Demons don't cry

Чимин медленно открывает глаза и прислушивается. В комнате расползается тусклый свет от лампы, шторы плотно закрыты, изредка доносятся громкие звуки с улицы и больше ничего. Чимин выжидает, не спешит шевелиться, едва ли решаясь покрутить головой по сторонам, и не может разобрать, день сейчас или ночь. В Аду это в принципе достаточно сложно сделать, не быв там ни разу, но он надеется, проваливаясь с этим заданием тут же. В квартире никого. Это бесконечно радует, потому что ко встрече с Чонгуком Пак не готов ни морально, ни физически. Он осторожно шевелит конечностями поочерёдно и кроме лёгкого дискомфорта не испытывает ничего особенно. Сказывается действие того, что он, всё же, божественное создание: повышенная регенерация успела восстановить его организм почти до конца. Он не уверен, что если сядет, то так же будет чувствовать только небольшой дискомфорт, но лежать и ждать, пока Чонгук просто вернётся, в его планы не входило. Да, он не может сбежать, — ошейник постоянно напоминает ему об этом, стоит тому начать двигать головой и сталкиваться кожей с грубой тканью, — но он хотя бы должен знать свои физические возможности в данный момент. Он медленно и аккуратно опирается руками о кровать и заставляет себя приподняться. Стоит ему почти что принять вертикальное положение, как по голове бьёт словно молотком, оглушая и роняя его обратно на кровать, и Чимин чувствует, как его жёстко ведёт и тошнит. Наркотик. Он забыл о том, что Чон ему что-то подсунул. Чимину так ужасающе больно и плохо, что он искренне не понимает, почему демонам нравится закидываться такими вещами. Никакого удовольствия при отходняке, сплошная мука. Может, конечно, когда подсядешь, начинаешь испытывать что-то ещё, но Пак в жизни добровольно не попробует эту дрянь снова. Чимин старается восстановить ровное дыхание, но с каждым спазмом оно сбивается вновь и вновь, но он не сдаётся, — Чимин помнит, что читал про это в книгах, нужно сильно постараться, чтобы себе хоть немного помочь. Он слабо контролирует свои действия, потому что влияние наркотика ещё сильно, но это уже лучше, чем тогда, когда он проснулся здесь впервые. Скорее всего нужен будет какой-то антидот, чтобы ему быстрее возможно было восстановиться, но, конечно же, Чонгук его ему не даст. Чимин предпринимает ещё одну попытку встать, но всё, на что его хватает, когда он слышит шаги за дверью, это привстать на локтях и замереть. Во-первых, потому что его всё ещё ужасно мутит, а во-вторых, потому что он знает, кто к нему идёт, и это отвратительно. В двери щёлкает замок, и Чимин слышит, как Гук бросает что-то в прихожей, тут же цокая своими каблуками в сторону комнаты. Чимин без понятия, какая здесь планировка, потому что дальше этой кровати никуда, собственно, и не отходил, но Чон оказывается рядом с ним через доли секунды, и Чимин успевает только подумать о том, что нужно было притвориться спящим снова. — Очнулся, сладкий? — Чонгук, дай мне воды, — голос сильно хрипит и говорить сложно, а глотку так и раздирает от сухости, и Чимин просит очень жалобно и тихо, потому что всё сейчас зависит от Чонгука. — Пожалуйста… — Без «пожалуйста» точно не дал бы, — Чон хмыкает и наливает из графина воду, протягивая стакан Паку и садясь в своё излюбленное кресло, с интересом принимаясь наблюдать за жадно глотающем воду ангелом. — И как себя чувствует наша принцесса? — Отвратительно. — Да ну? Ты спал почти двое суток, ничего уже болеть не должно. — Ты накачал меня. — Упс, — Чон плотоядно растягивает губы в ухмылке. — Совсем об этом забыл. — Когда… его действие закончится? — Дня через три, может, а то и неделю. Ты же не привыкший, на тебя долго будет действовать. — Ты не шутишь? — Я вообще хоть раз шутил? Пак обречённо выдыхает и опускает взгляд на свои руки. Неделя в таком состоянии звучит как самая настоящая пытка. А зная, где он и с кем, такого можно было ожидать. Он ложится обратно на кровать и поворачивается набок, опасаясь потерять Чона из