***
Ен учится на два курса выше Чимина. Они познакомились во время одной из университетских вечеринок четыре месяца назад. Встречаться парни начали всего как месяц. Ен сперва особо Чимина не привлекал, но потом, начав общаться, омега понял, насколько сильно отличается этот парень от других альф из его окружения. Для Ена нет границ ни в чём, он чётко следует принципу «живём один раз», отметает все авторитеты, на всё имеет собственное и часто отличное от большинства мнение. Это и притянуло Чимина к нему. Ен учится за счёт родителей, экзамены все оплачивает, но отличники Чимина никогда и не интересовали, он сам такой. Пусть все вокруг утверждают, что Ен балуется наркотиками, что сам даже в университет их поставляет — Чимин не верит. Наркотики курируют его братья, и если это правда, то, несмотря на мелкий уровень, Чоны бы точно разнюхали о том, что кто-то делает это в месте, где учится их брат. Да, у Ена бывают частые перепады настроения, два раза он подрался перед омегой и разбил лица двум другим альфам, но Чимин вырос в семье с двумя братьями, которые такие же вспыльчивые. Он не зацикливается на шушуканьях за спиной и на словах Найла и согласился встречаться с Еном, потому что именно после знакомства с ним в голове Чимина перестала править абсолютная монархия в лице Ким «Монстр» Намджуна. Это не любовь, но это симпатия, и у неё есть все шансы перерасти в любовь. Они много катаются, ходят на свидания, гуляют, подолгу целуются — Ен отвлекает Чимина от его в данный момент ужасной реальности, где братья далеко, а сердце пока всё ещё покрыто свежими ранами. Он помогает, пусть и на время, забываться, скрашивает его одиночество и позволяет хоть и немного, но верить в то, что «хорошо может быть не только с Монстром». Чимин решил, что он не будет обрекать себя на одиночество в вечном ожидании того, кто так о нём и не вспоминает. Ему восемнадцать лет, и шесть из них он провёл в ожидании. Ожидания увенчались крахом. Чимин больше на дверь не смотрит, того, что его «принц» придёт и его заберёт, не ждёт. Он сам себе отныне принца выбирает. Ен умён, хорош собой, интересный. Так считает не только Чимин, почти все омеги университета спят и видят, что он их на своём мустанге покатает, что с ними на свидание пойдёт. Секрет популярности альфы прост — Ен классический плохой парень, остальное уже дорабатывает фантазия омег. Чимин считает, что если долго себя убеждать, то можно поверить во всё. А пока в его мыслях по-прежнему доминирует только один человек, с которым омега сравнивает всех потенциальных кандидатов, и они проигрывают. После учебы Чимин сразу едет в салон подкрасить корни волос и сделать лёгкий макияж. Омега надевает тонкую чёрную блузку, вышитую стразами, опускает её на облегающие ноги чёрные блестящие джинсы и, оставшись довольным своим внешним видом, бежит вниз, где его ждёт Ен. Чимин предупреждает разъезжающую за ним охрану, что они едут в ресторан, в душе уверен, что Ен легко от них избавится, как делал это уже не раз. Братья не ставят ограничений на передвижения омеги в Эреме, единственное — настаивают, чтобы он брал охрану. Он и берёт, но не всегда. Ужин в ресторане пятизвездочного отеля проходит хорошо: вкусная еда, льющееся рекой шампанское и ненавязчивая музыка скрашивают отдых парней и заряжают их отличным настроением. После ужина решено отправляться праздновать в клуб. Парни приезжают в один из самых модных клубов города и продолжают вечер коктейлями покрепче. После того, как альфы опустошают очередную бутылку за именинника, заходит разговор о клубе ОХХО, принадлежащем Монстру. — Они там так зажрались, что пускают туда только избранных, — возмущается Ен. — Не загибай, просто у них фейс-контроль строгий, — вставляет Дио. — Так чем им мой фейс не угодил? Деньги у меня есть, статус подавно, чего выёбываются? — закипает альфа. — Да дело не в деньгах, — вздыхает другой альфа из потока. — Туда только по приглашению попасть можно. Там ведь Монстр тусуется, а нам до элиты далеко. — Нахуй такую элиту, — залпом допивает шот Ен. — Я могу это устроить, если тебе прям так хочется попасть в ОХХО, — лишь бы прекратить этот спор, предлагает Чимин. — Считай, дополнение к моему подарку. — Так пошли, — тянется за портмоне и телефоном на столике альфа. — Прямо сейчас? — удивлённо смотрит на него Чимин, уже пожалев, что открыл рот. — Ну, а чего тянуть, — пожимает плечами альфа. — У нас есть повод, празднуем мою днюху, и если ты правда можешь нас провести, то предлагаю закончить ночь именно там. — Ладно, — подаёт ему руку Чимин. Остальные поднимаются следом.***
