым зрением видя, как Куросаки бросил врага и мчится за ними, рискуя подставить товарищей. - Возрадуйся, ибо он жив, - прошептал он ей в приоткрытые губы и поцеловал так глубоко, что девушка охнула и впилась в его плечи, стремясь не то оттолкнуть, не то удержать. - Айзен! – орал позади беспокойный мальчишка, готовясь к атаке. Он опустил ее, онемевшую, лишенную воли, на землю подальше от места сражения, продолжая смотреть в глаза и тепло улыбаться, а затем молниеносно исчез в сюмпо. Та осела, зажимая рот ладонью, едва сдерживая вопль, осознавая весь ужас и тяжеловесность его слов. Ее не волновало, что первый настоящий поцелуй забрал себе Айзен, словно это было естественно, словно она по-прежнему была в его власти и, не задумываясь, исполняла все его приказы и пожелания, не беспокоило, что Ичиго видел это, и не только чужие касания, но безволие, смирение, которое мгновенно отразилось на ее лице; слова «он жив» вытравили из разума даже войну, словно сам Сифер явился сюда, снова обесценивая все, что ей дорого, отсекая все неважное, ненужное, чужое, разрушая, сводя к нулю. Она обхватила голову руками и закричала, вздымая в груди очерствевшие, заиндевелые чувства, как плачет Пустой, безмолвно скорбя об утрате души. Гриммджоу почуял это, понял ее зов, причитание, и Нелл тоже. И будь Сифер здесь, услышал бы и он. Так стенает раненое животное, ожидая неизбежного, так вопил сам Секста, когда Пустые рвали его, это инстинкт выживания, мольба о помощи, это зов осиротелого сердца. - Иноуэ! Иноуэ! Ты в порядке? – Ичиго схватил ее за плечи и слегка встряхнул. Но она смотрела мимо, не пытаясь вслушаться. – Иноуэ, он что-то сделал с тобой? – она отчаянно вглядывалась в бой впереди, вот Яхве отрубил Айзену руку и следом пробил ему грудь в самом центре, ровно промеж ключиц, она отмечала во всем посылы и символы, напитывалась силой неиссякаемой улыбки бога, словно все еще адресованной ей, словно это был оплот, абсолют нерушимой надежды и связи, единственный ориентир истины в этой реальности. - Нет, нет, - она освободилась от цепких рук Куросаки и отступила, вытерла слезы, ведь ей приказали быть сильной, - все в порядке, я цела. Айзен-сама спас меня, - и попыталась улыбнуться парализованным от ужаса ртом. Все лгали ей. Каждый. Всегда. Постоянно. С момента рождения. Кроме Сифера. Кроме Айзена. Это отвратительно, - выдохнула Орихиме, ощущая тошноту и спазм в диафрагме. Когда все закончилось, когда Ичиго неминуемо всех одолел, когда Исида вернулся и все объяснил, когда Нелл спасла Урахару и остальных, когда сама Орихиме завершила лечение раненых, когда она наблюдала с разочарованием и чувством не унимающейся, как мигрень, тоски, как синигами вновь запечатывают великую силу Айзена и ведут его, онемевшего, лишенного слуха и зрения, к распятию, она дала себе клятву, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не будет участвовать в битвах на стороне синигами. Она сообщила о своем решении друзьям, и те приняли это снисходительно: «Орихиме тяжело пережила ужасы обеих войн. Мы понимаем, Орихиме. Тебе нужно отдохнуть, Орихиме», - говорили они, и никто не спрашивал о причинах, сочувственно кивая и улыбаясь. Она закончила школу и поступила в университет. Она терпеливо ждала год, и два, и три. Она бросила учебу на третьем курсе и осталась работать в кондитерской. Она по-прежнему приносила остатки хлеба друзьям, слушая их рассказы о Сообществе Душ и охоте на Пустых. Она все еще любила Куросаки тихо и на расстоянии. Она начала сомневаться в искренности Айзена к концу пятого года. Она не понимала: если Улькиорра жив, почему не даст о себе знать, почему не свяжется с ней, не откроет гарганту. Возможно, что-то случилось, размышляла она, возможно, синигами усилили контроль за Генсеем, и он просто не в силах пройти незамеченным. Возможно, даже Айзен солгал. На этом моменте ее мысли стопорились, атрофировались и загнивали, упирались