поля зрения. Тот следит за всеми его действиями любопытным взглядом и, когда Чимин поворачивается к нему, насмешливо фыркает. — У меня есть таблетка, которая поможет тебе мгновенно отойти. — Должен быть подвох. — Ты прав, — Чонгук улыбается, — он есть. — И в чём же он? — Первые несколько минут на тебя обрушится всё, что ты сейчас не чувствуешь. — Мне будет ещё хуже? — Ты не представляешь насколько. — Я так понимаю, варианта отказаться у меня нет? — Конечно, нет. Мы с тобой сейчас пойдём на экскурсию по Аду, золотце. Чимин сжимает челюсть и ждёт, когда, поднявшийся с места Чон, достанет то, о чём он говорил. Демон шуршит упаковкой в воцарившейся тишине, наливает воду в стакан снова и подносит Чимину, ожидая от него, когда тот перевернётся и заберёт у него всё. Чимину это даётся с огромным трудом и не сразу, но он всё же приподнимает себя на локтях, обречённо забирает таблетку из рук и, настолько быстро, насколько сейчас может, запивает её, желая с этим покончить как можно быстрее. Первые пару секунд ничего не происходит. Чимин непонимающе поднимает голову на Чона, чувствуя, как кровь будто замедляется, притупляя ощущения ещё больше и делая его состояние лучше, а демон только заговорчески улыбается и садится рядом с кроватью, осторожно накрывая рот Пака своей ладонью. Чимин хочет дёрнуться, как внезапно тело пронзает жгучая, тянущая и просто невыносимая боль, заставляющая его закричать во всю глотку, срывая связки вновь. Чон с силой прижимает его к постели обратно и просто наблюдает за тем, как в агониях бьётся Мин, ловя какое-то садистское удовольствие от увиденного. Чимин пытается содрать с себя кожу, чтобы убрать это обжигающее чувство, но Чон блокирует свободной рукой его руки, давая вцепиться пальцами в свою, и питается страхом и ужасом, исходящем от Мина. Пак не может перестать кричать от боли, не может остановить стекающие слёзы и очень, очень хочет отрубиться от болевого шока, но почему-то это не происходит, и Паку кажется, что он переносит всю боль, которую должен был тогда под наркотиками, только умноженную в несколько раз. Он пытается что-то сделать, он инстинктивно хочет себя спасти и помочь, но ничего не выходит, и Чимин бессильно трепыхается на кровати, зажмуриваясь и молясь Господу, чтобы всё закончилось уже, наконец. Действие действительно длится всего пару минут, а потом постепенно отходит, давая Паку учащённо, но уже с облегчением дышать, слезам остановиться, а пальцам безвольно разжаться на руке Гука. Чон отпускает его тут же, стоит Чимину понемногу начать расслабляться, а затем кладёт ладонь на взмокший лоб Мина, даря спасительную прохладу. Чимин обессиленно цепляется пальцами за одежду Чона, в надежде удержать холод чуть дольше, и издаёт слабый, облегчённый стон, всё ещё тяжело дыша с закрытыми глазами. Гук на такое поведение хмыкает, но поддаётся, руку не убирая и продолжая просто наблюдать. Такой беспомощный без него. Лежит весь взмокший, растрёпанный и легко одетый, приоткрыв губы и так отчаянно цепляющийся за Чона. Так похоже на то, будто бы сейчас у них был дикий, необузданный секс, и Чонгуку очень хочется Мина выебать, но он просто убьёт его, если сейчас ещё и изнасилует снова. Чимин на пределе своих возможностей, а убивать его так быстро и просто у Гука в планах не было. Оттого он даёт Мину цепляться за него и в принципе время на то, чтобы восстановиться. Чон решает сжалиться ещё больше, отчего зарывается пальцами другой руки в растрёпанные волосы, и нервно сглатывает, когда Чимин аж выгибается на это действие и стонет гораздо слаще и громче. Этот чёртов ангел не понимает, что творит. Ничего, Чонгук ещё отыграется за свою доброту. — Хватит вести себя как вытраханная шлюха, нам пора идти, — демон резко убирает свои руки и поднимается. Пак огорчённо выдыхает, больше не чувствуя живительную прохладу, и приоткрывает глаза, всё ещё совершенно не отойдя и бегая расфокусированным взглядом. Ему тяжело даётся связно мыслить, потому что и разум, и тело