Traum

Юнги возвращается обратно в особняк в отдельной от Чонгука машине. Половину пути до дома он тщетно борется с подступающими к горлу рыданиями и, радуясь, что в машине только он и шофёр, которому до него нет дела, впервые за долгое время даёт волю слезам. Юнги не заплакал, проиграв войну, не заплакал, потеряв всё, и даже не плакал, услышав приговор, но это утро и всё то, что произошло на площади, возымело для омеги эффект гранаты, с которой выдернули чеку и только потом заставили его её проглотить. Она взрывается в нём голосами людей, окруживших эшафот, их взглядами, полными ненависти и осуждения, превращает все внутренности в кашицу, и с каждым следующим всхлипом Юнги глотает обратно свою же кровь. Выйдя из автомобиля, он долго стоит во дворе, всё не знает, в какую сторону ему двинуться — в особняк или в гараж. Выбор за омегу делает вышедший из мерседеса Чонгук. Альфа подходит к Юнги и, кивнув в сторону дома, требует следовать за ним. Омега молча идёт за братьями и их людьми и, зайдя в гостиную, чуть не валится с ног от повисшего на нём Тэхёна. — Как ты мог? — с горечью спрашивает его Юнги и, получив короткое «Минджу» в ухо, сразу всё понимает. Прислуга поспешно накрывает стол для позднего завтрака, а Юнги проходит к дивану, потому что от пережитого шока он до сих пор не в силах выстоять на дрожащих конечностях. Омега поглядывает на суетящегося Тэхёна, на разговаривающих в конце комнаты братьев Чон и всё пытается нарисовать в голове приблизительный сценарий дальнейших событий. Не получается. Остаётся ждать прояснения ситуации от самого Чонгука. Эд объявляет, что завтрак готов, и за овальный стол в бывшей гостиной Минов садятся Чонгук, Хосок и спустившийся сверху и, несмотря на полдень, одетый как на вечер Мирэль. Омега опускается на стул рядом с Чонгуком и, кивнув в сторону так и оставшегося на диване Юнги, спрашивает альфу, что случилось на казни. Чонгук отмахивается коротким «всё поменялось» и зовёт Юнги к столу. Тот не двигается. — Идём завтракать, ты сутки ничего не ел, и на то была причина, но всё прошло, — говорит альфа. — Или началось, — зло смотрит на него Юнги. — Или началось, — улыбается Чонгук. — Хотя бы просто посиди за столом, уверен, у тебя много вопросов, и ты не увидишь меня до поздней ночи, так что это твой шанс их все задать. Мирэль, которого никогда не интересовала ни политика, ни дела Чонгука, просит прислугу вынести ему завтрак на застеклённую вторую террасу через полчаса, а сам решает поплавать немного в закрытом бассейне. Юнги провожает красивого омегу взглядом и, поднявшись с дивана, всё-таки идёт к столу. Тэхён сразу подбегает к брату и первым делом наполняет его чашку ароматным кофе. — Ты сам хоть ел? — тихо спрашивает его Юнги, и тот кивает. Хосок, который с момента приезда в особняк так глаз с Тэхёна и не сводил, не сдерживается: — Первый вопрос будет от меня. Кто вы, чёрт вас возьми, друг другу, раз уж оказалось, что ты омега? — Мы друзья, — нюхает свой кофе Мин, но несмотря на то, что от одного взгляда на выпечку рот наполняется слюной, к еде не тянется. — А ещё он мне прислуживал. — Он и мой друг тоже, — к столу подходит полусонный Чимин и плюхается на стул рядом со старшим братом. — Ты не выспался? — ерошит его волосы Чонгук. — Как я мог заснуть, когда от наплыва всей информации у меня взрывается голова, — бурчит омега и просит у Тэхёна воды. Хосок, не стесняясь, продолжает гипнотизировать взглядом нагнувшегося за графином омегу и действует на нервы Юнги. — Мне не нравится то, как ты на него смотришь, — не сдерживается Мин, вызывая улыбку Чонгука. — Он порядочный и честный омега, так что утри свои слюни. — У него своя голова на плечах, — даже не думает убирать взгляд альфа, напротив, скользит вниз и, несмотря на то, что Тэхён одет в свободную, даже мешковатую форму, смотрит так, будто бы тот голый. «Я вообще-то в комнате, кончайте меня