***
Бёрглин — последний город, павший на пути вампирских отрядов в столицу Северного королевства, именуемую Рэйхёрном. Дальше около двухсот миль каменистой равнины вперемешку с редким лесом, и будет видна цитадель Некроманта. Чонгук приказал дождаться его в Бёрглине, и сейчас Чимин сидит на краю какого-то полуразрушенного фонтана, слушая свист ветра, доносящего обрывки разговоров солдат, всего пару часов назад превративших этот город в одну большую гробницу, что раскрыла свою пасть для всех без разбора. Пленные вампирам не нужны, поэтому уничтожению подлежало абсолютно всё население. Паку от этого ни тепло, и ни холодно. Ему никак. Разве что только запах от горящих трупов слишком неприятный, поэтому Чимин поспешил убраться подальше от центра города вместе с остальными отрядами. Среди этой кровавой мясорубки одним из запоминающихся моментов стала встреча с Риком. Точнее, уже с Чондэ. Сухая, формальная и странная после того подобия дружбы, которая их связывала «до». Но у Чимина половина из этих кусков воспоминаний утеряна, и оба слишком изменились, пошли настолько разными путями, что через пропасть уже не перепрыгнуть. И сейчас Пак сидит в отдалении от всех и вдруг неприятно осознаёт то, насколько одиноким себя ощущает без Чонгука — как оторванной частью чего-то априори целого. Это чувство настырно царапает нутро так же, как колючий мелкий снег лицо, и у Чимина от нетерпения кончики пальцев зелёными искрами то и дело вспыхивают. Эта зависимость и горько-сладкая, и больная до такой степени, спустя вот уже трое суток без Чонгука хочется рычать диким зверем. Он появляется ближе к полудню. Сначала Чимин чувствует мелкую дрожь земли под ногами, почти неуловимую, но с каждой секундой ощущающуюся всё отчётливей. Пак по развалинам забирается на чудом уцелевшую часть крепостной стены, что на несколько метров выше земли, и всматривается в даль. Сначала это похоже на дымное облако, на тёмную лавину, спустившуюся далеко за пределы гор, но потом всё отчётливей можно разглядеть конницу — несколько вампирских легионов, впереди одного из которых Пак различает светлую макушку Юнги. Но гораздо больший интерес вызывает другая часть армии, находящаяся в воздухе. Первым на своём грифоне летит Чонгук, а за ним, будто двумя огромными крыльями, следует несколько сотен демонов, которых Пак раньше только в книге видел. Издали это похоже на одну серую грозовую массу, среди которой в разных местах то и дело вспыхивают огненные молнии, но стоит им приблизиться к разрушенному Бёрглину, как Чимин вспоминает всё, что знает о демонах, и понимает, что Чонгук привел с собой на войну ифритов — существ, произошёдших от огненных магов. Среди своей стихии ифритам нет равных, поэтому на поражённое восклицание «бог ты мой!» одного из солдат Чимин лишь усмехается: небеса здесь вряд ли кому-то помогут. — Поразительно выглядит, — выдыхает Пак, стоит Чонгуку спешиться с грифона. — И сколько же лет тебе понадобилось на то, чтобы подчинить себе такую армию? — Четверть человеческого века, — отвечает Чонгук. — И это были самые долгие годы за всю мою жизнь. Но результат великолепен. Пак приближается к одному из ифритов, застывшему в метре над землёй. У этих демонов ростом примерно в два с половиной метра отсутствуют нижние конечности, заменяемые огненно-дымной массой. Впрочем, огненным всполохами покрыто почти всё его тело. У ифрита также нет кожи: вместо неё видны кости с подобием мышц и сухожилий, которых больше всего в районе плеч и мощных когтистых лап, а голову венчает пара крепких, изогнутых в нескольких местах чёрных рогов. Глаза у демонов оранжево-красные, будто светящиеся изнутри, что в кромешной темноте, вкупе с охваченным пламенем телом, выглядело бы жутко. — Чонгук, это… — Пак оборачивается к вампиру, судорожно вздыхая — … очень впечатляет. — Я рад, что тебе понравилось. Чонгук стоит совсем рядом - так, что можно рукой дотянуться до его лица, на которое сейчас Чимин с подобием тянущей боли смотрит. Но боль эта такая, какая бывает обычно при встрече с тем, кого ждал очень-очень долго. И даже вообразить сложно, насколько же это дикая в своей невозможности смесь нежности монстра