такие лёгкие и далёкие сейчас, но он пытается сосредоточиться что есть силы. — Чонгук, пожалуйста, дай мне время. — Пять минут на то, чтобы ты переоделся, вполне хватит. — Но у меня нет с собой одежды. — Я уже побеспокоился об этом, забери то, что лежит на стуле. Жду тебя внизу, помни, у тебя всего пять минут и ни секундой больше. Время пошло. Чонгук хлопает дверью, а Чимин заведомо знает, что уже облажался. Он не совсем связно ещё может контролировать свои конечности, а о том, чтобы быстро встать, дойти и переодеться даже речи быть не может. Он кое-как поднимается на ноги, испуганно хватается за предметы, чувствуя, как его ведёт, и добирается до стула, переводя дыхание. Он осторожно поднимает одежду и не особо удивляется, видя белоснежное одеяние, только открытое и немного вульгарное. Чимин ожидал чего-то такого, в любом случае это лучше, чем если бы ему Чон подсунул тряпки или сразу одежду падших, ставших продажными секс-игрушками, ангелов. Пак спускается медленно и никак не может перестать озираться по сторонам, боясь, что любая дверь может распахнуться и выпустить наружу вышедших на запах ангела демонов. Чонгук должен был его перебить своим, но Паку всё равно страшно, чистота пахнет по-особенному. Он боится, когда заходит в лифт, умоляя никого сейчас нигде не ждать его, и всю дорогу до выхода внутренне трясётся, впервые в жизни очень сильно желая, чтобы Чон был рядом с ним. — Ты опоздал на двенадцать минут, — Чон смотрит насмешливо, а Чимин еле дышит, поднимает раздражённый взгляд и заставляет себя от двери отлипнуть. От свежего воздуха становится лучше, но голову кружит сильнее, отчего он спотыкается о собственную ногу и валится прямо в руки Чону. Пак уверен, что дай ему Гук полежать минут двадцать, то не было бы сейчас никаких проблем. Но что такое жалость демону, кажется, неизвестно. — Что, уже соскучился по мне, раз так летишь ко мне в руки? — Не трогай меня, — Чимин отодвигается и не поднимает взгляд, поправляя задравшуюся одежду, но Чон резко хватает его за подбородок и заставляет посмотреть на себя. — Не смей мне указывать, что делать, а что нет, божье отродье. Чонгук так же резко отпускает его, вынуждая Мина отшатнуться, и отворачивается, двигаясь со своего места. Чимин обреченно выдыхает и, не так быстро, как Чон, двигается за демоном, всё ещё пошатываясь и пытаясь нормально, прямо идти. Перепады настроения Чонгука его волнуют и напрягают больше всего, из-за них Чон такой несдержанный и иррациональный, именно они заставляют его творить мерзкие вещи, не давая Мину их предугадать. И это действует на Чимина удручающе, но он помнит, что гораздо опаснее то, где он находится, а не с кем. Гук тормозит, пропуская мимо себя проносящуюся машину, и Чимин благодаря этому может его догнать. Он хватается пальцами за рукав Гука и тяжело дышит, напряжённо озираясь по сторонам и всматриваясь в окружение. На улице почти никого, вдалеке виднеются несколько силуэтов, но в остальном тихо и спокойно, Чимин ожидал совершенно не этого. Чон его руку не сбрасывает, кидает только беглый взгляд и снова двигается с места, — Чимин внутренне сильно благодарен ему за это. — Куда мы идём? — Просто прогуляемся. — Обязательно тогда так бежать? — А что? Тяжело? — голос Чонгука так и пропитан ядом, Пак ёжится от этого тона, но держит себя и не подаёт виду. — Немного. — Хорошо, давай помедленнее. У нас с тобой ещё масса времени. И Чонгук действительно резко замедляется, переставая нестись, как ненормальный, вот только голос так и продолжает сочиться язвительностью. Но Чимин ему уже благодарен и не обращает внимание на то, как именно ему это было сказано. Чимин думает, что Ад, собственно, не особо отличается от Рая. По крайней мере, его архитектура, строение и внешний вид лишь более невзрачный, местами мрачный, но похожий. Огромный город, в котором обитает вся нечисть, с жилыми кварталами, площадями, магазинами и прочим, что у них точно так же есть. Он не знает, чего ожидал, но так как об этом