Грани иных реальностей

Рангику не хотела думать о том, что ей когда-либо ещё доведётся испытывать нечто, схожее с той бурей эмоций, которую она чувствовала, когда умер Гин, и когда чуть не погиб капитан Хитсугая. Подпускать кого-то к себе настолько близко, насколько она уже подпустила Гина и Тоширо, ей больше не хотелось. Она смирилась со смертью Ичимару, теперь ей было страшно проснуться посреди ночи и осознать, что капитан Хитсугая погиб не в её самых страшных ночных кошмарах, а в реальности. С этим смириться она бы не смогла. Кучики Бьякуя как-то сам собой вошёл в её жизнь и сделал это в своём стиле – тихо и никого не спрашивая. Она только сейчас это поняла. Потерять его было бы тяжело. Подпустить ближе ещё тяжелее. Рангику покачала головой и взглянула в окно такси на очертания улиц ночного города, по которым её везли в больницу. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что из-за дождя, размытых дорог, плохой видимости и быстрой скорости движения, автомобили попадают в аварии и умирают люди. Как та чёрная машина, которую она видела где-то полчаса назад на дороге. Пострадавшие — мужчина-водитель и девочка. Это оказалась Мираи. Потерять ребёнка. Она ведь даже не родная дочь, она, по сути, никто. Матсумото Рангику, как это вы, уважаемая, умудрились привязаться к девчонке меньше чем за неделю? Как это вы, умная и взрослая женщина, прожившая ни один десяток лет в Сообществе Душ, вы, кто зареклась никогда больше не подпускать к себе кого-либо так близко (Хитсугая Тоширо был исключением), умудрились полюбить девочку как дочь, которой у вас, между прочим, быть не может по физиологическим показаниям?! Стыд и позор вам, Матсумото Рангику! Рангику прикрыла глаза. Как же так? Мираи должна была ехать с ней! Они должны были поехать домой вместе! А теперь она в больнице, и прогнозы не то, чтобы неутешительные — никакие. Капитан Кучики – да, теперь именно так, и никак иначе, – помнится, задавался вопросом, должны ли они что-либо менять в мирах, куда попадают, или лучше не вмешиваться в ход событий? Тогда она не задавалась этим вопросом, но отчётливо помнила, что в ход событий каждого мира они, так или иначе, вмешались. В первом мире её допрашивала местная капитан второго отряда, а капитан Кучики в это время был со своей семьёй; во втором она врезала Кучики Бьякуе за его нездоровые склонности к домашнему насилию с целью самоутверждения; в третьем они помешали заговору против правящей семьи в городе, так похожем на Флоренцию; в четвёртом она спасла лейтенанта Хинамори и капитана Хитсугаю от смерти, после чего капитан Кучики спас её, Урахару Киске и Шихоин Йоруичи от взрыва; и вот они здесь. Из-за их вмешательства Мираи оказалась на грани жизни и смерти. Вмешиваться в ход событий было плохой идеей с самого начала. Теперь пострадал человек. Ребёнок. Девочка, которую Рангику успела полюбить как дочь. Такси остановилось у центрального входа в городскую больницу. Рангику сунула водителю крупную купюру и вышла из машины. Дождь, за то время, что они ехали из дома до больницы, только усилился, а потому, стоило ей ступить на асфальт и вылезти из тёплого салона легковой машины, на неё, с ног до головы, обрушилась ледяная стена проливного дождя. Одежда и волосы сразу же намокли – джинсы и футболка, в которые Рангику впрыгнула перед тем, как выбежать из дома, облепили её тело почти сразу. Волосы намокли и прилипли к лицу, плечам и спине. Макияж, который она так и не стёрла, потёк. В холл многоэтажного здания городской больницы она вошла с чёрными кругами под глазами и разводами на щеках от туши и подводки. Больницы мира живых были совсем не похожи на четвёртый отряд. Многоэтажное здание с множеством разных отделений, современная техника, белые коридоры, стены и потолки, персонал в белых халатах и этот убийственный запах стерильности и медикаментов. Женщина за стойкой регистратуры вежливо попросила её подняться на третий этаж. Рангику так и сделала. Она всей своей душой ненавидела больницы. Находиться в них, что здесь, в мире живых, что в Сообществе Душ, было невыносимо. Врачи, которые работали в больницах и четвёртом