Demons don't cry

Чимину надоедает лежать в комнате, и он решает, что ничего плохого в том, что он её покинет и немного погуляет по дому, нет. Он проснулся уже больше часа назад, но к нему так никто и не заглядывал, а запрета на то, чтобы комнату покинуть, у него не было. Так что Пак, аккуратно заправив кровать, выходит сначала на поиски ванны, чтобы освежиться, и потом спускается на первый этаж, осторожно осматриваясь. На первом этаже никого: кухня встречает его одиночеством, в гостиной всё так аккуратно и нетронуто, что как будто там давно уже никто не находился, две другие комнаты закрыты, но даже после того, как Пак решился заглянуть и предварительно постучал, там всё равно никого не оказывается. Чимин задумчиво оглядывается, не зная, что должен делать, и краем глаза едва успевает поймать движение на заднем дворе. Чимин снова бредёт на кухню, чуть высовывается из окна и, наконец, видит двух демонов, отошедших к ограде и о чем-то разговаривающих. Хосок явно заметил Пака, но никак это не выдаёт, сохраняя серьёзный взгляд и слушая Чона. Чимин решает не лезть и просто подождать, пока они закончат, садясь на барный стул и наливая себе сока. Через какое-то время на кухню заходит Люцифер, присаживается рядом с ангелом и дарит тому мягкую улыбку. Чонгук следом не появляется, Чимин вообще не чувствует его присутствие сейчас, и если он прав, то Пак остался один на один в доме с верховным демоном. Честно говоря, его, конечно же, немного напрягает этот факт, всё же что делать с агрессией Чонгука он ещё может знать, а как перечить Люциферу — он без понятия. Но от Хосока не исходит и капли угрозы, и Чимин всё ещё чувствует это обволакивающее тепло и доверие, так что скорее всего его осторожность лишь обычное поведение ангела в присутствии демона. — Чонгук скоро вернётся, ему надо заскочить в свой дом и выполнить одну мою маленькую просьбу. А потом он вернётся за тобой. — Хорошо, спасибо за гостеприимство, Хосок. — Пустяки, — брюнет улыбается шире и подпирает щёку рукой. — Мы можем прогуляться, если хочешь. Грех не воспользоваться возможностью пообщаться, так ведь? — Чонгуку это не понравится, — Чимин подавляет разочарование. — Но я не против. — Он знал, что я не оставлю тебя в покое. Ты мне нравишься, Чимин, ты хороший парнишка, и тут всё равно главный я. Так что, что бы там Чонгук не говорил, для него же лучше, если ты будешь больше понимать то, что творится. — Тогда… пройдёмся? — Догоняй, — Хосок подмигнул и быстро поднялся со своего места, скрываясь за проёмом, и Чимин поспешил следом, догоняя демона уже на выходе и пристраиваясь рядом. — Для тебя это не обременительно? — Обременительно что? — Тратить время на меня, когда у главы явно куча дел. — Мои дела вечны, как и жизнь этого мира. Тем более мне тоже иногда надо отдохнуть. Они выходят за пределы дома Хосока, и тот сворачивает вбок, прогулочным темпом уходя прочь. Чимин следует за ним и много крутит головой по сторонам, рассматривая местность. В конце концов, он был тут один раз и не особо что-то видел. — Как ты себя чувствуешь? Рана затянулась, больше не болит? — Да, всё нормально. Уже и синяков не видно никаких. — Хорошо, — Хосок кивает, но Пак замечает, как меняется его лицо на более серьёзное, когда тон продолжает быть всё таким же дружелюбным. — Он часто тебя бьёт? — То, что было вчера, в принципе в первый раз случилось… Чонгук прекратил меня бить просто так примерно после первой недели пребывания тут. — Я надеялся, что он станет мягче с тобой. — Да, но… Он стал, но сорвался. — Сорвался? — В какой-то момент мне показалось, что он немного… изменился? По крайней мере, в отношении меня, его как будто больше не интересовало, как ещё он может меня покалечить. Но потом он сорвался и сделал всё ещё хуже, чем было. Это, конечно, не сравнится со сломанными крыльями, но тогда у меня к нему в принципе не было никакого отношения, кроме страха и неприязни, но потом, когда ты начинаешь ему хоть как-то верить, он выкидывает ситуацию