***
На шестой день раздается стук в дверь. — Надеюсь, у тебя под ним хоть что-то надето, — говорит Рагнор. — Неа, — подтверждает худшие опасения Магнус, опустив взгляд на свой измазанный гостиничный халат. — Не повезло. Халату. — Как ты нашел меня? — раздраженно спрашивает Магнус. — Ты не настолько осторожен, как думаешь. Порасспрашивал о подозрительном размалеванном типе. Должен признать, я удивлен, сколько человек попало под описание. Не выношу Нью-Йорк. — Мне кажется, я совершаю ошибку, — бормочет Магнус, пропуская Рагнора в номер. — Возможно, — задумчиво тянет тот. Магнус без энтузиазма прожигает его взглядом. — Почему ты вообще здесь? — Потому. Уже лет десять твержу — я твой друг. — В последний раз... — начинает было Магнус и замолкает. Бля. Его кто-то искал? Никто? Он понимает, что, возможно, Рагнор его лучший друг, и это не передать насколько грустно. Рагнор ненавидит Магнуса, и это глубоко, глубоко взаимно с момента, как еще в колледже они с Катариной, сходив на два кошмарных свидания, решили стать друзьями. С тех пор Магнус его невзлюбил. Оглядываясь назад, вероятно, это было ребячеством. — Я в порядке. Можешь сообщить Катарине — у меня все чики-пуки. Рагнор оглядывает заваленный мусором пол и завшивевшего Магнуса. — Да, я вижу, — ровно замечает он. Магнус вновь включает музыку и слушает, как Селин Дион заливается о том, что не хочет быть совсем одна. Он согласен. Черт возьми, согласен. Он тоже не хочет быть совсем один. — Ну и кто на этот раз разбил тебе сердце? — А кто говорит о разбитом сердце? — А из-за чего тогда вселенская грусть? Магнус открывает было рот, но не может произнести ни слова. Кто разбил ему сердце? Камилла, никто, все. Мир, возможно. Он помнит, как, только закончив колледж в двадцать два, рвался заявить о себе. Помнит обыденный расизм и мерный шепот нетерпимости. Он был слишком ярким, слишком во всем. Какое-то время пытался вписаться, перестал краситься, зализывал волосы. И этого все равно было мало. Когда удавалось заполучить эксклюзив, то обнаруживал лишь очередного грязного политика, служащего исключительно себе любимому. Он видел, как умирает не только американская, но и собственная мечта. А потом встретил Камиллу. И каждой черной махинацией, каждой ложью медленно убивал что-то важное в себе. Рагнор хватает его за руку и тащит в ванную. — Ты что творишь? — вскрикивает Магнус. — Я не собираюсь наблюдать, как ты киснешь и чахнешь по какому-то парню. — Я не чахну. То, что было между мной и Алеком... всего лишь вышедшее из-под контроля развлечение. Ерунда. Мне невозможно сделать больно. Это ты беспокоишься о подобных вещах, а я перестал много лет назад. Я неуязвим. Тирада звучала бы куда убедительнее, не всхлипни он в конце. — Ох, дружище, ты самый ранимый из всех, кого я знаю, — мягко говорит Рагнор, запихивает его в душ прямо в халате и включает воду. — Ублюдок, — слабо протестует Магнус. Он дрожит под водой, бьет кулаками в стену, а потом просто плачет. — Не держи в себе, — говорит Рагнор, опускаясь на корточки перед душем. — Вот молодец. Чуть позже Магнус вытирает нос и подставляет лицо под струи воды. — Я в порядке, — настаивает он, словно изначально сам придумал принять холодный душ в дешевом халате. — Хочу привести себя в порядок. Наверное, тебе стоит выйти — я собираюсь раздеться. — Ты ведь не утопишься, если я уйду? — Максимум захлебнусь от жалости к себе, — бормочет Магнус. Он ждет, когда за Рагнором закроется дверь, поднимается на ноги, снимает и отшвыривает в угол халат. Взяв бесплатный шампунь и кондиционер, намыливается, отскребая грязь, и споласкивается. Ученые говорят, наша кожа постоянно обновляется, каждые 