в тупик, и она не могла заставить себя думать об этом рационально. А потом Ичиго предложил ей встречаться. И она согласилась от неожиданности и на нервах, и потому, что грезила об этом всю юность, и чтобы просто больше не быть одной. Не думать о чужой лжи. Дни поползли обманчиво беззаботные, приторно счастливые, полные искусственного единения, взаимопонимания и ненастоящей любви. А спустя шесть месяцев от начала отношений она поняла, что беременна. Она сидела на лестничной площадке своей съемной квартиры, держа телефон в руках, сотый раз перечитывая сообщение от Ичиго: «Я приду в восемь», - на часах была половина десятого. Она знала, что так и не смогла стать нужной ему, знала, что стала просто удобной, знала, что его сердце навсегда останется с Рукией. Она знала и все равно по привычке, по инерции продолжала надеяться на Куросаки, потому, что «нет надежды в четвертом направлении».* Они сыграли скромную свадьбу для друзей через месяц. А еще через месяц она узнала, что Ичиго так и не смог перестать украдкой видеться с маленькой черноволосой синигами. Она случайно заметила их на заднем дворе магазина Урахары, когда принесла тому забытый утром телефон. Увидела, как тот целовал Рукию нежно и с любовью, которой никогда не знала сама Орихиме. Она отвернулась, словно столкнулась с чем-то запретным, постыдным, неправильным, и поспешила пройти в магазин. Дрожа от волнения, она положила телефон на прилавок и окольными путями побрела домой. Верно, на что она рассчитывала, когда соглашалась на эти отношения, чего она ждала? Что Ичиго забудет женщину, которую любил столько лет, что откажется от нее ради глупой, бесполезной Орихиме? Она болезненно улыбнулась, сдерживая слезы. Она помнила, как это началось, как вечером в кафе Кучики сказала: «Ичиго, тебе пора остепеняться. Возраст подошел, - она произнесла это в шутку и смеясь. – Смотри, Ичиго, Орихиме вполне ничего и тебе подойдет!» – и все хохотали, потому что никто не воспринял это всерьез, кроме самой Орихиме. Она помнила, как смутилась. А на следующий день Куросаки действительно предложил ей встречаться, словно на спор. И она согласилась, как выбирают не глядя, сразу и в омут. Так чего же теперь сожалеть… Она брела по засыпанному влажной октябрьской листвой тротуару, ноги вязли в ней, как в болоте, сил не было вовсе, стресс и токсикоз истощили ее тело, и она прислонилась спиной к одному из зданий чуть отдохнуть. Враг настиг ее, бесцеремонно схватил, как добычу, более слабую особь, и затащил за угол в переулок, срывая пуговицы на пальто, задирая платье и прижимая ладонь к животу. Орихиме вырывалась, царапалась и кричала. Она, как назло, оставила заколки дома, она не участвовала в боях уже шесть лет и считала, что те не понадобятся. Она собиралась его укусить. Но тот зажал ей рот, пригвождая острием требовательных нефритовых глаз. Та замерла, закостенела, перестала дышать. - Ты понесла от него! – грубо, с плохо скрываемым гневом выдавил Сифер. И на секунду показалось, что он вырвет ей матку. Ледяная от негодования ладонь на ее губах стала влажной от слез, и он брезгливо отдернул ее. А потом Орихиме обмякла, упала ему на грудь, крича и рыдая. Он не шевелился, не упрекал, не унимал, не гневался больше, позволяя ее чувствам течь, как смола, лава, как тьма из центра его груди. Она так боялась пошевелиться, боялась разорвать контакт, боялась, что сходит от горя и несчастья с ума. - Женщина, - голос его звучал отдаленно, словно уши заполнило водой, запаяло воском. Он попробовал отстраниться, но та лишь крепче сжала его. И тогда он осознал свою ошибку. Она ждала его, ждала так долго, насколько хватило ее одиночества, и не следовало так ее пугать, обвинять, презирать, не следовало скрыто ей угрожать. И она позвала его в свою старую квартиру, оплаченную до конца года, не выпуская его руки, разулась у входа, не говоря ни слова, не нарушая собственного