хуже и хуже. И как-то… Прости, Хосок, я… я не знаю, с чего вообще вывалил это на тебя. — Всё в порядке, это всё моя аура, — Хосок рассмеялся с растерянного вида ангела и мягко потрепал по волосам. — Иногда против воли можно вывалить всё, что в мыслях, из-за сильного эмоционального потрясения. Если бы вы часто контактировали с Богом, вы бы всегда говорили только правду, потому что у него эта аура ещё сильнее, моей можно противостоять, если я не забираюсь ни в чьи мозги. — Это настораживает. — Эй, Чимини, я не собираюсь потрошить тебя изнутри! Считай, что я тот самый друг, который просто готов выслушать и рассказать то, что знаю, вот и всё. — Чонгук говорил тебе, что меня начали искать? — Я и без него узнал об этом, но мы говорили на эту тему сегодня утром. — И… какие дальше действия? — Никаких. — В смысле?.. — В прямом, — Люцифер кидает мимолётный взгляд на Пака и снова улыбается. — Пока сюда никто не придёт за тобой или мы не получим что-то от Рая в плане обвинений… Ты всё ещё полноценно подчиняешься законам этого мира. — Я не об этом. Мы все знаем, что это дело времени, когда меня найдут. Что потом? — Я уже говорил тебе, что Чона ждёт суд и смерть. — Сколько это будет длиться? — Переживаешь за него? Около недели, даже чуть больше, предполагаю. — Если он умрёт, то попадёт в чистилище? — Кто знает, ему сейчас стоит быть аккуратнее со своими действиями. — Почему? — Потому что, возможно, он сможет получить шанс на спасение. Да, есть вероятность, что его лишат чина, возможностей и прежней жизни в целом, но он избежит смерти — неплохая альтернатива. — Его шанс на спасение это я, так ведь? — Только ты, Чимин. Тут даже я бессилен. Как бы мне не был дорог Чонгук — правила для всех одинаковые. Я точно так же, как и он, был бы убит, нарушив жёсткие запреты. Чимин замолкает на мгновение и обдумывает чужие слова. Да, он в жизни не пожелал бы никогда и никому смерти, даже за все мучения, которые Чон предоставил ему. Чимин не умеет ненавидеть по-настоящему, сколько бы не говорил обратное, как и искренне желать кому-то зла, иначе был бы он уже не ангел. Он отпустит со временем все обиды и забудет всё, что было, как страшный сон. Только то, что Чонгука уже может не быть в живых к этому моменту, звучит плохо. Расплатиться за свои поступки демон должен, чувство справедливости в Паке так же сильно, как и сострадание. Но расплатой за всё не должна быть смерть. — Хосок… Кто на самом деле Чонгук? «Правая рука Люцифера» и просто «серафим» — это явно не одно и тоже. Зачем он скрывает свою значимость? — Он не скрывает, я думаю, он специально тебе не говорил, потому что изначально не хотел, чтобы ты знал о нём хоть что-то. Те планы, которые были у него с самого начала, и то, что выходит сейчас, они… различаются, понимаешь? Я уже даже сам не понимаю, что у него на уме. Если до этого цель была чёткая, то сейчас она колеблется. Что на счёт твоего вопроса, то наши с вашими серафимы немного отличаются. И у вас, и у нас это самые приближённые к правителю существа, однако ваши серафимы продолжают «служить», Бог остаётся для них единственным верховным созданием. Наши серафимы — псевдобоги. Понятное дело, что выше меня они быть не могут и всё равно слушаются моих приказов, но особо их работу я не контролирую. Они вольны сами вести дела, и уже если мне не нравится исход, то тогда я разберусь. Весь круг наших серафимов мы зовём роднёй, вы чуть не встретились с частью из них, когда первый раз приезжали сюда. У каждого из них есть свой круг обязанностей, полномочий и определённых задач, которые они должны стабильно выполнять. Чонгук раньше, когда только попал в родню, отвечал за демонов, занимающихся сбором душ, контрактов и прочей темой, когда люди так или иначе вмешивают нас в свою жизнь, и если те начинали бунтовать, выходить за рамки или как угодно мешать обычному течению жизни и смерти, то Чон нёс за это ответственность и разбирался. — А сейчас? — Сейчас… Сейчас он моя правая рука, выше него только