по отношению к монстру, идущая об руку с желанием Пака впиться в эти губы и искусать их в кровь. Минсок всё портит. — Армия готова, ваше величество. Ваши распоряжения? Чимин с раздражением смотрит на Кима и хочет как-нибудь стереть эту вежливо-прикрытую насмешку с его лица. А армия и впрямь уже готова: вампиры из авангарда выстроились сотнями рядов с новоприбывшими легионами и ждут только приказа. — Выдвигаемся, — коротко бросает Чонгук и оборачивается к Чимину: — Ты полетишь со мной. И, опережая твой вопрос, Аргона уже пристроили к делу в упряжь с другими свободными лошадьми. — Хорошо, — кивает Пак. Такой расклад, пожалуй, ему даже больше по душе. Чимин садится впереди, как всегда, в то время как Чонгук берёт в руки поводья, несильно дёргая пару раз. Грифон взмывает в воздух, оставляя на земле легионы, и устремляется вперёд. Позади слышится шелест демонских крыльев; Пак не может удержаться и оборачивается, чтобы увидеть, как совсем близко, почти касаясь хвоста грифона, за ними летит первый строй ифритов. — Почему Юнги не на грифоне? — вдруг спрашивает Чимин и практически неосознанно ближе жмётся спиной к Чонгуку. — Он решил, что Эйрилу не место на войне, — после недолгой паузы отвечает вампир, и Пак не может понять, чего же в голосе Чонгука больше: раздражения, гнева или насмешливости. Видно, что он не хочет сейчас упоминаний о Юнги, Чимин ощущает это, поэтому не продолжает в этом направлении. — Какой у нас план? — Чимина это интересовать начало ещё после Хельса. — Его нет. Слышать такое от Чонгука несколько неожиданно. Чимин удивлённо оборачивается и смотрит в спокойные глаза Чонгука. — В самом деле? — Я строю планы лишь в том случае, если мне заранее известен ход мыслей противника, — произносит Чонгук чуть снисходительно. — Некромант окружил своё сознание защитным от ментального проникновения барьером, поэтому я не вижу смысла тратить время на планирование того, что может обсыпаться трухой, — это прерогатива Минсока. — Значит, будем разбираться на месте? — вопросительно вскидывает бровь Пак, крепче ухватываясь за края седла. — Именно, — скалится Чонгук.***
Рэйхёрн показывается спустя три часа безостановочного полёта. Чимина странное чувство охватывает, когда он видит мощные серые стены, окружающие город. Они кажутся чем-то знакомым и безумно далёким одновременно, как видение из полузабытого сна, центр которого — замок посреди призрачного города из прошлого. Чимин стискивает ладони на выступающем впереди крае седла и прикрывает глаза, зачем-то силясь вспомнить, но всё, что есть в его голове — это каменные стены, увитые каким-то растением и внутренний двор с грубоватым на вид фонтаном. Возможно, Пак просто бывал в этом дворце пару раз чисто из любопытства. — Джинён даже барьера, защитившего бы столицу от демонов, не поставил, — поражённо роняет Чимин, когда они приближаются к крепостным стенам. — Потому что вход в ловушку всегда открыт, — отвечает Чон. — Цель Некроманта — это я и моя сила, люди его не заботят. Армии нужны лишь для того, чтобы один противник мог изучить другого, чтобы остальные могли выместить агрессию: Намджун ждёт не дождётся, когда польётся вампирская кровь, эльфы жаждут мести, а Джинён — практически благодетель, что смог вытащить из Тёмной империи войско для того, чтобы те поразвлекались. — И какая же нам от этого выгода? — веско произносит Чимин. — Потом меньше сил нужно будет тратить на зачистку территории от сопротивляющихся народов. Столица Северного королевства раза в четыре больше окружающих её городов. Грифон стремительно рассекает воздух крыльями, приближая их к крепостной стене, и у Чимина от предвкушения кончики пальцев искрами покалывает. Это что-то сродни эйфории от осознания собственной значимости в этом мире, когда смертельная лавина вампиров и демонов принадлежит тебе, и в твоих руках тысячи натянутых чужих струн-судеб, что обычно издают по-своему прекрасную композицию криков, прежде чем по ним вместо смычка пройдётся острозаточенное лезвие секиры. — Думаю, стоит помочь Минсоку и его наземным легионам с крепостной стеной. Покажи мне, как ты делал это с предыдущими городами, — дьявольски шепчет Чонгук, и