In a trap

Один кошмар реалистичнее другого, затягивал все глубже, мучал в своей пучине, сжигал все изнутри. Тэхену иногда казалось, что он заложник собственного сознания, из которого выхода нет, будто он застрял в кошмаре, хотя вся его жизнь — оживший кошмар. Ким давно забыл о том, что такое полноценный отдых или хотя бы спокойный сон. И сейчас он ворочался на кровати, ногами бил одеяло, по лицу разметалась челка, взмокшая от пота. Грудь тяжело вздымалась, Ким тихо хрипел, из его губ периодически вырывались крики и нечленораздельные звуки. Он резко, с очередным воплем, вскочил с кровати, пытаясь понять в реальности он или все еще спит. Тэхен с силой протер лицо, желая стряхнуть остатки сна, этого жуткого наваждения. Хотелось распахнуть тяжелые шторы и впустить солнце в мрачную комнату. Но единственным возможным источником света была лампа, иногда мигающая от перепадов электричества, и несколько мониторов, транслировавших запись с камер видеонаблюдения. Заметив движение на одном из них, Тэхен подошел ближе, не отрывая взгляда от объекта. Чонгук пытался встать, опершись на руки. Рана на груди присохла к простыне, но Чон, стискивая зубы, рывком поднялся, оставляя кровавый след. Пытаясь шагнуть в сторону, и запутываясь в спущенных джинсах, упал, ударяясь головой. — Ох, Гук-и… — провел пальцем по экрану Тэхен, будто этим мог облегчить его страдания. Несмотря на сильный удар и полное истощение, Чонгук нашел в себе силы и со стоном, приподнимаясь на локтях, начал ползти в сторону кровати. Тэхен тяжело вздохнул, сжимая пальцами глаза, и резко встал со стула, движением руки откидывая его назад.

***

Чонгук с трудом поднял свое тело на кровать, пружины которой прочувствовал каждым израненным сантиметром. Он, подтянув колени к груди, свернулся в позе эмбриона и крепко зажмурил глаза, в надежде хотя бы немного унять пульсирующую боль. Внутри все горело так, будто его изнасиловали ножом. Ножом и его душу выкорчевали, оставляя повсюду кровавые ошметки. Вместо сердца — открытая рана, из которой сочится гной. Прикрыв глаза и погружаясь в забытие, Чонгук услышал скрежет открывающейся двери. Медленно приоткрыв слипшиеся и опухшие от слез веки, он увидел застывшего над ним Тэхена, что держал в руках таз с водой и несколько полотенец. Никто не проронил и слова, они и не нужны были. Ким поставил таз на пол и подошел к замершему Чонгуку, он только едва заметно мотал головой из стороны в сторону, умоляя не подходить. Но Тэхену было все равно. Присев на край кровати, Ким потянулся смоченным в воде полотенцем к ране на груди Чонгука, который весь сжался и стеклянным взглядом уставился в потолок. Прикосновение сработало как катализатор. Чон передернулся и резко привстал, облокотившись на локти, и вжался в спинку кровати, выставив вперед дрожащую ладонь. — Пожалуйста, прошу тебя, — его голос дрожал, а грудь быстро вздымалась, — не трогай меня. — Малыш… — с болью прошептал Тэхен, — я не сделаю тебе больно. Обещаю, — он осторожно обхватил мелко дрожащую ладонь Чонгука и начал целовать ее, невесомо прикасаясь губами к каждому пальцу. Блаженно прикрыв глаза, чуть спустился к центру, оставив мокрую дорожку. Ким запечатлел последний поцелуй и отстранился. Чонгук не шевелился и, кажется, даже не дышал. Секунды превратились в часы. Он уже приготовился к тому, что мучитель сейчас опять кинется на него оголодавшим зверем и ножом пройдется по свежей ране. Однако в глазах напротив не было агрессии и даже страсти, только нежность и обеспокоенность. Чонгук не верил своим глазам. Как человек может так измениться за несколько часов, до неузнаваемости? — Гук-и, позволь мне обработать рану, тебе же больно, — сжав в своих ладонях выпяченную в попытке защититься руку, попросил Тэхен. Чонгук коротко кивнул. Он должен принять правила игры, если хочет выжить. Тэхен, зажимая мокрое полотенце, снова медленно потянулся чужой