я. Это, конечно, не даёт ему права помыкать остальной роднёй или своими полномочиями, но он больше не отвечает конкретно за что-то одно. Он помогает во всём, где мне нужно его вмешательство, как зам у директоров в работе людей, понимаешь? В свободное от нагруженной от меня работы время он может заниматься любым делом, которым хочет, от тренировки мелких демонов, до проверок и зачистки. Он, правда, предпочитает мотаться в мир людей и пополнять копилки грехов их душ, просто развлекаясь. Чонгук очень важная шишка, но у нас в Аду нет лицемерного преклонения и злоупотребления всем, чем только можно, если не требует ситуация. От этого я часто тусуюсь со всеми жителями Ада, мне не жаль ни на кого своего внимания. — У нас Бога видят только души людей и верховные ангелы. Как только ты вырываешься из обычной души в ангела, ты больше не достоин видеть Бога так часто, он помог тебе очиститься ещё больше и дальше его беспокоить не стоит. Ты же совершенно просто общаешься со всеми… — Да, потому что я, наоборот, никогда не появляюсь среди душ людей в Аду. Для меня ничего не значат они, это всего лишь плод, который либо разовьётся в демона и добьётся моего внимания, либо продолжит просто оставаться оболочкой. Все, кто является нечистью, уже достойны моего внимания. — У вас души тоже не живут среди вас? — А ты видел хоть одну? — Нет… — Точно так же, как и у вас: есть наш город, а есть смешанный, где живёт нечисть, следящая за душами. — Вы правда… просто издеваетесь над ними? — Они сами издеваются над собой, — Хосок смеётся и тянет Пака через дорогу, собираясь, видимо, обойти кругом и вернуться так к дому. — Снова сказки про круги Ада? — Говорят, что вы пытаете их, издеваетесь и творите страшные вещи, — Чимину почему-то, смотря на совершенно расслабленного и явно веселящегося с темы Люцифера, становится как-то нелепо от собственного вопроса. Кажется, он уже тут далеко не первый день, да ещё и столько видел, что опровергало каждый слух об Аде, что и эта людская, по сути, байка кажется ему сейчас неправдивой. — Круги Ада — это районы города. Каждый район — определённая работа, в которую они вовлечены будут вечность. Есть нейтральные районы: жилые и развлекательные, где права каждых абсолютно идентичны. Не буду раскрывать все секреты, но название главных грехов и есть то, с чем там чаще связана работа, и поменять ты её не сможешь. Понятно, что, если ты был слишком похотлив, это не значит, что теперь ты только и делаешь, что трахаешься со всеми подряд. Наоборот, секс тут удовольствие, так что скорей твоя работа будет обратна от этого, но может и соответствовать, это сложная и расширяющаяся постоянно система, точно так же, как ваши светлые души принимаются «работать» на Бога, только им это приносит безграничное счастье, ведь это любимые дела. Соответственно, у них есть свои графики, выходные и прочая тема, просто всё это никогда не закончится. Ты сам изводишь себя и чувствуешь счастье в каких-то мелочах. — Звучит не так уж ужасно? — Наверное, мы, по сути, все с вами в точно такой же ситуации, просто отношение разное. — Раньше мне казалось, что это нормально, если безграничные миры заканчиваются только на двух городах, но теперь мне кажется, что это какая-то уловка. — Потому что они не заканчиваются только на этом. Есть тюрьмы, есть природа, отдельные поселения временно или навсегда изгнанных и провинившихся существ и ещё много чего. Я перестраиваю Ад точно так же, как и Бог перестраивает Рай, иначе ты с ума сойдёшь от однообразия. Время года и день-ночь тоже не просто так были придуманы здесь, хотя, казалось бы, зачем? — Что? У вас есть времена года?! — А у вас их нет? — Хосок, кажется, искренне удивляется и чуть хмурится, выдерживая паузу. — Было соглашение, но, кажется, вы перестали его соблюдать. — Нет, у нас всегда одно и тоже, только сутки меняются, чтобы мы могли примерно понимать, в каком темпе текут дни у людей, а не существовать в полном непонимании пространства. — Когда-то