обсуждать», — думает Тэхён, наливая младшему Чону воды. — Ты отменил казнь, покрасовался тем, как ты милостив к омегам, сорвал овации. Что дальше? Зачем ты привез меня сюда? — пристально смотрит на Чонгука Юнги. — А куда ты собирался? — тянется к чашке с кофе альфа. — Это был мой дом, вы едите сейчас из моих приборов и спите в моей постели, но война есть война, теперь здесь мне ничего не принадлежит, и раз уж ты отомстил, то я хочу уйти. — Переспрашиваю, — откладывает чашку Чонгук. — Куда ты собрался? — Начну новую жизнь, — неуверенно говорит Юнги. — И Тэхён пойдёт со мной. — Чего? — приподнимает бровь Хосок. — Ты за пределами особняка и минуты не продержишься, — усмехается Чонгук. — Ты личность публичная, твоё лицо все знают — выйдешь, и один из тех, у кого отца или ребёнка погубил Дэ Мин, отрубит тебе голову. — Я выберусь в Эрем или Вилейн. Начну всё с нуля. — Нет, — тоном, не терпящим возражений, заявляет Чонгук. — Я ведь сказал тебе на эшафоте: ты мой трофей, и я тебя от себя никуда отпускать не собираюсь. — Ты понимаешь, с кем ты разговариваешь? — подскакивает на ноги Юнги и, перегнувшись через стол, внимательно смотрит на даже не дрогнувшего альфу. — Я тебе не один из тех омег, с которыми ты привык общаться в таком тоне, и уж тем более не игрушка, которой ты можешь играться, пока не наиграешься. Умерь свой пыл. — Это тебе я советую его умерить, — медленно поднимается на ноги Чонгук, и Юнги вмиг чувствует себя крошечным. — Никто не говорил, что ты игрушка. Ты — омега, который мне нравится, и я знаю, что это взаимно, во всяком случае, целовал я тебя в гараже точно не насильно. — Ахуеть, — бьёт ладонью по столу Хосок и задумывается. — Дважды ахуеть! Ты целовал его, как альфу! — Какой ужас, — вздыхает Чимин и откусывает яблоко. Тэхён, не стесняясь, берёт с господского стола стакан и, наполнив его водой, залпом выпивает. — Я понимаю, что со свиданиями и постепенным знакомством мы опоздали, но думаю, мы и так чудесно проведём с тобой время, — улыбается Чонгук. — Браво! — демонстративно хлопает в ладони Юнги. — Ты и правда очень умный. Ты меня не отпускаешь, не помогаешь покинуть Траум, но при этом весь город знает, что я у тебя, а в какой роли — они придумают. Может, ты заставляешь меня хлев чистить — похуй, что у тебя его нет — или обувь тебе до блеска натирать, главное, больше унижений, больше издевательств, фантазия народа на месте стоять не будет. В итоге у тебя я, людское обожание, моя казна, а у меня что? Правильно. Нихуя. Так что иди ты нахуй, волк. — Может, будем решать проблемы по мере их поступления? — поглядывает на экран телефона альфа. — Может, ты просто поможешь нам с Тэхёном покинуть Траум? Покажешь, насколько ты милосерден. — Я достаточно уже проявил милосердия к вам, отныне никаких уступок. Я распорядился, ты вернёшься в свою комнату, но всю одежду я приказал вывезти и раздать неимущим. Тебе мы соберём новый гардероб, я лично его выберу. — Ты вообще меня слушаешь? — срывается на крик Юнги, а Чимин прикрывает ладонями уши. — Поехали, — обращается Чонгук к Хосоку, игнорируя омегу. — Что-то мы припозднились. — Я с тобой разговариваю, — вновь окликает его Юнги. — Тэхён будет твоей личной прислугой, — уже у двери поворачивается к нему Чонгук. — Эд снимет с него остальные обязанности по дому. — Кто-нибудь хочет мимозы? Думаю, самое время прибухнуть, — подмигивает омегам Чимин и просит Джи принести выпить. — Жаль, Мирэль не слышал, — вздыхает Чимин. — Может, тогда бы он уже свалил из этого дома, от его запаха карамели меня тошнит уже. У обоих моих братьев ужасный вкус. Не в обиду сказано, вы правда милашки. Ты, — поворачивается он к Тэхёну, — точно богичен, я бы сам с тобой замутил. Ну, а ты, — смотрит Чимин на Юнги, — ты колючка, но Чонгук тебе иглы пообломает. Всегда поражался его целеустремленности и умению добиваться своего. Ну что, сheers! — берёт в руки бокал омега.

