You're alone

      На следующий день Даша решила проведать дядю. Как - то Аня не очень понятно обмолвилась о состоянии отца. Хотя, чему удивляться: Аню кроме её собственных забот ничего и никогда не волновало. Бесполезно ждать от неё какого - то нового ощущения жизни, какого - то осознания. Да и попросту совестно немного стало. Отпуск почти подошёл к концу, а дядю Сашу только пару раз и видела. А выйдет на работу, вообще закрутится как белка в колесе. Тем более самого дядю тоже дома трудно застать. Он руководил компанией по производству торгового оборудования. Компания у него не крупная, средних, так сказать, масштабов, но доход приносила хороший и стабильный. Такой, что любимая доченька гендиректора могла, не заглядывая на банковскую карточку, ни в чём себе не отказывать.       Александр Соколовский в своих кругах был известен, позиций не сдавал и доверием большим пользовался. Ему ничего не досталось просто так. Сам начинал, с нуля, с небольшого производства. Чтобы встать на ноги и держаться на них так уверенно, как сейчас, ему пришлось много работать и, как водится, даже кое - чем пожертвовать. Не без этого. Жена лет шесть назад от него ушла. Подправила внешность и решила, что достойна большего, чем стареющий, уже не пышущий здоровьем муж. Собственно, этот факт никого не расстроил. Соколовский погрустил скорее на рефлексе, чем от души, а потом снова окунулся с головой в работу. Лада у них в семье никогда не было. Даже Аня, судя по всему, не особо горевала.       Даша не стала звонить в домофон, воспользовалась своими ключами. Поднялась в квартиру, дядя встретил её на пороге. Его широкое простоватое лицо сияло улыбкой, отчего морщины около рта стали ещё глубже.       — Дядюшка, привет. — В привычной манере тепло поздоровалась племянница.       — Привет, Дашенька, привет. Забыла совсем про меня.       Не любила Даша, когда её так называли, но дяде ни слова не говорила. Ему позволялось.       — Каюсь, грешна, каюсь. Лето, солнце, пляж….       — Конечно, дело молодое. Чайку попьём?       — Чайку обязательно. Ани нет?       — Нет, выскочила по делам.       — Ах, ну да, у неё же дел куча. — Не удержавшись, съязвила.       Они прошли на кухню, Даша привычно начала хозяйничать, поставила чайник, выставила на стол чашки, потом открыла холодильник и поджала недовольно губы.       — Аня хоть бы что - нибудь приготовила.       — Она на диете, не хочет соблазняться.       Племянница ответила на эти слова тяжёлым вздохом, ибо слова тут бесполезны.       — Заварить свежий?       — Если не трудно. — Улыбнулся Соколовский.       Любил он, когда Даша чай заваривала. Такая она с детства – внимательная, не равнодушная к мелочам. Всегда спросит, как дела, чай заварит, ужин разогреет. Бывало, кроме неё и не побеспокоится никто: голоден ли он, хорошо ли себя чувствует. Тем больнее видеть равнодушие собственной дочери. Никак не мог понять, что не так сделал, где ошибся. Любил же Аню всем сердцем, никогда ни в чём не отказывал, не упрекал.       Когда чай заварился, Даша аккуратно наполнила чашки и уселась за стол.       — Дядюшка, ты бы Аню пристроил куда - нибудь. Работать начнёт, глядишь, и поумнеет. — Коснулась Даша больной темы. Этот вопрос не раз уже обсуждался, но дальше разговоров дело не зашло.       — Я неоднократно ей предлагал, она не хочет.       — Не понимаю я, как можно так бесцельно жить. — Осуждающе покачала головой. — Ну не для того чтобы убиваться, карабкаясь по карьерной лестнице, а чтобы просто чем - то себя занять, можно же работать! Пусть пройдёт курсы флористов и цветочки в букет собирает. И для души, и хоть какое - то развитие.       — Девочка моя, ну о чём ты говоришь…. — Обречённо вздохнул Соколовский и замолчал. Задумался крепко.       