по губам Чимина расползается улыбка, не предвещающая каменным стенам, что крепко стояли сотни лет, ничего хорошего. Грифон не снижает скорости, Чонгук лишь тянет за поводья, заставляя его лететь ниже. Чимин выжидает момент, формирует воздушные силовые сгустки и на четвёртой секунде мысленного отсчёта бьёт по той части крепости, которая включает в себя главные ворота. Раскаты грохота бьют по ушам. Грифон взвивается обратно ввысь, оставляя внизу дымящиеся клубы пыли и каменные осколки, среди которых неминуемо теряется взвод патрулирующих вход в город стражников, а Чимин оборачивается к Чонгуку, чтобы увидеть в его глазах одобрение. Дворцовый комплекс, окружённый внутренними защитными стенами, располагается в самом сердце города — на пустынной площади в несколько сотен метров, в отдалении от других окружающих его строений. Чимин смотрит вперёд и отчётливо видит, как сейчас все подступы к каменной цитадели наполняют воины различных рас: люди, крупные стаи оборотней в волчьем обличии и ряды эльфов, часть из которых располагается на пологих в некоторых местах крышах зданий. И стоит признать, что, за счёт объединения трёх королевств, по численности это войско лишь немногим уступает чонгукову. Джинёна Пак глазами находит впереди построений. Кто бы мог подумать, что в теле двадцатипятилетнего короля с юношескими чертами лица скрывается монстр, по силе превосходящий драконов? Чимину даже гадать не приходится — он сразу же определяет источник такой чудовищной энергетики, сходной с силой Чонгука. — Кто слева от Некроманта? — быстро спрашивает Пак, кидая взгляд на высокого крепкого мужчину с серебристыми волосами и янтарными глазами, цвет которых Чимину не составляет труда определить даже с такого расстояния. — Ким Намджун, — отвечает Чонгук, направляя грифона вниз. — А справа — Элорайн — король эльфов. — На вид ему не больше двадцати, — у Чимина, разглядывающего эльфа в боевом облачении с забранными в высокий хвост тёмными волосами, в голосе сквозит явное удивление. — Поверь, ты по сравнению с ним совсем младенец. Элорайну больше тысячи лет, — усмехается вампир. Грифон опускается в трёх десятках метров от армии противника. Вслед за Чонгуком Пак спрыгивает на землю и поднимает голову. В воздухе напряжение разве что только огненными разрядами не вспыхивает. Несмотря на середину зимы, атмосфера давящая и душная. Чонгук вскидывает руку, и ифриты тоже опускаются на землю, складывая крылья. Снег под ними чернеет и тает. Острые шпили дворцовых башен отражают стальной блеск неба: точно такой же оттенок в глазах у эльфов, точно такой же оттенок у рукоятей мечей воинов. — Мы заждались вас, — приподнимает кончики губ в улыбке Джинён с глазами холодными, как куски мутно-зелёного льда. Голос у него ровный, спокойный, но в тишине слышимый отчётливо, — думали, прибудете на день раньше. Неужели на скорости реакции годы сказываются? — На сбор большой армии требуется больше времени, — насмешливо парирует Чонгук. — И раз уж ты за столько лет не разложился, то не думаю, что один день — столь великий срок, Некромант. Лица Намджуна и Элорайна остаются такими же каменно-невозмутимыми даже после того, как Чонгук сделал акцент на последнем обращении. Пак недоумённо оборачивается к вампиру. «Они знают о том, что Джинён — не тот, за кого себя выдаёт» — слышит Чимин в своей голове. «Но всё равно на его стороне» — с досадой думает Чимин. «Любовь делает существ глупыми и недальновидными. Намджун хочет отомстить за того, кто давно стал мертвецом, сам загоняя себя в ловушку. Жалкое зрелище» — жёстко говорит Чонгук, и Чимина в его словах что-то задевает: вроде и не настолько больно, но будто тонкий металл от крючка впивается в плоть, и вытащить его оттуда не так легко. — Когда время одного из нас на исходе, один день может значить очень много, — сужает глаза Джинён. — Тогда считай, что своим опозданием я продлил тебе жизнь, — ядовито отзывается Чонгук. Подобие улыбки пропадает с губ Некроманта. Теперь Пак видит выражение лица убийцы, ужасающее своей искренностью. Как если бы мирно свернувшаяся кольцами кобра раздула капюшон и резко раскрыла пасть с клыками перед путником, потревожившим