Тело горело, а разум плавился. Чонгук будто жарился на адской сковородке, еще немного и превратится в жир, стекающий на раскалённые угли. Но даже в такой агонии он чувствовал на себе пристальный взгляд. Сжирающий, испепеляющий, идеально дополняющий эту топку.
Жар накрывал волнами. В короткие промежутки относительного спокойствия Чонгук видел отрывки воспоминаний, призраков прошлой жизни. Вот, он вместе с Сонми обедает в кафе между парами. Они громко хохочут над какой-то ерундой. А нутро ничего не подозревающего Чонгука грызет одна вещь. Он чувствует чей-то взгляд, просверливающий отверстие прямо в затылке. Но Чон списывает тревожное чувство на волнение перед экзаменами, ведь когда он оборачивается — никого нет.
Необъяснимая тревога появляется и когда он идет в университет, и когда возвращается домой. С каждым днем это чувство нарастает. Чонгук начинает думать, что сходит с ума. Но ведь кому он нужен? Кто будет за ним следить? Он не был ни айдолом, ни популярным актером, чтобы иметь сасен-фанатов. Однажды, в край устав от паранойи, Гук решает забить. И у него получается. Вернее, получалось. Он игнорировал внимательный взгляд, пока не утонул в нем.
Чонгук не знал, сколько провалялся в бреду, но когда открыл глаза, одна истина ему была известна наверняка: все было спланировано. Он не был случайной жертвой, его похищение было продумано заранее, во всех деталях. Это было неизбежно.
Вокруг кромешная темнота, которая уже не пугает Чонгука, он даже не тянется к лампе, чтобы включить свет. Гук приподнялся, опираясь локтями на колени, и сжал пальцами глаза, немного надавливая. Тянуть больше некуда, в ближайшее время он свалит отсюда.
Из мыслей его вырвал скрежет открывающейся двери. Чонгук больше не удивляется тому, как Тэхен так точно угадывает время, чтобы приходить. Комната натыкана камерами, Чонгук уверен: слежка не прекращалась ни на минуту.
Неслышной поступью Ким приблизился к Чонгуку и сел на край кровати, включая настольную лампу.
— Малыш, ты как? Температура спала? — спросил он, зарываясь рукой в волосы Чона, запутанные и влажные от пота.
— Я в порядке, — прохрипел Чонгук и, прокашлявшись, продолжил: — можно воды, пожалуйста?
Чонгуку необходимо одиночество, хотя бы пара минут, он судорожно пытается выстроить алгоритм действий. Хотя Тэхен и повернут на Чоне, но остается подозрительным, раз приковал его. Торопиться нельзя.
Прошло некоторое время, и вот он уже залпом пил прохладную воду, окончательно пробуждаясь от липкого сна.
— Может, искупаемся в душе, как ты на это смотришь, малыш? — погладив Чонгука по запястью, спросил Тэхен, — вода смоет остатки болезни.
— Да, это отличная идея, спасибо, — выдавливая из себя улыбку, согласился Чон. Он, конечно, не надеялся на уединение, но отказываться было бы глупо. Он собирает по крупинкам доверие, чтобы потом затолкать его глубоко ублюдку в горло, чтобы тот кровью харкался.
Когда Ким принес наручники, Чонгук ничуть не удивился. Не один, так еще и закованный, чудесно. Если тело можно отмыть от грязи, залечить ссадины, то с душой такой трюк не удастся. Ничего не сможет исцелить разодранную на ошметки душу Чонгука, и руки убийцы на голом теле больше не вызывают омерзение.
Если он в аду, то дальше падать некуда. И когда прохладные ладони Тэхена опустились на разгоряченную кожу, обхватывая тонкую талию, Чонгук позволил пробежать мурашкам, пусть Ким чувствует победу, пускай насладится ей сполна, пока может.
Чон жался ближе и, уткнувшись носом в шею, стал слизывать стекающие капли. Тэхен приоткрыл рот от удовольствия и рвано вздохнул, когда почувствовал укус на челюсти.
Дорожка поцелуев-укусов опустилась к ключицам, так утонченно выпирающих. Тэхен красив, безумно. И Чонгук это не отрицал, а, напротив, желал утонуть в его красоте, а потом искупаться в крови.
— Чонгук, — сдавленно прошептал Ким, — если ты так продолжишь, я… — не договорив, он протяжно застонал, когда чужая рука накрыла пах, аккуратно сжимая, — …не сдержусь.
— Так и не нужно, — горячим дыханием Чонгук обдал ухо Тэхена, широко его облизнув, и перешел к мочке, увлеченно ее посасывая.
— Вот же маленький чертенок, — усмехнулся он, подхватывая Чона под ягодицы, заставляя обхватить себя ногами.
Тэхен нес Чонгука интуитивно, лишь краем сознания надеясь не напороться на угол, ведь все внимание было сосредоточено на мягких губах, которые он нежно терзал.
Дойдя, наконец, до нужной комнаты, Тэхен бережно опустил Чонгука на кровать, нависая сверху. Глаза парня игриво поблескивали, кожа покраснела, а член упирался Тэхену в бедро.
«Не играет», — заключил Ким и, запечатлев картинку у себя в памяти, вновь прильнул к горячим губам, шире раскрывая их, чтобы получить доступ к языку.