Даша тоже вздохнула. Притаилась, попивая чай. Ей трудно было понять Аню. Сама она, после того как школу окончила, стала жить отдельно. Спасибо дяде – помог с жильём разобраться. Продал недвижимость, доставшуюся ей от родителей и купил хорошую большую квартиру. Ещё студенткой, учась на третьем курсе психологического факультета, Даша начала работать. — Пусть на полставки, но зато по специальности. Теперь к девятнадцати годам имела приличный стаж и хороший опыт. И в отличие от Ани Соколовской, Даша Кондратенкова всегда точно знала, чего хочет. Никогда не жила просто мечтой. Все её мечты были тесно связаны с реальностью.       Отчасти Даша понимала, в чём ошибка Соколовского. Он всегда был мягким человеком и только в работе напористым. Наверное, всё своё упрямство там оставлял, домой возвращаясь, как пластилин. Жена из него всю жизнь верёвки вила, а он позволял, совестью мучаясь, что из - за большой занятости не может уделять семье достаточно времени. Потому, как большинство состоятельных людей, отсутствие внимания к дочери и жене компенсировал деньгами. Только вот любовь за деньги не купишь. Даша это прекрасно знала. И сама вот так же когда - то ошибалась. Вот так же пыталась она в детстве «купить» внимание взрослых. Только не деньгами, а поступками. Всё пыталась быть хорошей девочкой, всё ласкалась, старалась во всём угодить и порадовать. Только нельзя угодить человеку, который тебя ненавидит всей душой. И всей душой желает от тебя избавиться. Мешала она ей очень, «любимой» тётушке. Чего только Даша от неё не натерпелась.       — Давай я тебе что - нибудь приготовлю, у меня есть время. — Предложила от души. Несмотря ни на что, к дяде Саше испытывала огромную благодарность, помимо искренней дочерней любви, конечно. Ведь мать её была не родной ему сестрой, а только по отцу. Мог он и не взваливать на себя такую обузу – чужого ребёнка. Но Соколовский сразу оформил опекунство и забрал её к себе. Года три ей было, когда родители умерли.       — Нет, я скоро ухожу, посиди спокойно, хоть поговорим с тобой. Как у тебя дела?       — А как у меня могут быть дела? — По - доброму улыбнулась. — Хорошо у меня дела. Просто прекрасно. Я же в отпуске. Сплю до обеда, отдыхаю, развлекаюсь. С Олькой по магазинам бегала, выбирали ей платье свадебное.       — Выбрали?       — Ага, выбрали. Шикарное, дорогущее. Ткань итальянская, стразы Сваровски, мама родная, за что такие деньги.       — Ну так, Олька наша за такого принца замуж собралась, платье должно быть соответствующее. — Усмехнулся Александр.       К Оле Федченко относился он с отцовской нежностью. Даша, Аня и Оля в одном классе учились, с детства дружили. Даша с Олей — больше, но с тех пор как Оля с Виталием познакомилась, Аня стала дружить с ней теснее. Кровь из носу той нужно было влиться в компанию жениха подруги. Даша по этому поводу проявляла меньше рвения и познакомилась с друзьями Соколова около трёх месяцев назад, а свободно общаться начала, только когда в отпуск пошла. С Киоссе познакомилась позже всех, потому что его последние месяцы в городе не было.       — Это точно. — Протянула одобрительно Даша. — Я потому и в свидетельницы не пошла, потому что у меня просто денег не хватит, чтобы платье по статусу купить.       — Так что ж ты не сказала.       — Шучу я.       — Нет, правда, Даша!       — Шучу я, шучу! Ты что, ты и так меня постоянно балуешь! — Воскликнула Даша и засмеялась. — Конечно, я не куплю, да мне и не надо, такого дорогущего наряда, как у Ани, но приличное платье у меня будет. Приличное платье я себе купить в состоянии.       — У меня никого нет, кроме тебя и Ани, кого мне ещё баловать. — Усмехнулся Александр. — А ты замуж не собираешься?       — Боже, спаси меня и сохрани. Аминь. — Перекрестилась Даша.       Дядя Саша мягко рассмеялся.       — Ты неисправима.       — Ни за что на свете. — Повернулась на доносящийся из прихожей стук каблуков.       — О, Дашка, привет! Чаи гоняете? — Аня скинула босоножки у порога кухни, скривилась, разминая ступни, и двинулась к холодильнику за минералкой.       — Ладно, девочки мои, мне пора. Даша звони чаще.       — Хорошо. — Пообещала племянница и пошла вслед за дядей, чтобы проводить и захлопнуть дверь. Аня устало плюхнулась на стул и свернула крышку со стеклянной бутылки.       — О чём болтали? — Спросила, когда сестра снова появилась на кухне.       — Да так, трепались о том, о сём. — Даша сполоснула чашки. В кармане пиджака зазвонил телефон.       Быстро вытерев руки о кухонное полотенце, ответила на звонок:       — Никита, привет…. Я через час буду дома…. Ладно. — Сказала, улыбаясь, и положила трубку.       — Кто это звонил? Какой такой Никита? — Подозрительно прищурившись, спросила Аня. Черты её лица неприятно заострились.       — Киоссе. — Невозмутимо ответила Даша.       — В смысле? — Опешила сестричка. — А с чего ради он тебе звонит?       — Встретиться хочет. Сказал – заедет. Наверно, пойдём куда - нибудь гулять. А что?       У Ани сначала пропал дар речи, но она быстро взяла себя в руки.       — А почему ты мне об этом не сказала?       — А с чего ради? — Высокомерно спросила Даша. Впрочем, вопрос был риторический.       — Да ты хоть понимаешь, куда ты лезешь?! — Возмущённо заорала Аня. — Ты хоть имеешь представление – кто он? Из какой семьи? Кто его родители? Да у него папа бывший криминальный авторитет! И мамочка тоже та ещё акула!       — Да что ты! — Даша послала в ответ язвительную усмешку. — Ну тогда это многое объясняет, знаешь ли. Мне теперь ещё больше хочется узнать о нём и его семье. Ты меня заинтриговала. — Не повышая голоса, сказала она. — Никогда не общалась с живыми криминальными авторитетами. Прям горю желанием. А если мамочка у него акула, то такая мелкая рыбёшка, как я, её явно не заинтересует. Так что можешь не волноваться и не переживать по поводу моего здоровья. Ты ведь за меня волнуешься, да, сестра?       Аня тяжело дышала, словно совершила хорошую пробежку, глаза зло сверкали. Сказать ей было нечего, поэтому она не придумала ничего лучше, как ударить сестру по лицу. Размахнувшись, она влепила Дашке оглушающую пощёчину. Даша сначала ошеломлённо застыла, потом вскочила со стула.       — У тебя совсем крыша поехала? Психопатка чёртова! — Тронула горящую щёку, скользнула по разбитой губе. Отняв руку от лица, увидела на пальцах кровь. — Вот ты сука! — Выругалась и пошла в ванную взглянуть на себя в зеркало.       — Тварь неблагодарная! Вырастили тебя, выкормили! — Аня заговорила словами матери. Точь - в - точь. Та же желчь в каждом звуке и жгучая ненависть. И ненормальное удовлетворение во взгляде при виде крови сестры.       Услышав в спину брошенные слова, Даша развернулась. Да так круто и агрессивно надвинулась на Аню, что та вздрогнула, испугавшись, что в ответ получит по лицу.       — Ты ко всему вышеупомянутому, к тому, как меня вырастили и выкормили, ты не имеешь никакого отношения! Ясно тебе? И я умею быть очень благодарной, только к тебе это тоже ни в коей мере не относится! — Взревела Даша. Наверное, даже соседи услышали этот рёв. Редко можно было увидеть её в таком состоянии. Она и сама забыла, когда последний раз орала вот так. Но сегодня не смогла сдержаться, да и не пыталась, собственно.       Всегда старалась относиться к Ане лояльно, раз уж тёплых душевных отношений у них не вышло. Видела в ней маленького обиженного ребёнка, которому просто не хватило в своё время родительской заботы и любви, и в глубоком детстве даже чувствовала себя виноватой, но, к счастью быстро поняла, что мучиться из - за этого совестью, последнее дело.       В ванной Даша открыла холодную воду и подержала под ней руки, пытаясь остудить горящие ладони. Они не дрожали, но всё же давно, казалось бы, забытые детские ощущения всколыхнулись в груди. Дыхание комом в горле встало, язык словно отнялся. Чувствовала, что вот - вот не сможет вымолвить ни слова, и, как в детстве, начнёт заикаться.       