***
Уже после, когда невыносимо теплый Алек прижимается к его боку и периодически задевает острыми локтями, Магнус спрашивает: — Почему ты не совершил каминг-аут раньше? Ты не обязан рассказывать, но мне интересно. — Ты спрашиваешь как мой политконсультант или?.. — А почему я не могу быть и тем и другим? Алек снова двигается, и Магнус получает локтем под ребра. Ужас, по его подсчетам это уже в четвертый раз. Он морщится и украдкой трет бок. — Я всегда знал, что стану политиком, но много лет назад был один человек, который, как я думал... неважно. Он не захотел меня так, как я его. Наверное, я решил, что никогда не заполучу желаемое, поэтому перестал надеяться. — И ты согласился провести всю жизнь в одиночестве? — Ты будешь удивлен, к чему только не привыкаешь. «Какая жалость», — думает Магнус, ведя пальцем вверх по животу Алека исключительно с целью посмотреть, как напрягаются мышцы от прикосновения. Это чувство ему прекрасно знакомо. — Что насчет тебя? — спрашивает Алек. — Как ты стал политконсультантом? Магнус колеблется. Об этом знают немногие: точнее Катарина и Рагнор, и только одному из них он доверяет на все сто. — Я закончил колледж и получил место корреспондента при Белом Доме. Алек чуть отодвигается, чтобы взглянуть на него. — Ты начинал журналистом? — Каюсь, виноват. — И что стало с журналистской неподкупностью? — Все как обычно. Разочаровался, познакомился с девушкой, и с этого момента все пошло под откос. — Видимо, та еще штучка. — Не то слово. Они с Камиллой встретились взглядами через всю комнату — и он тут же понял: она изменит всю его жизнь. Чего не скажешь об Алеке. С ним все случилось так неожиданно, ни с того ни с сего, что Магнус не мог и предположить. — Она была замужем — как я думал, несчастливо, — и собиралась подать на развод. У нас закрутился роман, а потом ее муж решил баллотироваться в Сенат. И это в разы круче, чем недополитконсультант, который еще полгода назад был корреспондентом. — Мне жаль, — говорит Алек. — Что? Почему? Это ведь я облажался. — На мой взгляд, тут нет вины кого-то одного. Как и всегда в таких ситуациях. — Позже она пришла ко мне, умоляла молчать обо всем. И я сделал, как она просила, потому что все еще любил. Вообще-то Магнус сделал даже больше. Он оказался в феерической ситуации, когда был вынужден откорректировать собственную жизнь. Он уничтожил все свидетельства того, что они были вместе, стер телефонные разговоры и переписки, выкрал записи с камер видеонаблюдения. Это был первый раз, когда он намеренно нарушил закон, но не последний. Да, она разбила его сердце, но остальное он совершил сам. — Похоже, ты хотел сделать как лучше, — замечает Алек. Он слишком добр к Магнусу, всегда был. — Знаешь, как говорят: дорога в ад и все такое... — Вымощена благими намерениями, — заканчивает Алек.***
Через неделю они снова в автобусе, который на этот раз существенно меньше предыдущего. — У нас что, финансовые трудности? — спрашивает Магнус. Он не настолько высокомерен, чтобы утверждать, как должен выглядеть школьный автобус для взрослых, но где же разогревать рыбные тако? У них с Иззи пари: кто принесет самую вонючую еду. — Нет, — отвечает Алек. — Просто глупо тратить столько денег на автобус, в котором проведем один день. — Наверное, — соглашается Магнус, хотя и будет скучать по кофемашине. Он занимает небольшое поворотное кресло и разворачивается, когда автобус отъезжает. На этот раз Алек сидит позади и тихонько переговаривается с матерью. Он пригласил Магнуса сесть с ними, но, по правде, тот бы предпочел угодить в медвежий капкан, отгрызть собственную ногу, а потом скакать на оставшейся здоровой вниз по склону горы в поисках безопасного места. Но все же умудряется вежливо выдавить «нет, спасибо». Иззи наклоняется, чтобы обсудить следующие четыре остановки, но Магнус почти не слушает. Всю дорогу он чувствует затылком обжигающий взгляд Алека. После третьей встречи с избирателями — в больнице для ветеранов — Алек делает водителю знак остановиться. Магнус использует возможность, чтобы сходить отлить. Он как раз моет руки, когда открывается дверь и в туалет проскальзывает Алек. Щелчок замка эхом разносится в маленьком помещении. — Мне кажется, я недавно читал об аресте, который начался именно с этого, — говорит Магнус, разворачиваясь. Алек нарочито медленно оглядывается по сторонам. — Не вижу ни одного полицейского. — Ты пал до сексуального домогательства? — Какая наглость, — возмущается Алек и пересекает комнату. Он наклоняется и целует Магнуса жадно и глубоко. — Не могу перестать думать о тебе. — Я