её покой. — Довольно! — прерывает их голос Намджуна. Теперь его лицо далеко от той невозмутимости, что гипсовой маской застыла в самом начале. Теперь оно искажено смесью совершенно живых эмоций, и Чимин видит каждую из них. Боль от потери. Гнев. Ярость. Непримиримость. Жажда вражеской крови. Был бы Пак и вправду энергетическим вампиром, захлебнулся бы таким пьянящим сбором. — Я ждал слишком долго, — хрипло выдыхает он. — И я больше не хочу терять ни минуты на пустые разговоры. Чимин прослеживает за свирепым янтарным взглядом оборотня: тот смотрит на Чонгука так, словно прямо сейчас готов обратиться и вцепиться тому клыками в глотку. — А вот и наша бешеная собачка, которая позволила посадить себя на цепь. Как же далеко ты способен зайти ради одного мертвеца? — Чонгук насмешливо по краю терпения оборотня ходит, и ему это доставляет удовольствие. Ощущение, будто дразнишь куском свежего мяса изголодавшегося в клетке хищника. — Настолько, насколько это потребуется для уничтожения выродков Тёмной империи, — выплёвывает Намджун. — В таком случае, надеюсь, ты предупредил жителей Хиллдона о том, что их король, в лучшем случае, вернётся на родину по частям? — всё таким же тоном давит Чонгук. Правая рука Намджуна до побелевших костяшек сжимается на рукояти меча. Чимину вдруг становится интересно, о чём же думает оборотень. Пак всего пару раз вторгался в чужие мысли, но прекрасно знает, как это делается. Сейчас он чуть прикрывает глаза, выпуская на свободу вне физической оболочки какую-то часть себя. Чужие мысли — дверь. Невидимой рукой Чимин тянется к ней, толкает с силой и… Ничего. Эта дверь заперта, и замка нигде нет. Пак пробует ещё раз и ещё, но результат всё тот же. Видимо, Джинён поставил блок не только на своё сознание, чтобы Чонгук не смог достать нужную ему информацию, которой владеют только трое. У Элорайна мысли также закрыты, но у этого блока другая магическая природа, значит эльф сильный в ментальном плане и поставил его себе сам. Позади слышится стук множества копыт, от которого земля под ногами подрагивает. Большинство жителей города попряталось за стенами своих домов и в подвалах, тщетно молясь всем известным богам о спасении. Вампирам же до них нет дела. Пока что. Легионы Минсока быстро пересекли часть города до раскинувшегося широкого пространства возле дворцового комплекса, и теперь вампиры выстраиваются позади Чонгука, смешиваясь с рядами ифритов. Воинов так много, что несколько отрядов Минсок оставил в черте жилых зданий в качестве резервных сил на случай непредвиденных обстоятельств. Намджуну ярость глаза застилает, скручивается в кулаках и толкает вперёд, напасть, разорвать, уничтожить созданий Тьмы. Намджуну плевать на то, каким он вернётся домой — целым или по частям, потому что внутри он мёртв уже шестнадцать лет как; потому что внутри за эти годы от его сердца только кусок мяса изуродованный остался; потому что время, прожитое без своей пары, медленно сожрало его душу, оставляя по ночам выть сумасшедшим зверем. — Хосок! — рычит Ким, готовый к тому, чтобы перекинуться в зверя. Чонгук растягивает губы в хищном оскале — именно такой реакции он добивался. Да, Чон дьявольски искусный манипулятор и спровоцировать Намджуна ему практически не составило труда. Он знает, на что давить. По зову предводителя от стаи отделяется крупный волк тёмно-рыжего, почти бурого окраса и поворачивает голову в сторону Намджуна, ожидая. Чонгуку становится всё интереснее. Вампир оглядывается в сторону той части его войска, где находится Юнги, уже спрыгнувший со своего коня. У Мина губы напряженно сжаты в тонкую линию, в глазах тонна чего-то болезненного, и весь он словно натянутую до предела струну напоминает. «Я предупреждал тебя о том, что ни к чему хорошему эта связь не приведёт. Теперь смотри, как он будет рвать глотки тем, кого ты знаешь» — жестоко смотрит Чонгук в зелёные глаза Юнги. Тот нервно сжимает в ладонях поводья и поворачивается в сторону Хосока. Бурому оборотню одного кивка в сторону вампиров от своего предводителя хватает. Он утробно воет, давая сигнал остальным, и в следующую секунду бросается вперёд, ведя за собой яростно скалящую