Намджун расслабленно сидит на диване, вертит в одной руке бокал виски, краем уха слушает щебечущего что-то омегу рядом и со скучным взглядом рассматривает редких посетителей VIP-лаунджа. К столику альфы подходит администратор и, учтиво поклонившись, докладывает: — Тут компания из десяти человек, молодёжь, и мы обычно не впускаем таких. Но один из них младший Чон. — Чимин, — вмиг выпрямляется альфа, администратор кивает. — Впустите. — Но они хотят в VIP, и они уже не совсем трезвые. — Впускайте, столик справа от меня им дадите. — Но там клиенты… — растерянно смотрит на альфу мужчина. — Освободите. Через несколько минут в VIP с гоготом вваливается компания молодых парней и сразу занимает столик рядом с Намджуном. Альфа с того самого момента, как дверь открылась, смотрит только на Чимина. Свет софитов отражается на его переливающейся благодаря стразам рубашке, ползёт по тонкой цепочке-серьге к уху, стоит омеге глянуть на альфу, как этот же блеск уже на дне его зрачков виден. Чимин неземной, нереальный, будто если подойти поближе, коснуться, он, оставив за собой серебристую пыльцу, в воздухе растворится. Намджун глаз с него не сводит. Любуется. Наслаждается. В миллионный раз влюбляется. Чимин заметил альфу сразу же, как вошёл, уже десять раз пожалел, что пришёл в клуб. Омега не думал застать здесь того, кого раз в год встречает. Чимин легонько улыбается Монстру и садится на диван рядом с Еном. Пока столик заставляют выпивкой, он изображает бурный интерес к мобильному, старается не замечать именно сейчас почему-то обжигающую бок руку своего парня и взгляд, просверливающий на его лбу дырку. Как только приносят любимый коктейль омеги, он сразу откладывает телефон и тянется к бокалу. Намджун больше не смотрит, разговаривает со своим омегой, рвёт Чимина на куски одним тем, что сидит с ним рядом. К столику Намджуна подходит один из его охранников, и Чимин видит, как альфа взглядом показывает на них и что-то говорит. Омега вновь возвращает внимание к коктейлю, решает не зацикливаться. Чимин нервно ёрзает на месте, думает, как бы, не обидев Ена, скинуть с себя его руку, но альфа, которому уже давно пора перестать прикладываться к бокалу, как назло, только ближе двигается, в шею омеги смеётся, не забывает поцелуй на ней оставить. Напряжение в воздухе замечает только Найл, он периодически поглядывает то на друга, то на альфу за соседним столиком и чувствует, как в комнате попахивает кровью. — Я всё равно буду ждать свой подарок, — вскидывает руку и смотрит на часы Ен. — У меня есть полтора часа до окончания моего дня рождения. — Я уже подарил тебе браслет, который ты хотел, провёл в клуб, так что на этом подарки закончились, — отвечает Чимин и тянется за долькой ананаса. — Ты знаешь, чего я хочу. — Ты пьян, поэтому и давишь, я снисходительно закрою глаза на это, — отодвигается от него омега, а Ен возвращается к разговору с другими парнями. Чимин присоединяется к омегам, которые решают спуститься вниз потанцевать, не столько из-за желания танцевать, сколько перестать поглядывать на Намджуна, видеть длинные пальцы, массирующие его плечо. После двух треков он вновь поднимается наверх в VIP, но прямо у двери его встречает телохранитель Монстра и учтиво просит пройти к его столику. Намджун один, омега либо вышел носик припудрить, либо ушёл. Альфа сидит на диванчике с локтями на коленях, пристально разглядывает явно ему понравившийся наряд. — Садись, не думаю, что твои друзья обидятся, если ты уделишь мне пару минут, — кивает в сторону кресла альфа. — Как твои дела? — Чудесно, как видишь, — пожимает плечами Чимин и опускается в кресло. — Ты