месте всегда ходит множество слухов, он готовился к худшему. Однако, пока ничего ужасного он не заметил. Единственное, что его немного напрягает — почти безлюдные улицы. Демоны не молятся, не приносят дары, не уделяют время саморазвитию, — Чимин почти в этом уверен, — так что у них вряд ли бывают моменты, когда действительно почти все заняты. В Раю не бывает безлюдных улиц, но тут это выглядит даже устрашающе. Чимин надеется, что этому есть очень разумная причина, но не может перестать оборачиваться и постоянно выискивать хоть кого-то глазами. — Я чувствую, как ты хочешь задать мне множество вопросов. — Да, я был бы не против. — Так задавай, — Гук сладко улыбается, — у меня хорошее настроение. — Где все? Почему тут никого нет? — Потому что никто не ошивается в основном в кварталах под вечер. Мы идём к одной из главных улиц, там ты сможешь насладиться лицезрением всех обитателей Ада, кроме человеческих душ, естественно. — Они в чистилище? — У вас это чистилище, у нас просто камера хранения. Мы не собираемся наставлять их ни на какой путь, для нас они просто товар и способ собственного размножения. — Вы можете превратить душу человека в демона?.. — Немного загнул, но да. Для начала в чёрта или беса, чтобы они просто шкодничали или работали на нас. Особо отличившихся Люций поощряет и ставит выше — демон, но это происходит не так уж часто, как и в принципе приобретение иного облика. Мы не нуждаемся ни в чём. Пускай место в Аду безгранично, но заполнять его второсортной нечистью нет никакого смысла. Вы же тоже так поступаете в Раю, разве нет? — Да, но… мы более благосклонны. — Не удивительно. — Однако, не у всех попавших к нам душ есть стремление в принципе стать ангелом, они хотят приблизиться к Богу посредством своей чистоты и искренностью помыслов, а не службой. Тем более все души чаще всего всегда рядом с ним и не хотят отдаляться. — У нас нужно быть кем-то, чтобы просто получить внимание Люция. В этом и вся разница. Они замолкают на время, потому что мимо них проходит небольшая кучка мелких чертей, — Чимин понимает это по не скрываемым небольшим рожкам и внешнему виду, будто они подростки, он когда-то читал, что бесы и черти внешне очень напоминают детей, — и с интересом смотрит на Пака, любопытно скалясь. Чимин боязливо жмётся ближе, потому что их шалости ему абсолютно не нужны, и слышит лёгкий смешок. Пак хочет возмутиться, что в его страхе нет ничего смешного, но Чон внезапно отцепляет его пальцы от своей руки и крепко сжимает их в своей ладони, опуская их сцепленные руки. По сути, Чимин уже относительно пришёл в себя до конца и держался за Чона просто инстинктивно пытаясь обезопасить себя от внешнего мира, так что сейчас у него в этом потребности нет, но руку просто так уже не вырвешь — хватка Чона почти стальная. — И это всё? — Я думал, у вас на улицах более… мрачно и пошло. — Не сезон трахаться по подворотням. — Что?.. — Это сказка, Чимин. К твоему удивлению, у нас тоже есть свод правил и законов, как и у вас. — Я знаю об этом, просто… — Думал, что всё гораздо ужаснее, да? Ну, расстрою тебя. Заняться сексом на улице ты действительно можешь почти безнаказанно, но устраивать вандализм или оргию без определённой надобности — нет. Знаешь, несмотря на то, что мы по-вашему «дикие», никто в здравом уме не будет портить место, в котором он живёт. — А насилие? — Развлекайся, сколько хочешь, только не убей никого. — Я представляю, что будет меня ждать на главной улице. Чонгук на этих словах как-то легко и мелодично рассмеялся, кинув на Чимина мягкий взгляд. Пак откровенно не понял, что смешного сказал, внутренне напрягаясь с каждой секундой всё больше, а внезапная мягкость Гука нагоняла чувство подвоха, но он мысленно приказал перестать накручивать себя и паниковать раньше времени. — Ты скоро привыкнешь. Здесь нет чего-то настолько ненормального, чтобы ты смог дальше верить в придуманную вами чушь. Мы отрываемся на людях и их душах, а не на друг друге, стоит это понять. — Тогда