Выбивая страх

      И все-таки было в Зусе много чего удивительного — Диппера всегда удивляли его стойкость, стремление достичь назначенной цели и выдержка, которую его друг проявлял достаточно раз, чтобы ею восхититься: он не раз, и даже не два, видел, как многие дети издевались над ним, над его комплекцией и нескладностью ума, но Зус никогда не упирался взглядом в землю, не терялся на месте от страха и стыда, смотрел только в глаза обидчикам, смешно отшучивался и улыбался, не показывая слабости — и это было удивительно — настолько удивительно, что сердце замирало от восхищения. Диппер не знает, как часто плачет Зус в одиночестве, заперевшись в комнате, стены которой увешены фотографиями его отца — он не знает наверняка, как сильно давит жестокость других на Зуса, но может догадываться и представлять, боясь, что одно из его представлений окажется верным. Но каждый день Зус приходит в школу веселый и неунывающий, снова шутит и заставляет других громко смеяться от глупых и неуместных шуток: посмотрев на него можно многому научиться, многому позавидовать и вооружиться смелостью, отвагой, совсем как это сделал он. Пайнс не раз ставил своего друга на равне с «идеалом», взять в пример того же Билла Сайфера: он тоже хотел смеяться, неряшливо одеваться и не обращать внимание на мнение окружающих людей, но стоило ему сделать что-то не так, как взгляды других людей обращались на него, впивались в кожу, заставляя сердце затвердеть, не отпускали; коленки начинали дрожать, а слова застревать на кончике языка.       Зус никогда не рассказывал Дипперу о том, чего он боялся, но иногда его глаза выдавали этот страх — страх темноты, когда все вокруг чернеет, а кричать от отчаяния хочется намного громче. Зус никогда не гулял вечером или ночью — он бежал домой, чтобы побыстрее укутаться в теплое одеяло и подолгу смотреть на горящий ночник, охраняющий его от ночных кошмаров, но правда ли тот охранял его или только создавал видимость защиты, никак не существующей в помине? С того дня, как Зус увидел нечто, что не должно было попадаться ему на глаза, его стал преследовать чужой, совсем неприятный смех, от которого мурашки пробегали по коже, он стал слышать, как что-то скребется ранним утром под его кроватью, и каждый раз, укутываясь в одеяло, накрываясь им с головой, он дрожит от страха, пытаясь не дышать ртом. Что-то выжидает его, прячась в самых темных уголках его комнаты, что-то заливисто смеется, когда слышит, как Зус начинает читать молитву или пытается спрятаться, зная, что его все равно найдут. Оно рядом с ним, всегда, где бы он не был.       Проходят дни и также проходят недели: каждая секунда, пока он жив и ничто ему не навредило, кажется чудом, но вечная боязнь неизвестного начинает надоедать и, когда все эмоции, которые он старался скрывать в школе, стоят на пике терпимости, Зус, посреди урока, вскакивает из-за парты, вытягивает из задумий Пайнса и, хватая того за руку, выводит быстрым шагом из класса под крики недоумевающего учителя.       Билл только смотрит им вслед, сощурив глаза. Скребя ногтями по парте, он качает в такт головой — мелодия хаоса и ужаса, что живет в нем. — Бедный, бедный Зус боится темноты.       Этот момент определенно стал отправной точкой к настоящему кошмару.       Кто-то из класса тихо прошептал, как же сильно стало холодно и что атмосфера вокруг явно поменялась.