***

Чонгук высылает за Минджу автомобиль к пяти часам, и уже через полчаса омега сидит в его кабинете и, попивая жасминовый чай, внимательно слушает вопросы альфы. — Я не отправил никого на похороны из Траума, потому что у Волков с ними связи не было, а Минов фактически не существует, не говоря о том, что один из Минов и виновен в его смерти, — рассказывает альфа. — У кого ты живёшь? — спрашивает он у Минджу. — У хороших друзей, — без тени сомнения отвечает омега. — Я не мог ведь вернуться сюда, зная, что это больше не мой дом. — По официальной версии вы с твоим мужем повздорили, дело дошло до рукоприкладства, а потом ты застрелил его из его же оружия. Труп нашёл его правая рука Ким Сокджин, который, к слову, сейчас всем и заправляет в Вилейне. — Так и было, — опускает взгляд на свои руки омега. — Ты ждёшь ребёнка? — пристально смотрит на омегу Чонгук. — Жду, но рожать не хочу. От этой мрази мне дети не нужны, — с отвращением в голосе говорит Минджу. — Это твоё личное дело, да, и я не знаю подробностей вашей совместной жизни, но надеюсь, что ты понимаешь, что ты убил человека, и не простого человека. — Я всё прекрасно понимаю, — понуро отвечает Минджу. — Я знал это до того, как спустил в него всю обойму, но если бы я мог, то я бы не дрогнувшей рукой повторил, потому что Бобби Ди был чудовищем и его место в Аду. — А твоё на виселице, — хмурится альфа. — Прости, но так и есть. Мы уже получили запрос на твою экстрадицию, но мне эти дни было не до этого, поэтому я только сейчас с тобой говорю. — Экстрадицию? — сглотнув, переспрашивает омега. — Да, они требуют отдать тебя для суда. — Так быстро, — опускает голову и нервно теребит подол свитера Минджу. — Я знал, что так будет. Я ведь знал, — убеждает сам себя. — Если я отвечу отказом, он приедет для разговора, — вертит в руке карандаш альфа. — Джин? — выпаливает омега, смотря в глаза. — Ким Сокджин, — моментально исправляется. — Да, — щурит глаза Чонгук. — Ты хорошо с ним знаком? — Нет, то есть да, я знаю, что он помощник Бобби, — мямлит омега. — Я хочу послушать его, поэтому на запрос отвечу отказом. — Серьёзно? — не веря, смотрит на него Минджу. — Серьёзно, — встаёт на ноги альфа. — Тебя отвезут домой. Кто-то ещё знает о ребёнке? — Нет. Можно мне увидеть Юнги? — несмело спрашивает омега. — Не сегодня.

***

— Да постой же, — Хосок хватает Тэхёна за руку и втаскивает обратно на кухню, с которой омега пытался смыться, стоило альфе войти внутрь. — Перестань избегать меня, — продолжает наступать Хосок, заставив его прилипнуть к столу. — Я не могу поймать тебя с утра, ты всё время ускользаешь. Я скучал, — понижает голос, говорит медленно, даже нежно. Тэхён не знает, куда глаза деть, лишь бы в кофейную гущу напротив не смотреть. От Хосока, его мимолётных прикосновений, запаха, взгляда — в омеге нутро вибрирует, он даже не дышит в его присутствии, то ли ближе стать, то ли прочь убежать хочет. — Я просто надеюсь, что ты останешься здесь, раз уж твой друг тоже остаётся. «Не по своей воле», — думает Тэхён. — И я подумал, почему бы нам не повторить поездку к морю? Или в другое место. Куда хочешь? — с надеждой спрашивает Хосок. — Оу, Чон Хосок, ты так сильно понизил уровень, — хихикает вошедший на кухню Мирэль. Тэхён моментально выскальзывает из рук альфы и идёт к двери, уговаривая себя не сорваться и не оттаскать омегу за длинные и, что уж отрицать, роскошные волосы. — Я думал, твой язык предназначен для других дел, — зло смотрит на Мирэля Хосок. — Вот только учитывая, какой мой брат нервный эти дни, ты со своей обязанностью не справляешься. — Чего ты злишься-то? — хмыкает Мирэль. — Ты сам себя со стороны бы видел — прислугу на кухне зажимаешь. Хосок на это ничего не отвечает и выходит из кухни.