нам, получается, врут? — Скорее запугивают и пытаются привить ненависть или сочувствие к нам. — Но зачем? — Чимин не успевает продолжить, как Чон внезапно прижимает его к стене дома, больно дёрнув в сторону и явно перестаравшись с силой. — Потому что чистую душу так просто соблазнить. Чимин замирает, потому что Чон прижимается вплотную и ведёт носом по щеке, удерживая его голову за подбородок, и несильно прикусывает кожу. Это не похоже на нежность, Чимин думает, что так поступают собственники по отношению к тому, что по назначению их. И все его действия вызывают смутную, непонятную реакцию: Чимину мерзко и немного волнительно одновременно. — Если этого не хотеть, ничего не получится. — Ты порой такой наивный, Чимини. Чонгук отстраняется со своей привычной гадкой ухмылкой, снова цепляет Пака за руку и тянет за собой, зачем-то увеличивая темп, почти начиная бежать, и останавливается только тогда, когда они выходят на широкую, оживлённую улицу. Чимин с интересом и страхом озирается по сторонам, немного прячется за Чона, всё ещё напрягаясь, что с ним могут что-то сделать, и подхватывает прогулочный темп демона. Чон выглядит довольным и уверенным, ему явно нравится уделяемое ему внимание, завистливые взгляды и шепот. Они не в центре всеобщего внимания, большинству просто всё равно, но если их замечают, Чонгук кожей чувствует всю смесь эмоций на их лице. Чимин искренне рад, что никто из демонов не принимает свой истинный облик в Аду, находясь в форме, подобной человеческой. Слухов про то, что было с ангелами, когда они видели демонов во всей красе, тоже ходит немало. Никто от этого, конечно, не умирал, но сойти с ума, говорили, можно. А ангел с поехавшей крышей, считай, уже не чистое божественное создание. Для таких у них существуют свои исправительные лагеря, где они изолированы от мирных жителей и проводят время в белоснежных помещениях, молясь и восстанавливаясь душевно. А свихнуться в Аду Чимин точно не хочет. Он ожидал много что увидеть, но перед его глазами до сих пор не происходило ничего чересчур странного. Да, это не тот порядок и настроение, которое царит у него дома, но всё же… но всё же он был готов к худшему. Улицы кишат нечистью, но они, по сути, просто развлекаются, шумя и вливая в себя огромное количество алкоголя, тут и там снуют попрошайки, падшие ангелы, инкубы и суккубы, мелкие бесы и черти, демоны посолиднее, и Пак на секунду теряется от такого активного времяпровождения. Он всё ещё чувствует себя максимально неуверенно, но никакой бурной реакции не наблюдает, а это не может не радовать. Чонгук сворачивает дальше, тянет за собой и сжимает пальцы крепче, и вот тут Чимин начинает чувствовать опасность. Он не знает, что это за внутренние звоночки, потому что ничего подозрительного не видит, но напряжённая спина Чона и крепко стиснутые пальцы говорят об обратном. — Куда мы идём? — Выпить что-нибудь. — Но я не пью. — Зато я очень люблю. — Откуда у вас попрошайки? — О, — Чонгук скалится, — это провинившиеся демоны. Те, которые не угодили Люцию или нарушили свод законов и правил. Они лишены всего, так что всё, что им остаётся, это попрошайничать и скитаться. Как правило, надолго их не хватает. — А помилование? — Чимин, у них был шанс, не надо было идти против Сатаны. Они замолкают, потому что внутри Пака сомнения по поводу собственных ощущений, и подходят к какому-то пабу, рядом с которым Чон расслабляется мгновенно. Он резко распахивает дверь, заходит внутрь, специально — так, по крайней мере, кажется Чимину — выбирает стол почти по центру, сажает туда Пака, расцепляя их руки и бросив короткое «подожди», уходит к бару. Чимин чувствует липкие взгляды посетителей на себе и думает, что без Чонгука он тут как живая мишень. Его ошейник не даст ему никуда переместиться, а в остальном и целом он не обезопасен ни от кого. Пак весь сжимается и принимается теребить в пальцах салфетку, надеясь, что Чонгук скоро вернётся. — Какой красавчик и совсем один, — напротив