Грани иных реальностей

Лейтенант Матсумото обнаружилась на одном из мостов. Глядя вниз, на тёмную водную гладь, она думала, по какой именно причине они оказались на сей раз не в Каракуре, а в Токио. Самое главное, никто ведь так и не заметил их появления. Для Рангику это было странно. Ей казалось, люди должны хотя бы заинтересоваться тем фактом, что двое взрослых людей решили искупаться в одежде, прыгнув с моста, а потом, на берегу, ещё и переодеться. Но, должно быть, люди из мира живых были привычны к более абсурдным ситуациям, а может, просто слишком заняты, и именно поэтому даже внимания не обратили. Некстати вспомнился Ичиго со своими друзьями. Он, светлая и немного застенчивая Орихимэ Иноуэ, молчаливый Ясутора Садо и флегматичный Урю Исида – как давно это было – проникли в Сообщество Душ, будучи обычными школьниками, и пошатнули многовековые законы мира шинигами. Тогда все так удивлялись. Ну правильно, ничего ведь не происходило, а тут на тебе – непредвиденные осадки в виде школьников из мира живых – то ещё приключение. Рангику подумала, что будь она обычной среднестатистической женщиной, проезжавшей на машине по мосту, со своими проблемами на работе и в личной жизни, ей бы тоже было наплевать на каких-то чудиков, решивших искупаться под мостом. Мало ли идиотов в этом безумном мире. К тому же, Япония занимает первое место по числу самоубийств, так что, как знать, может, это суицидники неудавшиеся. Жизнь в мире живых такая себе – эгоистичная, нет места размышлениям о чужих проблемах, если только ты не писатель/писательница, художник/художница, или если ты не работаешь в какой-нибудь социальной организации. И действительно, сложно думать даже о высоком (искусстве, литературе, философии и т.п.), когда в офисе тебе предъявляет что-то начальство, горят синим пламенем сроки сдачи отчётности, муж устраивает сцены как под копирку из книжек про физическое или эмоциональное насилие, или жена устала терпеть измены, и решила подать на развод, или что-то в этом роде. Проблем, если честно, так много, только у большинства они действительно как под копирку. Насилие дома, недопонимание, измены и другая феерия бесконечной лжи, эмоциональное выгорание, проблемы в сексуальной жизни, расстройство на почве эмоционального или гормонального фона, и в центре всего этого дети, чьё будущее с точки зрения современной психологии не пестрит яркими красками от слова совсем. Потому что родители либо неуравновешенные, либо не были готовы к этой роли, а решение завести ребёнка не было обдуманно или было принято под давлением других людей, или у них в жизни случилось что-то плохое – неважно, что – всё это по крупицам складывается в одну общую неблагополучную картину, в центре которой ребёнок с неустойчивой и еще формирующейся психикой. Вот и вырастают потом психопаты, убийцы, насильники, воры, пьяницы, маргиналы, проститутки, бездомные и прочие выходцы из «социального дна». По сути, просто несчастные люди, которым не повезло с семьёй, которые не имели достаточную поддержку и помощь, которые не смогли адаптироваться в обществе и изменить свою жизнь к лучшему. Разумеется, это не единственная причина, но, всё же… одна из причин, почему люди оказываются на так называемом «социальном дне». Рангику было сложно об этом думать. Сама она была на таком же дне в детстве, и если бы Гин тогда ей не помог, так бы там и осталась. Умерла бы давно, скорее всего… Тогда она не думала о чужих проблемах. Да и это было не принято. Каждый живёт своей жизнью. Даже в мире живых. Вот почему, наверное, на них с капитаном Кучики не обратили внимания, когда они очутились в воде под мостом, посреди Токио. Всем просто было плевать. Ну и хорошо – меньше проблем. За это ведь и штраф можно заплатить… - Ну и чего ты стоишь в стороне? – спросила Рангику громко, чтобы Хинамори Момо её услышала. – Думаешь, я тебя не замечу? - И не надеялась, - усмехнулась Момо и подошла ближе, - я ведь даже не прятала свою духовную силу. - Зачем пришла? – просто спросила Рангику, глядя на воду. - Если хотите прыгнуть, лучше делать это с другого моста, с этого не разобьетесь, ни у кого не получается, - пожала плечами