48 часов мы становимся обладателями нового эпидермиса. Но Магнус бы сказал, на это требуется куда больше времени. Пару лет или, возможно, даже вся жизнь. Сам он, словно Мадонна, преображается раз в десятилетие. Наверное, не избежит и ковбойской тематики. Возможно, легче всего — ждать, когда сойдутся звезды. Однако, наверное, лучше оторвать задницу и начать двигаться дальше. Закончив, он выключает воду, выходит из душа, вытирается и заворачивается в одно из пушистых полотенец. Зайдя в комнату, он замечает сидящего на стуле Рагнора, поедающего его арахис за 18 баксов. — Ну и видок, — с нежностью говорит тот и пару секунд спустя возвращается из ванной с еще одним полотенцем. Он усаживает Магнуса на кровать и сушит ему волосы до тех пор, пока те не топорщатся во все стороны. — Катарина должна быть здесь и заниматься всем этим, — бухтит он. — У тебя тоже неплохо получается, — говорит Магнус и, перехватив Рагнора за запястье, добавляет, глядя в глаза. — Спасибо. — Да. Ну, — откашливается Рагнор. — Кто-то должен был. — Хочешь знать, кто разбил мне сердце? — Удивлен, что тема не закрыта. Думал, разговор окончен. Что ж, валяй. — Я все понял в душе. — Душ — превосходный источник мудрости и напора воды, — Рагнор складывает полотенце и кладет его на стол. — Я, — наконец говорит Магнус. — Это был я. Рагнор присаживается рядом на кровать и задумывается. — Значит, только ты можешь все исправить. Довольно простая задача. Это ведь и есть твоя работа. Магнус опускает взгляд на руки, лежащие на коленях ладонями вверх. — Сомневаюсь, что у меня получится. Не знаю, примет ли он меня обратно. — Боже мой, — Рагнор смотрит недоверчиво. — Так он тебе небезразличен. — Ты же сам только об этом и твердишь! — Да, но я-то думал, все как всегда — симпатичная задница не дает тебе покоя. — Ненавижу тебя, — рычит Магнус. — Но-но. Что ж, похоже, я смогу помочь. Ты помнишь шокирующие фотографии представителя штата, которые я отправил пару месяцев назад? Магнуса передергивает. — Такое забудешь. — Дата. Ты хоть посмотрел на дату? — Да, снимок был сделан год назад. Он уже не в Конгрессе. — Ты прав. Вероятно из-за политических чаяний жены. — Жены? Магнус едва не падает с кровати. Ну конечно же — жена. В конце концов нет лучшего способа начать карьеру, чем стать широкоизвестным мэром, например в том же Нью-Йорке. Она соперница Алека. Рагнор вручил ему ключ от победы на выборах еще пару месяцев назад, фактически подал на тарелочке с золотой каемочкой, но Магнус был чересчур отвлечен и не заметил. Неудивительно, что Рагнор настолько верил в победу Алека. С него причитается куда больше, чем просто шампанское. Магнусу нельзя иметь детей, Рагнор несомненно потребует их в уплату. — Я готов расцеловать тебя. — Может, лучше оденешься? Полотенце съехало, и ты уже минут пятнадцать демонстрируешь мне свое хозяйство, — говорит Рагнор, открывая очередную баночку арахиса.***
Он покупает пачку Мальборо в автомате, поднимается обратно в номер, открывает окно, мостится на подоконнике и прикуривает. Смотрит на оранжевый огонек, а потом гасит сигарету в стеклянном стакане. Ему предстоит побороть множество плохих привычек. Магнус отходит от окна, чтобы причесаться и нарисовать лицо. Заодно выбрасывает большинство оберток и коробок в попытке скрыть свой позор. Как бы там ни было, он все еще политконсультант Алека. Пора возвращаться к работе. Консьерж приносит зарядку — это наименьшее, что он может сделать после того, как Магнус прожил неделю на еде в номер и дорогущем содержимом мини-бара. Не в силах избавиться от гложущих подозрений, он звонит Рагнору. — И все же, как ты меня нашел? Он не ждет ответа, но тот говорит: — Мне рассказала Кларисса. — Клэри? Глупышка, украсившая мой офис искусственным цветком? — Она работает на меня. В цветке жучок, — сообщает довольный Рагнор. — И кто тут глупыш?***