***

Чонгук входит в гостиную к девяти вечера, на ходу стягивает пиджак и, откинув его на кресло, идёт к бару за виски. Слишком много дел, забот, последствий утренней «казни». Он за весь день отдыхал, только пока сидел пятнадцать минут за столом на завтраке и в машине в переездах. Хочется выпить, завалиться на любую горизонтальную поверхность и пару минут ни о чём не думать, но на диване с ногами, собранными под себя, сидит Юнги, и взгляд его покоя альфе точно не сулит. Чонгук наливает сперва виски на палец, потом, повернувшись к Юнги, передумывает и наполняет бокал до конца. — Почему ты одет так, будто на войну собрался? — проходит к креслу напротив дивана Чонгук и опускается в него. — Хотя у тебя в гардеробе нет ведь одежды для омег, а вещи твоего брата, по-моему, вынесли, — устало продолжает альфа и вертит в руке бокал. — Завтра я освобожу себе пару часов и отвезу тебя по магазинам. — Я тебе кто? — вроде, спокойно спрашивает Юнги, но воздух в комнате вмиг электризуется. — Я что, кукла, которую ты будешь наряжать? Ты в детстве не наигрался? Ах да, прости, в Ребелионе с куклами туго было… — Не перегибай, — хмурится Чонгук. — Может, так ты вспомнишь, с кем ты разговариваешь. — Я ни на секунду не забывал. — Я хочу уйти из этого дома, от тебя, от всех вас, я хочу свободы. — А я хочу тебя, — кривит губы Чонгук и явно наслаждается растерянностью на чужом лице. — Но ни ты, ни я того, чего хотим, пока получить не можем. Это нормально. Это жизнь. — То, что случилось в гараже… — запинается омега. — Это была случайность, это было отчаяние… — Конечно, — делает глоток из бокала Чонгук. — Я был не в себе… — Само собой, — второй глоток. — Я не хотел того поцелуя… — Ты конечно же о нём жалеешь, — усмехается Чонгук. — Вот именно, — подскакивает на ноги Юнги и осекается. — Ты издеваешься надо мной? — Нет, волчонок, просто вспоминаю, как ты горячо отвечал мне, и не верю твоим словам, — подмигивает ему альфа. — Пора заканчивать этот цирк. Я жду тебя с утра, чтобы решить этот вопрос, потому что я так не могу. Я не мог уйти, не предупредив. — Скорее, тебе просто не открывали ворота, — хмыкает альфа. — Я серьёзно. Я тебя предупредил, и я ухожу. Я устроюсь, а потом и Тэхёна заберу. — Как это мило. — Знаешь, можешь издеваться дальше, но я пошёл, — тянется за курткой на подлокотнике омега. — Не отпускаю, — Чонгук допивает виски. — Не спрашиваю разрешения, — натягивает на себя куртку и застёгивает до конца молнию Юнги. — Не надо меня злить, я правда очень устал, — пристально смотрит на него Чонгук. — Я не позволил тебе умереть не для того, чтобы тебя убили сразу же, как ты выйдешь за пределы особняка. — Мне кажется, ты драматизируешь, — бросает ему Юнги и идёт к выходу. — Видит Бог, я старался, — выдыхает альфа и, поставив бокал на столик, поднимается следом. — Ну пошли, — быстрыми шагами подходит к омеге Чонгук и, схватив за локоть, тащит к двери. Юнги с трудом успевает за буквально волочащим его альфой и всё пытается вырвать руку. — Пусти, блять, я и сам могу идти, — шипит омега, но Чон так и тащит его за собой и останавливается только у серого матового БМВ Х6. — Считай, я тебя провожаю, — открывает пассажирскую дверь рядом с водителем Чонгук. — В последний путь, — подталкивает Юнги к автомобилю и, проследив, что он сел, закрывает дверцу. — Я тебя не понимаю, — пристёгивает ремень Юнги и смотрит на севшего за руль Чонгука. — То ты меня не отпускал, а сейчас даже шофёром подрабатываешь. — Я сам в шоке, — нажимает кнопку зажигания альфа и выруливает со двора. — Расскажи, куда именно, на что жить собираешься. — Попробую перебраться в Эрем, но сперва зайду к знакомому в центре, у него есть мои деньги, — расстёгивает куртку омега. — Выключи подогрев сидений, я поджариваюсь. — Значит, оставлю тебя у знакомого, дальше сам разберёшься. Только как ты границу перейдёшь? Мало того, что тебя все знают, так даже твой отец не смог, хотя денег при рейде было обнаружено более, чем достаточно. — Как-нибудь перейду, всё лучше, чем тебе в рот смотреть. — У тебя отвратительный характер, прибил бы, — цедит сквозь зубы альфа. — Ты же как-то перешёл, и не одну, вот и я перейду. У тебя был шанс от меня избавиться, ты сам не захотел, — пожимает плечами Юнги. — Не думал, что так быстро об этом пожалею. Чонгук подъезжает на названую Юнги улицу и паркуется у тротуара. — Ну пока, что ли, — бурчит омега, всё ещё не веря, что его так легко отпускают. — Пока-пока. — Я приду за Тэхёном. — Обязательно. Юнги вновь застёгивает куртку и, выпрыгнув из автомобиля, быстрыми шагами идёт в сторону многочисленных неоновых вывесок в глубине улицы. Мак, так зовут хорошего знакомого Мина, хранит достаточно большую сумму денег, которые передал ему Юнги ещё до начала войны, боясь в случае проигрыша не получить