как? — Неплохо, — усмехается Намджун. — Кто тот альфа, который рядом с тобой? — Мой альфа. — Чего он хочет? — игнорирует это мерзкое «мой» Намджун. — А ты всё видишь. — Всё, что касается тебя, я вижу, вот только его упустил. Сам на себя зол. — Зачем меня вызвал? — Насчёт него поговорить хотел. Мне доложили… — Да перестань, — восклицает Чимин. — Ты тут за пару минут следствие организовал? Выяснял про моего парня? Какого чёрта? — Успокойся, не люблю истеричных омег, — холодно заявляет Намджун. — Да мне похуй, что ты любишь, — подскакивает на ноги омега. — Зря я подошёл, думал, поздороваюсь, как никак почти семья. — Где ты понабрался всех этих словечек, — абсолютно спокойно, не меняя тон и интонацию, спрашивает альфа. — Ты ещё воспитывать меня начни, — огрызается Чимин. — И начну. Вижу, что упустили. — Ты мне не отец и не брат. Намджун молчит. Смотрит пару секунд прямо в глаза, до хруста пальцы сжимает. «Как же ты ошибаешься», — думает. — Мичи, — Намджун резко поднимается на ноги, подаётся вперёд и успевает схватить повернувшегося, чтобы уйти, омегу. — Порви с ним. Ен, встав с места, идёт к столику Намджуна, но перед ним вырастает крупный амбал. — Всё нормально, я сейчас приду, — кричит ему Чимин. — Отпусти меня, — обращается он к Намджуну. — Отпущу, но пообещай мне порвать с ним. — Ты серьёзно думаешь, что ты вот так вот будешь появляться раз в сто лет, что-то мне указывать, и я буду, как твой верный пёс, всё выполнять? Ты не ахуел? — Я валю твоё такое некрасивое поведение на алкоголь, который ты уже успел выпить. Повторяю в последний раз, ты вернёшься к этому мудаку и объявишь, что у вас всё кончено, иначе, — Намджун умолкает. — Иначе, что? — становится на цыпочки Чимин и вплотную приближает к нему лицо. — Что ты сделаешь? Что ты вообще можешь сделать? Ты все эти шесть лет так нихуя и не сделал, так что прости, но мне плевать на твоё мнение и твои слова. Я завёл впервые нормальные отношения, я хочу нормально жить. Я уже перестал мечтать о том, кому всё это время было на меня плевать, ты даже сейчас с омегой. Где он, кстати… Ты знал моё отношение к тебе тогда, вот знай и сейчас. Сейчас твои слова мне безразличны. — У тебя скоро течка? — внезапно за локоть притягивает его к себе альфа и внюхивается. — Ты совсем с ума сошёл, — толкает его в грудь и делает шаг назад омега. — Он плохой человек, Чимин. Твоих братьев нет в городе, и я уверен, узнай они о нём, то потребовали бы того же, что и я. Ты связался не с тем альфой, поэтому расстанься с ним. Я за тебя беспокоюсь, и ты важен мне. — По-твоему, всё так легко? Ты можешь мучить человека игнором, заставлять разрываться изнутри от мыслей, что он тебя не достоин, тебе не подходит и никогда твоего интереса не вызовет, а потом прийти вот так и сказать «я о тебе беспокоюсь», и я поверю? Послушаюсь? — дрожащим от нервов голосом выговаривает Чимин. — Ен — мой парень, и он отличный альфа, во всяком случае, говорит всё, как есть, и не строит из себя хрен знает кого. Когда-то я мечтал, что ты будешь моим единственным, сейчас мне не стыдно это говорить, потому что прошло. Тот Чимин после твоего очередного безразличия сгорел. И позволь мне уйти, у моего альфы день рождения. — И какой же подарок ты ему подарил? — пронзительно смотрит на него Намджун. — Главный подарок я ему ещё не дарил, но точно подарю, можешь не сомневаться. — В этом? — просовывает палец под подвеску альфа и тянет её на себя. Чимин ладонью пытается прикрыть буквы, но понимает, что опоздал. — Будешь бегать на свидания, целоваться с ним с моим именем на своей шее? — притягивает ближе, в губы шепчет. — Ты мой, Мичи. — Любимый, — рядом с парнями останавливается вернувшийся омега Намджуна и с удивлением смотрит на них. — Я не Мичи и точно не твой, — зло отвечает Чимин, косясь на омегу. — Возможно, когда-то я бы подарил тебе всего себя, но тебе этот подарок не нужен был. Теперь это мне не нужно. Удели внимание своему омеге, — он отталкивает альфу и быстрыми шагами идёт к своему столику. Чимин отмахивается от вопросов Ена, залпом допивает коктейль Найла и просит парней уйти из