За ночь ему доставляют папку из Калифорнии, и, сделав парочку звонков, он договаривается о встрече с Терезой Томпсон. Она категорически против любых официальных встреч, поэтому предлагает пересечься ночью в парке. По мнению Магнуса, все это чересчур отдает шпионскими играми, однако одевается по такому случаю в темное. Он достает небольшой кожаный кейс, собираясь подобрать запонки, и замечает булавку для галстука. Ту самую, что заколол когда-то Алеку, а тот наблюдал за его действиями, затаив дыхание. Вероятно, Алек незаметно вернул ее. Магнус вертит булавку в руках, а потом прикрепляет на галстук. Он пересматривает фотографии в последний раз. Ему не нравится, что жене придется отвечать за грехи мужа, но он сделает то, что нужно. В конце концов, Магнус построил карьеру дискредитируя себя и тем самым отучая от этого других. Ну и что, если навредит себе, тем более ради Александра? Томпсон уже ждет его. Шагах в двадцати виднеются курсирующие туда-сюда тени. Вероятно, телохранители, значит, она нервничает. Томпсон принимает конверт и достает фотографии. Ни капли удивления — выходит, уже знает. Магнус волновался, что может невзначай сломать счастливый союз, но оказывается, зря. Мало какой брак в Вашингтоне заключается не ради статуса или сотрудничества. — Сколько ты хочешь? — спрашивает Томпсон, перекидывая пепельно-русые волосы через плечо. Она запихивает фотографии обратно, словно не в силах больше смотреть на них, и возвращает конверт. — Нисколько, — говорит Магнус. — Выйди из предвыборной гонки. — Да ладно, Бейн, все знают, тебя можно купить. — Не сегодня, — отвечает Магнус. — Значит, решил загубить мою карьеру. Стоит отдать ей должное: она произносит это без слез и с высоко поднятой головой. Магнус делает шаг вперед в круг света от фонаря и краем глаза замечает блеск золота. Он смотрит на булавку и думает об Алеке, который пьет ужасный кофе с посыпкой, прищурившись, разглядывает небо, и спрашивает: «Во что веришь ты, Магнус?». Алек, очерченный неоновым светом, интересуется, верил ли Магнус когда-нибудь хоть во что-то? Магнус был разрушен, полностью уничтожен, он потерял веру. Но может вместо того, чтобы опуститься до уровня окружающих, стоило стать выше них. — Нет, — говорит Магнус и протягивает ей обе копии. — Тут все. Других нет. — Почему ты это делаешь? — Она с подозрением принимает конверты. — Потому, что Александр хотел бы, чтобы я так поступил, — говорит Магнус. — Не забывай об этом, когда вновь будешь поносить его на «Фокс и друзья»***. — Ничего личного. — Ой ли. Но так быть не должно. Необходимо думать о том, что лучше для людей, людей, которым ты обещала служить. Мы все позабыли об этом. — Собираешься изменить политические процессы и мир? — саркастично интересуется Томпсон. Она сильная женщина, любой, кто пробыл так долго в политике, становится стальным. — Вряд ли получится, — признается Магнус и плотнее кутается в пальто, — но мне по силам изменить себя, и я верю в того, кто сможет сделать остальное.***