груди. Холодные пальцы коснулись горячей кожи. По телу обоих прошел разряд тока. Чон стиснул зубы, когда Ким начал промакивать полотенцем кровь, выступившую из засохшей раны. Когда белоснежная ткань полностью обагрилась, Ким опустил ее в таз, промывая. Чонгук завороженно наблюдал, как прозрачная вода становится мутно-красной. Медленно переведя взгляд вниз, он увидел порезы, образующие надпись. — Тэ… — прошептал Чонгук. Тэхен замер, его руки с окровавленным полотенцем зависли над тазом. — Повтори, — тихо сказал он, медленно поворачивая голову к Чонгуку. — Тэ, — еще раз негромко произнес Чон. По лицу напротив растеклась удовлетворенная улыбка. — Да, хорошо, — протянул Тэхен, чуть закинув голову вверх и прикрыв глаза от удовольствия. — Хороший мальчик. Проведя несколько секунд в полной тишине, Тэхен, открыв глаза, продолжил свое дело, пока вода не стала непроницаемо красной, а кожа Чонгука идеально чистой. — Гук-и, сейчас я отнесу тебя в ванную, чтобы помыть, а потом обработать раны, хорошо? — Тэхен нежно коснулся щеки Чонгука, большим пальцем поглаживая ее. Чонгука обдало холодной волной с ног до головы. Мысль о том, что этот человек не просто дотронется, а будет мыть его, вызывала ужас и отвращение. Но вместо того, чтобы кричать и вырываться, он покорно кивнул. Тэхен аккуратно поднял Чонгука на руки, перекинув через шею его руку. Тело малыша горело, видимо, поднялась температура. Ким нахмурился, коря себя за несдержанность. Прижимая к себе дрожащего Чонгука крепче, он пошел в сторону ванной, минуя бесконечные коридоры. Когда они прибыли в нужное место, Чонгук открыл глаза. Увиденное потрясло. Не сказать, что он ожидал таз с водой в темной грязной комнате, но современно обустроенную ванную он не ожидал совершенно. Просторная светлая комната была выполнена из белого кафеля. Не того, покрытого черной плесенью, а из сияющего чистотой. Тэхен аккуратно положил свою ценную ношу в ванную, наполненную теплой водой. Чонгук стиснул бортики от резкой боли в ранах, которые стали щипать. Это не утаилось от внимательных глаз, следящих за каждым движением любимого. Тэхен намылил мягкую губку и начал аккуратно протирать грудь Чонгука, избегая раненного участка. Чон отвернулся, чтобы похититель не заметил, как он стискивал зубы от отвращения. Чонгук хочет жить. По-настоящему хочет. А для этого нужно перехитрить ублюдка, и он согласен играть, врать и притворяться. Жаль, что Гук этого раньше не понял. Закончив мытье, Тэхен, обернув Чонгука в махровое мягкое полотенце, понес его в комнату. В ту самую комнату, которую поглотила чернота. Чонгук по-настоящему удивился - помещение изменилось. Не было мусора, вместо вонючей койки стояла добротная двухместная кровать, застеленная бежевым пледом. Рядом стоял стол, не тот, впитавший кровь Сонми, а другой, на котором находилась стопка книг и лампа. «Что, черт возьми, происходит?», — пронеслось в голове у пораженного Гука. В чем подвох? Его тело напряглось, чувствуя неладное. — Гук-и, ты не должен переживать, — успокаивал Тэхен, бережно кладя израненное тело на кровать. — Я хочу начать заново, теперь между нами нет препятствий. Нет препятствий… Сонми убита, Чонгук не в состоянии даже ходить самостоятельно. Он хотел ядовито усмехнуться и вонзить в мерзкое лицо напротив нож прямо между глаз, которые смотрят внимательно. Но Чон покорно кивнул. Тэхен облегченно вздохнул и прошептал, нежно взяв его за подбородок и проведя большим пальцем по нижней губе: — Я рад, малыш, что ты принял меня. Ким медленно потянулся к губам Чонгука и накрыл их, трепетно целуя поочередно то верхнюю, то нижнюю. Спустя секунду Тэхен почувствовал ответное движение, едва уловимое. Сердце затрепетало, а на лице расцвела улыбка. — Теперь мы должны обработать раны, — лицо Тэхена исказило сожаление. — Будет неприятно, но я сделаю все быстро, Гук-и. Тэхен начал с груди. Когда смоченная в спирте