***

      Диппер дернул за руку Зуса, без слов прося остановиться: согнувшись пополам, он тяжело задышал, жадно глотая воздух — дыхалка, как и всегда, ни к черту — легкие полыхают огнем. Зус послушно остановился, сам переводя дыхание от длительной «пробежки» — в его лишнем весе определенно было множество проблем, мешающих почувствовать ему себя сильным, или вообще нормальным, человеком. — Зус, … ха… почему мы так быстро побежали? Что случилось?       Они остановились около шкафчиков, оперевшись о них руками: половина темно-синих шкафчиков была поломана, но они все равно смотрелись очень презентабильно, в какой бы глуши не находилась их школа: хотя их хороший внешний вид никак не защищал от взломов, которые происходили довольно часто.       Зус встал напротив Диппера, положил ему руки на плечи и, наклонившись немного вперед, осмотрелся по сторонам, словно ища того, кто может подглядывать за ними сейчас и, удостоверившись в том, что в коридоре, посреди урока, они находятся только вдвоем, тихо прошептал: — С Биллом что-то не так.       Диппер подумал о Билле Харизоне, с которым и правда было что-то не так: его торчащие вперед зубы, как у кролика, выглядели ужасно, родимое пятно на правой щеке обращало на себя внимание каждый раз, а странное, порой сумасшедшее, поведение, внушало иногда немалый испуг — Диппер старался никогда не судить «книгу по обложке», то есть, не обращать внимания на внешность Харизона, но поведение выдавало его как психически-нестабильного человека; он без промедлений мог вскочить посреди урока и громко закричать, что видит тень клоуна, мог промять дверцу своего шкафчика без причин, но сравнительно недавно, может, неделю назад, его перевели в особый класс, где находились одни хулиганы и неуравновешенные, почти такие же, как и он — Пайнс боялся, что там Билла забьют до смерти за его внешность, но, на удивление многих, кто был четко уверен в этом, парень быстро сдружился с новыми одноклассниками и, кажется, стал более нормальным, но иногда он все-таки говорит о клоуне в белом костюме, который жутко на кого-то похож.       Диппер подумал именно о нем, об этом бедном парне, которого судьба наградила множеством проблем. Но последующие слова Зуса сильно удивили его: — Билл Сайфер. С ним что-то не так. Я боюсь его, — впервые Зус рассказал об одном из своих страхов. Диппер усмехнулся. Глупый страх. Глупый-глупый Зус. — Он же популярный. Своей популярностью пугает уж точно. За ним бегает целая толпа девчонок и вокруг него всегда происходит какая-нибудь шумиха. — Нет, ты не понимаешь! — Впервые сорвался на крик. Глаза у парня поблескивают от наворачивающихся слез. — Я видел как его зубы удлиняются, чувак.       Не было страшно. Ни чуточки.       И в его голосе все-таки есть мольба о помощи, которую Пайнс не хочет замечать. — Зус, у тебя была галлюцинация. Это нормально. — Столько раз? — Возможно, что ты пересмотрел фильмов ужасов. — Но… — Зус, с Биллом, а тем более с Биллом Сайфером, все в порядке. Пошли обратно в класс, — Диппер дружелюбно улыбнулся, и его улыбка ненадолго прогнала тот гадкий страх, что мешал Зусу спокойно жить до этого момента.       Но вот, прозвенел оглушающе звонок, все стали выбегать из классов на перемену: пустые коридоры быстро стали захламлены людьми — больше не было того уединения, спокойствия и тишины. Диппер громко прокричал «Еще увидимся, Зус!», пытаясь пролезть через нескольких старшеклассников, и убежал, когда ничего не получилось, обратно в класс, за рюкзаком — видимо, сильно торопится пообедать. Зус, к слову, так и остался стоять на месте, словно вкопанный, но вот, чьи-то ладони легли ему на лицо, закрывая глаза. Все погрузилось в ненавистную темноту, пугающаю до смерти. — Бедный, бедный Зус боится темноты, но совсем не боится рассказать кому-то чужую тайну, да? — Этот голос он узнает из тысячи, если не из миллионов. Его сердце стало стучать все быстрее. Оно хрипло засмеялось, вжимая свои горячие ладони в чужое лицо — Зусу показалось, что его глазные яблоки будут выдавлены, но его отпустили, грубо толкнув в спину. Зус упал на колени, сильно испуганный: держась за край мокрой, от пота, футболки, он тяжело задышал, пытаясь прогнать нарастающий звон в ушах. — Последнее предупреждение. Не смей к нему подходить, не смей ничего говорить.       И голос Дьявола растворился в шумных выкриках кого-то. Зус огляделся по сторонам, но ничего и никого подозрительного не нашел. Переведя взгляд вперед, куда только недавно убежал Диппер, он увидел Билла Сайфера, мирно улыбающегося ему. Парень отполз на коленях подальше, наплевав на чьи-то недовольства. Вскоре он вскочил с грязного пола и от медленного шага перешел к безостановочному бегу. Сам Дьявол смотрел в его спину, мечтая сожрать все внутренности, что хранятся под костями и кожей.