Взлёты

— Пятница, я на прогулку в город, один. — Запись сделана, мистер Барнс. — И ещё… Подскажи, что чаще всего ест мистер Старк? — Чаще всего за последний год мистер Старк ел блюдо, называемое «зимними сэндвичами», — отвечает искин, и Баки готов поклясться, что в механически ровном тоне её голоса спрятана целая тонна сарказма. Губы сами собой растекаются в улыбке. Вся в папочку. — Прости, неправильно выразился. Давай так: какому блюду из города мистер Старк больше всего обрадуется. — Двойной грандчизбургер наверняка вызовет у мистера Старка самые положительные эмоции. Особенно с порцией картошки фри. Не забудьте кетчуп и пройти незаметно мимо мисс Романофф. — Дань? — Инспекция. Баки не выдерживает и тихо смеётся. — В таком случае мне понадобится твоя помощь. — К вашим услугам, мистер Барнс. — Жаль, я ничем не могу порадовать и тебя. — Радости мистера Старка будет вполне достаточно. Но я благодарна уже за ваше желание. Баки салютует в ближайшую камеру, застёгивает косуху и идёт в гараж: на улице прекрасная погода, чтобы насладиться поездкой на мотоцикле. «Посиделки» Тони временно отменил, прервав последние ещё до обеда. — Тони, мы не можем сдаться. Ты сам говорил, что неизвестно, сколько активаций Зимнего Солдата нам потребуется. Будем продолжать, пока не добьёмся успеха. — Самая большая глупость на свете, Стив, это из раза в раз делать одно и то же и ждать другого результата. И я не сдаюсь, но мне нужно подумать. Мы что-то упускаем. После этого он ушёл в мастерскую, где третий день торчит почти безвылазно. И Баки, конечно, признателен за вовлечённость и самоотдачу Тони, взявшегося решать его проблему, но это перебор. Он проводит день, колеся по городу, бродя по скверам и торговым центрам, даже смотрит какой-то нелепый фильм в кинотеатре, а затем покупает огромный чизбургер с картошкой фри и кетчупом, и возвращается на базу. По счастью, Наташа сама куда-то уехала развеяться, а потому обходится без шпионских игр, только Клинта приходится подкупить предусмотрительно взятой дополнительной порцией картошки, чтобы не сдал. Тони сидит у верстака и бездумно ковыряется отвёрткой в перчатке Марка. Очевидно, стадии методического перебора данных и метаний по комнате в поисках ответа уже пройдены. — Тук-тук, привет отшельникам! Я только что из города и, смотри-ка, с гостинцем, — Баки улыбается и трясёт в воздухе большим бумажным пакетом. Это действует: Тони весь будто отряхивается, поднимает глаза на источник шуршания, и в них зажигается жадный блеск. Как только пакет оказывается перед ним на столе, Тони нетерпеливо его разрывает и при виде чизбургера почти неприлично стонет. — Джеймс! Как ты угадал? — Вообще-то Пятница подсказала. — Ммм, надо будет добавить ей ещё пару серверов. Баки только усмехается в ответ и, пока Тони впивается зубами в мякоть начинённой жирными вредностями булки, открывает одноразовые упаковки кетчупа и стягивает пару картофельных палочек. Несколько минут оба наслаждаются запретной радостью фаст-фуда, но затем Баки не выдерживает: — Тони, ты же понимаешь, что нет никакой необходимости загонять себя, решая проблему с Зимним Солдатом? Мы никуда не торопимся. Может, стоит лучше подумать о поимке Тумса, например? — Тумс окончательно ушёл куда-то в подполье. И я боюсь, не делаем ли мы хуже, просто активируя Зимнего Солдата раз за разом. Он создан как оружие и вызывали его только для ситуаций, связанных с повышенным стрессом — убийств, драк, опасности. То есть была чёткая связь между его активацией и характером требуемых действий. А теперь эта граница стирается. — И что это значит? — Это значит, что твоя психика может начать эту версию «операционной системы» развивать. И тогда диссоциативная амнезия превратится в расстройство личности. — То есть накормить Зимнего Солдата «сэндвичами» не выйдет? — Нет, почему же. Я по-прежнему считаю лучшей стратегией убедить твою психику, что Зимний Солдат — это избыточная функция. Вопрос в том, какой именно «сэндвич» для этого нужен. Что скажешь? Ты себя знаешь как никто. Что помогает тебе чувствовать себя в