отряде, могли совершать чудеса и ужасные вещи одновременно для разных людей. Капитан Кучики, например, именно в четвёртом отряде столкнулся с безысходностью – когда ему сказали, что его жена умирает, и это не лечиться. До этого была надежда, что госпожа Унохана сможет ей чем-нибудь помочь, но она не сумела. Капитан Хитсугая видел чудо в стенах четвёртого отряда дважды, когда Хинамори Момо, находившаяся в состоянии комы, проснулась после получения ранения от Айзена до того, как тот ушёл в Уэко Мундо, и уже после войны, когда она так же очнулась после длительного сна. Много кто видел в четвёртом отряде смерить или выздоровление близких. Самой Рангику не приходилось бывать на их месте. Она лишь училась у Исане основам кайдо – медицинского искусства кидо – и наблюдала со стороны. Каждый раз она удивлялась, какого это – работать среди всего этого кошмара, бороться со смертью за жизни людей, с равным успехом проигрывая и выигрывая битвы, и не выгорать эмоционально. Как вообще можно не привязываться к своим пациентам? Как возможно лечить друзей и просто знакомых? Как у Исане хватает выдержки? Тогда Рангику поняла, что Котецу Исане – очень сильная женщина, хотя на первый взгляд совсем таковой не кажется. Рангику всегда удивляло паршивое и уничижительное отношение остальных к ребятам из четвёртого отряда. Эти люди спасают солдатам одиннадцатого отряда жизни и получают только презрение и обвинение своей, якобы, никчёмности и слабости. Какая невозможная глупость. Эти ребята делают намного больше, чем все остальные двенадцать отрядов вместе взятые. А между тем почти никто не хочет идти служить в четвёртый отряд. Какое дикое неуважение. В то время как в мире живых, во многих развитых странах профессия врача считается одной из самых востребованных, престижных и высокооплачиваемых. Из операционной показался врач и уточнил у Рангику имя и кем она приходится девочке. Она ответила то, что он хотел услышать. Конечно, на самом деле она не являлась матерью Мираи, но отлично справлялась с этой ролью. — Матсумото-сан, — начал высокий жилистый мужчина в белом халате с таким непроницаемым лицом, что Рангику поняла, с таким видом преподносят только плохие новости, — мне тяжело говорить это… — ну точно, как знала, — мы сделали всё, что в наших силах, но её привезли слишком поздно. Он сказал это. Мужчина в белом халате говорил что-то ещё, но она не слушала. Так странно. Она никогда не была на месте людей, взволнованных за своих друзей или родственников. Видела, как капитан Хитсугая уходил в четвёртый отряд, и снисходительно улыбалась, мысленно обещая ему выполнить всю работу, потому что ему тяжело. И выполняла. Пыталась поддерживать. Представляла, как ему тяжело, но никогда не была на его месте. Гин умер не на операционном столе, а на поле битвы, и Рангику заработала себе нервный срыв и алкоголизм, из которого её вытащил Тоширо. Доставила мальчишке проблем, хороша, ничего не скажешь. Ему ведь тогда тоже было тяжело – Хинамори лежала в больнице и никаких прогнозов, ни отрицательных, ни положительных, относительно её здоровья не было – а тут ещё и она на его голову свалилась. Они это пережили. После войны с квинси они оба отделались больше психическими травмами, чем физическими, и до больничной койки и состояния комы как-то не дошло. Хотя оба успели побывать обеими ногами в могиле, благо, капитан Куротсучи спас обоих. За время своего обучения у Исанэ, когда Рангику приходила к ней в отряд в назначенные часы и проводила с ней часа три или четыре, – с позволения капитана Хитсугаи, конечно, он всегда говорил, пусть уж лучше его ленивый лейтенант будет делом занят в другом отряде, чем на диване валяется, – она видела многое. Очередные травмы ребят из одиннадцатого и их друзей и товарищей, которые пришли дать дружеского «пинка», чтоб поскорей поправлялись. Травмы были серьёзными, поскольку в меньших случаях ребят из одиннадцатого в лазарет не затащишь. А шуму от них сколько – ужас. Рангику видела очередную травму Ренджи после задания в Руконгае, видела, как возле него суетилась Рукия, периодически обзывая его идиотом, не думающим