клуба. — Ты дрожишь, — держит его за руку Найл, пока они идут к лестнице. — Мне кажется, моё сердце сейчас лопнет, — говорит Чимин и натянуто улыбается дурачащимся впереди альфам. — Я вижу, — недовольно бурчит Найл. — Не надо так переживать, это ведь такой стресс. — Он ебётся с другим, гуляет с ним, позволяет ему называть себя «любимый» и пиздит мне про то, как обо мне беспокоится, — борется со спазмами, сковавшими горло, омега. Вся компания стоит у подогнанных автомобилей во дворе, кто ждёт «трезвого» водителя, кто планирует, что делать дальше. — Я не хочу домой, — хватается за рукав кожанки своего парня Чимин. — Давай избавимся от моей охраны, поедем покатаемся. — Я только за, — улыбается ему Ен. — Чимин, — подбегает к омеге Найл и тянет его к тротуару. — Ты не едешь домой? — Нет, мы поедем кататься. — Он пьян, не глупи, — просит Найл. — Вдруг в аварию попадете, и вообще, у тебя течка на носу, а тут ещё такой стресс. Езжай домой, прими душ, ложись спать. Утром я накуплю вкусняшек и приеду к тебе на весь день смотреть фильмы, прям как в старые добрые времена. — Отстань, — вырывает у него руку Чимин. — Перестань носиться вокруг меня, как курица-наседка. Завтра увидимся, — омега идёт к уже заведённому и ждущему его мустангу и плюхается на сиденье, стараясь не думать о том, что обидел лучшего друга. Второй час ночи, дороги почти пустые. Мустанг носится по освещаемым фонарями улочкам и именно на одной из них Ен сбрасывает с «хвоста» чёрный внедорожник Чонов. Чимин хлопает своему парню, на радостях даже целует его, отчего альфа чуть не въезжает в мусорный бак. Кататься быстро надоедает, а ещё Чимина по-прежнему трясёт. Он валит всё на расшалившиеся после пятиминутного диалога с Монстром нервы и просит Ена опустить стекло на окнах. Ничего не помогает — омеге по-прежнему не хватает кислорода. — Я не знаю, что тебя с Монстром связывает, но ты сам не свой, — затягивается сигаретой Ен и передаёт её Чимину. — Ничего не связывает, он партнёр моих братьев и решил в родителя сыграть, — кривит рот омега. — Давай я дам тебе кое-что покруче, чем сигарета, — Ен тормозит автомобиль и, нагнувшись, начинает рыться в бардачке. — Да я оклемаюсь, просто разозлился немного, — говорит Чимин, следя за тем, как открывает пакетик и начинает скручивать косяк с фильтром альфа. — Мне жаль, что я твой день рождения так подпортил. — Мой день рождения только сейчас начинается, — подмигивает ему Ен и поджигает джоинт. — Мы с тобой студенты медицинского, а в два ночи на трассе в жопе мира траву раскуриваем, — хихикает омега. — Пара затяжек, и будешь как новенький, — протягивает ему косяк альфа. «Новеньким» Чимин не становится. Более того, омеге становится хуже. Теперь его ещё плюс ко всему подташнивает. Чимин просит Ена отвезти его домой, и альфа вроде кивает, но в итоге омега сидит в накуренном подвальном помещении с громким названием «клуб» и снова пьёт какой-то коктейль, врученный ему Еном. Альфа каждые полчаса говорит, что они уже едут домой, но не встаёт. Чимин тянется к телефону, чтобы позвать своего шофёра, но Ен отнимает у него мобильный и, оставив лёгкий поцелуй на губах, убирает его к себе в карман. — Это особый коктейль, ты мне ещё спасибо за него скажешь. — Он вкусный, но я плохо себя чувствую, — ноет Чимин. — Детка, ты так ахуенно пахнешь, что перебиваешь даже запах марихуаны, — мурлычет ему в ухо альфа и всасывает мочку. Ещё через полчаса Чимин, оседлав Ена, страстно с ним целуется. Блузка омеги свешивается с его плеч, а рука альфы в его джинсах грубо мнёт его ягодицы. Омегу приводит в чувства знакомая мелодия на телефоне. — Отдай мобильный, — просит Чимин и тянется к карману альфы. — Сколько же ты ноешь, — отталкивает его с себя Ен и достаёт из внутреннего кармана валяющейся рядом куртки маленький пакетик. Он сыпет порошок на столик, разделяет его на ровные дорожки и будто не замечает с шоком уставившегося на него омегу. — Это же… это… — Кокаин, — помогает Чимину Ен. — Давай, первая дорожка твоя, я ведь джентльмен. — Да ты совсем охренел! — сползает с дивана омега и начинает застёгивать брюки. — Найл был