Выхватив из кармана телефон, она тут же набрала номер Киоссе. Он ответил сразу. Она сразу ему и заявила:       — Никита, мы не сможем сегодня увидеться.       — Почему? — Спокойно спросил он.       — У меня изменились планы.       — Так быстро?       — Так сложились обстоятельства, извини.       — Хорошо. — Он положил трубку.       Дашка сунула телефон обратно в карман и задышала часто - часто. Радоваться бы, что успела произнести эти фразы ровно, но плакать хотелось оттого, что всё же пришлось их говорить. Хотела же с ним встретиться, очень хотела, но только не в таком состоянии и в таком виде. Только не сегодня. И так эти несколько слов еле выговорила.       Ополоснула лицо холодной водой, чуть успокоив щеку после оплеухи. Это не беда, быстро пройдёт, а вот губа разбитая…. Чтобы избавиться от тошнотворного железистого привкуса, прополоскала рот и ещё некоторое время побыла в ванной: умывалась ледяной водой и глубоко дышала. Глубоко дышала и умывалась. Когда почувствовала себя лучше, вышла и, само собой, не прощаясь, покинула квартиру. Стараясь мысленно отрешиться от всего, что произошло, медленно побрела к дому. К дяде она пришла пешком, потому что жила недалеко. По дороге заглянула в аптеку, купила заживляющую мазь.       Шла Дашка не торопясь, ветерок приятно холодил плечи, лицо уже не горело, внутри как будто всё успокоилось. До той поры, пока не увидела около своего дома чёрный Lexus. И Киоссе, мать его так, как только заметил её, сразу вышел из машины. На нём был строгий тёмно - серый костюм и белоснежная рубашка. Никита хлопнул дверцей, подцепил верхнюю пуговицу пиджака и, застёгивая её, шагнул навстречу. Настолько отточенным движением он это сделал — привычным, безусловным, как рефлекс. Почему - то именно этот жест пошатнул Дашкино самообладание. Что - то странно дрогнуло внутри. Если бы увидела Никиту раньше, точно бы развернулась и улизнула, пока он её не заметил. Но поздно. Не убегать же сейчас. Ускорив шаг, подошла к нему.       — Ты чего мне голову морочишь? — С ходу огорошил её непреклонным и даже резким тоном.       Даша и без того растерянная, растерялась ещё больше. Забыла, что хотела сказать ему. Такого его не узнавала. Строгий костюм, словно задавал тон поведению, делая Киоссе жёстче. Много жёстче и опаснее, что ли.       — Я не морочу. — Нервно пожала плечами.       Никита окинул её внимательным взглядом и сбавил обороты, спрашивая чуть мягче:       — Что случилось? Что с тобой?       Вот этих вопросов Даша ужасно боялась и не хотела отвечать. Как рассказать ему о том, что произошло, и не выглядеть при этом идиоткой? Никак. Ситуация идиотская в любом случае.       — С сестрой повздорила.       — Ого…. — Вполголоса протянул он. — Какие у вас нежные отношения.       — Угу, родственников, как Родину, не выбирают.       — Ну - ка, давай. — Он вдруг открыл дверцу со стороны пассажира и подтолкнул Дашку к машине. — Поехали.       — Куда? — Обернулась, пытаясь сопротивляться.       — Со мной. — Надавил ей на затылок и затолкал в салон.       — Куда? — Вспыхнула возмущением.       — Тихо. — Захлопнул дверцу и посмотрел строго. — Сиди тихо. — Приказал, словно был уверен, что пока будет обходить машину, чтобы сесть за руль, она выскочит и убежит. В общем, Даша мечтала так и поступить, только не решилась. Осталась сидеть на месте, хоть и вдохновения от появления Киоссе совсем не испытывала. Расстроилась ещё больше.       Никита тронул машину, а потом набрал чей - то номер.       — Мама, ты дома? Прекрасно. Я сейчас заеду. — Убрал телефон в карман пиджака и посмотрел на Дашу: — Учти, у меня семейка не совсем нормальная, но добрая.       — Мы что – к твоим родителям едем? — Опешила она.       — Да.       — Ты спятил?       — Нет.       — Я не поеду к твоим родителям. — Сказала жёстко.       — Ты уже едешь.       — Я никуда с тобой не поеду! Останови машину!       — Не остановлю. Если хочешь, на ходу прыгай.       — Я сейчас тебе устрою скандал. Истерику. Хочешь? — Пригрозила запальчиво, а он в ответ послал ей довольную улыбку.       — Хочу. Обожаю истеричек. Это мой любимый женский типаж. Вы такие интересные, у вас столько проблем.       — А ты любишь их решать и решать…. — Проговорила с неприкрытым сарказмом.       — Зачем же? — Ухмыльнулся он. — Я люблю проблем добавлять. Так что давай – исполняй.       — Я не истеричка.       — Разумеется. — Снова улыбнулся, не глядя на неё. — Ты же само совершенство. Сейчас возьмёшь себя в руки и понравишься моей маме.       — Я не собираюсь нравиться твоей маме!       — Зря.       Даша сжала кулаки и рыкнула:       — Киоссе, чёрт тебя подери!       Он довольно засмеялся, чуть откинув голову.       — Где моя подушка? — Простонала, закрыв лицо руками.       — Зачем тебе подушка?       — Покричать и успокоиться. Я не кричу на людей, зато кричу в подушку.       — Давай сюда. — Похлопал себя по плечу.       Она так и сделала. Решила не стесняться, какое уж тут стеснение. Не раздумывая, уткнулась в его рельефный бицепс и покричала. Потом спокойно откинулась на своё сиденье и безмятежно вздохнула, прикрыв глаза.       — И мне совершенно наплевать, что ты сейчас обо мне думаешь.       — Естественно, по - другому и быть не может. — Ответил он с улыбкой.       Даша по голосу слышала, что улыбался. С закрытыми глазами видела чувственный изгиб его губ. Все его эмоции были на губах. Всегда.       — Скажи мне имя - отчество твоей матери. — Проворчала, не открывая глаз.       — Ирина Тайлеревна.       — Ирина Тайлеревна…. — Промурлыкала Даша, открыла сумку и достала зеркальце. — Моя бабушка курит трубку… курит трубку бабушка моя…. — Глянула на себя, напевая вполголоса.       Пока доехали до семейного особняка Киоссе, Даша успокоилась. Ну, внешне точно успокоилась. А внутри, как ни крути, испытывала некоторое волнение. И надо сказать, слова Ани про папу - авторитета и маму - акулу всё - таки осели в голове. Может быть, Аня и раньше что - то подобное говорила, но Даша всё это благополучно пропускала мимо ушей, стараясь не засорять свой мозг фактами о человеке, с которым сама даже не знакома. А теперь вот задумалась. И на Никиту посмотрела другими глазами.       — Пойдём? — Никита взял её за руку, и Даша, не сопротивляясь, ответно сжала его широкую ладонь.       — Пойдём. — Прошептала обречённо, глядя на статное трёхэтажное здание из терракотово - красного кирпича с каскадом разновеликих портиков.       Они поднялись по гранитной лестнице и вошли в дом. У входной двери Даша задержалась – чтобы прислушаться, вдохнуть, почувствовать атмосферу. Ведь и стены говорить умеют. Никита её не торопил, будто давая ей возможность привыкнуть к помещению. У лестничного портала она замерла, невольно бросив взгляд наверх.       — Хочешь, я потом покажу тебе дом?       — Хочу. — Медленно произнесла она и тут же посмотрела на Никиту, сбрасывая лёгкое оцепенение. — Хочу. — Снова сжала его ладонь, как будто сообщая, что готова следовать за ним.       Они пошли через анфиладу комнат. Взгляд останавливался то на дизайнерской мебели, то на постмодернистской живописи на стенах. Палитра бежево - серых оттенков усиливалась сложными элементами декора. Всё было исполнено в стиле сдержанной роскоши. Но роскоши уютной, домашней. На мягкий, обитый светлым текстилем, диван в гостиной так и хотелось присесть и уютно устроиться в уголке, а на стеклянный столик у выхода на террасу просилась чашка фруктового чая.       — Мама. — Позвал Никита, когда они с Дашей оказались в кухне.       Она стояла к ним спиной и что - то делала у стола, похоже, разрезала пирог. Услышав голос сына, повернулась с приятной улыбкой, но улыбка та сползла с лица при виде Даши, сменившись не то разочарованием, не то удивлением.       — Неожиданно…. — Проговорила она глубоким голосом и отложила нож.       — Мы ненадолго, только поздороваться. Мама, познакомься, это Даша. — В глазах у Никитки появилось, уже такое ненавистное Дашке, смешливое выражение. Кажется, только его одного эта ситуация чрезвычайно забавляла.       — Очень приятно. — Справившись с собой, дежурно - вежливо ответила женщина. — Поздороваться так поздороваться. Ты сказал, что заедешь, я чай заварила. Если хотите, то кофе попьём. — Посмотрела на Дашу, вынуждая взглядом ответить.       — Чай. С огромным удовольствием. — Кивнула та и даже сделала попытку улыбнуться. — Никита, покажи, пожалуйста, где я могу руки помыть? — Тактично попросила.       Никита улыбнулся. Теперь уже знал, что скрывается за её бесстрастностью.       — Конечно. Пойдём. — Услужливо, до оскомины на зубах, проговорил он и коснулся её спины, направляя в сторону гостевой ванной на первом этаже. Даша пошла быстро, словно не твёрдой мужской рукой направляемая, а гонимая каким - то другим чувством. Только когда вышли из кухни, поняла, что, забыв о приличиях, простояла как истукан и даже не поздоровалась с Никитиной матерью.       Они вернулись во входную зону, и Киоссе открыл одну из тёмных дверей. Мимо пробегающая Настя, увидев Дашу, удивлённо приостановилась.       — Привет, Настюш. — Невозмутимо поздоровалась девушка.       — Дашка, привет. — Чуть изумлённо протянула Настя, и словно приходя к какому - то пониманию, ткнула пальцем сначала в Никитку, потом в Дашу, расплылась в нагловатой глубокомысленной ухмылке, хохотнула и побежала дальше.       — А вы знакомы? — Спросил Никита.       — Представь себе. — Буркнула Даша и устало посмотрела на себя в зеркало. Поправила волосы, хотя состояние волос её меньше всего волновало. Сейчас модно носить на голове беспорядок. Так что, после небольшой потасовки с сестрой, её беспорядок выглядел более чем стильно. Тёмное ажурчатое платье и строгий пиджак чёрного цвета не должны вызвать каких - то нареканий – как раз подходящий для лета наряд. И для того, чтобы заехать просто «поздороваться» тоже. Ирина Тайлеревна сама в белоснежных шортах и тонкой джинсовой рубашке. Вот только Никита своим строгим костюмом явно нарушал баланс. От этого всё внутреннее противоречие.       Снова вернулась растерянность, Даша и не пыталась её скрыть. Та всё равно прорывалась в неловких движениях. Никита шагнул к ней, показалось, чтобы обнять.       — Не трогай меня. — Вскинула руки. — Свою дозу окситоцина я уже получила.       — Дозу чего? — Переспросил он и открыл воду.       — Окситоцин — нейрогормон. Гормон объятий. Так его называют. Сердце бьётся, сосуды сужаются и в теле приятная истома. Окситоцин и при стрессе тоже выделяется. Так что считай – я с тобой уже на сегодня наобнималась. Ты меня прям с ног до головы облапал.       — То есть, я могу тебе просто нервы потрепать, и ты уже закайфуешь. Как здорово. — В ответ Даша глубоко вздохнула, пытаясь сдержать накатившее раздражение. — Ладно, не нервничай. — Миролюбиво сказал Киоссе и вышел.       — Никита. — Напряжённо сказала мать, когда снова увидела сына. — А нельзя было сделать всё как - то по - другому? Цивилизованно, что ли. Вот у девушки на лице написано, что ты её сюда силком приволок. Нужно было предупредить, дать ей время подготовиться. Поужинали бы вместе. Или пообедали. Ты знаешь, что отца сегодня дома нет. Почему нужно было устраивать всё вот так?       — Потому что в другой день, если дать ей время подготовиться, у неё обязательно будут свои заморочки. Она сделает всё как надо. Будет вести чинные беседы, говорить то, что вы хотите услышать, и выглядеть так, что обязательно вам понравится. А знакомство с отцом, мама, это элемент совершенно другого шоу. Вот к этому она точно ещё не готова.       — Никиточка, а ты, вероятно, хочешь, чтобы она нам не понравилась? — Посмеялась Настя. — Я её пару раз видела с Олькой. Прикольная она деваха. Такая…. — Задумалась, подбирая слово. — С юмором. Точно! С юмором. Тебе, наверное, с ней весело.       — Я прям тащусь.       — Я вижу.       Настька залилась смехом.       