она и встала на выступ, навалившись всем своим весом на ограждение. Оно было довольно высоким – Хинамори доставало до груди при условии, если она встала на выступ; Рангику, так как она выше, было чуть ниже груди, примерно на уровне талии, с учётом того, что она тоже стояла на выступе, напоминающим поребрик. Рангику удостоила её заинтересованным взглядом. - Не надо на меня так смотреть, я не пробовала, я же не идиотка, - улыбнулась Момо. - Тогда откуда такие познания? - По телевизору видела. Здесь часто про суициды сюжеты снимают. Первое место в международной статистике, как-никак. В новостях, так или иначе, мелькает, можно увидеть. Экономика, говорят, виновата, политика, социальные проблемы там всякие, воспитание и всё это в куче. - Да, - кивнула Рангику. - Но я, знаешь ли, суицидальными мыслями не страдаю… - Хорошо, - кивнула Момо. – Потом что нырять за вами и спасать я не буду, вода холодная и нечистая. - Я в тебе не сомневалась, - хмыкнула Рангику. Момо улыбнулась. Обе они прекрасно понимали, что это пустые разговоры, и на самом деле, случись что с одной, другая тут же поможет, даже если придётся рискнуть жизнью. – А как капитану объяснишь? - Которому? - Моему капитану, конечно. - Которому? – Момо улыбнулась. – Я так поняла, у вас теперь аж два «своих» капитана. - Иди к чёрту, - усмехнулась Рангику. Момо отметила, что её подруга вновь улыбнулась. Значит, всё не так плохо, как она думала. - Тоширо скажу, что пыталась тебя спасти, но ты ушла ко дну слишком быстро и я не сумела помочь, но ты умерла быстро и безболезненно. Капитану Кучики, думаю, скажу, что даже не пыталась тебе помочь и смотрела, как ты умираешь в муках и зовёшь его на помощь, - неожиданно, Момо перешла к более неформальной манере общения. Рангику мысленно улыбнулась. Сколько она просила её обращаться к себе на «ты». - Ну ты и стерва, - хихикнула Рангику. - А то, - кивнула Момо. – Тут, знаешь ли, было с кого пример брать. Сначала капитан у меня был, просто бог по части лжи и интриг, я до сих пор восхищаюсь его актёрскими талантами и смекалкой, то ты, подруга моя. - Опасная ты женщина. - Звучит как тост, если подумать. - Жаль, шампанского нет. - Я как раз собиралась за чаем. Составишь компанию? - Я не хочу чай, я хочу шампанское. - В сетевых круглосуточных магазинах, знаешь ли, кроме чая продаётся миллион всего. Думаю, мы что-нибудь найдём. В сетевом огромном магазине и правда было миллион всего. Различные товары, как для быта, так и для приготовления пищи, были укомплектованы по отделам. Ни Хинамори, ни Матсумото, обе не знали, что им нужно, кроме чая и шампанского, а поговорить, определённо, стоило – и, желательно, в свободной тихой обстановке и до того, как они бы открыли бутылку алкоголя. Именно поэтому они, даже не зная, что намереваются купить, взяли тележку, предназначенную для огромной кучи продуктов, и направились куда-то вглубь магазина. Момо знала, что особенно много продуктов ей и не понадобится – в конце концов, не завтра, так послезавтра они вернутся обратно в свой мир – просто на большой тележке можно было в шутку прокатиться, а также создать впечатление, что ты в этом магазине надолго. Они отправились в отдел фруктов и овощей, который им был совершенно не нужен. - Так, может, ты объяснишь, что такое произошло между тобой и капитаном Кучики? – заинтересовалась Хинамори, внимательно осматривая мандарины. Кивнув самой себе, она потянулась за пакетиком и взяла несколько штук. - О чём ты? - Ну, с каких пор тебе интересна его жизнь и здоровье? – спросила Момо, наклеивая ценник, который только что выдали весы для фруктов и овощей, на пакетик мандаринов. - Он собирается рискнуть ради нас всех. Тебе, хочешь сказать, плевать, если он умрёт? – нахмурилась лейтенант Матсумото. Хинамори пошла в сторону отдела с чаем и кофе, Рангику покатила тележку вслед за ней. В огромном магазине вечером было совсем немного народу, с учётом того, что это даже не выходной. Привычного гула голосов не было, а те люди, что изредка попадались им на пути, либо шли в одиночку, либо тихо переговаривались друг с другом. - Пусть рискует, - Момо флегматично пожала плечами. Она не понимала