него падает невысокий шатен и ядовито скалится. Чимину априори не нравится ни он, ни его тон, ни этот блеск в глазах. Он держит себя и своё лицо, делает совсем непричастный и незаинтересованный вид, но скрыть брошенного в сторону Чона взгляда у него не получается. — Я знаю, с кем ты сюда пришёл, все знают, можешь не беспокоиться. — Вам что-то нужно? — От тебя конкретно? Добровольно не согласишься. — Тогда… — Расслабься, парень. В своём воображении я давно вытрахал тебя на этом столе. Пак сглатывает, но на лице не дёргается ни один мускул. Этот парень отвратителен, Чимину очень хочется, чтобы он поскорее ушёл. — Теперь понятно, почему Чонгук так хотел тебя себе. — Простите?.. — Да он с ума сходил, желая тебя похитить. И смог же, зараза! — шатен смеётся, громко и хрипло, Чимин вздрагивает от этого звука и чувствует толпу мурашек по спине. — Лютик определённо захочет тебя увидеть. — Но зачем? — Чонгук все уши прожужжал, да и обещал привести, когда поймает. Ну вот и поймал. — Он… в хороших отношениях с Люцифером? — А он тебе не рассказывал? — парень искренне удивляется, а затем присвистывает. — Спроси его сам, малыш. Не буду тебя расстраивать раньше времени. — А вы?.. — Почти друзья. Чонгуку не нравится, что я хочу его трахнуть, но, по сути, я трахнуть хочу почти всех, так что этот паршивец просто слишком большого мнения о себе. Чимин замолкает и внимательно изучает знакомого взглядом, пока тот весело болтает ногой и переглядывается с другими посетителями. Кажется, он догадывается, кто перед ним, и, обоже, Чонгук нужен ему как никогда. Шатен переводит взгляд на него и снова скалится, обнажая острые клыки и сверкая глазами. — Что ещё тебе рассказать о твоём личном кошмаре? — Я думал, ты уже все мои секреты успел выдать, Юнги, — Чонгук падает на стул рядом с Чимином и протягивает ладонь шатену, получая по ней хлопок. Перед ним большая кружка чего-то игристого, и Пак боится, как бы эта пьянка не обернулась против него. — Я только начал, — Юнги снова смеётся. — Чонгук, пять баллов. Он дьявольски красив. — Скорее тогда уж божественно, — два почти синхронных смешка, а Чимину хочется удавиться. — Я же говорил. — Если ты решишь пустить его по кругу, знай, я первый в этой очереди. — Исчезни, Юнги. И тот, послав Паку такой взгляд, который по ощущениям просканировал его насквозь, действительно исчезает, мгновенно растворившись в воздухе. Чимин облегченно выдыхает и чуть свободнее распрямляет плечи, сцепляя руки в замок перед собой. Он чувствует на себя пронзительный взгляд Чона и ждёт, когда тот уже скажет, что так хочет. Но тот молчит и только смотрит, напрягая этим всё больше. — Юнги инкуб, если тебе интересно. — Я догадался. — Тебе стоит быть осторожнее с ним, если ты не хочешь быть изнасилованным кем-то, кроме меня. — Чонгук, какой твой чин? — Пак переводит опасливый взгляд, встречаясь тут же с загоревшимся совершенно нехорошим пламенем чужим. — Чем ты здесь занимаешься? — Решил узнать меня получше, сладкий? — Юнги сказал, что у вас определённые отношения с Люцифером. — Я его правая рука, считай, — Чон жмёт плечами, — но если тебе так нужен точный чин, то серафим. Выполняю поручения Люция и время от времени забираю души. — Но… — Да, я знаю, что у того целая свита советников и свои братья и сёстры, поэтому я и говорю, что почти. Он меня вынашивал здесь, когда я только попал в Ад. Собственно, он же и предложил мне быть демоном изначально. Если бы мы были людьми, нас можно было бы назвать лучшими друзьями. — Как ты попал сюда? — Плохой вопрос, Чимин. Моё настроение начинает портиться. Попробуй спросить что-нибудь ещё. — Юнги назвал Люцифера, эм, Лютиком… Он тоже с ним в хороших отношениях? — Да, они спят периодически друг с другом. Я любя называю его императорской шлюхой. — Есть шанс того, что я могу наткнуться на него? — Возможно, он уже сидит здесь давно и наблюдает. Люц любит появляться из ниоткуда и зависать со всеми. Так что то, что вы встретитесь, это очевидно. Чимин