— Прошу тебя, помоги мне.
Диппер проснулся в холодном поту: не впервые ему снятся кошмары, но каждый раз они пробирают до дрожи своей чудовищной жестокостью, которую и представлять в своей голове страшно. Образы, о которых никогда и не задумывался, приходят и тихо уходят, умирая в каждом сне: каждый раз — это новые и незнакомые люди, чаще всего маленькие дети, но бывают и пожилые, и все они сначала находятся в глубоком шоке, а после пребывают в ужасе, крича и избивая стены темного коридора, в котором находятся, но они не желают идти к концу, к свету, являющимся выходом — больше стремятся вернуться назад, мрачными голосами сообщая о незавершенных делах. Диппер видит их будто за невидимой стеной, от которой, стоит только прикоснуться, исходит мертвый холод. Когда образы делают шаг назад, то коридор пропадает, и Диппер видит только канализацию, сточные воды зеленоватого и желтоватого оттенков. Буквально чувствует запах сырости и смрада, стоящего в воздухе — зажимая нос пальцами, все равно находится за стеной; множество тел плавает поверх сточных вод и половина похожа только на спящих людей, а другие, с оторванными руками и ногами, обглоданными головами, кажутся совсем ненастоящими — словно манекены, только детализированные и с нанесенным зачем-то гримом. В своих снах Пайнс видит нечто, что всегда либо танцует безудержно, либо сидит в углу, разрывая острыми зубами человеческую плоть. Диппер не может описать это существо, всегда видится размытым, но ему безумно страшно, вот только это «безумно» в какой-то момент всегда перерастает в любопытство разной степени, и это страшно осознавать. Неужели в одном из снов он уподобится этому монстру? Однажды он увидел Мейбл. Она сидела на полу в том самом черном коридоре: свет вдалеке звал её, постоянно был странный звук, словно протяжный скрип деревянной двери, но она даже не пыталась идти вперед — сидела и игралась с бумажным корабликом, заливисто смеясь. Дипперу показалось, что в тот момент стена, всегда преграждающая, исчезла на какое-то время, но он просто не решился идти вперед — только глубоко дышал, пытаясь успокоить собственное сердце. Нечто закрыло ему глаза, зашипело. Пайнс услышал звук, с которым хрустят или ломаются кости, вздрогнул, но нечто облокотилось на его спину, положив голову на плечо. Чужие волосы, пропахшие металлическим запахом и сточными водами, коснулись лица, по которому то и дело, что стекали капельки пота, пробившего тело от ужаса. Он видел Мейбл, мог подойти к ней, и даже стена исчезла, но все, чего он дождался, так это того, чтобы монстр сам пришел к нему. — Кто ты? — Прохрипело Оно. Диппер затрясся, и существо, почувствовав это, оскалилось — по-крайней мере, ему кажется, что оно оскалилось. Это же всего лишь кошмар, так почему все кажется настолько реальным? Существо принюхалось, прижалось к телу, сжимая в подобии объятий, но впиваясь когтями в кожу, — Я знаааю тебя, — засмеялось Оно, не отпуская, — ты тот самый «братик», что притворился больным, лишь бы не гулять со своей надоедливой сестричкой, которая так сильно бесила, что казалась настоящей сукой. Ненависть и зависть, да? Люди ничтожны, если ощущают нечто подобное. Не добился — так добивайся до последнего, а не жалей себя, забывшись в мечтах. Но Диппер, понимая, что Оно частично право, все равно отвергал истину. Мейбл умерла не по его вине, но в момент, когда ее существование стерлось, он мог быть рядом, и это осознание убивает, а ведь он совсем не хочет быть «убитым». И снова десятки снов, где он винит себя во всех смертных грехах.***
— Братец, иногда мне кажется, что ты и вовсе не слушаешь меня, — Мейбл, сидя на кровати и поджав ноги под себя, надула губы уточкой. Диппер смотрел в её сторону, но совсем не видел — пытался взглядом пройти сквозь. — Я слушаю, — пробубнил он, зажевав ворот футболки. — Нет, не слушаешь, — её голос выводил постепенно из себя, — знаешь, вот я уйду, и ты будешь жалеть, что не слушал, а я ведь о важных вещах говорю! И ты снова жуешь футболку! Диппер опустил голову вниз, перестал слюнявить футболку, и вздохнул. — Мармеладные мишки в мармеладных юбочках — не важная вещь, ты же знаешь это, и как ты только додумалась до такого? — Мейбл только промычала обиженно в ответ, отвернувшись от Диппера. Она не сразу легла спать: долго ворочалась, потом все же легла, и только когда волосы полностью разметались по белой подушке, ноги были спрятаны под одеялом, а усталость сделала контрудар, девочка провалилась в сон. Он уверен, что тогда ей снились те самые желейные мишки в совсем маленьких юбочках, танцующие или поющие в мире, где все блестит и жутко розового цвета, а ему снился сон, в котором он убивал себя снова и снова под осуждающими взглядами всех своих близких и знакомых — ничего хорошего — только плохое, выросшее на почве всеобщего отвращения. А ведь она права — сейчас он сильно жалеет. Может, если бы Диппер попытался думать в том же направлении, что и его сестра, то смог бы координально поменять все внутри себя и не только.