этот ажиотаж. Вот выбор между зелёным чаем с добавками по акции и таким же, только в пакетиках, но уже без акции – вот это проблема. – Капитан Кучики взрослый мальчик, его лично никто рисковать не просил, это было его решение. Хочет поиграть в героя – флаг ему в руки, пусть играет. Почему меня должно это волновать? Если ему будет нужна помощь, я не буду стоять столбом, позову на помощь кого-нибудь или помогу ему добраться до врачей, но волноваться за него… Это меня немного не касается. Я же не мать Тереза. - По твоей логике и Куросаки Ичиго не должен был нам помогать, - вздохнула Рангику. - Не должен, - кивнула Момо. – Его никто не просил, но у него, вроде как, не было выбора. Он был частью планов Айзена. И если бы он не помог, его город был бы разрушен. То же и с войной с квинси. Пострадал наш мир, но они напали и на него. Это немного другое. Мне жаль, что Куросаки пришлось ввязаться во всё это в свои пятнадцать лет, но выбора ему никто не предоставил. А у капитана Кучики есть выбор. Если он вдруг откажется, никто из нас ему и слова не скажет. Всё-таки, никто из нас не находится в условиях угрозы нашей безопасности или нашей жизни. На кону всего лишь вопрос нашего возвращения в привычную реальность. – Момо осмотрела стеллаж с коробками чая сверху донизу и решила взять чай по акции, который ей нравился. Цветастая зелёная коробочка тут же полетела в тележку. – Скажешь, что я неправа? - Ты права, - пожала плечами Рангику. - Пойдём в отдел, посмотрим сырную и колбасную нарезки, или, - Момо остановилась и на пятках балеток повернулась к своей спутнице, - можно пойти в одно хорошее место, там очень вкусное барбекю и лапша, и выпить там. - Там людно? - Да, - кивнула Момо. – Ну ладно, тогда купим всё сами и пойдём в парк. - В парке можно пить? - Нет, но я знаю место, где нас никто не увидит. - И откуда такие познания? - Возвращаясь к нашей теме, - Момо проигнорировала её вопрос, - почему я вообще должна тратить свои энергетические ресурсы, волноваться за капитана Кучики, если сам он, в своё время, палец о палец не ударил, чтобы спасти, не кого-нибудь, а сестру свою? И даже если он умрёт, да, печально, но я не просила его так рисковать ради меня или Тоширо, и ради остальных, это только его выбор. Собственно, меня это никак не коснётся. Я не служу в шестом отряде. Я лично с ним не общаюсь. Так… какое мне дело? Какое дело Тоширо до этого? Рукия будет волноваться, но ведь она сестра капитана Кучики, она лицо заинтересованное, но я-то нет. И Тоширо тоже. Но тебя, по какой-то причине, это волнует. Так… почему? - Очевидно, что мне не всё равно, - вздохнула Рангику, наблюдая, как Момо кидает в тележку упаковку нарезанного сыра. - Это очевидно, - кивнула Момо и пошла смотреть нарезки колбасных изделий. – Как и то, что ты не всё рассказала о ваших путешествиях. - Я просто… - Рангику покачала головой. Момо не торопила её с ответом, слушала внимательно, она вообще казалась совсем другим человеком, она слишком изменилась. Рангику, в принципе, знала это. Но не осознавала, насколько. Наверное, настоящую Хинамори Момо мало кто знал. Рангику догадывалась, что даже её капитан не знал свою подругу детства на полных сто процентов. Айзен её не только кидо учил. Она переняла, неосознанно, некоторые черты, свойственные его характеру. Момо определилась с нарезкой и пошла в отдел с алкоголем. Рангику поплелась вслед за ней, толкая тележку вперед. Когда они выбирали шампанское, она, наконец, решилась сказать. - Это не просто дружба, это… что-то большее. Но я не знаю, какое название можно дать этому. Это… сложно. - Да, - кивнула Момо, складывая в тележку две бутылки шампанского. На этом они не решил останавливаться, поэтому взяли вермут и спрайт к нему с каким-то вкусом. – В этой жизни в принципе не бывает легко. Особенно, если это вопрос чувств. Это нормально, что ты чувствуешь себя в замешательстве. Я… не уверена, что смогу дать подходящий совет, сюда бы Нанао-сан. Вот кто гуру в психологии и советах. - Это точно. Нет такой проблемы, которой Нанао не нашла бы решения. Самое удивительное, опыта в отношениях у неё нет, но советы её всегда работают. - Для того, чтобы