о собственном здоровье. Видела Хисаги Шухея, вылечить руку которого Исанэ тогда поручила Рангику. Помнила она и то, как лейтенант девятого отряда сказал, что всецело доверяет её действиям. Рангику тогда предупредила, что будет больно, ведь она только училась, а он сказал, что всё стерпит. И не стерпел – сморщился – она что-то напутала и задела нерв. Были и другие. Всех и не упомнить. А теперь вот Рангику на их месте. Как во время войны. Лампа в коридоре мелькнула – спокойно, лейтенант Матсумото, держите свою реацу под контролем. Рангику моргнула, словно очнулась от этого странного состояния, и хриплым голосом попросила взглянуть. Мужчина в белом халате сказал, что это не самая лучшая идея. Рангику смотрела на него и думала, что его кудрявые и короткие волосы было бы неплохо отрастить и носить в хвосте, как делал капитан Кьёраку, смотрелось бы лучше чем то, что было. Но вслух она сказала другое. - Мне всё равно, - она не узнала собственный голос, таким хриплым он был. Как будто перепила. Хотя, насколько она помнила, даже в состоянии алкогольного опьянения у неё был задорный и звонкий голос. Ах да, такой голос у неё был во время нервного срыва и многонедельного пьянства после смерти Гина. Конечно. Как она могла забыть. Время открывать бутылку, лейтенант Матсумото? Мужчина в белом халате лишь отошёл от двери, и оттуда вывезли тело. У Рангику мелькнула мысль, куда же они везут малышку Мираи – совершенно точно мёртвую – как она тут же вспомнила – конечно же в морг, куда же ещё. Рангику бы подумала, что она спит, если бы не кровоподтеки на её бледном, как полотно, лице, перепачканные кровью тёмные волосы, и опущенные веки. Она была совсем не похожа на живого ребёнка. Это была сломанная кукла, вся в синяках, израненная, неживая. Неживая. Рангику содрогнулась от этой мысли и вся похолодела. Она пошатнулась и не упала только благодаря многолетней солдатской выдержке, которая не позволила ей сейчас быть просто человеком, потерявшим только что кого-то близкого, просто женщиной, просто… Рангику-солдат вдруг проснулась, подобралась и напряглась, глядя на то, как искалеченного ужасной аварией ребёнка увозят на каталке в лифт, чтобы переправить в морг. Никаких рыданий, никаких сцен. Не до этого сейчас. Если Мираи умерла, где-то должна была остаться её душа, её духовная оболочка. В этом мире должно быть Сообщество Душ, просто должно быть, и шинигами, которых они не чувствуют, потому что пришли из другого мира. - Она умерла на операционном столе? – спросила Рангику. Мужчина в белом халате с кучерявыми чёрными волосами кивнул и предложил ей присесть, но она покачала головой и задумалась, заперев скорбь и боль внутри своей души так глубоко, как только возможно. Благо, это она умела. Научилась после смерти Гина, когда выплеснула все эмоции наружу. Потом, когда она найдёт Мираи, она обязательно поплачет где-нибудь в закрытой комнате, где-нибудь не здесь и не сейчас. Врачи куда-то ушли, видимо, посчитали, что лучше Рангику сейчас в таком состоянии оставить в покое, наедине с собой. Мужчина в белом халате сказал напоследок, что его кабинет в конце коридора, и что она может прийти в любую минуту, выпить кофе или чай. Ну да, знала она это кофе и чай. Предложит ей психиатра или психолога. Он, кажется, ожидал, что она разревётся. Она бы так и поступила, но только не сейчас. Больничный коридор на третьем этаже вдруг опустел, оставляя Рангику в этом пугающем царстве белого цвета и запаха медикаментов наедине со своими мыслями и одиночеством. Оно вдруг стало материальным, она чувствовала, как оно обволакивает её склизкой материей серого цвета и разъедает её как кислота. Так странно. Давненько она этого не чувствовала. Где бутылка, спрашивается, лейтенант Матсумото, не должно вам изменять своим традициям. Подайте кто-нибудь бутылку! В больнице Мираи не было. Наверное, её душа осталась на том месте, где произошла авария. Рангику с лёгкостью покинула свой гигай, оставляя его на модифицированную душу, и умчалась в сторону дороги. Она чувствовала, как её собственная духовная сила фонит отчаянием. Капитан Кучики должен почувствовать и