замолкает, отводя взгляд, и тяжело выдыхает. Его «весёлая» жизнь в Аду явно только начинается. Чон всё ещё выжидательно буравит его взглядом, а затем тоже вздыхает, выпивает почти всю кружку залпом и с громким стуком ставит её на стол. Он тянется, опускает руку Паку на бедро и властно сжимает, призывая обратить на него внимание. — Ты же понимаешь, что за любые ответы есть своя цена. — Что ты хочешь? — Чимин не видит смысла пререкаться и говорить, что он и не просил отвечать, потому что Чонгук всё равно сделает по-своему, и лишь сразу спрашивает, что требуется от него. — Иди сюда. Чонгук тянет его за руку, и Пак подчиняется, вставая со своего места и садясь на колени демона. Тот довольно скалится, стискивает талию Чимина руками и прижимает к себе вплотную, веселясь с недовольного выражения лица его ангелочка. Он внезапно чувствует в себе большое желание расслабить Пака, отчего мягко убирает растрепавшиеся волосы и оставляет ладошку на щеке, успокаивающе поглаживая большим пальцем, но поняв, что делает, тут же меняется, грубовато зарываясь пальцами в волосы Мина и оттягивая их немного назад. — Нам стоит показать, чья ты игрушка, малыш. Будь зайкой, не кусайся. Пак не успевает среагировать, как Гук резко накрывает его губы своими и сминает их в жёстком, властном поцелуе. Чимин даже не думает отвечать, просто давая Чону наиграться, и лишь болезненно морщится, когда брюнет прокусывает его губу и довольно слизывает выступившую кровь. Чимин смиренно ждёт, когда это всё закончится, не вырываясь из хватки, но Чон кусает снова и снова, как будто хочет заставить Чимина полюбить эту боль, и всё никак не угомонится, распуская руки и начиная приносить дискомфорт ими. Чимин понимает, что было ошибкой упереться ладошками в грудь Гуку и постараться отстраниться, потому что после этого Чон только подрывается с места и больно валит Пака на стол, нависая сверху и продолжая исступленно выцеловывать его губы. Они оба слышат улюлюкивания с разных сторон, и если Чона это забавит, то Пака заставляет напрячься ещё больше. Он недовольно мычит, когда коленка брюнета надавливает ему на пах, но Чон не идёт дальше, лишь только больно сжимает пальцы на чужих бёдрах, а затем отстраняется. Его глаза, горящие сейчас языками пламени, гипнотизируют Мина, отчего он просто застывает под Чоном, переставая надавливать ему на плечи, и просто смотрит широко распахнутыми своими в ответ. Чон не сильно кусает его за нос и выпрямляется, оставляя Пака так и лежать на столе, а сам двигается к выходу. Чимину приходится поспешить за ним, ведь он совершенно не хочет остаться здесь один. Они выходят на улицу, и Чон, едва спустившись со ступенек, тормозит, разворачиваясь к Мину и расплываясь в улыбке. Чимину она совершенно не нравится, ещё больше не нравится, когда Чон притягивает его для мягких, совсем нежных объятий, и уже начинает наводить панику, стоит Гуку зайти за его спину и положить руки на плечи, принимаясь их массировать. — И как тебе первое впечатление? — Я ожидал худшего. — Да ну? Ты просто ещё не видел ничего! — Что ты имеешь в виду? — Уже темнеет, Чимин, а ночью ангелочкам лучше не ходить по улицам Ада одним, понимаешь почему? — Так мы идём уже домой? — Не совсем, малыш, — Чон наклоняется и шепчет прямо в ухо. — У тебя где-то час, пока здесь не станет опасно для твоей жизни, чтобы найти дорогу домой. Чимин хочет спросить, что тот имеет в виду, но, когда оборачивается, не видит никого. Чонгук испарился, подло бросив его одного здесь, в месте, где если он умрёт, никто даже не заметит, в месте, где его трахнуть был бы не против почти каждый. Чонгук бросил его, придумав себе забавную игру. Вот только для Чимина она ни черта не забавная. Он тяжело вздыхает и пытается вспомнить, как именно они сюда шли. Шрамы от крыльев болезненно ноют, и Чимин, больше не думая, двигается с места, потому что он понимает, что с ним будет, если он не успеет. Он остался один на один с Адом, и только, кажется, Бог может ему сейчас помочь.