разбираться в отношениях, совсем необязательно в них состоять, - пожала плечами Момо. – Хотя насчёт неё я бы не была так уверенна. - Ну не знаю, - вздохнула Рангику. На пути к кассе они вспомнили, что забыли взять пластиковые стаканчики, в которые можно было бы налить алкоголь, а в бумажные пакеты прятать его не хотелось. Но Хинамори сказала, что ей слишком не хочется возвращаться и искать пластиковые стаканчики, поэтому они взяли бумажные на кассе – как раз, они были по скидке. - Экологично, зато, - сказала Момо. Рангику спорить не стала. Бумажные стаканы действительно более экологичные, чем пластиковые. В парке было прохладно, особенно в тени деревьев. Момо довольно быстро открыла шампанское, чем удивила Рангику. Только после того, как они обе сделали по глотку, Рангику решилась рассказать ей обо всём, что произошло. Почему-то, ей показалось куда более правильным решением поделиться всем этим с подругой, которая вела себя более зрело, нежели десять лет назад. Момо слушала и кивала, она, казалось, всё понимала, будто сама пережила нечто подобное. Рангику не стала бы рассказывать всех подробностей Тоширо, – хотя, может и рассказала бы, смотря в каком состоянии она бы находилась – она ему доверяла, просто он у него подобного опыта в жизни точно нет и не было, и вряд ли бы он сумел дать совет. Но, быть может, понял бы поведение капитана Кучики. - Я просто… - Рангику посмотрела на остатки шампанского в своём стаканчике – они с Момо допивали вторую бутылку – просто не знаю. Мне… мне не хочется, чтобы он пострадал. Конечно, это его выбор, но ведь… Рукии будет больно. - Тебя волнует Рукия? – Момо прищурилась. - Ты мне Гина напоминаешь. Я ведь ему тоже тогда сказала про Киру, спросила, почему он его предал. Гин спросил тогда, серьёзно ли я, может это шутка? Я ведь не ради Изуру туда пришла, собой рисковала, а ради себя. Меня интересовало, почему он меня бросил, зачем он так поступил непосредственно со мной, а не со своим лейтенантом. Но я не… мне не хватило духу спросить это. И он умер. – Рангику покачала головой. – Конечно, я понимаю, вряд ли бы что-то изменилось, если бы я спросила про себя. Но… не знаю, мне тяжело об этом вспоминать. Я до сих пор чувствую себя виноватой из-за того, что не предусмотрела этого, что не надавила на него, что позволила отдалиться. - Ну, так не совершай этой ошибки снова, - Момо пожала плечами. – Ты ведь сказала ему, что Рукия далеко не единственная, кому на него не наплевать. Но не наплевать – это одно. Скажи ему, что ты чувствуешь. Полноценными словами, прямо в лицо, - она допила своё шампанское и убрала обе пустые бутылки в пакет, после чего открыла бутылку вермута и налила донышко и разбавила это небольшое количество спрайтом. Она потянулась к стаканчику подруги, чтобы налить и ей вермут. Рангику одним глотком осушила остатки шампанского и протянула стаканчик Момо. - А вдруг… это не то, что было раньше, это что-то другое, я не… сложно сказать, я не знаю… Гин… с ним было всё по-другому, а здесь… я просто… это так… - Рангику говорила сбивчиво и невнятно, Момо едва успевала уловить обрывки её фраз и складывать их в единые предложения, так, чтобы вырисовывался какой-никакой смысл. Ох уж ей эти взрослые проблемы, кто б знал, как они надоели. А ещё её называли маленькой ванильной девочкой. Особенно Тоширо. Казалось, только Сой-Фонг из этого мира и поняла, что она на самом деле никакой не ребёнок. Даже капитан Хирако понял, и то – не сразу. Ну, это же очевидно. Почему она, Момо, сразу поняла, а Рангику, которая намного её старше и опытнее, не понимает до сих пор? И дело тут не во второсортных любовных романах, времени на которые у них обеих не было, и не в величественных произведениях о любви, которые они обе не читали (Момо читала что-то по работе, пособие по изучению языка, классику о быте, психологии и философии, а Рангику, насколько она знала, детективы и фэнтези в стиле Гарри Поттера и чего-то такого). Просто окружение Момо, каким-то совершенно волшебным образом – ну прям, как в Гарри Поттере – забывало, что ей, вообще-то, далеко не шестнадцать годиков, а где-то на сотню лет побольше. На сотню и ещё с небольшим. «А