безопасности? «Ты» едва не срывается с языка, но ответить так он не может. — Я чувствую себя в безопасности здесь, на базе, среди Мстителей… среди друзей. — Хм, — Тони откладывает бургер и смотрит на Баки с любопытством. — Позволишь кое-что проверить? Баки растерянно кивает. — Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда? Баки кивает снова, сбитый с толку. Тони встаёт со своего кресла, подходит к нему и, чуть склонившись, гладит по щеке, затем спускается ладонью по шее и груди, переводит руку на колено и ведёт вверх по ноге до самого паха. Он так близко, что Баки улавливает его запах и видит биение пульса на шее. Во рту всё мгновенно пересыхает, а губы спекаются. Каким чудом ему удаётся не дёрнуться навстречу этой руке или не развести колени шире в совершенно откровенном приглашении, остаётся загадкой. Тони резко отстраняется и возвращается на своё место. — Ты делал то же самое с Зимним Солдатом. Зачем? — Ах, да, ты ведь в тот вечер рано ушёл спать. Я тогда заметил любопытный момент: когда Стив хлопал тебя по плечу или делал что-то в этом роде, Зимний Солдат тут же напрягался, а в кровь выбрасывались небольшие дозы адреналина. Но когда я предупредил, что тебе ничего не грозит и я просто дотронусь, реакции почти не было. Пятница, сравнение. Между ними возникает голограмма с двумя графиками: на одном линия почти ровная, а вторая скачет вверх-вниз. — Вот твоя реакция в тот день, — показывает Тони рукой на первый график. — А вот это — сейчас. Что лишь подтверждает мою теорию, что эмоциональный диапазон Зимнего Солдата сильно урезан, а реагирует он главным образом на угрозу, на возможную опасность. Но интересно другое. Когда я предложил Зимнему Солдату выбрать, куда сесть, он выбрал кресло, что странно, потому что кресло у тебя ни с чем хорошим не ассоциируется. Не можешь вспомнить, чем ты тогда руководствовался? О чём думал? Баки хмурится: — Не я. Он. — Что? — Не я думал, а Зимний Солдат. Что понятие «удобство» принято связывать с понятием «кресло». — Так, Джеймс… — Тони, кажется, даже не слушает уже про логику Зимнего Солдата. Он пристально смотрит на Баки, словно сканирует взглядом. — Давай-ка проясним один момент. Ты не воспринимаешь Зимнего Солдата как часть себя? Не принимаешь мысль, что он — это ты сам? Баки вскидывается, как от пощёчины: — Я не он! В смысле, он, но… Он делает не то, что делал бы я, не хочет того, чего хотел бы я. Мы не одно и то же. — Но вы именно одно и то же. Джеймс, Зимний Солдат — это не просто агент Гидры в твоём теле, это — ты. Твои знания, твои навыки и твои реакции, но без твоих воспоминаний, привязанностей и почти без эмоций. В этом вся разница — в тех аспектах личности, которые блокируются кодами. Я думал, ты понимаешь. — Это не может быть так. Будь это так, я не стал бы Призраком — я просто не смог бы стать настолько успешным убийцей. — А давай-ка посмотрим? Пятница, ранжируй все дела Зимнего Солдата по способу убийства. На проекции возникает круговая диаграмма. Но Баки и так знает результат: львиная доля убийств — снайперская работа. — Видишь? А теперь напомни-ка, как будто бы я это забыл, какую роль ты обычно исполнял в Ревущих Коммандос? — Снайпера. Но причём здесь это? Гидра требовала чисто выполненную работу, и эффективнее всего убирать цели выстрелом с большого расстояния — меньше вероятность, что засекут и найдут. — И верно, и нет. Вот в этом, этом и этом случаях так делать было очень рискованно. Если бы речь шла только об эффективности, Курта Симмонса, например, было бы надёжней убрать через пять минут на трассе, инсценировав аварию, как это было сделано с моими родителями. Это значит, что всегда, когда можно было выполнить работу этим способом, Зимний Солдат выбирал его. Потому что это — неотъемлемая часть твоей личности. Баки охота отстраниться, сбежать, закрыть уши — лишь бы не слышать всего этого. — Ты ошибаешься. И твоих родителей я не… — Твоё задание заключалось не в том, чтобы убить Говарда Старка с женой. Ты должен был достать сыворотку и убрать свидетелей. Проблематично было бы забрать сыворотку с