клыки стаю. — Пусть по условию договора я не могу убить тебя, Чон Чонгук, — ты не моя добыча, но, поверь, я все силы приложу ради того, чтобы отправить в ад как можно больше вампиров, — последнее, что с искажённым яростью лицом бросает Намджун, прежде чем перекинуться в огромного волка с серебристой шерстью. А Чонгука эти угрозы не задевают, но Намджуна он не стремится убить, потому что тот может ещё пригодиться в плане необходимой информации. Чимин смотрит на несущихся вперёд оборотней и вскидывает руки, чтобы привычно снести их волной; сосредоточенно формирует силовые потоки, не слыша пытающегося чего-то сказать ему Чонгука, направляет в сторону стаи и… силовая волна чем-то мощным и подавляющим глушится, не успев до оборотней добраться, а в грудь бьёт отдачей, как если бы чакра по кругу вернулась и нанесла вред своему владельцу. Чимин не удерживается на ногах и падает на землю, шокированный происходящим, а оборотни не думают останавливаться, приближаясь стремительным потоком. — Болван! — рычит Чонгук, за руку оттаскивая Чимина в сторону — буквально за мгновение до того, как по месту падения Пака проносятся волки, врезаясь в вампирские ряды позади, где начинается бойня. Но Чимин этого уже не видит: его скручивает почти до боли, лишая возможности даже вдохнуть, а когда он открывает глаза, то оказывается возле какого-то здания в четырёх десятках метров от стычки. Телепортации Пак никогда особо не любил. Чонгук встряхивает его за плечи и разворачивает к себе, вбивая гвоздём каждое слово, невзирая на шум со стороны сражающихся: — Замок окружён защитным барьером, а по всей территории возле него разбросана подавляющая часть магии сеть. Мы под невидимым куполом. Если ты хотел одним ударом снести к чёртовой матери всю армию, то забудь — сейчас это невозможно. Ты можешь пользоваться магическими шарами-флаерами и более простыми вещами, но если попытаешься применить такие мощные выбросы, как силовые волны, то сам же от них пострадаешь. Уяснил? — Да, — кивает Пак. — Я не хочу, чтобы ты вдруг по глупости оказался слабым местом, Чимин, — бросает Чонгук, перерезая мечом глотку кинувшегося в их сторону оборотня. Брызнувшая кровь пачкает его ботинки. — С нападениями волков справишься? — Можешь даже не сомневаться во мне, — Чимин вытаскивает из-за пояса катану. — Я не дам им себя убить. Чонгук отходит в сторону, жестом подзывает к себе одного из ифритов — более рослого и, видимо, стоящего выше по рангу, чем остальные. Отрывисто что-то приказывает ему, и в следующее мгновение демон взвивается в воздух вместе с несколькими ифритами, устремляясь в сторону замка. Чонгук точно не знает, насколько прочен барьер вокруг этой каменной цитадели, поэтому решает попробовать пробить его с помощью демонов. — Не так быстро! — смех Джинёна до ледяных мурашек продирает. У Пака слух великолепный, и сейчас он об этом почти сожалеет. — Чонгук, ты же не думал, что у меня не найдётся силы в противовес твоим огненным демонам? И ответ Некроманту уже не важен. Он поднимает вверх рычаг крупной решётки — одного из наружных входов в подземные катакомбы дворцового комплекса, и выпускает на свободу тварей гораздо уродливей, чем ифриты. Они не принадлежат какому-то общему виду. Эти искалеченные, но невероятно сильные монстры будто из частей великого множества животных сотворены, которых объединяет лишь одно — все они мертвы. Этих зомби очень трудно убить, потому что их подобие жизни напрямую связано с хозяином, а Джинён невероятно силён. Его твари — действительно сильные противники для ифритов. — Какого чёрта Джинён вытворяет?! — Чимин перекрикивает лязг оружия, когда Некромант захлопывает решётку. Со стуком опускает её за землю, сам скрываясь за каменным стенами. — Разве ему не нужен был ты?! «Есть то, что в конечном итоге не будет нужно нам обоим» — раздаётся голос Чонгука в голове. — «Оборотни и эльфы. Не забывай, что вампиры также стоят Джинёну поперёк горла. Это сражение наизнос для тех, с кем Некромант заключил договор. Джинён лишь выполняет его часть». «Но если ему не нужны оборотни, то зачем он наложил на всю эту территорию подавляющую часть магических всплесков сеть?» — от