ты смотрела Игру Престолов?» - спрашивает Изуру Кира. «А Шерлока от BBC?» интересуется Рангику Матсумото. Нет, отвечает Хинамори. Не понравилось мне, отвечает Момо. Неинтересно было. Что первый, что второй сериалы. И они улыбаются так снисходительно и говорят между собой, а потом спрашивают у неё, что нравится ей. Она думает, мнется, потому что не знает, что ответить. Потому что ничего ей не нравится. Но неделю назад она смотрела какой-то мультик, или это было аниме, когда отчёт делала, чтобы мозг не расплавился, чтобы с ума не сойти и в окно не сигануть, или, чего доброго, мир захватывать, как Айзен. И она отвечает, мол, Хеталию я смотрела – к слову, она и мангу себе купила – такое прикольное аниме, там шуток много. Рангику и Изуру улыбаются снисходительно – ну да, мол, смотри свои аниме для детишек, ты ведь ещё маленькая, хрупкая и невинная девочка. Момо не принимает на свой счёт. Откуда им знать-то, что в «Хеталии» много шуток про ту же политику, высмеивание стереотипов, которые губят отношения людей и рождают нетерпимость, шовинизм и тому подобное? Откуда им знать, если они не смотрели и не читали, что в политике этой, да и в истории, нужно нехило так разбираться, чтобы понять половину шуток? Момо хочет сказать им, что увлечения у всех свои – разные – вне зависимости от возраста. Кому-то вон корейские сериалы нравятся, может, кому-то рок, а кому-то Бритни Спирс, так и чего теперь? Тоширо ещё не покрасил волосы в зелёный и не пошёл головой трясти, а Рангику вон, в розовом ещё не ходит и волосы в белый не красит. И помимо этих увлечений у них есть и другие. И у Момо тоже есть. Но разве ж они спрашивают. Увлечения разнятся и ничего не говорят об эмоциональной зрелости того или другого человека. «А вы разобрали завалы в архивах ваших отрядов?» - хочет спросить Момо, но молчит. Она разобрала. И испытала желание повеситься где-то раз тридцать в ходе нелёгкой работы среди бумажек и бесконечных отчётов. «А вы читали «Преступление и Наказание» Достоевского?» - хочет спросить Момо, но по прежнему молчит, потому что знает, интерес к зарубежной классике присущ не всем и это далеко не показатель умственного развития и зрелости эмоциональной. Потому что в Игре Престолов, вообще-то, тоже есть умные мысли и интересные герои, просто кому-то это интересно, а кому-то нет. Как и в Шерлоке. А Момо вот Достоевского читала и за время прочтения испытала желание выйти покурить раз десять, и это притом, что она, вообще-то, не курила. Но она не стала объяснять это, ни Кире, ни Матсумото. - Конечно, это было по-другому, - кивнула Момо, глядя в свой напиток. Спрайт с вермутом ударил в голову не хуже шампанского. – Капитан Кучики и капитан Ичимару это разные люди, и речь не о происхождении, а об их поведении, воспитании, мировосприятии, мыслях. К тому же, с каждым из них тебя связывают разные воспоминания, разные обстоятельства, так почему чувства должны быть одинаковыми? - А любовь разве не одинаковая? - Не думаю, - Момо пожала плечами. – Хотя, смотря, что называть любовью, - улыбнулась она и рассказала Рангику о Сой-Фонг, о своих чувствах, о том, как прыгнула в них с головой. Рассказала, что ей не стыдно перед Синдзи, потому что они, вроде как, не пара, но, если бы он завёл с кем-то отношения, ей было бы не очень приятно. Момо говорила, что она чувствовала свободу внутри себя, граничащую с неприкаянностью, и она до сих пор чувствует, потому что не может определиться, потому что не хочет определяться. Момо говорила о том, что не вспоминает Сой-Фонг, не смотря на то, что с ней было очень весело пару дней, потому что не тянет её к ней на духовном уровне, потому что в этот омут броситься было прикольно и даже волнительно – но это всё. Капитана Хирако она вспоминает, и в последнее время всё чаще, всё сильнее начинает скучать, хотя в нём не было и нет той загадочности от Айзена, той задумчивости и молчаливости. Потому что Синдзи не молчит, не стесняется сказать глупость, не боится показаться идиотом, любит вечеринки и уважает личное пространство Хинамори Момо, и её любовь к тишине. И в этом, наверное, разница. Между простым увлечением на пару дней и чем-то