прав… — Найл долбоёб, — нахмурившись, наблюдает за попытками парня собраться Ен. — А ещё он страшный, как моя жизнь, пусть покрепче за своего глазастого держится, иначе на такое чучело ни один альфа не глянет. — Отвратительно понимать, что я весь месяц угробил на такого урода, как ты, — Чимин нагибается за упавшим на пол портмоне и понимает, что выпрямиться не может. Омега обхватывает живот обеими руками и, упав на колени, сгибается, чуть ли не касаясь лбом пола. Чимин будто проглотил ножи, и сейчас каждый из них устроил дикую пляску в его животе. Он, кое-как отдышавшись, морщась от боли, приподнимается и садится обратно на диван. — Позвони моим охранникам, там быстрый набор, — еле выговаривает омега, прекрасно узнавая эти спазмы. — Да ладно, — ухмыляется Ен. — От течки никто не умер, наоборот, тебе считай повезло, — двигается он ближе и притягивает омегу к себе. — Я хочу домой, — по слогам выговаривает Чимин. — Клянусь, если ты не дашь мне мой телефон, то Чонгук порвёт тебя на куски, а Хосок скормит эти куски своим псам, ты видел их у нас во дворе. — О, угрозы пошли, — пошло облизывается альфа и наваливается сверху. — Наоборот, твои братья должны быть мне благодарны, что я не оставил своего омегу в такой трудный момент. Не ломайся, скоро ты окончательно распрощаешься с разумом и сам раздвинешь передо мной свои стройные ножки, так что всё будет добровольно и по любви. Чоны сами нас на брак благословят, — Ен тянется к поясу Чимина, а омега, вскинув колено, бьёт его в челюсть. От резкого движения его самого насквозь пронзает боль, но он на ней зациклиться не успевает, потому что Ен вдавливает его в диван и разрывает на груди рубашку. Занятые борьбой на диване парни не замечают, как в помещении утихла музыка, как разбежались посетители. — Весь месяц льдинку изображал, а такой горячий. Я тебе по самые гланды засажу, умолять будешь, чтобы повторил… — Повтори, — раскатом грома разносится по накуренному помещению. У Чимина от этого голоса волосы на затылке шевелятся. Ен оборачивается через плечо на голос и, столкнувшись глазами с взглядом, на лоскутки кожу разрезающим, соскальзывает с дивана. — Повтори, что ты только что ему сказал, — цедит сквозь зубы Намджун. Он настолько разъярён, что Чимин это нутром чувствует, в страхе в угол дивана забивается, в шоке на Монстра смотрит. Ни один мускул на красивом лице не дёргается, он выглядит, как ледяная глыба, но при этом от него ярость волнами исходит, как Ен вообще держится — омега не понимает. — Этой рукой ты ему в штаны залез, — хватает за локоть пытающегося удрать альфу Намджун. — Он ведь не хотел. Тебя не учили не лезть к омегам, которые этого не хотят? — Он хотел, у него течка, он сам просил, — хнычет Ен, а потом вскрикивает от резкой боли, раскалёнными спицами плоть проткнувшей. Чимин этот хруст и крик никогда не забудет. — Не надо, — омега бросается к Намджуну и обнимает его торс. — Просто уведи меня отсюда. Ен, придерживая сломанную руку, продолжает плакать и ползти в угол комнаты. Намджун подхватывает омегу под ягодицы и, взяв на руки, идёт на выход. Альфа за эти два часа чуть с ума не сошёл. Он не мог найти омегу в своём же городе. Ким выяснил у своей охраны, что Чимин избавился от «хвоста» и домой не поехал. В результате про это место пришлось узнавать у Найла, который уже давно дома и даже успел заснуть. Намджун идёт к припаркованному у тротуара роллсу, крепче к себе ценную ношу прижимает, почти не дышит. Концентрированный запах персиков лёгкие изнутри выжигает, физическую боль доставляет. Зверь в Намджуне с ума сходит, в припадке бьётся, руки трястись заставляет. Чимин его выдержку пытает, и альфа впервые в жизни проигрывает, о контроле забывает. Он чувствует на ладонях влагу, горячее дыхание на плече сквозь рубашку ожоги оставляет, но не отпускает, напротив, в себя вжимает, будто одной такой близостью уже питается. Он льнущее к нему тело с трудом от себя отлепляет, на сиденье усаживает, а сам за руль садится. Чимин всё время извиняется, прощение просит, ёрзает на сиденье, от каждого спазма сгибается, от каждой волны желания