расстояния выстрела снайперской винтовки, а на месте моих родителей мог оказаться кто угодно — это не имело значения. Джеймс… — голос Тони меняется, делается нежнее, проникновеннее, — ты ведь хочешь избавиться от власти кодов, да? Хочешь избавиться от Зимнего Солдата? Баки кивает, не доверяя в эту минуту собственному голосу. — Тогда помоги мне помочь тебе, — Тони подаётся вперёд, протягивает руку и легко сжимает предплечье, заглядывая в глаза. — Прекрати отрицать, что Зимний Солдат — это ты сам. Воспринимай его как себя. У каждого из нас есть теневая сторона, просто у твоей есть ещё и имя. Прими его, думай не «о нём», а о себе. Представь, что Зимний Солдат — это как рука, которую ты потерял. Позволь пришить её тебе обратно, и ты снова сможешь ей управлять. — Ты сделал для меня новую руку, — хрипло отзывается Баки. — Руку можно приделать искусственную, Джеймс. А вот часть личности — нет. Но посмотри на это по-другому: если бы Гидра могла, она бы действительно превратила тебя в совершенно другого человека — бездушного и послушного ей. Но не смогла. Всё, что она смогла, это отнять у тебя лучшее — память, привязанность, радость, надежду. Как дементор. Мы же смотрели с тобой «Узника Азкабана»? Но даже это ты преодолел. Осталось сделать лишь ещё один небольшой шаг — и Гидра останется для тебя в прошлом навсегда. Понимаешь? Помоги мне. — Как, Тони? Как мне это сделать? — Начни думать о мыслях и чувствах Зимнего Солдата как о своих мыслях и чувствах. Дополняй их тем, что есть у тебя, и чего лишён он. Объедини их. — Но когда я… Зимний Солдат, он… я ничего не помню в этот момент. — Я знаю, знаю. Мы работаем над этим, верно? Главное, пока ты — это ты, не думай о Зимнем Солдате как о другом человеке. А я подумаю над тем, как Стиву удалось пробудить у тебя память, когда ты был под контролем Гидры. Кстати, подумай: не сделал ли он тогда что-то особенное? — Стив сам особенный, — хмыкает Баки. — И обладает потрясающим даром убеждения. — Который действует не на всех. Если бы это работало, он бы одним этим даром пачками плохих парней переубеждал стать хорошими, — фыркает Тони. — Нет, здесь что-то другое. — У меня нет объяснения, Тони. Говард, как и Стив, позвал меня по имени, но… — Погоди! — Тони подскакивает на ноги, будто его толкнули в спину. — Ну конечно! Ну разумеется! Мы всё делали неправильно! Мы с самого начала всё делали неправильно! Пятница! Всех, кто есть, сейчас же собери в гостиной! И стрелой несётся к дверям. Баки не остаётся ничего, кроме как последовать за ним. *** — Так, Тони, объясни-ка ещё раз, потому что я чего-то явно не понимаю: каким образом у тебя драка вдруг стала синонимом безопасности? Наташа стоит, скрестив руки на груди и смотрит на Тони немигающим, пытливым взглядом, а её тонкие брови чуть сходятся к переносице. — Не безопасности, Романофф. Комфорта. — Всё равно. — Вовсе нет. Мы с вами все здесь чёртовы адреналиновые маньяки, и если острые ощущения не находят нас, мы находим их для себя сами. Потому что это — комфортное для нас состояние. — Что за ерунду ты несёшь, Тони? Я никогда сам не искал неприятностей, - хмурится непонимающе Стив. — И это мне говорит человек, которого за годы его юности успели избить в каждой сраной бруклинской подворотне? Стив морщится: — Не выражайся, Тони, будь добр. И при чём здесь это? — Ты, конечно, можешь и дальше считать себя пай-мальчиком, Стиви-миротворец, но что-то мне подсказывает, что большинство тех драк ты спровоцировал вполне сознательно. И даже теперь предпочитаешь решать многие вопросы кулаками вместо того, чтобы предотвращать конфликт или искать обходные пути его решения. И — нет, я сейчас вовсе не намекаю на Соглашения, хотя мог бы. Но суть в том, что никто из людей, находящихся в этой комнате, не способен прожить обычную мирную жизнь, не ввязавшись в какое-нибудь дерьмо просто потому, что повседневная рутина рано или поздно наскучивает. Ну, разве что Джеймс мог бы. Скажи, Джеймс, скучаешь по боевым заданиям? Баки пожимает плечами, потому что он об этом не задумывался, да и сейчас не до того: то, что