Взлёты

Иногда они делают перерывы на несколько дней между экспериментами — когда Стив получает более серьёзные травмы или когда Баки от одной мысли снова услышать злосчастный набор слов впадает в состояние, близкое к панике. Ему хочется это прекратить. Разумеется, коды — это опасно, и Гидра может добраться до него, но ведь Мстители и так уже уничтожили огромное количество их баз, а если он будет тихо и мирно жить где-нибудь подальше, то велика вероятность дожить до старости, не становясь больше Зимним Солдатом. Что он теряет? — Тони, я хочу с тобой поговорить. В мастерской на удивление тихо, а Тони умиротворённо копается в старом Бьюике. Баки помнит эту модель: роскошный лимузин, позволить который себе могли единицы. Когда модель выпустили, война в Европе ещё только разгоралась, и они свято верили, что их она не коснётся. Мог ли Говард Старк в те годы позволить себе этот автомобиль? Разве не сколотил он состояние на оружии, которое востребованнее всего стало лишь пару лет спустя? Тони отвлекается от своего занятия, вытирает ветошью перепачканные маслом руки, после чего подходит ближе, прислоняется к краю стола и кивает. — Я слушаю, Джеймс. — Тони, я хочу это всё прекратить. Все эти эксперименты, драки. Это бессмысленно. Баки готовится к тому, что Тони сейчас начнёт возражать, спорить с ним, убеждать, что прогресс есть, он перебирает в уме аргументы для ответа... Тони молчит. Смотрит на него пристально, и по лицу его сложно прочитать что-то определённое. Оно спокойно, как озёрная гладь в ясный день. — Допустим, мы прекратим, — отвечает он наконец. — Что дальше? Какой ещё выход ты видишь? Снова в криокамеру? Подвал? Рафт? — Нет, — Баки качает головой, и продолжает уже не так уверенно: идея, минуту назад казавшаяся блестящей, почему-то стремительно теряет всю свою привлекательность. — Я мог бы… просто поселиться где-нибудь отшельником, подальше от цивилизации, где Гидра до меня не доберётся. — И что дальше? Баки моргает, не понимая, что ответить. — Ну… Ничего? Я прожил бы спокойную жизнь и никому не причинил вреда. — То есть просто дожил бы её. И в чём смысл такой жизни, Джеймс? Чем, по-твоему, этот вариант отличается от того же Рафта? Впрочем, я тебе скажу: даже в Рафте есть, с кем пообщаться, а иные и занятие себе по душе находят. Ответь мне: ты ради этого пережил всё то, что пережил, сумел сбежать от Гидры, вернулся в Нью-Йорк, обрёл друзей? Ради этого ты воевал в сороковых — чтобы взять и в конце концов выбросить свою жизнь на помойку? — Я не выбрасываю. Просто… — Скажешь мне, что с юных лет мечтал поселиться отшельником в дебрях Амазонки, Джеймс? Или, может быть, ты мечтал о том, что вернёшься с войны, найдёшь себе симпатичную жёнушку, нарожаешь с ней выводок ребятишек и умрёшь в своей постели, окружённый тремя поколениями отпрысков? Слышать это больно. Потому что слишком близко к истине. До третьего колена Баки, пожалуй, в своё время не загадывал. — Те мечты давно сгинули, Тони. Сейчас всё изменилось. Я изменился, мир вокруг. — И теперь ты спишь и видишь одинокую хижину в лесу. Скажи мне, положа руку на сердце, Джеймс, что это то, о чём ты действительно мечтаешь, и я собственноручно построю тебе эту хижину, если так ты будешь счастливее всего. Ну? Ты так хотел бы прожить свою жизнь? Баки признаёт поражение, опустив голову. — Нет. Не так. Он не успевает заметить движение, как руки Тони оказываются на его плечах. Тони заглядывает ему в глаза, и Баки чувствует, что попадается в его взгляд, как в ловушку. — Эй. Ты устал. Думаю, мы все немного устали. Но это не повод сдаваться. Ты же боец, Джеймс. Ты пережил такое, что никому и не снилось. Ты не сломался тогда, значит, и сейчас выдержишь. Я верю, что всё получится. Нужно только продолжать пытаться. Хорошо? Рука Тони на его левом плече сдвигается ближе к шее, и пальцы ложатся на верхние позвонки, пуская по спине армии мурашек. Жест дружеский, но от прикосновения горячей кожи, от близости и запаха Тони Баки ведёт. Он едва соображает, кивая, соглашается скорее инстинктивно. Сердце колотится где-то в горле и нестерпимо хочется вот сейчас наклониться и попробовать, каковы на вкус губы Тони. Баки уже почти склоняет голову, но тут взгляд падает на сиреневые кровоподтёки, и его словно колодезной водой окатывает. — Как ты вообще можешь мне верить, если я сам себе не доверяю? — с горечью, почти физически ощутимой на языке, спрашивает он. — Дело не в