большим, что она пока не может охарактеризовать и назвать любовью. Для каждого человека любовь имеет свои краски, свои очертания, свои определения. Может, это и не любовь вовсе, но зачем об этом думать, если с человеком, по которому скучает Момо, ей просо нравится находиться. И даже песни эти на иностранных языках ей нравится слушать. Потому что Синдзи никогда не старался казаться недостижимой картинкой, как Айзен, кем-то, кого на самом деле и не было никогда. Потому что Синдзи был искренним, был самим собой. Момо в последнее время всё чаще задумывалась, зачем она, такая фальшивая – а как ещё можно назвать человека, который на публике ведёт себя совсем не так, как наедине с собой и своими мыслями – вообще нужна ему? К тому же она не хотела серьёзных отношений. Она вообще не знала, чего ей хотелось. - У меня та же проблема, - кивнула Рангику и пошатнулась, на её таком самочувствии сказалось эмоциональная подавленность и психологическая усталость, помноженные на алкоголь. Она чуть не упала. Вермут ударил в голову даже сильнее, чем той же Момо, которая казалась вполне адекватной. У самой же Рангику перед глазами начинало всё расплываться. – Я не знаю, нужно ли мне это. Я не хочу цепляться за него, не хочу привязываться. Потому что вдруг мне на самом деле он не нужен? А если… если нужен, а ему… я же знаю, что он Хисану до сих пор любит, и мне просто… страшно, наверное. И сейчас он собирается рискнуть собой, и я понимаю, что могу всё потерять ещё до того, как что-то начнётся. Как было… - С Ичимару, - подсказала Момо. – Совершенно нормально бояться. И совсем необязательно разбираться в том, в чём ты пока разобраться не можешь. Просто… просто реши для себя, что тебе нужно и двигайся в этом направлении. - Чувства тяжёлая штука, - констатировала пьяная Рангику, запивая свои слова вермутом, едва разбавленным спрайтом – он у них почти закончился. - Особенно для тех, кто привык мыслить логически, - кивнула такая же пьяная Момо. Когда бутылка вермута закончилась, обе они были пьяны до такой степени, что едва сообразили выкинуть мусор в мусорный бак и отправиться по направлению к квартире, где жила Хинамори – велико было желание остаться спать в парке. Должно было стать легче, но легче не стало. Потому что мало вывалить свои внутренние переживания на другого человека – в этом необходимо разобраться самой. А разобраться не получилось ни у Рангику, на которую это всё навалилось, ни у Момо, которая забила на сложности. Желание покурить – при том, что она не курит – сейчас занимало все её мысли, и именно по этой причине Хинамори потащила свою пьяную подругу в магазин, состроив чересчур серьёзное выражение лица. Такое серьёзное – даже молоденькая девушка за кассой сразу поняла, что в борьбе процентного соотношения адекватности и алкоголя в крови побеждает последний с завидным отрывом в аж девяносто процентов (если не больше). Нетвёрдой рукой Момо удерживала в руках тлеющую сигарету, наблюдая карем глаза, как Рангику, сидя на лавочке, пытается сфокусировать взгляд и прийти в себя, – ей, кажется, было совсем плохо – она смотрела на витиеватый дым, поднимающийся в небо. Интересно было представлять, что Синдзи сейчас тоже курит, и этот дым, поднимающийся вверх, в небо, является связующим звеном между мирами. Горечь от вкуса табачного дыма ощущалась на языке, и её не перебивал даже какой-то то ли ментоловый, то ли мятный вкус, который был у этих средних по длине и толщине сигарет. Момо закашлялась, когда решилась сделать затяжку не для вкуса, а именно полной грудью, чтобы вдохнуть лёгкими. Ну и дрянь. И как Синдзи это курит? Хотя, может, он курит что-то другое, что-то не такое мерзкое? Момо покачала головой и выкинула сигарету. Внимание её привлекла Рангику, которая начала заваливаться на бок. Как бы её не стошнило. Она явно перепила. Примерно такие же мысли – не о вреде алкоголя, а о сигаретах – занимали голову Хирако Синдзи, который находился сейчас в другом мире и совершенно не знал, что случилось с Хинамори Момо, капитаном Хитсугаей, Рукией, капитаном Кучики и Матсумото Рангику. Они пропали, и вестей от них не было. Думать о плохом не хотелось, да и он никогда