прийти. Хотя… да пошёл он к чёрту! Рангику скрыла свою духовную силу и спустя пару секунд оказалась на дороге. Ночной воздух наполнил её лёгкие. Мимо проезжали машины туда-сюда, место, где произошла авария, до сих пор было огорожено, и это создавало небольшую пробку – ночью машин было не так много. Мираи обнаружилась у фонарного столба и, судя по её растерянным глазам, она не понимала, что происходит вокруг. Из её груди торчала недлинная цепь, и это пугало её. Рангику подошла к ней на нетвёрдых ногах – и как только не упала по дороге сюда – и остановилась в паре метров, не в силах сказать что-либо. Да и что обычно говорят в подобных ситуациях? Всё будет хорошо? Но ведь… ведь не будет. В духовной форме Рангику по-прежнему не чувствовала реацу других шинигами. Капитан Кучики скрывал свою духовную силу, как и она. Неизвестно, где он сейчас – может, на приёме разговаривает с другими мужчинами в дорогих смокингах, и не в курсе даже, что Мираи умерла. Умерла… - Мама, что… случилось? – тихо спросила Мираи. – Меня… меня никто не видит, кроме тебя. Рангику открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не сумела произнести ни слова. Она не знала, что говорить в таких ситуациях. - Почему ты молчишь? – Мираи подошла ближе, несмело, а потом бросилась обнимать Рангику. Оцепеневшими руками она коснулась девочки и вспомнила, что сейчас она Рангику-солдат, а Рангику-солдат не имеет права разныться, только не офицер Готей-13. - Тебе… так получилось, ты… тебе придётся отправиться в Сообщество Душ, - Рангику опустилась перед ней на колени, они были на тротуаре, и крепко обняла. - Это были не сказки, - догадалась она. - Нет, - кивнула Рангику. – Боюсь, это были не сказки. - А вы пойдёте со мной? – спросила она вдруг, глядя куда-то вперёд. Рангику поняла, что за её спиной стоит капитан Кучики. Она почувствовала, лишь на секунду, колебание его духовной силы. Что же ослабило ваш идеальный контроль реацу, капитан Кучики? Ах, ну да, когда тут такое случилось. Рангику не хотела оборачиваться и видеть этого человека. Она не могла сказать, почему ей так не хочется его видеть. Он ведь ничего не сделал. Он ни в чём не виноват. Это она. Она ведь могла отказать ему и не ехать на приём, остаться с Мираи. Она могла его послушать и не брать девочку с собой, оставить её дома, ведь ей, на самом деле, на этом скучном сборище лицемеров делать было нечего. Это её вина. Ощущение своей ответственности за произошедшее сковало Рангику изнутри колючей проволокой. - Боюсь, что нет, Мираи, - ответил Бьякуя и подступился ближе. Рангику окинула его быстрым взглядом, подмечая, что он крайне напряжён, а значит, он тоже не знает, что сказать. Какие слова лучше использовать. – Тебе придётся отправиться туда одной. Место, куда ты попадёшь, называется Руконгай. Это… - Не смей говорить ей, что это спокойное место, не смей ей лгать! – прошипела Рангику. - Это тяжело, - продолжил Бьякуя, не обратив на неё внимания, - мне нет смысла ей лгать, ты ведь рассказала ей о Сообществе Душ. Мы не знаем, в какой район ты попадёшь… - Их всего триста двадцать, по восемьдесят в каждой части по сторонам света, - сказала Мираи. – И я попаду в это неблагоприятное место? Рангику судорожно думала о том, что она даже предложить ей ничего не может. Денег у неё с собой не было, только валюта мира живых, украшений дорогих – тоже. - Вот, возьми, - Бьякуя, и ему самому не верилось, что он делает это, достал из внутреннего кармана своего капитанского хаори фамильную печать клана Кучики и протянул её девочке. Эта печать была небольшого размера из чистого золота, в форме кольца, которое болталось на длинных и тонких пальцах капитана шестого отряда, поэтому, надо полагать, он носил её в кармане. – Она из настоящего золота, ты можешь продать его выгодно, только не ошибись, чтобы тебя не обманули. И спрячь её во внутренний карман, чтобы не украли. Вырученных денег должно хватить на первое время. – Бьякуя положил кольцо в нагрудный внутренний карман курточки Мираи, которая была накинута поверх её платья. - Тебе нужно двигаться к первым районам Руконгая, там безопасно, - сказала