давно, ещё правил отец моего отца, Рай и Ад дали соглашение на введение суток и времён года. До этого ничего тут не менялось, всё было одинаково. Мы не подстраивали свою жизнь под людей, не пытались им соответствовать, мир тогда в принципе был совершенно другой. Потом правители договорились, чтобы и у вас, и у нас менялся день с ночью и время года, это во многом помогало подстраиваться под людей. Понятное дело, что это не сможет совпадать со всеми частями Земли, так что было принято сделать противоположностью ваше время и наше. То есть, когда у вас день, то у нас ночь, у вас лето — у нас зима и так далее. Это давало хоть какое-то разнообразие в наши с вами жизни, плюс не нужно было делать утрировано и с сильной жарой или морозами… Но ты говоришь, что у вас ничего не меняется больше, кроме суток. — Да, у нас всегда что-то похожее на тёплую весну. — Странно, может, в старых записях отца есть что-то на счёт этого, а я не заметил. Это не является серьёзным нарушением, просто странно. Когда я уже стал правителем Ада, то тоже, конечно, нашёл свой способ трактовки этого соглашения: у нас в разных частях Ада может быть разная погода и время года и где-то она почти никогда не меняется, соответственно и время суток тоже. Кажется, так жить гораздо интереснее. — Значит, мне не показалось, что когда мы приехали к тебе сюда в первый раз, то я подумал, что всё слишком сильно напоминает мне осень. — Да, совсем скоро уже будет зима. — Иногда я думаю, что у вас всё тут как-то проще, и испытываю своего рода симпатию к тому, что мифы рушатся на глазах, но это не должно быть так. — Вот поэтому вас и запугивают нашей "злобой", Чимин. Ты не захочешь тут жить, а кто-то может захотеть присоединиться. — Если бы у Чонгука был характер, как у тебя, Хосок, возможно, я бы думал ещё лучше, — Чимин дарит мягкую улыбку демону, и тот точно так же улыбается ему в ответ, щёлкая по носу. — Я страшен в гневе, но быть истеричкой, как похитивший тебя придурок, мне не свойственно. — Он всегда был таким? — Нет, раньше он был ещё хуже. Я расскажу тебе в следующий раз, если хочешь, про его прошлое, а сейчас мы медленно возвращаемся, поэтому спроси то, что боялся спросить, пока есть возможность. — Я не уверен, что хочу задавать этот вопрос, поэтому отложим до лучших времён. — Как скажешь, Чимини. Они замолкают и оставшуюся дорогу проходят молча, пребывая каждый в своих мыслях. Чимин ловит фигуру Чонгука, облокотившегося о свою машину, напротив дома Хосока, и неосознанно напрягается, не зная, что ожидать. Присутствие верховного демона рядом его немного успокаивает, в конце концов, Чонгук не сможет сделать ему ничего плохого, пока Хосок находится в их компании, но как долго они планируют быть в гостях у Люцифера ещё? Они тормозят рядом с Чоном, и тот почему-то избегает Чимина взглядом. Пака это отчасти даже немного веселит, потому что выглядит так, будто Чонгук снова нашкодил и теперь чувствует себя виноватым, боясь извиниться нормально. Чон перебрасывается с Хосоком парой слов, сообщая, где бумаги и что «работа сделана, Хо, как обычно всё чисто», тогда Люций ласково улыбается Паку и ободряюще хлопает по плечу, предупреждая, что отойдёт разобраться с отчётом Гука, оставляя их наедине. Честно говоря, Пак не особо этому рад, но тихое и подавленное настроение демона напротив, не может не интересовать его тоже. — Как ты себя чувствуешь? — Чонгук, дождавшись, когда за Хосоком закроется дверь, переводит аккуратный взгляд на Пака и смотрит с беспокойством в глазах. Такие эмоции слишком в новинку для Пака, чтобы как-то однозначно реагировать, но по крайней мере не представляют никакой угрозы для жизни. — Достаточно неплохо. — Плечо болит? — Ничего не болит. — Это хорошо, — Чон отворачивается и смотрит куда-то под ноги, выдерживая паузу. Чимина вся эта ситуация начинает немного напрягать количеством неловкости между ними. — Мы не можем пока вернуться в квартиру. — От неё живое место осталось? — Да, но нужно будет делать