дуреет. Омега не понимает, почему именно сейчас ему в разы хуже, хотя течка уже почти как час началась. Он в клубе даже домой собирался, вполне в себе был, а сейчас перед глазами один туман, он и в салоне, и за стеклом стелется, разум меркнуть заставляет. Альфа рядом невозмутим, ловко рулём управляет, не разговаривает, только окна все вниз спустил и на омегу не смотрит. — Не домой, умоляю, — не сдерживается Чимин. — Не вези меня домой. — Не собирался. Намджун два слова с трудом выговаривает, всё на омегу не смотреть себя уговаривает. Он хочет его безумно, до скрежета зубов, до побелевших от напряжения пальцев, руль сжимающих, хочет так, что не удерживается, мимолётный взгляд на него бросает и сам мысленно зверю «сидеть» приказывает. Монстр давно цепь сжевал и остатки выплюнул, он лапами землю роет, рычит, всё на подарок наброситься порывается. Намджун пока всё ещё приказывает, но надолго ли его хватит — уже не уверен. Один взгляд, и у него внутри адское месиво, лучший порно-фильм всех времён и народов, и похуй, что хочет разложить Монстр собственного брата. Свою кровь, свою плоть. Сейчас это не имеет значения — кем бы Чимин ни был — он его сегодня сожрёт. Брат не должен быть настолько красивым, настолько желанным, он не может быть ходячим сборником всех фетишей Монстра, а раз уж так вышло, то так тому и быть. С чего природа решила, что альфа железный, что против такого соблазна выстоит, что откажется. Не в этой вселенной, не в этой жизни. Здесь и сейчас перед глазами Намджуна одно «хочу» мигает, и это желание настолько сильное, что даже на кровь плевать. Намджун хочет именно его, именно Чимина, именно своего брата. Он прекрасно его ребёнком помнит, даже не злится на совесть, ему эти картинки подбрасывающую — она всё равно проиграла. Похуй. Сейчас рядом с ним течный омега, и не просто какой-то, а его истинный, тот самый, ради которого Намджун любого на пути сожрёт. Совесть уже сожрал. Чимин свои пальцы терзает, всё в окно смотрит, его кроет так сильно, что хочется то ли дверцу открыть и с несущегося на скорости автомобиля спрыгнуть, то ли просто на альфу наброситься, и похуй, что они разобьются. Он весь запахом мускуса пропитался, но глубже дышит, в самые потаённые углы его пропускает. Намджун видит, как омеге плохо, он сам по швам трещит, на куски рядом с ним распадается. Его зверь всё нутро выжрал, все барьеры, все стены в пыль превратил. Скулит, «прямо сейчас» требует. Намджун паркуется перед зданием, обходит машину, вновь на руки его берёт. Смазки ещё больше, брюки омеги насквозь ей пропитались, а теперь она через кожу в Намджуна впитывается, с его кровью смешивается. Альфа заходит в лифт, сразу впечатывает его в стену, так же на весу держит, ноги, свой торс обвивающие поглаживает и в рот врывается. Целует грубо, безжалостно губы мнёт, кусает, знает, что больно, но остановиться не может. Чимин и не разрешает, он руками его шею обвивает, сам рот открывает, сам себя испить предлагает. До дна. Это не поцелуй даже, это дикая борьба за первенство, за то, кто кого первым сожрёт. Чимин проигрывает, под напором чужого языка окончательно сдаётся, по стенке размазывается, от нахлынувших чувств чуть ли не рыдает. — Тебя бы за сегодняшнее ремнём отстегать, — выговаривает ему в губы Намджун, нижнюю зубами цепляет, тянет, жуёт. — И я это сделаю потом, когда ты мою жажду собой утолишь, когда за все эти долбанные шесть лет моего зверя покормишь. Чимин так почву под ногами и не чувствует, сразу после лифта на шёлковых простынях оказывается, задницу приподнимает, противно липнувшие к коже джинсы и бельё снять помогает. Он лежит на спине полностью обнажённым и не стесняется, не прикрывается, будто так и должно быть, будто Чимин в правильном месте с правильным человеком. Он, чтобы сексом с Еном заняться, каждую ночь себя готовил, думал, переживал, а сейчас лежит, глазами альфу перед собой поедает, ждёт, когда тот разденется. Чимин об этом теле столько ночей мечтал, все свои течки его руки на себе, а его член в себе представляя, провёл. За эти годы лицо его желаний ни разу не поменялось, он только о