накопившихся за весь этот сумасшедший день вопросов у Чимина голова раскалывается. Один уже распалённый борьбой с вампирами оборотень смотрит в его сторону плотоядно, прикидывая лёгкую добычу. Чимин и вправду выглядит безобиднее любого из воинов Тёмной империи. «Насколько я понимаю, это инициатива Намджуна с Элорайном, идущая как часть договора. Видимость некой помощи со стороны Джинёна, иначе бы его заподозрили. Некроманту это играет на руку тем, что мои возможности тоже попадают под ограничение». «И что теперь будем делать?» — судорожно думает Чимин, отражая огненным сгустком нападение чёрного оборотня. Тот болезненно воет, бросаясь на землю подпаленным боком, и второй волк поджимает уши, видя чужое поражение. «Биться до тех пор, пока их армия не будет уничтожена. Некромант из цитадели сейчас не покажется, он будет оттягивать до последнего момента, попытается истощить наши силы». Чимин с размаху опускает катану на шею какой-то ползучей змееподобной твари. Общее сражение за считанные минуты захватило и то место, куда его перенёс Чонгук, поэтому Чимин неминуемо оказывается в пекле резни, охватившей всю территорию вокруг замка. Чонгука он замечает краем глаза где-то вдали, протыкающего ледяными шипами грудь какого-то крылатого монстра, по скелету схожего с драконом, но среди битвы оглядываться по сторонам некогда — в паре сантиметров от шеи свистит острие чьего-то клинка. Лязг оружия оглушает. Трупов ещё не так много, потому что обе стороны очень выносливы и продержаться друг против друга могут долго, но знакомый запах крови от ран стойко держится в воздухе — у самого Пака на катане багровые пятна темнеют, и оттирать их об снег смысла нет, потому что они тут же заменятся новыми. Оборотни дерутся яростно: рвут клыками вампирскую плоть, впиваются в глотки мощными когтями, а затем резко перекидываются в человеческое обличие и сносят мечами своим противникам головы. Жителей Хиллдона не зря называют самыми импульсивными и яростными воинами. Для вампиров же на первом месте стоит холодность рассудка и точность наносимых ударов — их преимущество заключается в природной стремительности и расчётливости. Но против ядовитых стрел это бесполезно. Эльфы, часть которых успела занять удобные позиции на крышах зданий, быстро находят свои цели, и острые наконечники метко впиваются в вампиров, обрекая на смерть. Сражение поглощает Чимина подобно гигантской волне-убийце, под тяжестью которой не один корабль ко дну пошёл. Пак сбивается со счёта, протыкая грудь очередному оборотню из нескончаемого потока. Кровь стучит в ушах, крики и рычание отдаются в голове эхом. Один предсмертный хрип слышится совсем рядом: Чимин поворачивает голову и видит вампира, из горла которого торчит эльфийская стрела. Даже если вытащить её сейчас, у этой агонии всё равно лишь один исход — смертельный. Пак раздумывает долю секунды, а затем делает то, что в вампирском понимании можно было бы назвать милосердием — перерубает воину шею, освобождая от лишних мучений. На крышу ближайшего дома в четыре этажа Чимин обрушивает поток ледяных стрел-шипов и провожает взглядом пять падающих оттуда эльфийских трупов. Кажется, теперь у Пака появилась цель: он ищет подобные места и сшибает с них столь проблемных противников. Внезапно, левое плечо пронзает острая, рвущая боль. Чимин кричит от неожиданности, находя пальцами другой руки древко стрелы, и рывком вытаскивает её, чувствуя, как острые металлические края наконечника разрывают плоть. Ощущения отвратительные: Пак уже отвык испытывать настолько нестерпимую физическую боль. Эта стрела попадает в то же место, что и предыдущая, выпущенная эльфом в Хельсе, но та кажется не более, чем игрушкой по сравнению с тем, что происходит сейчас. У Пака часть плеча немеет, и кровь не останавливается, пропитывая одежду, заставляя стискивать зубы, лишь бы не закричать. Будь Чимин сейчас обычным человеком или вампиром, смерть встретил бы неминуемую и глупую. От этого осознания злость накатывает, заставляя глазами искать виновника. Чимин находит. Перед этим отбивается от нескольких оборотней огненными сгустками, выпущенными из свободной руки, но всё равно