вата коснулась пореза, Чонгук зажмурился, сжав в кулаке плед. — Прости, любимый, — Чонгук никогда не слышал столько боли в чьем-либо голосе. Когда обработка завершилась и пластырь был приклеен, Чонгук хотел облегченно вздохнуть, пока не услышал, что ему нужно перевернуться на живот и встать на четвереньки, чтобы обработать то самое место. — Нет, я не хочу, не надо, — Чонгук понимал, что не должен спорить, но не может. Что-то мужское в нем еще осталось. — Но ты должен, малыш, будет только хуже, если все оставить, — Тэхен прикоснулся ко лбу Гука и нахмурился, — у тебя сильнее поднялась температура. Переворачивайся, ничего не хочу слышать, — в голосе появились нотки металла. Чонгук послушно принял нужную позу и закрыл глаза, про себя медленно считая, желая абстрагироваться от происходящего. Когда прохода коснулись холодные пальцы, наносящие крем, по телу пробежали неприятные мурашки. Его сжигало изнутри. Температура, боль, ненависть и чувство унижения. Такой жалкий. Стоит раком перед тем, кого хочет зверски убить, причинить столько боли, чтобы тот умолял о смерти. Вернуть все страдания в тройном размере. Это обязательно произойдет. А сейчас он готов быть в роли послушного щенка. Эта пытка, длиною в бесконечность, наконец-то кончилась. Тэхен одел на Чонгука хлопковую, пахнущую кондиционером для белья, пижаму и уложил в кровать, укутывая в плед. — Я скоро вернусь, нужно принести тебе поесть, — тепло улыбнулся Ким и, слабо стукнув Гука пальцем по кончику носа, вышел. В голове Чонгука мгновенно пронеслось воспоминание о последней встрече с Сонми. Тогда он точно так же стукнул ее по аккуратному носику, покрасневшему из-за мороза. По щеке потекла слеза, которую Чон спешно вытер. Его до конца жизни будет преследовать остекленевший взгляд Сонми. Чонгука начинало трусить, и нет, это не подступающая истерика. Кажется, у него и правда температура, причем не маленькая. В глазах немного плыло, а прикрывая их, он видел яркие вспышки. Дело плохо. Из полудрема Чонгука вырвал скрип двери. Открыв отяжелевшие веки, он увидел перед собой два испуганных глаза. — Боже, Гуки, да тебя трясет… — встревоженно прошептал Тэхен. — Твое состояние хуже, чем я думал. — Он поставил поднос с едой и опять вышел. Чонгук, учуяв знакомый аппетитный запах, медленно привстал и облокотился. На столе лежал пакет из Макдональдса. — Просто немыслимо, — шокировано усмехнулся Гук, — да что, черт возьми, с этим парнем… — Да блядь, — приглушенно послышалось за дверью. В комнату залетел Тэхен с мокрым пятном на футболке, полупустым стаканом в одной руке и аптечкой в другой. — Так, сейчас мы тебя подлечим, котенок, — нежно улыбнулся он и, вручив стакан Гуку, стал рыться в коробке. — Тебя зовут Тэ? — подал голос Чонгук, копошение прекратилось. — Да, Гуки, но полное имя Тэхен, — повернулся к нему Ким, сжав край коробки, которую держал в руках. — А теперь выпей это, — он протянул таблетку, — и попытайся заснуть, тебе нужно восстановиться. Чонгук без лишних вопросов проглотил таблетку. Сопротивляться смысла нет, если откажется — ее насильно в глотку запихнут. Тэхен протянул ему горячий бургер. Во рту сразу образовалась вязкая слюна. Обычный бургер сейчас был для Чонгука лучшим блюдом, роскошным обедом. Как же он скучал по нормальной человеческой пище. Когда от еды ничего не осталось, Тэ помог ему лечь в кровать, накрыл пледом и подбил края. — Спи сладко, малыш, — Ким кончиками пальцев смахнул с закрытых глаз Чонгука взмокшую от пота челку и стал подниматься, чтобы уйти. — Останься, — схватив чужое запястье, попросил Чон. У Тэхена перехватило дыхание, а сердце будто пыталось проломить грудную клетку. — Я никуда не уйду, — он присел на край кровати и взял Чонгука за ладонь, трепетно поглаживая ее, — я рядом с тобой навечно. А чернота тем временем уже приняла Чонгука в объятия, сжала в своих смертельных тисках и обдала могильным холодом.