ни цента из банков. Альфа работает в тату салоне на этой улице. Когда-то Юнги помог его брату восстановиться на службе, тогда они и познакомились с его семьёй и сдружились. В Трауме очень мало людей, которым Юнги бы мог доверять, но Мак один из них. Он оборачивается, услышав рёв мотора, и видит только задние габариты отъезжающего Х6. Юнги на миг даже расстраивается, а потом, мысленно отвесив себе пощёчину, двигается дальше. Он ловит на себе пару заинтересованных взглядов, хотя на дворе и ночь, натягивает капюшон чуть ли не на всё лицо и, пройдя мимо курящих у входа в тату-салон двух альф, толкает тяжелую дверь. Как и всегда в это время Мак не работает, он, развалившись в кресле, покуривает кальян, явно набитый не только табаком, и чуть не роняет его, увидев на пороге Юнги. — Ничего себе, — выдыхает альфа. — И ты будь здоров, — кивает Юнги. — Я за тем, что отдавал на хранение. — Да я понял, конечно, но чёрт, дружище, — Мак, поднявшись с кресла, идёт к парню. — Ты полон сюрпризов, — разводит руки для объятий альфа, но Юнги делает шаг назад и просит свою сумку. — Со мной ты можешь и не обниматься, хотя меня это задевает, — театрально вздыхает Мак. — Но с парнями придётся, — кивает он в сторону двери, и Юнги, повернувшись, видит тех двух альф, с которыми столкнулся у входа. — Я заберу то, что принадлежит мне, и спокойно уйду, никто не пострадает, — уверенно говорит омега, прекрасно понимая, что в очередной раз ошибся в человеке. — Не дури, — громко смеётся альфа. — Ты, блять, омега, тупой омега, изображающий альфу. Как же я был оскорблён, как обижен! Я думал, мы друзья, — наступает Мак, заставляя Юнги пятиться назад, где стоят двое других. — Не будь мразью, — отвечает Мин. — Благодарность — лучшее качество человека, докажи, что ты человек, отдай мои деньги, и я уйду с миром, — Юнги оценивает обстановку, прикидывает куда и кого бить первым. — Какие деньги? — хохочет Мак. — Нет никаких денег, их мне давал альфа Мин Юнги, а не дрянь, вздумавшая обвести вокруг пальца весь город. Я купил на них новую тачку, или ты думал, что только ты можешь разъезжать на мерседесе? — Мак, прекращай, — просит Юнги. — Серьёзно? — хватает прислонённую к углу биту альфа и сразу же замахивается. Юнги уворачивается от удара, бьёт его в колено и, воспользовавшись тем, что тот сгибается, ещё раз в живот и в лицо. Бита переходит омеге, он ловко уходит от второго альфы, успевает сломать биту надвое о голову одного из них и падает лицом на пол от удара в спину. Юнги ловкий и прыткий, он быстро реагирует и так же быстро собирается, он вмиг поднимается на ноги, продолжает уходить от двух нападающих, пока третий пытается подняться, и ищет глазами оружие в помощь, но не находит. Его бьют в солнечное сплетение и одновременно чем-то тяжелым в затылок. Секундное головокружение, и Юнги уже лежит на лопатках, а один из альф сидит на нём и молотит кулаками по почкам. Юнги обхватывает руками его лицо, со всей силы давит на глаза и слышит выстрел, оглушивший комнату. Ещё два выстрела, и тяжесть с Юнги пропадает. Он не в состоянии даже присесть от опоясавшей туловище боли, всматривается в наполненную дымом, полуосвещённую комнату и слышит до боли знакомый голос: — Даже руки пачкать не буду, много чести. Теперь Юнги чётко видит трёх, оставляя за собой кровавый след, отползающих за стол мужчин и остановившегося рядом Чонгука, который убирает за пояс оружие. — Не смотри на меня так, — нагибается к нему альфа. — Я отлично стреляю, похромают, и пройдёт, — он поднимает омегу на руки, будто тот ничего не весит, и идёт к выходу. — Отпусти меня, — превозмогая боль, цепляется за его плечи Юнги. — Пусти, блять, я тебе не… — Именно, что да. Привыкай, тебя только на руках и носить. Ты просто не знаешь, каково это, но тебе понравится. Прости, что я так припозднился, всё хотел дать тебе шанс самому расквитаться, — он усаживает омегу на сиденье, пристёгивает ремень, а сам садится за руль. — Мак оказался дерьмом, — вздыхает Юнги, морщась от боли в боках. — Кто бы сомневался, — усмехается Чонгук. — Поедем в больницу? — Нет, ничего серьёзного. — Но в больницу ты точно поедешь на днях, очень хочу знать, что за дерьмо ты пил и в каком ты вообще состоянии после стольких лет издевательств над организмом. — Боишься, что я тебе детей не рожу? — с издёвкой спрашивает омега. — Нет, я детей точно не хочу, скорее боюсь, что ты просто загнёшься, — серьёзно отвечает альфа и тормозит на светофоре. — Мы едем обратно, надеюсь, ты понял, что за пределы особняка тебе нельзя. — Можно, если я замаскируюсь. — Смешной волчонок. — Только попробуй во дворе меня на руки взять, — шипит Юнги и вызывает очередную улыбку у альфы. Чонгук молча кивает и думает, что за весь день улыбался только три раза, и все три раза были из-за Юнги.