заметил, — отвечает Магнус между поцелуями. — Ты немного, ох, напряжен. Он откидывает голову назад, подставляя шею, и ощущает, как горячий рот Алека жалит кожу поцелуями. — Надеюсь, у тебя есть запасной галстук, — говорит Алек без капли сожаления, зажимая Магнуса у раковины. — Будто ты меня не знаешь. Известный факт, что столешница в общественной уборной почему-то всегда залита водой. Брюки Магнуса промокают насквозь из-за мерзкой лужи вокруг раковины, но ему плевать. Для него существует лишь стоящий на коленях Алек, который расстегивает его ширинку, целует головку и целиком берет член в рот. Немного давится, чуть отстраняется и повторяет на этот раз медленнее. Магнус откидывается назад, ведет ладонями по волосам Алека, по широким плечам, зажатым между его дрожащих бедер, которые он разводит все шире. Из крана капает вода, они отсутствуют подозрительно долго, и, наверное, остальные гадают, где их носит. Магнус думает о предстоящей остановке, о горячем настойчивом рте Алека, пока тот скользит рукой на его задницу, нажимает пальцем на анус — и все мысли разом вылетают из головы.***
Алек быстро моет руки, неприятный флуоресцентный свет мерцает над головой. В уголке его рта осталась капля спермы, и Магнус смахивает ее пальцем. Алек встречается с ним взглядом в зеркале, саркастично изогнув губы. Алек обожает целоваться после минета, настойчиво толкаться языком в рот, заставляя почувствовать собственный вкус. Неожиданно грязный фетиш, но, похоже, у Алека их полно. Пару дней назад Магнус трахнул его голым на столе, сам одетый в костюм-тройку, лишь расстегнул ширинку, и у Алека пальцы на ногах поджимались от удовольствия. Он заглушал рукой его стоны. Эту восхитительно распутную идею предложил Алек. — Прошу, не попади под арест за домогательство в общественном туалете, — говорит Магнус. — Понятия не имею, как я это обыграю. — Только вместе с тобой, — отвечает Алек и вытягивает бумажное полотенце из диспенсера. Естественно, на пол вываливается еще штук десять. Не то чтобы Магнус претендовал на эксклюзивность. Они оба могут спать с кем захотят. Они не подростки, у которых все серьезно: Алек не будет носить его школьную куртку. И все же, мысль о том, что тот хочет быть только с ним, ужасно греет. И да. Это приятно. Он старается не зацикливаться. Магнус подходит к освободившейся раковине и снова моет руки. — Что ж, это будет нашим маленьким секретом, — говорит стоящий за спиной Алек. Магнус кривится. — Рано или поздно правда всплывет. Будь оно иначе, моя работа не была бы столь прибыльной. Алек прочесывает пальцами волосы, стараясь привести их в порядок. Он бросает взгляд в сторону вытирающего руки Магнуса и спокойно замечает: — Хм, у тебя такой же лак, как у мамы. Магнус в ужасе смотрит на свои руки.***
С металлическим визгом тормозов автобус подъезжает к последней остановке. Сидящая рядом Иззи переводит взгляд с Магнуса на Алека, барабаня длинными красными ногтями по откидному столику. — Ты уверен, что это хорошая идея? — спрашивает она, понизив голос. Вопрос может быть о чем угодно: о его ботинках, о ярко-розовом галстуке, который выбрал лишь потому, что Алек однажды сказал, от этого цвета у него дергается глаз, или акциях Apple, которые недавно купил, но это не так. Они оба знают. — Нет, — честно отвечает Магнус. Идея ужасная. Но, похоже, стоит Алеку махнуть хвостом — и Магнус бежит следом. Он узнает множество новых и постыдных вещей о себе. Иззи кивает и садится прямо. Выглядит она обеспокоенно. Сестра Алека по-своему завораживает — прекрасный судмедэксперт, взявший отпуск, чтобы уделить время избирательной кампании брата. Потрясающая солидарность — так поступила вся семья. И это было бы трогательно, если бы большинство родственников Алека не внушали ужас. Вокруг автобуса собрались ждущие их появления фотографы. И когда они наконец выходят, те щелкают камерами с ослепительной скоростью. Одетый в темно-серые брюки и жилетку Алек оборачивается и улыбается Магнусу, который одними губами шепчет в ответ «привет». Алек ждет, чтобы их могли сфотографировать вместе, рядом. Магнус медлит, никто никогда не хотел официальную совместную фотографию с ним. — Ну же, — говорит Алек и хватает его за руку. Иззи встает с другой стороны от брата. Оказавшаяся рядом с Магнусом Мариз кривится: она явно не в восторге. Во время короткой речи Алека Иззи многозначительно смотрит на Магнуса и поправляет воротник его рубашки. Они играют в опасную игру.***