ремонт. Какое-то время мы будем жить здесь, в паре кварталов от дома Хосока. Когда-то я уже говорил тебе о том, что тоже имею здесь дом. — Ну, хорошо? Мы сейчас отправимся туда? — Если хочешь, то да. — А у меня есть выбор? — Чимин удивлённо приподнимает брови и всё ещё не может понять, что происходит. — Мы можем поехать погулять, если хочешь. — Было бы здорово, мне не нравится всё время сидеть в заточении. — Тогда… не хочешь переодеться? Ты же до сих пор в моей одежде. — Нет, мне удобно. Можно не тратить на это время. — Куда ты хочешь? — Чонгук отталкивается от машины и обходит её, открывая дверь у водительского сидения и садясь внутрь. Чимин следует его примеру и садится рядом, несильно хлопая дверью за собой. — Может быть туда, где не будет нечисти, а только природа? — Пак действительно хочет посмотреть на просторы Ада и выдаёт то, что первое ему приходит на ум, но тут же понимает, что вдали от цивилизации оставаться с Чоном вдвоём после всего, что было за последние дни, не самая безопасная идея. — В смысле… Нет, давай вернёмся в город. — Чимин, — Чонгук заводит мотор и переводит на ангела почему-то уставший взгляд, будто бы слова или мысли Пака могли его как-то задеть. — Я обещаю тебе, что всё будет в порядке. Я больше не сделаю тебе больно. Пак не особо верит, но вынужденно кивает и отворачивается, прижимаясь к стеклу лбом и утыкаясь взглядом в дорогу. В конце концов, если Чонгук захочет, ему и миллион других демонов не помешают сделать то, что пришло ему в голову, так что разницы от того, куда они в итоге приедут, особой нет.

***

— В Аду бывает так красиво?.. Чимин вертит головой и всё ещё не может поверить. Чонгук отвёз их куда-то за город, дальше от этого изолированного участка с домами элиты, и припарковался у пляжа небольшого озера. Оно было совершенно спокойным, совсем ровным и прозрачным, а по другую сторону начинался лес, стоило только всё обойти или переплыть. По бокам раскидывалось огромное маковое поле, которому, казалось, нет конца и края, и все краски были настолько живыми и яркими, что Паку не верилось совершенно, что за всей привычной палитрой городской жизни, тут может быть что-то настолько прекрасное. — Хосок любит место, в котором живёт, конечно он постарался обустроить этот мир красиво, — Чонгук проходит вперёд и спускается по песку к водной глади, присаживаясь недалеко у кромки воды. — Не уходи только далеко, Чимин, ладно? Пак удивлённо кивает, понимая, что ему разрешили быть предоставленным самому себе, и разворачивается вправо, направляясь вдоль озера побродить. Почему-то у него внутри полное спокойствие и умиротворение, он чувствует себя впервые настолько расслабленно и хорошо за долгое время. Вообще весь этот день слишком спокойный и странный, Пак привык быть в почти постоянном напряжении, давая себе выдохнуть только тогда, когда Чон уходил по рабочим делам. А теперь ему хорошо, даже не смотря на то, где он и с кем. Чимин много думает, пока гуляет в одиночестве, и так же принимает много решений. Он чувствует изредка взгляды на себе, понимая, что Чон, видимо, проверяет где он, но сам смотрит в сторону демона гораздо чаще. Если такое вообще возможно, то Чону, кажется, нехорошо. Тот продолжает сидеть на одном месте и не меняет позу за всё время, пока они находятся там, ни разу. Чимин успевает прогуляться до леса, вернуться обратно, и Чонгук выглядит всё таким же поникшим и странно тихим. На горизонте темнеет, на Ад опускаются сумерки, Пак чувствует лёгкую прохладу от редко возникающего ветра, и пока что совсем не хочет уезжать. К сожалению, не быть сочувствующим Чимин попросту не умеет, это заложено в нём точно так же, как и в любом демоне страсть, поэтому, помявшись, он откидывает все противоречащие аргументы и присаживается рядом с Чоном, обеспокоенно смотря на него. Тот, кажется, даже не реагирует, продолжая смотреть куда-то себе в ноги и молчать. Это всё так странно и непривычно, что Пак не знает, стоит ли ему вообще начинать хоть какой-то