недоверии, Джеймс. Ты себя боишься. Но страх — это то, что находится в твоей голове. А знаешь, чем ещё является страх? — Чем? — Страх — это то, чего ты хочешь, но запрещаешь себе. Это — желание наоборот. Чего ты так сильно хочешь, что боишься получить? Но единственным, чего Баки действительно хотел, был сам Тони. Получается, он так сильно запрещал себе близость с ним, что теперь боялся потерять Зимнего Солдата, который был главной причиной, чтобы с Тони не быть? Но это же бред! Или нет? Если задуматься... Он прекрасно помнил ту проклятую ночь в Бриджпорте, когда едва не убил Тони во сне. Именно тогда он окончательно решил, что не имеет права претендовать на Тони, на отношения большие, чем просто дружеские — из-за убийцы внутри него. Зимнего Солдата. Получается, отказываясь считать Зимнего Солдата и себя единым целым, он выставлял того щитом между собой и Тони? Перекладывал ответственность за собственные действия на несуществующую личность, чтобы было, чем оправдаться? — Можешь не отвечать. Мне. Но подумай над этим, ладно? Потому что все проблемы и все решения, Джеймс, находятся в твоей голове. *** «Чего ты хочешь?» Вопрос, который Тони постоянно задавал Зимнему Солдату. Солдату ли? «Я всегда зову тебя Джеймс». Те давние слова, которые Баки намертво запечатлел в своём сердце, теперь звучали для него иначе — глубже, значимее. Тони — единственный, кто вообще отказывался проводить между ним и Зимним Солдатом какую-либо границу. Наташа и даже Стив, хотя и повторяли за Тони, что Зимний Солдат и он — это одно и то же, но в том, как они смотрели, всегда ощущалась разница. Даже у Стива — хотя это именно он тогда на Хеликарриере увидел в нападавшем убийце своего лучшего друга. Увидел за Зимним Солдатом — Баки. Но Зимнего Солдата он своим другом не считал. Тони всегда смотрел на него как на Джеймса. Возможно… Возможно, если он позволит себе снова думать — будет думать о том, что хочет быть с Тони, этот ответ поможет ему вспомнить себя, когда он снова окажется под кодами. Может быть, чтобы снова стать просто Джеймсом Бьюкененом Барнсом, ему нужно принять свой самый сильный страх и своё самое сильное желание как неотъемлемые части себя. *** Первый субъект нейтрализован: оглушён ударом по голове и лежит без сознания. Почему это кажется неправильным? Он ведь выполняет задание. — Джеймс. Джеймс, посмотри на меня. Послушай меня: я твой друг. Второй субъект отступает. Агрессии не проявляет. «Это — цели. Дерись, солдат». — Я не буду драться с тобой, Джеймс. Я не хочу. А ты — хочешь? Субъект останавливается. — Старк! Он должен думать о задании. Он должен его выполнить. Субъект стоит на месте. Не выказывает признаков агрессии. Не пытается защититься. Неправильно. — Ты правда хочешь ударить меня, Джеймс? Это твоё желание? Желание? Нет. Задание. Это — задание. Он должен его выполнить. Почему? — Старк! — Не вмешивайся, Романофф, — субъект выбрасывает руку в сторону куратора, останавливает. — Джеймс, всё хорошо. Ничего плохого не случится, если ты не выполнишь приказ. Ты не должен его выполнять. Делай то, что хочешь. Чего ты хо… От удара в солнечное сплетение субъект почти сгибается пополам. От удара по лицу падает на пол. — Старк! Придавить. Схватить за горло. — Романофф, нет! Куратор приближается, бьёт ногой с разворота — блокировать, схватить лодыжку, резко дёрнуть вверх и вывернуть, заставляя потерять равновесие. Куратор группируется, перекатывается, нападает. Почему? Это наказание? Он же выполняет приказ! Увернуться от удара, ударить локтем в живот, подняться, толкнуть. Неправильно. Куратор отлетает на несколько шагов, падает. — Наташа! Он напал на куратора. Неправильно! Он сделал неправильно. Его накажут. Больно. Будет очень больно. Бежать. Дверь открывается. Субъектов трое, за ними — выход. Прорваться. Снести троих к стене, вырубить ближайшего. Вверх по лестнице. Впереди — коридор и двери. Много дверей. — Твою мать. Джеймс, стой! Стой! — субъект приближается. Бежать. — Пятница, немедленно блокируй отсек! От него — бежать. На двери вокруг начинают опускаться металлические перегородки. Нужно успеть… За ближайшей дверью — просторная комната. Столик, диван, кресла… Окна — большие, во всю стену. Выход. Ударопрочное стекло гудит — ни трещины. Бить — снова и снова — пока не разобьётся. — Джеймс, остановись. Я не хочу делать тебе больно, но придётся, если ты не остановишься. Субъект приближается, протягивает руки. Ударить. Субъект