Чонгука закинул закованные руки Киму за шею и пальцами стала перебирать мокрые черные пряди. Одна ладонь Тэхена крепко держала малыша за талию, а другая блуждала по телу, нежно оглаживая бедра и подбираясь к члену, обхватывая за основание и неспешно двигаясь вверх-вниз. Чонгук откинул голову назад, издав протяжный стон.
— Тэ, я больше не могу, — прохныкал он.
— Сейчас, Гуки, — Ким, на этот раз используя смазку, медленно начал вводить внутрь сначала один палец, а потом и другой, аккуратно двигая ими, подготавливая.
— Пожалуйста… — просил Чонгук сам не зная чего. Он совершенно не контролировал свое тело, которое извивалось из-за длинных пальцев внутри. Внезапный толчок выбил весь воздух из легких. Чонгук вскрикнул от резкой боли.
— Прости, любимый, — Тэхен осыпал поцелуями лицо малыша, слизнув скатившуюся слезу.
Он начал медленно двигаться, позволяя привыкнуть, и постепенно прибавлял темп. Тэхен с упоением целовал чужие губы, ловя срывающиеся стоны. Чонгук — идеальный инструмент для создания прекрасного. Сам Чонгук — произведение искусства, творение ангелов.
Тэхен немного отстранился, между их покусанными губами растянулась ниточка слюны. Чонгук уверенно глядел в черные омуты, нависающие сверху. Он первый не разорвет этот контакт. Ладонь Кима в такт двигалась по члену Чонгука, который был на грани. И с очередным глубоким толчком, малыш излился в ладошку. Сделав еще несколько движений, Тэхен кончил следом, обмякая рядом с Чоном, прижимаясь к его влажной спине и обнимая, сцепляя ладони.
***
Чтобы завоевать доверие, нужно знать, что таится в самых скрытых уголках души человека. Чонгук решил, что книги, стоящие на столе, станут ключиком к первой из дверей. И он начал читать, с головой погружаясь в выдуманные миры Шекспира, Данте, Булгакова…
«А у него избирательный вкус», — усмехнулся про себя Чонгук.
Каждый вечер Тэхен приходил к Чонгуку с большим пакетом из Макдональдса. Они разваливались на кровати, укутываясь в плед, и обсуждали книги.
— Как думаешь, Чонгук-и, есть ли что-то сильнее любви на этом свете? — спросил однажды Тэхен, уютно устроившись на коленях Чонгука, который перебирал его мягкие волосы.
— Если только смерть, — предположил Чон, жуя картошку фри.
— А я вот думаю, что даже смерть не властна над ней, — прикусив губу, сказал Тэхен, — настоящая любовь вечна, ее суть непостижима для многих людей. Они мечутся всю свою жизнь, как загнанные крысы, так и не обретя смысл, — рассуждал он, — меняют «любимых», когда приглянется свежее тело, клянутся в вечном, но лгут нещадно, разбивая сердца.
В комнате повисла минутная тишина.
— А тебе… — Чонгук сглотнул, — разбивали сердце?
Тэхен грустно вздохнул, отведя взгляд.
— Это не имеет значения, малыш, — он коснулся щеки Чонгука, нежно проведя большим пальцем по нижней губе. — Ведь у меня есть ты.
«И я должен уничтожить тебя», — подумал Чонгук, трепетно целуя палец.
День за днем он погружался в Тэхена все больше. Каждый раз открывая в нем новое — вчера это была квадратная улыбка, а сегодня — созвездие родинок на его лице. Чем глубже Чонгук погружался, тем быстрее тонул, еще чуть-чуть и задохнется, окончательно став куклой в тэхеновых руках.
И в другой реальности он бы захотел этого — раствориться в Тэхене, стать одним целым с ним.
Но у Чонгука своя ужасающая реальность.
***
Воздух вокруг накалялся, тяжелое дыхание заполняло комнату. Чонгук водил руками по телу Тэхена, молясь, чтобы его теория оказалась верной. Целуя Тэхена со всей возможной страстью, он нашарил у него в кармане свой шанс на спасение — карманный двусторонний нож-бабочку. Трясущимися руками от волнения (он надеялся, что Тэхен спишет это на возбуждение) он потянулся к животу парня, залезая под футболку и медленно оттягивая резинку штанов.
— Тэхен, — горячо дыша прямо в губы Кима, начал Гук, — я хочу кое-что попробовать, тебе понравится, — он прикусил бешено бьющуюся венку на шее.
— Да, Гук-и, сделай это, — выстонал Тэхен.
— Но тебе придется освободить меня, иначе ничего не выйдет, — Чонгук начал вылизывать место укуса, — ты же ведь доверяешь мне?
Ким напрягся, ничего не отвечая.
— Тэхен-и? — заглянув своими большими глазами в омуты переспросил Чон.
Тэхен тяжело выдохнул, облизывая губы и прикрывая глаза. Еще раз внимательно посмотрев на Чонгука, будто сканируя, он удалился. Подавив панику, Гук решил немного подождать, и облегченно перевел дыхание, когда увидел Тэхена перед собой, державшего ключ.
— Ты же хороший мальчик, правильно, Гук-и? — прошептал Ким, склонившись над возбужденно дышащим Чонгуком.
— Да, папочка, — прохрипел он в ответ.
Раздался характерный щелчок. Чонгук был отстегнут.
Он взглянул на Тэхена из-под опущенных ресниц — тот застыл в ожидании.
«Ну что ж, ты хотел поиграть. Игра началась».