Он одержимо следит за рейтингом Алека, наблюдает, как тот резко падает, а затем стабилизируется. Главная сложность с прогнозированием результатов голосования и экзитполом — тот факт, что люди постоянно лгут, меняют мнение в последнюю минуту и действуют против своих же интересов. Он, может, ничему и не научился за столько лет, но знает одно: раз уж вписался во все это — остается лишь сделать глубокий вдох и надеяться, что люди тебя не разочаруют. К вящему удивлению общественности Томпсон снимает свою кандидатуру. Голосование близко — пути назад уже нет. Ей понадобится время, чтобы перестроиться и пересмотреть стратегию, возможно, бросить мужа и найти нового. Может продолжить одной. Она достаточно сильная. Она не верит Магнусу, что никто никогда не увидит фотографий, но эта цена, которую приходится заплатить за то, чтобы стать политиком. Ты никогда никому не доверяешь. Выселяясь из отеля, Магнус видит счет и старается не сойти с ума от умопомрачительной суммы. Арахис не прошел даром. Но похоже, он заплатил еще не по всем счетам.***
Третья остановка на маршруте, который он окрестил «Путь Магнуса Бейна к искуплению», — предвыборный штаб. Он не знает, как его встретят, и не уволили ли до сих пор. Однако заметив Магнуса, Иззи подскакивает, целует в щеку и говорит. — Он у себя. По пути Магнус проходит мимо Клэри, та улыбается широко и солнечно. Он смотрит на нее насторожено. Улыбка тут же исчезает с ее лица, она подмигивает ему и отворачивается к ксероксу. Опасливо покосившись на девушку, он идет дальше. Магнус ходил этими коридорами сотни раз, знает количество шагов, ведущих к крошечному офису Алека. И все же оказывается совершенно, абсолютно не готов, заметив выходящего из двери Алека. Тот резко замирает. На нем темно-серый костюм, идеальный, совершенный. Он выглядит дорого и недоступно, и Магнус никак не может вспомнить, почему вообще решил, что Алека стоит изменить. — Мы можем поговорить? Алек молча возвращается в свой офис, не оставляя Магнусу выбора, кроме как пойти за ним. На этот раз тот выбирает правильно и идет следом. Алек уже сидит за столом. — Томпсон снялась. — Знаю. Он опускается на стул и закидывает ногу на ногу, передумывает и садится ровно, выпрямив спину. Словно вновь дает показания перед Большим жюри. Он чувствует, как потеют ладони. — Я так понимаю, ты приложил руку. — Не поднимая головы, Алек перекладывает бумаги на столе. — Возможно, вероятно. Я не хотел? Впервые Магнусу выпадает возможность изучить Алека как следует. Прошло чуть больше недели, но тот насторожен, нервничает, холоден. Ему казалось, Алеку надо стать умнее и жестче, но не хотел быть тем, кто изменит его. — Александр, — поспешно выдыхает он. — Извини, я облажался. Извини, что оказался дерьмом. — Ты неплохой. И ничего мне не должен. — Его взгляд все еще опущен вниз в отказе смотреть на Магнуса. Он говорит все правильно, но Магнус улавливает: что-то не так. Алек лжет, теперь у него получается лучше. Теперь он настоящий политик. — Я хуже некуда, — говорит Магнус. — Но я стараюсь исправиться. — Он подается вперед и почти готов умолять, но замечает, что Алек держит бумаги вверх ногами. Надежда сдавливает грудь. — Я страшно скучал по тебе. Алек поднимает взгляд — смотрит холодно. — По чему именно ты скучал? По идиоту, который выставил себя дураком ради тебя? По доступному парню, по отличному приятелю для секса, которого можно незамедлительно бросить в случае неудобства? — Нет, Александр... — У меня было время подумать, и я знал, что ты приползешь обратно, как только одумаешься и перестанешь вести себя как последний засранец. Его слова и взгляд суровы, и Магнусу приоткрывается опустошение, которое он оставил после себя. Это тяжело принять, он не уверен, что сможет все исправить, но знает, что хочет попытаться. Должен попытаться. Поэтому говорит единственное, что может, единственное, что может предложить сейчас: правду, голую правду. — Алек, Александр, я так, блядь, тебя люблю, — выдыхает он. — И это внушает ужас. У Алека на скулах ходят желваки. — А что будет, когда ты испугаешься в следующий раз? Он не может обещать, что