уклоняется от удара. Ещё раз. На его руке — перчатка. Опасность. Отбить руку, толкнуть в грудь. Субъект падает на диван — придавить, уничтожить перчатку. Субъект выворачивается. Диван опрокидывается, субъект падает сверху. Садится, пытается прижать руки. — Джеймс, Джеймс, послушай. Никто не причинит тебе вреда. Или боли. Всё хорошо. Посмотри на меня. Просто посмотри на меня. Чего ты хочешь? Ударить в подбородок, перекатиться, придавить к полу. Разбить перчатку. Нужно вырубить и бежать. Почему не убить? Убить — надёжнее. Приказ был «драться», не «убить». Он уже нарушил приказ. Напал на куратора. Нарушить снова? «Чего ты хочешь?» Он не хочет убивать. Никого. Металлические пластинки разлетаются, ударяясь об пол. Субъект не сопротивляется. Субъект смотрит. Нет, он хочет не убить. Другого. Он хочет… Субъект гладит по живому плечу. И смотрит. У субъекта карие глаза. И взгляд — добрый. «Тони!» Он хочет... За спиной раздаётся шум. — Нет, стой! Он хочет быть рядом. *** После удара по голове в себя приходить даже труднее, чем после шокера. Мысли путаются, в воспоминаниях сумбур. Он помнит, как хотел бежать. И страх. — А я говорю, что ты всё испортил. Джеймс мне уже не угрожал, Роджерс. Он ничего бы мне не сделал, — раздаётся ворчливый голос неподалёку. — Прости, Тони, но это не то, что я хотел бы проверить на практике. — Я видел его глаза! Он узнал меня! — А я видел его кулак, и он был прямо над твоей головой. Баки вспоминает, как отправил в нокаут Стива, ударил Наташу, оттолкнул Сэма, Клинта и Ванду, как попытался сбежать, как дрался с Тони… Вопреки ситуации, раздражённое фырканье над ухом заставляет почувствовать разливающееся в груди тепло. — С добрым утром, спящая красавица. Отдохнул? — Вроде того. Баки садится, окидывает взглядом погром в гостиной, затем смотрит на Стива. Тот возвышается над ними, придерживая левую руку и явно перенося вес на левую же ногу, а его скулу украшает свежий фингал. — Прости. Стив улыбается, качает головой. — Брось, всё нормально. Ты сам как? Кажется, я слишком сильно тебя приложил. — И совершенно зря, — встревает Тони. — Джеймс, скажи мне то, что я и так уже знаю: ты ведь вспомнил меня? Узнал, да? Ты посмотрел мне в глаза, и… ты стал собой обычным. Тони всем телом подаётся к нему, жадно вглядываясь в лицо, и весь горит еле сдерживаемым восторгом. Баки смотрит на него, чуть улыбается в ответ и кивает: — Да. Да, я… узнал тебя. Тони от его слов расцветает. Баки снова смотрит в его тёплые карие глаза и вспоминает тот миг, когда мир для него перевернулся. Или не совсем?.. «Чего ты хочешь?» Я хочу… тебя. Щёки внезапно заливает жаром, и Баки весь застывает, когда его прошивает воспоминанием: он возбудился. Оказавшись тесно сплетённым с Тони, там, на диване, тело предало его. И нет ни единого шанса, что в той возне на полу Тони не заметил его стояка. Баки холодеет до самых кончиков пальцев и уже лихорадочно соображает, под каким предлогом сбежать вот сию секунду от внимательного взгляда, как от дверей раздаётся голос Наташи: — Что, даже когнитивная рекалибровка не понадобилась? В одно мгновение Тони из сияющего солнца оборачивается чёрной тучей. Вскакивает на ноги и надвигается на Наташу так, что даже она вздрагивает. — Ещё раз, Романофф, ещё хоть раз ты устроишь что-нибудь подобное, и коды зачитывать будет кто-то другой, — Тони в ярости — в этом ни у кого сомнений не возникает. — Твоё дело — произносить код и брызгать Джеймсу в лицо из баллончика. В крайних случаях. — Это и был крайний случай, Старк, — сухо возражает Наташа, глядя Тони прямо в глаза. Её руки скрещены на груди, и стоит она так, словно ничто на свете не способно её сдвинуть с места. — Не был! — рявкает Тони. — Был! Ещё чуть-чуть, и Зимний Солдат свернул бы тебе шею. — Джеймс ничего бы мне не сделал! Он пришёл в себя! — Не в тот момент, Старк, — отрезает Наташа, и взгляд у неё настолько мрачный и решительный, что даже Тони не рискует продолжить спор. Вместо этого он поджимает губы и отводит глаза: — Как там Уилсон? — Очухался. Клинт повёл его в медблок, когда двери разблокировались. — Тебе самой туда надо. — Как и тебе. — Всем вам. Баки поднимается и направляется к Стиву, чтобы помочь ему дойти. Наташа молча разворачивается и направляется к выходу. Тони открывает рот, но замечает, что Наташа припадает на одну ногу, и молча подхватывает её за талию, забрасывая одну руку себе на плечи. Так вчетвером они и ковыляют.