***

Юнги лежит на кровати и не прекращает поток ругательств в адрес совсем не нежно обрабатывающего его раны Тэхёна. — Это ещё что, я сам бы тебе вмазал на их месте. Ещё и меня бросил, — зло шепчет младший, втирая обезболивающий гель. — Я бы за тобой вернулся. И я тебе письмо написал, — виновато бурчит Юнги. — Я тебе это письмо вместо завтрака скормлю. — Кончай меня ругать, я и так настрадался. И вообще, меня избили, — давит на жалость Юнги. — Хосок сегодня звал меня гулять, — как бы невзначай начинает Тэхён. — Но пришёл омега старшего и вернул меня с небес на землю. — Не влюбляйся. — Не я в гараже с волком сосался. Я вообще ни с кем ещё не сосался, а хочется между прочим, — вздыхает Тэхён. — То было от отчаяния, я к смерти готовился, не хотел умирать не целованным, — оправдывается Юнги, сам знает, что врёт. — А если мы убежим тайно, без объявлений? — вкрадчиво спрашивает младший. — Как за пределы-то выйти, тут охрана такая, что отец бы позавидовал. — Поищем лазейку, — пожимает плечами омега. — Подготовимся тщательно к побегу и свалим к хуям. — Эй, что за словечки? — хмурится Юнги. — Да это Эд так матерится, я тоже вот начал. — Надо подумать, — прикрывает веки Юнги. — Останешься у меня? — Ещё бы. Я на ту койку внизу не лягу, у меня синяки после неё покруче, чем те, что на тебе утром расцветут.