не принадлежал к людям, которым свойственно было себя накручивать. Капитан Хирако был из тех, кто решает проблемы по мере их поступления. Может, в чём-то и не очень хорошая политика, а в чём-то выгодная. Сигареты были редкостной дрянью. - За что деньги заплатил, - фыркнул он сам себе, делая последнюю затяжку. Некрепкие да и с каким-то кисловатым привкусом. Ну и дрянь. Вот и угораздило его взять другую марку, потому что той, к которой он привык, не было. Без Момо было тоскливо. Накатывало что-то такое, что в умных книжках называется депрессией, было совсем хреново – и как только, спрашивается, раньше жил без этой девчонки. Но самое главное, Синдзи всегда казалось, что их отношения – непонятные и какие-то даже неправильные – блажь их обоих, желание согреться после войны (и плевать, что ни один год прошёл, осадок на всю жизнь остался). Ему казалось, что они прекратят это так же, как начали – тихо и медленно. Он думал, будет легко это забыть. Но Хинамори Момо прикрутилась в его жизни как что-то очень важное, как кто-то, кого нельзя заменить, кто-то, кого заменять или забывать не хотелось. Она, такая умная, сильная, молодая и красивая девушка, и вдруг посмотрела на него, на Хирако Синдзи. Это было странно. Что только нашла в нём? Он не был ни богатым и знатным, да и она никогда не была той, кому это важно. Он был старше, даже старше Айзена, к слову, не похож на этого урода даже внешне, ведёт себя шумно и совсем не интеллигентно – словом, не джентльмен, каким казался Айзен. Хуентльмен, - сказала бы Хиёри, и была бы права на сто процентов и в отношении Айзена, и в отношении Хирако. Да он и сам так думал. Момо ведь сама подступилась ближе, сама намекнула ему, сама втянула его в отношения, и он втянулся, нырнул в этот омут и лишь после понял, что это не просто увлечение и желание забыться. Для неё-то, скорее всего, и было просто увлечение. А для него… а для него нет. В глубине души он, наверное, давно это понял. Потому что, даже если Хирако Синдзи и был «хуентльменом», он был порядочным человеком и никогда бы не стал пудрить голову девчонке просто так. Хинамори Момо была достойна искренности, любви, заботы и всего-всего – она такой замечательный человек. Вот и получается, то, что было для неё лишь способом отвлечься, способом отстраниться, согреться после войны, для него стало чем-то большим уже довольно давно. И только недавно он позволил себе это принять. Вляпался, дурак старый, сам виноват. Влюбился как мальчишка, придурок. Ну и зачем ты ей такой потрёпанный жизнью нужен-то? На кой хрен? Что она, себе кого помоложе и получше не найдёт? Найдёт, конечно. Да хоть того же Кучики – молод, красив, небеден, уважаем в обществе, брюнет, кстати. Даром, что зануда. Хотя, может и не зануда – вон, Айзен тоже занудой казался, а оказалось… то, что оказалось в итоге. Или вон Хитсугая – ну блондин, ну и что теперь, раз Момо на блондинов потянуло – молод, красив, не богат и не знатен, зато уважаем уже в таком юном возрасте, много добьётся – да уже добился, а что впереди-то ждёт, – талантлив, умён – книжки умные читает. Хирако вот не читает. Найдёт себе Момо кого-нибудь в другом мире и права будет. Может, даже возвращаться передумает – ну правильно, Хитсугая с ней, а надоевший отряд с проблемами бюрократического характера длинной в вечность – нет. Что ещё надо для счастья? Захочет ли она возвращаться-то, даже если возможность представится? Нет, наверное. И права будет. Хирако жил в мире живых, видел эту яркую жизнью, полную своих проблем, но всё же динамичную и интересную – не чета гнилой вечности в Сообществе Душ в окружении бумажек, да ещё и при условии, что пустой какой-нибудь пришлёпнуть может, а если нет, так на войне помрёшь. Он покачал головой и убрал зажигалку в карман брюк. Ему хотелось одного – чтобы жизнь в другом мире у Хинамори Момо была счастливой, если она оказалась там заперта. Да даже если у неё и будет выбор – пусть выберет мир живых с градом его возможностей (только б у неё всё хорошо было), а не старого Хирако с его тараканами в голове, любовью к джазовой музыке да дурной привычкой курить и довеском в качестве отряда с проблемами в нём.