замечает. Замечает взгляд тёмно-синих или даже, скорее, сапфировых глаз, направленный прямо на него. У Элорайна в руке лук и колчан за спиной ядовитыми стрелами наполнен. Злость Чимина затмевает боль и приносит моральное удовлетворение от искажённого выражения лица Элорайна, когда Пак примечает в окружающей его толпе какого-то целящегося в вампира рядового эльфа и швыряет в него смертельный сгусток, смотря прямо в гневные сапфировые глаза. Владыка эльфов тянется рукой к колчану, стремительно выхватывая стрелу, но не успевает натянуть тетиву, как его сбивает с ног ифрит. Чимин отвлекается на несколько секунд, чтобы отбиться от оборотня, когти которого чудом не задевают лицо, а когда оборачивается, то с удивлением отмечает живучесть и выносливость этого кажущегося невероятно хрупким, по сравнению с демоном, создания. Элорайн с силой рослого воина отбивается длинным, выкованным из особого эльфийского металла мечом, ловко уворачиваясь от атак, и даже умудряется отрубить кисть лапы ифрита, чей вопль потрясает воздух. Пак пробирается ближе к месту их сражения и начинает испытывать что-то сродни уважению к этому эльфу, который держится на ногах с раной на животе, полученной от демона ещё в самом начале. Элорайн даже Паку не дал пробить свою ментальную защиту, а любопытство внутри Чимина всё ещё не угасло. Если Чонгуку четыреста с лишним лет, то этому эльфу — больше тысячи, и память его уходит очень глубоко в прошлое. Конечно же, Чимину безумно интересно взглянуть на тот мир, что отпечатался в сознании эльфийского владыки. Это желание странное, спонтанное, и Чимин бы не смог сказать, почему оно так сильно, но что-то внутри настойчиво подталкивает его к этому шагу. — Нет! — кричит Пак, когда ифрит всё же валит эльфа на землю и заносит когтистую лапу для решающего удара. — Оставь его! Демон медленно поворачивает свою пылающую голову в сторону Чимина и смотрит на него, словно оценивая, стоит ли слушаться приказа. Пак твёрдого взгляда не отводит и назад не отступает, чётко повторяя «оставь его, он ещё пригодится». В конце концов ифрит признаёт в Чимине второго хозяина и с недовольством от того, что ему не дали завершить начатое, отступает, взмывая в воздух. Пак поднимает меч и отдаёт его в руку владельцу, теперь с трудом поднимающемуся на ноги. Но у эльфов регенерация достаточно сильная — и пары часов хватит, чтобы всё зажило. — Теперь твоя судьба в твоих руках, — произносит Пак. — Надеюсь, тебя не убьют раньше, чем я найду способ пробраться в твоё сознание. Мне очень интересно посмотреть на прошлое демонских времён твоими глазами. — Твоё сердце — каменный кусок, для которого чужая боль — не важнее, чем ветер, — сужает глаза Элорайн. — А значит и желание твоё бессмысленно, ибо сторону в этой войне ты давно выбрал, и картины прошлого в моей голове этого не изменят. Мне нет смысла отпирать замки своего сознания — я скорее заколю себя этим мечом, чем позволю тебе рыться в моей голове. — Посмотрим, — бросает Чимин и уходит, оставляя Элорайна позади. От своих слов Пак не откажется. Вечер стремительно накрывает Северное королевство тёмным полотном, разбавленным огненными всполохами ифритов и зажжённых факелов. Пак не чувствует физической усталости, машинально отрубая конечность какому-то шипящему, наподобие змеи, монстру, но лязг клыков и звон ударяющейся друг о друга стали, кажется, навсегда застрял в ушах, набатом раздаваясь вновь и вновь. То и дело по сторонам мелькают световые магические вспышки, рычание неутомимых оборотней смешивается с шумом, издаваемым тварями; Чимин стоит среди разбросанных по земле трупов, большинство из которых даже не целостные, и поверхностно думает о том, что всё это напоминает ему одну из когда-то виденных в книге картин апокалипсиса. Небеса, на которые от безысходности уповали люди, теперь кишат оживлёнными Некромантом тварями, с которыми сражаются ифриты, а земля на сотни метров вокруг замка пропитана болью и смертью, дух которой мечется невидимым чёрным полотном над телами убитых. Несколько раз Чимин видит серебристую, выделяющуюся из общей тёмной массы шкуру Намджуна, который в обличии мощного волка раздирает вампиров на