безумия и ирреальности этой ситуации. Она провела его на кухню, надрывно и нервно улыбаясь, и вновь разрыдалась, бесконечно повторяя: «Почему? Почему…» - тот терпеливо ждал, когда она соберется с мыслями, когда примет происходящее, когда простит его. - Тебя не было восемь лет, - сдавленно прошептала она, - восемь лет…, - все еще боясь назвать его по имени. – Почему? - Ты знала, что я жив? – уклончиво спросил он, искоса глядя на нее. - Знала, - Орихиме не сводила с него требовательно отчаянного взгляда. Сифер вздохнул, подбирая слова, расслабляя ладонь, надеясь, что она отпустит, но та сдавила сильнее, и он недовольно поджал губы. - В войне с квинси Урахара Киске вынудил меня помогать ему, - начал он. Голос его звучал ломано и сипло, словно он заставлял себя говорить, обращаться к прошлому, которое хотел бы забыть. – Я должен был добиться расположения врага, собрать информацию о планах Исиды Урью и передать их синигами. В процессе реализации этого задания я уничтожил врагов в Уэко Мундо и намеревался добиться сотрудничества в обмен на ценную информацию о Куросаки Ичиго, - неохотно говорил он, подавляя легкое раздражение. – Я использовал новые способности, которые обрел на тот момент, стремясь внушить квинси, что со мной следует считаться. Яхве Бах прибыл лично для встречи со мной, - мрачно добавил Сифер. – Только я не предвидел, что он намного опытнее и умнее меня. Он заблокировал точки выхода реацу на моем теле. Это так называемый сон души… и захватил меня в плен. На восстановление ушло около шести лет. - Это все? – Орихиме казалось, что он по-прежнему что-то скрывает, но тот кивнул. – Тогда почему ты никого не попросил… - Я никого не мог попросить! – отрезал тот. – Ты не понимаешь? Я был слабее твоей подруги из этого мира и вынужден был оставаться все это время под протекцией Халлибел. Почти человек! – с отвращением бросил он. – Синигами убили бы меня сразу или хуже – захватили бы в плен, стоило мне здесь появиться. - Но сейчас же ты… - и он снова не дал ей договорить. - У нас договор. Я раз в год соглашаюсь на замер реацу и никого не трогаю. Мне запрещено использовать способности, даже в критической ситуации и если присутствует угроза моей жизни. И я больше никогда не смогу вернуться домой. Взамен мне позволено оставаться здесь, - изображая равнодушие, пояснял Сифер. Орихиме рассеянно потерла переносицу, садясь на пол от усталости, испытывая слабость от токсикоза, вынуждая арранкара последовать за ней. - И ты отказался от всего, от дома, согласился на эти унизительные условия, чтобы прийти сюда и разыскать меня? – Сифер напряженно молчал. – Это немного пугает, - нервно смеясь, призналась Орихиме. Какое-то время они сидели в тишине, слушая, как гудит холодильник, как за окном каркает ворона, как машины развозят осеннюю слякоть, утопая в рутине, реальности, многозвучности, многогранности шумов Генсея. - Что с тобой, Женщина? – он чуть приподнял ее подбородок, вынуждая смотреть на себя. – Я почти совсем не ощущаю твою реацу. Я едва смог разыскать тебя, - Орихиме виновато улыбнулась. - Это из-за ребенка. Он отнимает слишком много сил, - прошептала она, прислоняясь к нему плечом. – И еще токсикоз никак не проходит… Постоянная тошнота, головокружения, слабость, ломота, и никакие лекарства не снимают симптомы… Исида-кун говорит, что это ненормально и он сталкивается с таким впервые, - безысходно добавила она. - Думаю, я могу помочь, - задумчиво протянул он и снова потянулся ладонью к ее животу. - Нет, - испугалась Химе. - Позволь, - он завел ее руки над головой, лишая возможности сопротивляться, и начал напитывать плод реацу. – Он пожирает тебя, отнимает твою душу. Пусть забирает мою. Монстр, которого ты носишь под сердцем, голоден, как настоящий Пустой, - говорил он, вынуждая смириться с его решением. Стало значительно легче, впервые за несколько месяцев ей удалось расслабиться. – Ты понесла от