***

— Драчун такой, невозможно удержать, — усмехается Чонгук, рассказывая Хосоку про их с Юнги вылазку. — Ну, он борзый очень, я тоже заметил. Кстати, раз уж ты так им увлечён, почему Мирэль всё ещё здесь? — спрашивает Хосок. — Он тебе мешает? — Он мне не нравится. — Тебя Чимин подкупил? — смеётся альфа. — Я серьёзно. — Мирэль — мой омега, а Юнги… — задумывается Чонгук. — Чёрт знает, что такое Юнги.  — Ясно. Джи, — окликает проходящего мимо бету Хосок. — Где Тэхён? — У Юнги. — Уже второй час ночи вообще-то, — хмурится Хосок. — Значит, спит у него, — фыркает бета. — Тэхён часто с ним спит. — Какого… — растерянно смотрит он в спину удаляющегося беты. — Да блять, они омеги, успокойся уже, — усмехается Чонгук. — Похуй, — встаёт на ноги Хосок. — Я знаю таких омег, которые любому альфе фору дадут, сам с такими в Эреме отрывался. Тэхён или должен спать со мной, или ни с кем. — Ты серьёзно сейчас? — выгибает бровь Чонгук. — Да. Я хочу лимонада, домашнего, пусть Тэхён мне его сделает, — идёт к лестницам альфа. — Чон, блять, Хосок, вернись сюда, дай парню поспать! Какой нахуй лимонад, мы бутылку виски сожрали, а если так приспичило, пусть Джи тебе его и сделает! — Ты реально не ревнуешь? — идёт обратно к брату Хосок. — Реально, — отвечает Чонгук. — Потому что это бы чувствовалось. У них огромная нежность, забота друг о друге, но нет ничего такого, что бы навело меня на мысль, что там нечто большее. Я даже, когда правду не знал, особо в их отношения не верил. И тебе советую не верить.

***

Чимин лениво потягивается, стоя на лестнице, приподнимает и так короткую футболку до груди и, даже не утруждая потянуть наверх готовые сползти с него в любой момент пижамные штаны, плетётся в сторону кухни за чашкой кофе — мозг и тело нормально будут функционировать только после чашки американо. Чимин проделывает стандартный за последние дни маршрут: проходит мимо огромного цветка в горшке, картины, на которой не понятно, что изображено, двери в кабинет Чонгука. Омеге остаётся пройти ещё две двери, и он достигнет цели, но он замирает на полпути, вслушивается в скрежет шин по брусчатке, кто так рано приехал, удивляется. — Дуй наверх, — приказывает вышедший из кабинета Чонгук, а сам идёт к дивану. Чимин сразу всё понимает, и он бы рад хоть в ближайшую в дверь войти, но ступни прилипли к паркету, а всё тело парализовало так, что даже пальцы на руках омегу не слушаются. Чимин глазами входную дверь гипнотизирует, всем своим естеством его ждёт. Омега разрывается между желаниями сбежать и увидеть, сухие губы облизывает, своего Монстра предвкушает. Намджун входит без охраны, коротко кивает сидящему на диване Чонгуку, который даже с места не двигается, прямо к Чимину идёт. Омега глаз не отрывает, как же он всё-таки сильно скучал только понимает. — Ты рано, — окликает его в спину Чонгук. — Ещё два дня. Намджун не реагирует, в двух шагах от омеги останавливается. — Мичи, не могу больше… Чимин делает шаг, потом второй и в мощную грудь лицом зарывается, щекой по выглаженной и так сладко любимым запахом пахнущей рубашке проводит, руки вокруг его торса обвивает. Намджун прижимает его к себе так сильно, что у Чимина ещё секунда и позвоночник переломится. Омега на цыпочки поднимается, руками его шею обвивает, в любимые глаза всматривается. Намджун приближается к долгожданным губам, но Чимин, вмиг побледнев, назад отталкивается и глаза в пол опускает. — Мичи, пожалуйста, поехали домой. — Я так скучал, всё дни считал, но я… — вновь смотрит на него омега. — Я правда люблю тебя, но этот барьер в моей голове, я не могу его перейти, — видит, как мрачнеет альфа, но остановиться не может. — Я хочу тебя целовать, я мечтаю о тебе сутки напролёт, но вот ты рядом, ты здесь, и я не могу, я всё время вижу, что ты мой бр… — осекается и блестящими глазами на него смотрит. — Я ненавижу себя за это. — Мичи, прошу, у нас с тобой нет выбора, нам его судьба не оставила, — сокращает между ними расстояние альфа, к себе притягивает. — Намджун, — встаёт на ноги Чонгук. — Не дави. — Это ведь пройдёт, — с надеждой смотрит в его глаза Чимин. — Я смогу, наверное. Должно пройти. — Я помогу тебе, — нежно говорит Намджун. — Поедем домой, дай мне шанс быть рядом, я не могу сидеть в Эреме, пока ты тут. Я с ума без тебя схожу. — Я не знаю, как мне себя вести, я не знаю, как перестать думать о том, что мы братья… Я ничего не знаю, — вырывается Чимин и быстрыми шагами идёт к кухне. Идёт, не оборачивается на своё имя, данное от рождения, не останавливается и, только закрыв дверь, выдыхает. Он сползает по ней вниз и, прикрыв руками лицо, пытается удержать расходящееся на куски сердце. Он не солгал — он любит его. Любит так, как никогда никого не полюбит. Но стоит Намджуну оказаться так близко, как пару минут назад, то Чимина неконтролируемый страх накрывает, стоит ему к нему прикоснуться, как перед глазами одно только «беги» высвечивается, вот только бежать Чимину от себя надо. Как он будет строить свою жизнь с любимым человеком, если даже там, где на них никто не смотрит, ему кажется, его осуждают, если чувство отвращения к себе, заселившееся в нём в ту ночь в Эреме, с каждым днём только растёт. Он борется, настраивает себя, каждый свой день начинает с убеждения себя в том, что это не их выбор, что главное чувства, что иначе оба обречены на вечное несчастье. Но сейчас, когда Намджун хотел его поцеловать, Чимин понял, что если это не пройдёт, если он не подавит в себе отвращение к себе же, то даже жизнь с альфой не принесёт ему счастья. Для Чимина груз всё-таки оказался тяжелым. Тяжелее, чем для Намджуна. Он не справляется.