Так долго и тщательно Даша ещё никогда не мыла руки. Вернувшись на кухню, Никиту там не застала. Его мама уже расставила на большом обеденном столе чашки и разлила чай.       — Может быть, хочешь с лимоном?       — Не откажусь. — Согласилась Даша, хотя чай с лимоном не любила. Но согласилась, чтобы не начинать разговор с отрицания.       — Настюша…. — Обратилась Ирина к дочери, и та без лишних слов достала из холодильника лимон и взялась за нож.       Ирина Тайлеревна села за стол и взглядом пригласила Дашу. Тут сложно было разобраться, чья больше заслуга в установившемся понимании — то ли Никитина мать имела способность выражать свою волю лишь взглядом, то ли сама Даша её на каком - то ином уровне уже почувствовала.       — Только не надо говорить, как ты рада со мной познакомиться, и что мой сын много про меня рассказывал. Это неправда. Очевидно, что обо мне ты знаешь ровно столько, сколько я о тебе. — Сказала Ирина, не дав Даше раскрыть рот.       Девушка сначала смущённо застыла, а потом смело согласилась:       — Да, всё так. Тогда можно вы сразу обдадите меня самым презрительным взглядом, а я не буду мило улыбаться и делать вид, что мне безумно хорошо и приятно в этот момент.       После этих слов во взгляде женщины появилось высокомерие, которого раньше не наблюдалось.       — Пфф, какой ужасный стереотип. Почему ты считаешь, что я обязательно должна обдать тебя презрительным взглядом? — С усмешкой покачала головой. — Если Никита считает, что сегодня ты должна быть здесь, значит, ты должна быть здесь. Я никогда не ставлю решения сына под сомнение. У нас в семье каждый сам несёт ответственность за свои деяния. Так заведено. Так мои дети воспитаны. Я уж не знаю, какие у вас с Никитой отношения, но могу тебе сказать на будущее: он никогда не совершает случайных и бессмысленных поступков.       Тут Даша улыбнулась. Улыбнулась искренне, потому что внутри стало вдруг невероятно легко.       — А мы с вашим сыном дружим. Просто дружим. — Сказала она с огромным удовольствием, испытывая к Никитке что - то сродни благодарности за такое определение их отношений. Так правильно и радостно сейчас оказалось и думать, и говорить, что не спит она с ним, не встречается, а просто дружит.       Ирина Тайлеревна в ответ улыбнулась, лицо её как - то просветлело. И что поразительно, совсем не удивилась она услышанному.       — Давай пить чай. — Со вздохом, как - то ласково, сказала она и положила Даше кусок яблочного пирога.       Даша подвинула к себе изящную чашку и с сомнением посмотрела на свою тарелку. Это, наверное, невероятно вкусно. Хрустящее песочное тесто, яблочная начинка и сахарные белки сверху. Если бы не корица.       — Что такое? — Ирина заметила сомневающийся взгляд девушки.       — Я не очень люблю корицу. — Всё же взяла ложечку, чтобы попробовать пирог.       — Что значит – не очень люблю корицу? С таким выражением лица, какое сейчас у тебя, ты должна её просто ненавидеть. Так и скажи: я терпеть не могу корицу. Отодвинь от себя тарелку и не мучайся. Не надо давиться тем, что ты терпеть не можешь, чтобы сделать мне приятно. Никитке поставь, он это любит. Съест за двоих.       — Да, я терпеть не могу корицу, ненавижу просто. — Подтвердила Даша и передвинула тарелку.       Ничего не скажешь, у Никитки потрясающе красивая мама. Очень ухоженная. Хотя при её статусе и положении по - другому просто быть не может. У Киоссе есть все возможности, чтобы выглядеть достойно. Она просто обязана выглядеть так, как сейчас выглядит. А главное, фигура у этой женщины стройная, но плотная, не иссушённая постоянными диетами. Губы у Никитки от матери – мягкие, чувственные. Вот так же Ирина улыбалась: скрывала за улыбкой всё, что можно скрыть, и говорила улыбкой то, что в словах не досказала. И глаза каре - зелёные у Никитки тоже от неё.       — Ты почему не ешь? — Спросил Никита, усевшись наконец за стол. Он переоделся. Незаметно для себя Дашка облегчённо вздохнула, увидев его в джинсах и бледно - голубой футболке. Таким видеть его привычнее, такой он ей ближе и роднее.       — Я терпеть не могу корицу.       — Конфеты будешь?       — Конфеты буду.       — Дашка, ты сегодня какая - то невесёлая. — Сказала Настя, как будто воспользовавшись моментом, пока брат отошёл.       — Я сегодня жертва обстоятельств.       — Никиточки, что ли?       — Угу, Никиточки.       — Да. — Со вздохом протянула Настюша. — Я бы не хотела, чтобы меня к маме жениха приволокли насильно. Я бы такого не простила.       Даша разомкнула губы, собираясь ответить, что тоже не простит, но вовремя осеклась, чтобы не расписаться в таком громком определении их с Никиткой связи. Да и Настюша смотрела на неё так хитро и умно, явно ожидая реакции.       — Я девушка мстительная, тоже что - нибудь придумаю. — Осторожно подбирая слова, ответила Даша.       — Что, например? Тоже познакомишь меня со своими родителями? — Усмехнулся «виновник» сложившихся обстоятельств.       — Нет. Тебе повезло. У меня нет родителей, они давно умерли. — Спокойно, даже немного равнодушно, сказала Даша.       За столом наступила гробовая тишина. Ирина Тайлеревна бросила на Никиту уничтожающий взгляд. Никита, как и следовало ожидать, и бровью не повёл.       Домой Киоссе привёз Дашку поздно. Она чувствовала себя усталой, без сил, будто из неё все соки высосали. И всё равно отпускать Никитку не хотелось.       — Хочешь кофе?       — Хочу.       — Пошли. Мне кажется пора поставить в сегодняшнем кофе - чаепитие финальную точку. У меня сегодня прям бон вояж, езжу по гостям и чаи распиваю.       Хотя Никита у неё в квартире был в первый раз, особого интереса он не проявил, не стал осматриваться, прошёл за ней в ванную вымыть руки, потом на кухне послушно уселся за стол.       — Так кофе или чай? — Ещё раз уточнила Даша.       — Так кофе.       — Чувствую себя зверски голодной, хочу бутерброд. Будешь со мной?       — Я не ем колбасу.       — Я тебе колбасу не предлагаю. Я её сама не ем.       — Тогда буду с тобой. Радеешь за здоровый образ жизни и ешь только здоровую пищу?       — В своих мечтах. — Завозилась у холодильника. — И кофе у меня растворимый.       — Я жутко в тебе разочарован.       Через пару минут на столе появилась тарелка, на которой лежали бутерброды с майонезом, яйцом и маринованными огурчиками.       — Осторожно, огурцы острые.       — Я люблю острое. Надо же, сколько майонеза. Не боишься за фигуру?       — Нет, лишний вес не моя фобия. Я сначала куплю юбку пошире, а может быть потом встану на беговую дорожку. — Ткнула пальцем за спину. Сквозь широкий дверной проём виднелась беговая дорожка, стоящая в дальнем углу гостиной. — Буду бежать и плакать. Плакать и бежать. Ой, Киоссе. — Усмехнулась она, глядя, как он с удовольствием ест бутерброды с маринованными огурцами. — Кому скажу – не поверят….       — Конечно, не поверят. Можешь даже не стараться распространять обо мне всякие подозрительные слухи. Все факты, выпущенные обо мне в массы, тщательно выверены. Остальное будет несуразным противоречием. Я ещё сало с чесноком люблю и водку. Но в это тоже никто не поверит.       — Никиточка. — Даша положила ладонь на его запястье и доверительно пригнувшись, прошептала. — У меня есть сало с чесноком. Представь….       — Шутишь?       — Ни капли. Это мы с дядюшкой убиваемся, он меня им регулярно подкармливает.       — Что ж ты мне сразу не предложила?       — С ума сошёл? Я трясущимися руками тебе бутеры с майонезом делала, хочешь, чтобы я совсем упала в твоих глазах?       — После растворимого кофе и майонеза ты уже и так на самом дне – падать ниже уже просто некуда. — Поддержал её ироничный тон.       — Какое счастье! — Засмеялась Даша, облизнула палец и встала со стула.       — Только потоньше нарежь. — Попросил он.       — Как бумагу?       — Как салфетку.       — Ну ты и гурман….