Рангику, как только собралась с мыслями. Даже улыбнулась. Судя по лицу Мираи, у неё не очень хорошо это получилось. Рангику обнажила свой духовный меч и повернула его рукоятью к лицу девочки. Нужно было коснуться кончиком эфеса её лба – поставить печать – и душа попадёт в Сообщество Душ. Обряд консо. Совсем несложно. - Это хорошая идея? – усомнился Бьякуя. – Может, стоит подождать здешних шинигами? - Нет, я… я хочу сама, - Рангику перевела взгляд на Мираи и улыбнулась ей на прощание. Она быстро коснулась её лба наконечником эфеса духовного меча. – Прощай, - сказала Рангику, глядя, как душа девочки становится всё прозрачнее и исчезает. - До встречи, - кивнула Мираи. Она исчезла. Вот так просто. Растворилась. Рангику сглотнула. Нет, госпожа-лейтенант десятого отряда, солдаты не плачут, ещё не время. Уж потерпите, будьте так любезны. Она поднялась и вернула катану в ножны. - Думаю, нам нужно скорее попасть в шестой параллельный мир, капитан Кучики, - ровным голосом сказала Рангику. – Думаю, что не ошибусь, если скажу, что приключений с нас обоих довольно, - и, не говоря ни слова больше, она исчезла, пользуясь техникой мгновенного шага. Бьякуя не подал виду, но ему было неприятно, когда она обратилась к нему официально. Значит, таков конец их, не начавшихся официально, странных отношений? Ей сейчас тяжело, он понимал. Это не обида на него – он ничего не сделал, разве что вынудил её ехать на дурацкий приём, прекрасно понимая при этом, что она возьмёт с собой Мираи, – это то, что Бьякуя знал по своему собственному опыту. Отчаяние. Горечь. Боль. Он подпустил к себе Хисану, позволил себе полюбить её и думал, что они проживут вместе долго. Когда капитан Унохана констатировала Хисане смертельный диагноз, Бьякуя полагал, что был готов к скорой смерти жены. Он просто проведёт с ней последние мгновения. Но эти радостные крупицы времени исчезли так быстро, как песок в песочных часах – они слишком быстро истекли, высыпались, растворились. Она умерла у него на глазах, когда только начался сезон ханами. Вишня в его саду не успела зацвести, как его милой Хисаны не стало. Это так несправедливо. Дни, проведённые с ней, были волшебными и такими эфемерными, как акварельные этюды, которые она любила писать в его саду время от времени. Со временем эти воспоминания, нежно хранимые в памяти капитана шестого отряда, блекли. Это было так больно. Почему ему больно сейчас? Мираи ли в этом виновата? Эта девочка, которую он готов был считать своей дочерью. Или Рангику? Она всем своим видом, характером и внешностью, напоминала ему солнце и огонь, согревающий изнутри. А теперь он погас и отвернулся от него. Стало так холодно. Мираи умерла по его вине – нечего было вмешиваться в ход событий. Он знал, что им рано или поздно придётся покинуть этот мир, и чем раньше, тем лучше, но чтобы так? Бьякуя всегда думал, что Мираи останется здесь, в своём родном мире, вырастет и будет жить интересной и насыщенной жизнью. Но она умерла в таком юном возрасте. Потому что они вмешались. Потому что Бьякуя должен был махнуть рукой на заявление Рангику о своём нежелании присутствовать на приёме, а не настаивать. Он вернулся в квартиру в своём гигае далеко за полночь. Рангику в квартире не было. Она заявилась лишь под утро, измученная и уставшая, но совершенно трезвая – даже алкоголем от неё не пахло. - Вы отдали ей печать клана Кучики, - Рангику рухнула на диван в гостиной и прикрыла глаза. - Это всего лишь печать, - пожал плечами Бьякуя, - как вернёмся, я прикажу сделать новую с той же эмблемой. Какая разница. - Действительно. Она быстро уснула, но сон её не был спокойным. Рангику просыпалась каждый час, терзаемая своими же ночными кошмарами. Отказалась она от сна лишь к одиннадцати утра, когда поняла, что спать так беспокойно не может. Бьякуя не спал вовсе. Они собрали свои вещи и оба, в молчании, покинули пятую параллельную реальность, воспользовавшись зеркалом. Впереди их ждали Кучики Рукия, Хитсугая Тоширо и Хинамори Момо, которых давно пора было вернуть домой. Скоро всё закончится. Если подумать, не о чем сожалеть, всё вышло довольно закономерно.