нём мечтал, его ждал. Он смотрит на Монстра, на его грудь, помнит, как впервые случайно к нему прикоснулся, как потом ещё раз потрогать мечтал, пальцами по нему провести, зубами кожу попробовать. Он сам руки в нетерпении тянет, ногами его торс обвив, успокаивается. Намджун знает всё и помнит, ни на секунду не забывает, но какая нахуй мораль и принципы, когда твой омега перед тобой голым лежит, когда течёт, запахом тебя наполняет, когда смотрит так, что ты его желание на дне зрачков видишь. Намджун себя оголодалым псом чувствует, будто всю жизнь на привязи с пустой миской сидел, а сейчас перед ним роскошный стол накрыли, главное блюдо разложили. У Монстра с клыков слюна капает, он даже облизывается, когти протягивает, по бокам проводит, царапины оставляет. Он вгрызается в его горло, подбородок, вновь нетерпеливо к губам возвращается, от них отлипнуть — невозможная задача. Чимин не просто пахнет персиками, он лучший их вид, самый сочный, он сладким нектаром по крови прогоняется, все «нельзя» вырубает, оставляет альфу в темноте, где одни ощущения всё за всех говорят. Намджун целует глубоко и мокро, опять вниз сползает, языком с сосками играет, про себя молит омегу не стонать, будто мало таким богическим телом обладать — он его ещё и голосом доводит. Альфа выцеловывает его живот, тазовые косточки кусает, к бёдрам спускается, приподнимает одну ногу, языком по внутренней стороне водит, за пальцами, простыни мнущими, следит. — Мне надо осторожнее, надо терпеливее, но я не могу, — просит прощение после укуса. — Я и не хочу, — рвано дышит омега. — Я тебя хочу. Альфа за ягодицы его под себя подтягивает, смазку размазывает, пальцы к губам подносит, пробует. — Мичи, ты мой самый любимый вкус. Чимин вперёд подаётся, целуется с ним с привкусом собственной смазки, за шею обнимает, о член трётся. Не выдаёт страха, что размера боится, что даже представить, как это в него войдёт, не может, но Намджуну до глубины души доверяет. Альфа разводит округлые половинки и языком между ними проводит, повторяет, Чимин скулит, назад откидывается. У него под веками целый космос, перед глазами звёзды взрываются, взамен новые планеты рождаются. Чимин тыльную сторону ладони кусает, его язык чувствует, потом пальцы, потом ещё один, в струну натягивается и с протяжным стоном себе на живот кончает. Намджун себя еле сдерживает, передышку омеге не даёт, он поцелуями скатывающиеся на подушки от потрясения слёзы высушивает и в то же время пристраивается. Чимин ноги шире разводит, удобнее располагается, прикрыв веки, губы кусает. Несмотря на смазку и растянутость, член с трудом проходит. Чимин хнычет, даже соскочить пытается, просит дальше не толкаться, ладонями к его животу прижимается, но Намджун руку на его грудь кладёт, не двигаться приказывает. Он шепчет слова успокоения, толкается до конца и морщится от ноготков, в его спину до крови вонзившихся. Намджун перешёл последнюю черту, сделал шаг на ту сторону, его Монстр вмиг утих, наслаждается, близостью любимого тела упивается. Они братья, навек ими останутся, но теперь они ещё и любовники. Даже если Намджун будет за это в Геенне гореть, то он всё равно готов повторить. Омега под ним дрожит, сжимается, каждого движения боится. Намджун ему шею вылизывает, поцелуями лицо покрывает и, на прикрытые веки смотря, просит: — Открой глаза. Чимин медленно веки поднимает, в чёрную бездну перед собой падает, добровольно тонет, спасения не ищет. Он понемногу выдыхает, привыкает, сам на члене медленно двигаться начинает. Осторожные толчки сменяются уже резкими, Намджун погружается до упора, выходит, повторяет, от хлюпанья смазки лицо Чимина краска заливает. — Мой член в себе тебя не смущает, — улыбается альфа и, перевернувшись на спину, его на себя сажает. Чимин ловит ритм, с его именем, на горле поблёскивающим, сам на нём скачет, альфа взмокшее тело на себе поглаживает, каждый изгиб пальцами обводит. Чимин стонет с его членом в себе, и Намджуну окончательно на всё похуй. Он бёдра вскидывает, всё громче стоны из него выбивает. В Чимине так узко, так мокро, что альфа уверен, что долго