него… - снова мрачно выдохнул он. – Но, пожалуй, я могу обеспечить защиту тебе и этому существу. - Нельзя так говорить, - тяжело вздохнула Орихиме. Сифер кивнул, взглядом указывая на низ живота, давая понять, что ему тяжело принять дитя внутри нее. – Наверное, я ужасная, отвратительная, но… - она задержала дыхание, - но я не уверена, что хочу, чтобы этот ребенок родился. Может быть, раньше, но не теперь… - она высвободила руки и закрыла лицо, стыдясь собственных мыслей. - Почему? – ничуть не удивляясь, произнес Сифер. - Что ты от меня хочешь? – изможденно выдавила Орихиме. Но арранкар молчал, ожидая ответа. – Он изменяет мне… Это не просто случайная интрижка, это связь, которая никогда не прерывалась… - Это Кучики Рукия? – осторожно поинтересовался Сифер, припоминая откровения Ичиго. - Видишь, даже ты это знаешь, - тяжело проговорила она. – На что я вообще надеялась… Я не знала… Господи, конечно, я знала, - сбивчиво оправдывалась она. – Я много раз видела их вместе, но всегда думала, что просто дружба… Зачем я лгу… Конечно, я знала, что это никогда не закончится, - ей едва удавалось сдерживать слезы. – А потом я увидела, как он ее поцеловал… Я всегда знала, что так будет, всегда знала, что свадьба ничего не изменит, не разрушит их связь. Я так хотела этого ребенка, я так любила Ичиго… - она отворачивалась, боясь увидеть в его глазах жалость такую же, с какой на нее смотрят все друзья. - И что ты теперь будешь делать? – дав ей немного времени успокоиться, спросил он. - Что ты хочешь, чтобы я сделала? – в отчаянии выкрикнула она. Сифер замер на мгновение и недоуменно уставился на нее. И Орихиме грустно улыбнулась. – Молчишь?.. Вы оба такие… - Живи со мной! – выпалил он горячо, возможно, не понимая сам до конца значение и ответственность, которую несла эта фраза. – Я этого хочу. - Ты не этого хочешь вовсе… - Он снова удивленно посмотрел на нее. – Ты хочешь только власти надо мной… - Ты уничтожишь плод? – он нашел ее в настолько разбитом и отчаянном состоянии, что, если бы мог, если бы знал, выгрыз себе путь из Уэко Мундо зубами, он везде опоздал, снова, неизменно, он все пропустил, он ничего не успел, он застал только тлен и разрушение. Он смотрел, как женщина льнет к нему от безысходности и одиночества, словно бесшумно вопит каждым движением: «Спаси меня, забери меня!» - как она ищет в нем защиту, осознавая, что здесь, в этом мире он ничего не может ей дать. Он даже начал думать, что, возможно, не следовало приходить вовсе, не нужно было давать ей надежду потому, что ему нечего ей предложить. - Я еще не решила, - тяжело прошептала она, понимая, что Сифер видит ее ложь: конечно, она никогда не сделает этого и продолжит и дальше молча выносить унижения от Куросаки, отчасти даже себя обвиняя во всем. - Женщина, я всегда буду рядом, - строго напомнил он, ловя ее печальную пустую улыбку. – Если ты выбрала Ичиго Куросаки, я принимаю это. Если ты решила выносить этот плод, я принимаю это. Это никак не повлияет на приказ, отданный мне Айзеном-сама, - Орихиме едва не рассмеялась от отчаяния. - Защищать меня? – горько прошептала она. - Даже ценой собственной жизни. Никто не давал мне обратного приказа, - и было непонятно, насмехается он или говорит серьезно. Но Химе решила, что ей этого достаточно. Ей хватит опоры, которую мог дать сейчас Улькиорра. - Хорошо, хорошо, - закивала она, обнимая его, видя, как Сифер пытается казаться бодрее, скрывая свое разочарование от происходящего с ней. – Значит, будем друзьями, - и было в этой фразе больше трагедии, чем в любом ее выборе. Ибо она так хотела, чтобы арранкар принял решение за нее, а Сифер не стремился больше рисковать и открыто давить, занял позицию для слишком медленного наступления, ошибочно уверенный, что у них достаточно времени. ------------------------- * Стихотворение Орихиме к Улькиорре из 27го тома манги: https://vk.com/topic-57656273_30122795