предлагает Тони, не имеет никакого смысла. Чистое безумие, и он надеется, что у остальных хватит ума отговорить его от новой затеи. — То есть прекрасно прожил бы и без них. А вот мы — я, Роджерс, Романофф, Уилсон — нет. И вряд ли мечта всей жизни Ванды — кстати, где она? Впрочем, неважно. Вряд ли её мечта — стать домохозяйкой. Я уж не говорю про нашего Леголаса, — Клинт на этих словах закатывает глаза, но не перебивает. — Казалось бы, живи себе, радуйся, ставь рекорды по урожайности картофеля… Но нет, срывается с насиженного места почти при каждом удобном случае. — По твоим словам выходит, что мы все только и думаем, как бы с кем подраться, Старк, — фыркает Наташа. — Не совсем, Романофф. Мы себя комфортно можем чувствовать как в опасной ситуации, так и в спокойной обстановке. А вот Зимнего Солдата создавали ради одной цели — быть оружием, функционировать в стрессовых для обычного человека условиях. Слежки, погони, драки, убийства — его зона комфорта. Я ошибался, когда считал, что мирная обстановка поможет. Для Зимнего Солдата именно находиться в мирной, доброжелательной атмосфере и есть стресс, как бы странно это ни звучало. Я изучал его жизненные показатели, сравнивал реакции: он всё время находится в режиме повышенной боевой готовности, в любом движении стремится предугадать опасность. — Разве не в этом смысл: приучить Зимнего Солдата к тому, что в жизни бывает не только опасность и боль? Судя по задумчивому выражению лица, из всех них Наташа больше всего понимает, что Тони пытается донести, остальные просто смотрят на него в разной степени недоумения. — Как я уже сказал Джеймсу, мы таким образом рискуем не нивелировать последствия травмы, нанесённой его психике, а спровоцировать развитие второй полноценной личности. Пока Зимний Солдат — это лишь функционально урезанное состояние «системы», но если его функционал станет шире, а воспоминания так и не вернутся… Боюсь, тогда мы будем иметь дело с двумя разными людьми в одном теле. Кому дать почитать «Таинственную историю Билли Миллигана»? — Тони окидывает присутствующих взглядом. — Что, никому? Зря, весьма занимательное чтиво. Все молчат, раздумывая, хотя Баки не понимает, над чем тут думать. Они просто не могут на это пойти. Лучше уж запереть его в каком-нибудь тайном бункере или заморозить. Да даже вторая личность — это не так уж плохо, наверное, если она не будет подчиняться кодам. — Тони, — произносит Стив, медленно поднимая голову, — ответь мне на вопрос: что заставляет тебя думать, что твой новый способ поможет? — Наконец-то я слышу вопрос по существу! Помнишь ту запись с моим отцом? Стив напрягается, слегка бледнея, и кивает в ответ. — Говард позвал Джеймса по имени, назвал его сержантом Барнсом, но это не подействовало. А ты сумел заставить его вспомнить себя. В чём разница? — Мы с Баки как братья. Он узнал меня и вспомнил. Тони хмыкает и улыбается снисходительно. — Вот только почти три недели ваши братские узы молчат. Оставь романтику писателям, Стив, и подумай ещё раз: в чём разница? — Говард был заданием Зимнего Солдата, а я — мешающим фактором? — И снова мимо. Ты в материалы Гидры вообще заглядывал? Целью было не убийство моего отца, а кража сыворотки. На месте Говарда мог быть любой курьер, но отец, на свою беду, был тем ещё параноиком. — А ты — истинный сын своего отца, — вставляет Наташа с лёгкой насмешкой. — Как ни прискорбно, Романофф. Однако я учусь на его ошибках. Третья попытка, Роджерс, и не увиливай, ты прекрасно знаешь ответ. — Драка, — сдаётся Стив. — Мы с Баки дрались, когда я пытался объяснить ему, кто он. Говард же… не мог сопротивляться. — Бинго! — Старк, но это же бред, — Наташа чуть мотает головой, словно встряхивает запутавшиеся мысли в голове. — Допустим, ты прав, и Зимний Солдат комфортнее себя чувствует, когда дерётся и убивает. Но ведь когда он убивал Говарда Старка и когда дрался со Стивом — по твоим же словам — он оба раза находился в комфортной ситуации. И в чём же разница? — А для тебя есть разница между тем, чтобы проникнуть в штаб Хаммера, раскидав его охрану, и тем, чтобы