не побоится глубины собственных чувств снова. Конечно нет. У него и сейчас дрожат коленки. Но может обещать, что не потеряет из виду самое главное — Алека. Всегда именно Александра. Это он и говорит, сбивчиво, с трудом подбирая слова. Давно Магнус не был настолько неуверен в себе. Он чувствует себя глупо, обескуражено, словно пытается перебраться через зыбучие пески, тонет и судорожно глотает воздух. Алек откидывается на спинку стула и внимательно изучает его. — Ладно, — соглашается он, тихо, фактически себе под нос. — Ты готов не скрываться, чтобы все было по-настоящему? — Да, да, — нетерпеливо твердит Магнус. — Ты примешь меня обратно? — Я смогу прожить без тебя, — говорит Алек. Голос его звучит жестко, но взгляд — теперь он светлее, теплее и безгранично мягче. — Ты сам научил меня этому. — И ты не представляешь, насколько сильно жалею. — Не думаю, что хочу знать. Магнус чувствует себя так, как если бы глубокой зимой под ним треснул лед и он провалился в ледяную воду, но в последнюю минуту его бы схватили и вытащили на берег в безопасность. Это напоминает облегчение, прощение. Он пересекает комнату, обходит стол, хватает Алека за галстук — без булавки, как всегда, Алек отчаянно нуждается в нем, — и притягивает в жгучий поцелуй. Кажется, это любовь.***
На столе Алека Магнус замечает небольшой искусственный цветок. — Мы должны избавиться от него. Натягивающий пальто Алек смотрит на него, как на сумасшедшего. — Я как раз хотел купить что-нибудь для наших волонтеров. В знак благодарности за все то время, что они тратят на меня. — Твоя мать или Иззи тоже едут? — Они останутся здесь, дел невпроворот. Я собирался заняться этим один. Магнус вспоминает Алека на пресс-конференции, как виновато тот объявлял о своей ориентации, и клянется, что никогда не оставит его одного. Нужно лишь убедить Алека, на это потребуются время и упорство. И хотя у Магнуса есть, и всегда будет, любовь Алека, он не уверен, насколько тот ему доверяет. Магнусу потребовались месяцы, чтобы завоевать его, и всего пара недель, чтобы едва не потерять, но он начнет прямо сейчас. — Ты не обязан, — говорит Магнус, касаясь его руки. — Мне не сложно, — настаивает Алек. — И все же. Тебе не обязательно делать это в одиночку.***
Они едут на такси до ближайшего волонтерского центра, одного из дюжин, разбросанных по городу. — Там в основном пожилые. Тебе придется кричать, чтобы быть услышанным. — Александр, я должен кое в чем признаться. — Магнус ловит себя на том, что беспокойно ерзает и заставляет перестать. — Что еще ты умудрился натворить? — раздраженно спрашивает Алек. — Я питаю страшную слабость к твоим соховозинам. — Меня раздражает, как ты назвал мои ноги, но, пожалуй, сочту за комплимент. Это все по чему ты скучал? — По твоей классной заднице. — Я уже понял, что ты тосковал по нижней части моего тела. — Твои глаза — они очень даже. Губы тоже ничего. — Приготовься поймать меня, кажется, я могу лишиться чувств, — говорит Алек. — А ты скучал по мне? — Не я почти две недели игнорировал звонки. — Ох. Ладно, все понял. — Магнус понуро опускает голову. Алек раздраженно выдыхает. — С момента, как ты пропал, я не смог найти свои ключи. — Я сделал несколько дубликатов и оставил в запираемом ящике стола, — говорит Магнус. — Правый нижний. — Иззи с мамой посадили мне на какую-то особо питательную диету. Я теперь ем преимущественно гранаты и капусту, — голос его звучит грустно. — Ужасно. Сочувствую, но, Александр... Таксист говорит, они на месте. Счетчик продолжает работать, поездка обойдется в копеечку, но оно того стоит. Алек стоит чего бы то ни было. — У меня есть еще одна просьба. — Какая? — подозрительно спрашивает Алек. Магнус наклоняется ближе и шепчет: — Можно взглянуть на твои коленки? — Ты издеваешься? — вскрикивает Алек. — Я не позволю тебе лапать меня за коленки на людях. — Я слабый человек, — выпаливает Магнус. Да, он старается стать лучше, но за месяц нельзя добиться всего. — О Господи, ладно. Позже, — говорит Алек, открывая дверь, и смеется — искренне и радостно, чего не было уже давно. По пути ко входу он протягивает Магнусу руку.***