разговор, но такая атмосфера ему всё больше и больше не нравится между ними, и он решает рискнуть, даже если из этого в итоге ничего не выйдет. — Чонгук? Что-то случилось? Ты сегодня буквально на себя не похож. — Нет, всё в порядке. Настроения нет, вот и всё. Чимин знает, что это ложь, даже без своего ангельского чутья. Чонгук не думает делиться, и Пак без понятия, как из него хоть что-то вытащить. Не то чтобы он хотел копаться в проблемах Чона, но молча сидеть и наблюдать ему тоже не нравится. — Мы… мы можем поговорить, если тебе станет от этого легче? — Ты продолжаешь заботиться обо мне, даже после всего, что было?.. — Ты знаешь, что я не могу по-другому, — Пак виновато улыбается, но Гук не видит этой улыбки, продолжая расстроенно смотреть в одну точку. — Точно не хочешь поговорить? — Хочу, но не могу. Прости, Чимин. Пак не знает, что должен на это сказать, поэтому обреченно замолкает сам, отворачиваясь и принимаясь скользить бездумным взглядом по цветам. Обычно для таких вот моментов ангелы подходят лучше всего, они в принципе созданы, чтобы утешать и помогать, выбирая правильный путь в жизни, но сейчас Чимин чувствует себя абсолютно бесполезным рядом с демоном, потому что в его голове абсолютно ноль идей и какое-то странное беспокойство. Может, завтра станет лучше, и у Чонгука действительно просто испортилось настроение, а может быть это всё ещё чем-то обернётся для них обоих. Пак вздрагивает, когда чувствует что-то тяжёлое на своём плече, и удивлённо оборачивается, замирая всем телом. Гук успел придвинуться чуть ближе и положил голову ангелу на плечо, выпустив тяжёлый выдох и не переставая смотреть куда-то сквозь этот мир. Паку это всё напоминает их земную жизнь, он слабо, но помнит, что Чонгук, кажется, так всегда делал, когда был разбит, он искал чужое тепло и поддержку немного неосознанно и таким образом выражал своё стремление её получить. Кажется, это одна из тех привычек, которая осталась с ним даже в жизни после смерти. — Ты устал, Чимин? Домой хочешь? — Нет, не хочу. — Тогда давай посидим так немного, ладно? Прошу тебя. — Х-хорошо. — Спасибо… Скажи, если станет неудобно. Голос у Чона тихий и слабый, Чимина поражает его звучание ещё больше. Он чувствует лёгкую растерянность от происходящего и всё больше растущее желание Чона как-то ободрить. Ангелы не умеют смотреть на чужую скорбь, им сложно даётся грусть и отчаяние для восприятия, они инстинктивно хотят укрыть людей от всех бед и печалей, и сейчас Пак немного не уверен, играют ли в нём какие-то собственные чувства по отношению к Чону или на демонов заложенные в них механизмы срабатывают тоже. В голове внезапно мелькают совсем бледные кадры из прошлого, Чимин едва-едва ощущает их, одним взмахом ресниц готовый их отогнать. В них Чон утыкался ему в плечо и плакал, и Пак мягко гладил его по голове, позже переходя на уши, — слабое место Гука. Чон тогда приходил в себя быстрее и был таким беззащитным, спокойным и мягким, что такую сторону парня не увидишь от него по доброй воле никогда. От ушей он, конечно, потом всегда отмахивался, краснел и начинал огрызаться, но эти пару минут до, когда всё его состояние было подавлено, были одними из лучших воспоминаний тогдашней жизни. Чимину почему-то кажется, что сейчас самое время вспомнить об этом и рискнуть. Чонгук рядом с ним вдруг шевелится, как-то устало выдыхает снова и убирает голову с плеча, чуть потягиваясь. Он, кажется, хотел что-то сказать и повернулся к Паку именно за этим, но так и забыл что, застыв и внимательно наблюдая за Чимином. Тот, стоит Чону повернуть к нему голову, осторожно запускает пальцы в волосы демона, мягко пропуская пряди между пальчиками и слегка улыбаясь с этого. Он делает так снова и снова, методично поглаживая Гука по голове, и Чон заметно расслабляется, меняя свой взгляд с напряжённого на расслабленный и мягкий. После пары таких движений опять, Чон внезапно ловит руку Пака и отрывает её от себя, а после двигается и кладёт голову на чужие