***

— Не люблю визиты без предупреждения, особенно твои, — обращается Чонгук к так и стоящему посередине гостиной Намджуну. — Я приехал из-за Сокджина. — Не только. — Не только, — проходит к дивану Намджун, оглядываясь в сторону кухни. — Вы ему тут голову забили? Что происходит, почему он убежал? — спрашивает Намджун. — Серьёзно? То, что ты его брат, — нормально, а мы ему голову забили. — Я правда не знаю пока, что делать, но вернёмся к разговору о Вилейне, потому что это касается и Чимина, чью безопасность вы должны обеспечивать. Я слышал, что ты отказал Сокджину в экстрадиции. — Правильно слышал. — Ты осознаёшь последствия? — Осознаю, и жду его с визитом, после которого и приму окончательное решение. — Я не особо понимаю, что за чертовщина тут произошла, с чего это Мины живы, что за милосердие, но это не моё дело, меня интересует только мой брат, который по воле случая находится под вашей защитой, и завтра, когда Сокджин пойдёт войной на тебя — пострадает и он. Если ты думаешь, что я ввяжусь из-за тебя во вторую войну, то ошибаешься, я просто заберу Чимина. — Я противник войны с Вилейном и рассчитываю договориться с Сокджином. — Не смеши меня, омега застрелил их лидера, с чего это ему с тобой договариваться. Да и вообще, отдай парня и дело с концом, какого чёрта ты его защищаешь? — Позволь мне самому разобраться. — Мичи надо вернуться на учёбу. — Какие переходы! Через каждое слово «Мичи», — язвит Чонгук. — Я думал, ты возмущаться будешь, что я картель в Траум перевожу, тебя какой-то части дохода лишаю, а ты всё про «Мичи». — Плевал я на картель, не обеднею. Я приеду за ним через два дня, и он вернётся домой. — Если он не захочет, то не вернётся, — ледяным тоном заявляет Чонгук. — Тогда готовься воевать и с Вилейном, и с Эремом. Мичи ребёнок и слишком впечатлительный, я заберу его, и он ко мне привыкнет. Не отдашь мне моего омегу — я сравняю Траум с землёй, а Сокджин мне поможет.

Двое против одного.