драться с полчищем залётных и весьма агрессивно настроенных пришельцев, Романофф? Ответ очевиден, поэтому Наташа молчит, а Тони продолжает. — Убийство — это стрессовая ситуация, но привычная для обученного наёмника и не требующая особых усилий. А вот встреча с равным по силе противником, опасность — провоцирует гораздо более активную работу мозга, заставляя вспоминать прошлое в поисках выхода из ситуации, и силы кодов, очевидно, не хватает, чтобы её перекрыть. — Почему тогда мы сразу с этого не начали? Активировали бы Зимнего Солдата, заставляли драться, напоминали бы ему, кто он. — Потому что этого мало. Потому что это ничем не отличалось бы от Гидры. Чтобы избавить Джеймса от кодов, нам необходимо одновременно поместить его в ситуацию повышенной опасности, когда мозг работает в усиленном режиме, и в то же время нарушить привычные шаблоны, убедив, что ему при этом ничего не грозит, что боли, к которой так привычен Зимний Солдат, больше не будет. Понимаете? Только драки или только «посиделки» нам не помогут. Нам нужно их объединить. Ещё минуту после этого в комнате царит тишина, и она сильно отличается от той, что была вначале, когда Тони только рассказал о своей идее: Зимнего Солдата нужно не просто активировать, но приказывать ему драться. Тогда все посмотрели на Тони как на сумасшедшего, теперь же переводят друг на друга задумчивые взгляды, и Баки чувствует растущее в груди отчаяние, потому что, очевидно, они склонны согласиться. — Я поняла тебя, Старк, — говорит Наташа серьёзно и уверенно, избегая при этом смотреть на самого Баки. — Сделаю всё, что потребуется. Тони отвечает ей благодарной улыбкой, и Наташа, кивнув, выходит из комнаты. — Что ж, думаю, с обсуждениями мы закончили. Когда приступаем, Старк? — интересуется Клинт, потягиваясь на диване. — Через пару дней, думаю. Хочу кое-что перед этим закончить, да и перерыв не помешает. — Тони, насколько ты уверен в своём предположении? — спрашивает Роуди, глядя другу в глаза. Тот мягко ему улыбается, и у Баки в груди щемит от его улыбки. — У меня впервые за долгое время появилось ощущение, что я на правильном пути, старик. Как в тот день, когда я увидел старый отцовский макет города и понял, что в нём спрятан ключ к будущему, — Тони несколько раз стучит пальцем себе в грудь — по тому месту, где в его груди в прежние времена находился реактор. Роуди серьёзно кивает в ответ. Тогда Сэм поднимается со своего места, бросает взгляд на Стива и зовёт всех желающих выпить с ним в каком-нибудь баре. Клинт, Роуди и Сэм уходят, и Стив подходит к Тони. — Мне кажется, нужно найти другой выход, Тони. Зимний Солдат опасен, и если он выйдет из-под контроля, это может плохо кончиться. — Я ослышался, Роджерс? «Если»? Но ведь именно ради этого мы всё затеяли: чтобы Джеймс вышел из-под контроля! Контроля тех, кто знает код. — Тони, нет. — Это единственное, за что мы можем зацепиться, Роджерс. И ты это знаешь. Баки обычно не вмешивается в их споры, но в этот раз он — самое заинтересованное лицо. — Это хреновый план, Тони. — Нет. Это рискованный план. — Именно поэтому он хреновый. — У тебя нет вообще никакого, а этот — лучший из того, что у нас есть, — огрызается Тони. Стив смотрит напряжённо, раздумывает. — Ты же не собираешься с ним согласиться? Стиви? — быстро оценивает Баки взгляд друга. — Старк прав хотя бы в том, что с вариантами у нас туго. Ты сам знаешь, мы понятия не имеем, есть ли ещё у кого-то из Гидры коды Зимнего Солдата. Возможно, нет, и тогда ты до конца жизни будешь зазря жить с оглядкой. А возможно, есть, и это опасно. Кто-то может пострадать. — И я даже догадываюсь, кто, — резко отвечает Баки. — Я не согласен. Я не хочу. Должен быть другой способ. И если нет способа избавить меня от кодов, значит, меня нужно просто обезвредить. Запереть, заморозить, и все будут в безопасности. — Успокойся, Джеймс. Ты, конечно, Терминатор, но далеко не Халк. — Я едва тебя не убил! — Ну что ж, я тоже едва тебя не убил в Сибири. — Не убил. Глаза Тони зажигаются торжеством. — Ну вот видишь! — Это другое. — Ровно то же