колени, снова возвращая руку к своим волосам и вызывая этим лёгкий смешок у ангела. Чимин зарывается пальцами теперь гораздо удобнее и сильнее, неизменно мягко продолжая пропускать чёрные прядки между пальцев, легонько оттягивая их. — Мне жаль, что я не могу тебя сделать счастливым, Чимин. Чон внезапно прерывает затянувшееся молчание, и Пак откровенно теряется от его слов. Он не видит лица Чона, но чувствует его эмоции, и там такое сильное отчаяние, что Мин опасается копнуть глубже. Такой Чонгук перед ним впервые, и если бы Чимин был более уверенным в своих предположениях, то сказал бы, что демон показывает свои слабости, а вот почему, Пак без понятия. — Почему тебя это вдруг стало волновать? — Потому что обычно влюблённые стараются сделать своего избранника счастливым, а я только приношу тебе лишние проблемы. — Чонгук… — Эй, не надо. Я знаю, что это потому что я демон, ты ангел, мы две ебучие противоположности, которые априори не могут быть вместе. Мы не можем иметь право на сближение, это неправильно. — Нам ли говорить об этом? — Не знаю, но я бы хотел, чтобы ты был счастлив со мной, — Чонгук разворачивается и ложится на спину, пачкая свою кофту в песке и поднимая на Мина взгляд. Пак ощущает себя растерянным ещё больше и не знает, что именно чувствует от слов Гука. Будь понятие счастья для них одно, он, наверное, был бы смущён, но сейчас он не уверен, что это чистые мысли демона, да и вообще могут ли у него такие быть в голове? — Прости, что я не сразу понял себя. — Что ты имеешь в виду? — Хосок тебе не рассказывал сегодня ничего обо мне?.. — Рассказывал, но ничего из того, что ты сейчас говоришь. — Странно, а утром угрожал мне всё рассказать… Тогда я скажу тебе только часть, мне немного неловко, знаешь ли. — Не знаю почему, но ты ещё ничего не сказал, но я тоже начинаю чувствовать себя неловко. — Тебе не за чем, — Чон как-то досадно улыбается и быстро тушит эту эмоцию, прикрывая глаза и собираясь, кажется, с мыслями. — Когда я тебя изначально похитил, я думал, что просто поиграюсь перед смертью. Буду делать, что хочется, что мне нравится, не буду заботиться о твоих чувствах, буду вести себя так, как удобно мне. Всё равно в конце меня ждёт смерть, какая разница? Тебе сотрут память, крылья отрастут, увечья заживут, ты продолжишь существовать в своём идеальном мире. Я подумал, что просто продолжу быть эгоистичным ублюдком как раньше, только теперь возможностей у меня гораздо больше. Но… я и раньше иногда давал слабину, выдавал себя, умел быть благодарен тебе, пусть это и выражалось в дне без издёвок, например, так это и случилось здесь. Ты разрушил всё, что я выстроил в своей голове. — Ты… сожалеешь? — Да, я сожалею. — Я не понимаю тебя, Чонгук. — Я сам себя не до конца понимаю, но мне жаль, что я принёс тебе столько боли. Мне жаль, что мне тяжело даётся контролировать свою агрессию, мне жаль, что ты вообще здесь, но… мне не жаль, что я продолжаю любить тебя. Наверное, не ненавидь меня ты, было бы лучше, но я сам всё испортил. Есть ли смысл теперь вообще менять своё поведение? — Я не ненавижу тебя, Чонгук, — Пак мягко улыбается и чувствует себя странно, такой Чонгук совсем не то, к чему он привык. — Я же ангел, мы не умеем ненавидеть, забыл? — Нас, демонов, вы вполне себе умеете ненавидеть, тем более ты сам вчера сказал мне то, как относишься ко мне, — Чонгук горько хмыкает и ловит руку Пака, продолжающую путаться в его волосах, — Пойдём, нам пора возвращаться, скоро станет темно. Чонгук поднимается, отряхивает свою спину и ноги и двигается к машине, засунув руки в карманы своих джинсов. Чимин провожает его напряжённым взглядом и встаёт следом, чувствуя камень, повисший между ними. Происходит что-то странное, Чимин внутренне волнуется, но причину не понимает. Он пока что вообще ничего не понимает, и было бы прекрасно, вытяни он из Чонгука ещё хоть что-то. Но их, кажется, ждёт молчаливая дорога и новый дом, в котором Чимин всё равно не сможет чувствовать себя уютно.