не протянет. Он его к груди притягивает, за шею одной рукой обхватывает, трахает одновременно языком рот, а членом задницу, второй рукой ягодицы до красных пятен мнёт. Намджун зубами свесившуюся подвеску хватает, движения увеличивает. Чимин уже даже не стонет, а хрипит, как не в себе, после очередного толчка вновь изливается, альфа из него выходит и следом кончает. Чимин не в силах двинуться, отключается на его груди, а когда приходит в себя, находит постель пустой. Он слышит звуки воды из ванной и, поднявшись с кровати, идёт туда. Омега входит в комнатку и видит за стеклом знакомый и любимый силуэт. Он отодвигает дверцу душа и, не дав Намджуну опомниться, проскальзывает внутрь. — Я не хотел тебя будить, — улыбается альфа и, сразу притянув его под воду, целует. Стоны эхом отражаются от стен, даже шуму воды их не заглушить. Чимин до хруста позвоночника выгибается, пока Намджун втрахивает его в стеклянную стену, он оставляет на ней разводы, следы своих пальцев, молит не останавливаться. Когда дрожащие ноги омегу больше не держат, разъезжаются в стороны, альфа поднимает его на руки, вжав в стену, продолжает на весу трахать, от каждого «Намджун», с чужих уст слетевшего, умирает. Намджун погружается толчок за толчком, мечтает, чтобы это никогда не заканчивалось. Он трахает и на отражение в зеркальной поверхности всматривается — картина на миллион. Картина, от которой уже можно просто кончить. Затраханный Чимин — лучшее зрелище. Тело в его руках создано для секса, создано для него, и Намджун берёт, раздирает его изнутри, царапает кожу, оставляет везде свои отметины. Вода уносит в трап следы их любви, но Чимин с него не слезает, захотел бы — не смог. Намджун сам его полотенцем обсушивает, в халат заворачивает и в свою огромную, когда-то казавшуюся Чимину недосягаемой для него, постель укладывает. — Это из-за течки, да? — грустно спрашивает омега, зарывшись лицом в его грудь. — Ты хочешь меня из-за неё. — Я хочу тебя всегда, — поглаживает влажные волосы альфа. — Всегда хотел, но терпел. — Тогда почему? — выбирается из его объятий омега и присаживается на постель. — Почему ты так долго шёл? Почему ты меня отвергал? — Так надо было, — нехотя отвечает альфа и вновь тянет его на себя, вновь целует, обо всём остальном забыть заставляет. Под утро вымотавшиеся за ночь парни просыпаются от звуков стрельбы. Кажется, предупредительной. Чимин испуганно к Намджуну жмётся, а тот к тумбочке за пистолетом тянется. — Не бойся ничего, — просит альфа и натягивает на себя брюки. Намджун от кровати отойти не успевает, как в комнату влетает Чонгук и со всего размаха бьёт его в лицо, потом снова и снова. Забежавшая следом охрана обоих парней так и остаётся у двери, послушавшись приказа Хосока. Чимин натягивает одеяло до подбородка и, заливаясь слезами, молит Чонгука прекратить. Хосок подбирает с пола одежду и швыряет её в омегу. — Одевайся, — ледяным тоном приказывает брат, и Чимин трясущимися руками начинает натягивать на себя джинсы. Намджун не дерётся, он только сплёвывает кровь, поднимается на ноги, снова падает от мощного удара Чонгука. — Как ты мог? Как ты мог так поступить? — притягивает его к себе Чон. — Я его не отдам, — зло улыбается ему Намджун. — Хоть войну мне объяви, я его больше никому не отдам. — Я и не уйду, — подбегает к брату одевшийся омега. — Я никуда не уйду от него. — Ты воняешь, — с отвращением говорит ему Чонгук и толкает его к постели. — Потому что у меня течка! — кричит в истерике Чимин. — И я впервые в жизни провёл её со своим альфой, а вы оба меня достали. Вы мне жить не даёте! — Достаточно, — потирает подбородок Намджун. — Пошли вон из моего дома, пока моё терпение не лопнуло, — обращается он к братьям. — Ты не сказал ему? — вновь хватает его за горло Чонгук. — Ты, блять, не сказал ему, кем ты ему приходишься, и трахнул? Мразь, — вскидывает кулак Чонгук, но в этот раз Намджун перехватывает его в воздухе и с силой отталкивает альфу от себя. — Что не сказал? — растерянно смотрит на парней Чимин. — Не сказал, значит, — смотрит на отведшего в сторону взгляд Намджуна Чонгук.Не сказал.