Не успевает Магнус оглянуться, как наступает день выборов. — Да ладно, с таким же успехом можем посмотреть результаты вместе, — голос Алека звучит потерянно, безнадежно. Алек слишком высокий, слишком прогрессивный, слишком молодой, слишком гей, чтобы стать мэром сейчас. Но Магнус не теряет веры. Ньюйоркцы упрямы от природы, ругают все подряд, едят бейглы и хранят статус кво. Кроме того, Алек единственный выдвинутый кандидат. Или он — или чувак из партии «зеленых», который не верит в вакцинацию и планирует заменить бумажную валюту мудреной системой обмена козлами. — Вряд ли ты хочешь, чтобы нас видели вместе, — говорит Магнус. — Я сейчас политически токсичен. Перешептывания следуют за ним с момента внезапного самоустранения Томпсон. Одни говорят, у него подвязки с мафией, другие — что он ведьмак. — Ну. У меня тоже не все ладно. Можем ухватиться друг за друга, чтобы удержаться на плаву. — И куда отправимся? — Джерси, — тут же отвечает Алек. — А почему... забей. Подозреваю, там у меня тоже вряд ли сложится, — печально говорит Магнус. — Мы можем нацепить темные очки, наесться хот-догов, растолстеть и загореть на пляже. — И сделать парные татуировки? — Определенно. Вытатуирую твое имя вокруг спящего тигра. — Пугающие подробности, — замечает Магнус, проникаясь идеей. Алек включает его даже в абсурдное перспективное будущее. Звучит чудесно, но он начинает подозревать, это потому, что идея принадлежит Алеку, а людям свойственна привычка следовать за ним. Он знает — сам такой. И думает, что и жители Нью-Йорка тоже. Но даже, если нет, всегда есть побережье Джерси. — Тогда заметано, — говорит Алек и чуть улыбается.***
Они арендовали зал. Происходящее больше напоминает победу Янкиз**** в Мировой серии, чем выборы. — Мне кажется, за это я и полюбил политику, — говорит Алек. Стоя за кулисами, он пытается перекричать гул толпы. — Мне нравится ощущать власть над людьми. Стоит только захотеть — и изменю все, что меня не устраивает в мире. Возможно, я не смог улучшить собственную жизнь, но могу сделать лучше жизнь других. Ощущение возможности, что все реально, если возжелать достаточно сильно. — Да? — Магнус не может не думать обо всем, в чем отказывал себе Алек и стоило ли оно того. — Я захотел тебя. — И вот он я, — говорит Магнус, перекрывая шум. Результаты быстро поступают, но делать выводы пока рано. Волнение, ощущение, будто стоишь на пороге перемен — все то, из-за чего Магнус, в свою очередь, ввязался в политику. Он впитывает беспокойство как губка — оно прокатывается волной по телу — и надеется так сильно, что едва сдерживается. Он шельмец, ходячая катастрофа, и во всех смыслах не пара стоящему рядом мужчине. И не важно, станет ли Алек мэром, переедут ли они в Джерси и сделают парные татуировки или удалятся на пенсию в Палм-Спрингс и проведут остаток жизни ссорясь, с каким спф купить крем от загара. Магнус хочет этого, хочет Александра, хочет любую жизнь с ним. Их отношения не всегда положительно сказывались на Алеке, но Магнус может стать лучше. Что непременно пойдет ему на пользу. Не этого ли объективно желает каждый. Магнус берет Алека за руку, когда они выходят на сцену, чтобы понаблюдать за результатами.