Фотографии вывешивают на сайте избирательного штаба, «Нью-Йорк таймс» выпускает статью, жизнь продолжается. В понедельник Магнус заходит в офис с перекинутым через руку пальто и, попивая кофе, читает новостные заголовки, когда звонит телефон. — Видел, что твой молодой мэр в популярном на твиттере? — Александр предмет внимания молодежи. — А хэштег-то прочитал? Магнус делает очередной глоток и ждет, пока загрузится ноутбук. Он проверяет свою ленту в твиттере и замечает: #Малек. Что за долбаная хрень... О, Боже. Не может быть. Оказывается, у них появились фанклубы. Всюду случайные совместные фото, где они улыбаются друг другу, стоя рядом. Алек слушает вполуха тираду Магнуса о том, что тот находит фаршированные яйца оскорбительными, и Алек улыбается, прикрыв рот ладонью. И на каждом они выглядят как парочка. Даже больше: они выглядят так, будто влюблены. Магнус опускается на стул и выпускает телефон из онемевших пальцев. С пола раздается тихий голос Рагнора: — Я пытался тебя предупредить. Но Магнус не слушает. Он думает о стоящем на коленях в замызганном туалете Алеке, о том, как касался уголка его чудесных губ и говорил, что когда-нибудь правда всплывет.***
Это становится началом долгого чудовищного дня, в течение которого он маниакально проверяет Твиттер, Тамблер, Инстаграм и Снэпчат. И даже Пинтерест. Не сказать, что помогает, но зато он узнает, как сделать капкейки в форме белки. У них с Алеком планы на вечер: встретиться в отеле в пригороде Йонкерс, вдали от прессы и любопытных портье из их жилых комплексов. Магнус проверяет график Алека — тот будет занят на встречах весь день. Он сидит, забившись в крохотный офис, и грызет лак на ногтях, задаваясь вопросом, как можно было это упустить. Его работа — быть готовым к неожиданностям, и до встречи с Алеком он был в этом лучшим. Но с ним утратил бдительность, стал эмоциональным. И не может найти выход, так как не видит ничего и никого, кроме Алека. Часы напротив тикают, отмеряя время. Он политконсультант и, естественно, может все исправить. Может спасти их карьеры. По пути в отель Магнус захватывает в киоске «Нью-Йорк таймс». На второй странице в самом низу небольшая фотография их двоих. Магнус отчетливо помнит момент, когда был сделан снимок. Алек обернулся к нему что-то сказать. На фото Алек в профиль, но вот Магнус — Магнус весь распахнутый, его влюбленные глаза на всеобщем обозрении. Изобличающий кадр.***
Он останавливается на ресепшен, чтобы взять ключ. Алек ждет в номере, вытянувшись на постели. Магнус наблюдает, как медленно поднимается и опускается его грудь. Вывеска о наличии свободных мест мигает за окном, очерчивая его силуэт розовым светом. В одних только черных боксерах он выглядит неземным, душераздирающим, как отлитый из жидкого неона Давид. Они оба заслуживают лучшего. Ради Камиллы Магнус нарушил закон, едва не разрушил свою карьеру и ее жизнь. А после всего случившегося она выписала ему чек, словно оплатила очередную работу. Черт побери, а он ведь так ничему и не научился? Ничего хорошего не получится. Алек сонно моргает. — Привет, я ждал тебя. Магнус едва не плачет и немного ненавидит Алека за то, что довел его до такого состояния. Ненавидит за то, что привел сюда, где он вновь обрел часть себя, которую, как думал, похоронил годы назад. — Что мы делаем? — Давай покажу, — ухмыляется Алек. Магнус видит, как в полумраке мелькают белой полоской зубы. Он тянется за поцелуем, но Магнус уворачивается. Алек тут же обижается, а потом тревожится. Черт побери, тот вечно встревожен. В его случае политика — хреновый выбор карьеры. — Что-то случилось? — спрашивает Алек. Нет, да, и нет и да. Магнусу хочется сказать: «я влюбился в тебя, и ни к чему хорошему это не приведет». Он сглатывает. — Наверное, нам стоит остановиться, пока не поздно. — Остановиться? — переспрашивает Алек и бледнеет. — Нам обоим есть что терять, — говорит Магнус, зная, что ведет себя чересчур пофигистично и причиняет боль себе и Алеку. Но не может остановиться. Лучше расстаться раз и навсегда без сожалений. И наносит решающий удар: — К тому же между нами ничего такого серьезного. — Ничего такого, — повторяет Алек, на последнем слове голос его дрожит. Он тянет одеяло на себя. Магнус встает и вытирает потные ладони о брюки. Он поворачивается, чтобы уйти, но замирает, услышав голос. — Во что веришь ты, Магнус? — Я верю в себя, — говорит он. — Точно, — горько соглашается Алек. — Я и забыл. Тебе никто не нужен. Возможно, Алек и может позволить себе такую роскошь как забыть, но Магнус нет. Он помнит прощальные слова Камиллы, когда много лет назад та запихнула сложенный чек ему в карман. Амбиции и любовь, придется выбрать что-то одно.