самое, Джеймс, и я уже устал от этого спора. Никакой заморозки, никаких криокамер, никаких клеток, кресел, кандалов, цепей и прочего — разве что ты внезапно увлечёшься практикой БДСМ, но там и наручники скорее игрушечные. В общем, у нас есть проблема. И эта проблема требует решения. И я не собираюсь прятать голову в песок только потому, что она не решается по щелчку пальцев, а требует усилий. У меня всё. Стив, — зовёт Тони, словно передаёт эстафетную палочку, и уходит. — Стиви! Ты ведь понимаешь, что я опасен… — Бак. Я согласен с Тони. Убегать можно бесконечно, но если ничего не сделать, эти коды догонят тебя. Догонят, когда никого из нас не будет рядом, и тогда случится настоящая беда. Нужно что-то делать, чтобы избавить тебя от них. И если это поможет, значит, риск того стоит. Баки низко опускает голову и обхватывает себя руками, будто мёрзнет. Только холод не в воздухе вокруг — холод льётся изнутри. — А до тех пор, пока я от них не избавлюсь, Стиви, сколько ещё раз мои руки окажутся на горле Тони? — Баки поднимает взгляд на друга, и Стив отчего-то вздрагивает. — Кто мне гарантирует, что я его не убью? Или тебя. Или Наташу. Или Сэма. Паркера, Бартона, Ванду… И как мне потом жить, если убью? Стив, все эти люди… Они… Лицо Стива делается печальным. Баки знает, что сейчас он вспоминает Ревущих Коммандос. Они оба вспоминают. Но это другое. То были товарищи, братья по оружию, люди, с которыми идёшь в бой, а затем напиваешься в кабаке, потому что — выжили, вырвали у суки смерти ещё денёк. Мстители не военная единица. Да, они так же сражаются бок о бок, прикрывают спины и рвут зубами победу за победой, чтобы люди могли жить. Чтобы они сами могли жить. Но ещё Мстители — это сэндвичи по утрам, споры о том, какой фильм нынче смотреть и шутливые потасовки за последний кусочек настоящей неаполитанской Маргариты, это ночные сериальные марафоны и бейсбол во дворе, это бесконечные словесные перепалки и одна уютная тишина на всех. Это улыбки, смех, и радость, вместе приумножаемые. Это раздражение, злость и грусть, разделённые поровну. Это семья. Настоящая, большая, дружная, несмотря ни на что. Как ему жить, если он разрушит её? Если что-то в ней сломает? — Я понимаю, Бак, правда, — Стив кладёт руку ему на плечо и крепко сжимает. — Но за тебя говорит страх. Не поддавайся ему, не убегай. Раз убежишь — и всю жизнь потом будешь бегать. Борись с ним. Давай вместе бороться. До самого конца, помнишь? Баки слабо улыбается в ответ. *** Тренировочный зал теперь больше похож на бункер: из него убрали всё, и теперь здесь только голые стены и застеленные матами полы. Все участники — по-прежнему четверо, и остальные на подстраховке — безоружны. Почти: у Наташи на поясе привычный шокер, а у Тони на руке его часы-трансформер, серьёзно доработанные после Берлина. А ещё какой-то баллончик. — Романофф, держи! Наташа ловит брошенный ей баллончик без опознавательных знаков и вопросительно смотрит на Тони. — Что это такое, Старк? — Это тебе вместо шокера. Анестетик. Брызгать строго в лицо и не вдыхать. — Ты смеёшься? Пшикалка против Зимнего Солдата? — Эту формулу Брюс разрабатывал ещё для Халка. К сожалению, против Зелёного она оказалась не очень эффективна, а вот человека свалит на раз, даже перекачанного сывороткой суперсолдата. Можешь, вон, на Роджерсе опробовать, — фыркает Тони. Стив смотрит на Тони с упрёком, качает головой, а Наташа крепче стискивает баллончик в руке, и в её глазах неясная тоска. — Так что, Романофф, гению Брюса-то ты доверяешь? — Хорошо, Старк, я им воспользуюсь. Но шокер всё равно будет при мне. И хотя сейчас совсем не время об этом думать, но Баки ощущает чудовищное облегчение, что больше не придётся приходить в себя после удара током. — Давайте начинать, — зовёт Стив. Они занимают позиции: Наташа встаёт перед Баки, Тони и Стив становятся в нескольких шагах за его спиной. Наташа читает код. — Zhelaniye. Rzhavyi. S’emnadtsat’. Rassvet. Pech. Dieviat’. Dobroserdechnyi. Vozvrashcheniye na rodinu. Odin. Tovarnyi vagon. — Я жду приказаний. — Вон твои противники. Дерись, солдат.