части; Минсока: он не разменивается на оборотней с эльфами и методично наносит режущие удары по чудовищу, похожему на огромного вурдалака с рогами; фигура Юнги мелькает перед глазами где-то в стороне. Сложно что-либо различить в этом огромном, кишащем монстрами и металлическими вспышками оружия котле. Плечо постепенно заживает, и Чимин сам пробует на вкус чужую жизнь, практически не опуская руку с катаной. Есть что-то безудержно-завораживающее в этом танце один на один с очередной жертвой, особенно если партия Чимина — ведущая. Холодное оружие нравится Паку тем, что в таком сражении можно оттянуть момент чужой смерти, ибо Чимин жаден до эмоций перед решающим моментом, когда с плеч слетает чья-то голова. А эльфам везёт и того меньше, потому что кровь их для вампиров — как чистейший нектар, которым сложно насытиться. К Чонгуку Пак подбирается, только когда в полные права вступает беззвёздная ночь, а город напоминает последний пылающий факелами и несколькими подожжёнными зданиями оплот людей. Чон берёт на себя очередную крылатую тварь, убившую двоих ифритов, и умудряется её оседлать, скрутив неразрываемыми шипами Тьмы клыкастую морду. Когда чудовище расправляет крылья, снося всех находящихся рядом существ, Чонгук подсекает кожистую ткань в нескольких местах, не давая монстру взлететь, а затем несколькими рубящими ударами в шею убивает его. Наблюдая за этим, Чимин испытывает ощущения, схожие с больным восторгом. Ему нравится, потому что сам знает, каково это чувство победы на вкус. — Ты ранен? — Чонгук затыкает один из мечей за пояс и кивает на плечо Пака с порванной в том месте одеждой. У вампира отрывистый, какой-то напряжённый тон, но Чимин не может понять его природу: Чонгук беспокоится за состояние Чимина или за то, что тот позволил себя ранить? — Ничего серьёзного, просто царапина, — отмахивается Пак, двигая раненым плечом, чтобы подтвердить свои слова, и ни единым жестом не выдавая то, что делать это всё ещё больно: действие яда ещё полностью не прошло. И ловит себя на той жалящей мысли, что не хочет знать ответа на тот внутренний, заданный самому себе вопрос. Точнее — слышать его от Чонгука. — Видишь ту тварь возле дворца? — спрашивает Пак, решая уйти от щекотливой темы. В той стороне, куда указывает Чимин, действительно беснуется опасный монстр, яростно сражаясь с тремя ифритами. — Думаю, будет неплохо, если мы поможем огненным демонам убить его.***
— Кто он? Один из любовников Чонгука, которого притащили на войну из-за сильного магического потенциала? — задумчиво спрашивает перекинувшийся в человека Намджун, наблюдая за демонской бойней неподалёку. Чонгук с Паком действуют невероятно быстро и слаженно, будто один может читать мысли другого. Киму злость глаза застилает, и он невероятно сожалеет о том, что, по условию договора, убийство Чонгука — право, остающееся исключительно за Джинёном. Зачем это королю Северного королевства Намджун не знает, но предполагает, что там имеют место быть личные счёты. Впрочем, особого доверия к Некроманту Ким не испытывает: Джинён мутное стекло напоминает, сквозь которое пусть что-то и видно, но оно кажется не реальнее миража в завесе тумана. — Нет, у них с Чонгуком схожая энергетика, — хмурится Джексон — командир одного из отрядов оборотней. В отличии от Намджуна, в этом оборотне течёт кровь магов, поэтому увидеть то, что не видно Намджуну, не составляет особого труда. Он оборачивается к Киму: — Я слышал от своих, что его зовут Пак Чимином, и думаю, что это его пара. Как было у тебя с… — Джексон осекается и замолкает. Намджун сужает глаза до ледяных щелей, в которых пламя льдом застывает. Он напоминает Джексону горного орла, заметившему свою добычу и приготовившемуся к тому, чтобы камнем броситься вниз. — Значит, его пара… — медленно произносит Намджун. Ногти на руках непроизвольно удлиняются, превращаясь в волчьи когти. — Всё получается гораздо интереснее, чем я предполагал. Интереснее как для меня, так и для Чонгука. Джексон вопросительно смотрит на своего предводителя. — Я убью Пака, — бросает Намджун. — и сделаю это раньше, чем сдохнет Чонгук. Я хочу, чтобы он видел. Пришло время отдать свой старый долг.