Взлёты

— Вон твоя цель, солдат. Убей. Куратор отдаёт приказ и быстро уходит, помешав войти двум субъектам. Двери закрываются. Цель улыбается, делает приветственный жест. Металлическая броня, вероятно наличие оружия, класс опасности высокий, уровень задания — повышенная сложность. — Привет ещё раз, Джеймс. Готов поспорить, сейчас ты оцениваешь степень опасности и сложность задания. Давай я тебе помогу? Элементы брони выступают, сдвигаются, дула и ракеты встают на прицел. Класс опасности: высший. Уровень задания: невыполнимо. — Неплохой арсенал, да? Но не стоит переживать, — всё оружие собирается обратно. — Использовать что-либо из этого против тебя я не буду. Я не хочу тебя убивать, Джеймс. А знаешь, почему? Потому что я точно знаю, что ты не хочешь убивать меня. Ты хочешь, Джеймс? Бессмысленный вопрос. — Моё задание — убить. Ты — цель. — Как легко было бы жить, если бы всё в мире было так просто. Выдали задание — выполнил, и всем хорошо. Что будет, если не выполнишь, Джеймс? Сам понимаешь, ты безоружный, с этой куколкой тебе не тягаться. Бессмысленный вопрос. Он должен выполнить задание, или… — Думаешь, тебя ждёт смерть? Но я не стану тебя убивать, Джеймс, я уже сказал. И та симпатичная рыжая, которая отдала тебе приказ, тоже не станет. Никто не станет тебя убивать или наказывать. Ты в безопасности, Джеймс. И можешь не делать того, чего не хочешь. Оружия нет. Мебели нет. Подручных средств нет. Он должен убить сам. — Чего ты хочешь, Джеймс? Ты голоден? Может быть, тебя мучает жажда? Желаешь оказаться в другом месте? У меня есть друг, который в мгновение ока умеет оказываться в любом месте, каком пожелает. Здорово, правда? Я бы хотел так же. А ты? Расстояние — пять шагов. Два шага, прыжок — сбить с ног, бить в голову. Успеет? — Молчишь, просчитываешь варианты. У тебя их не много, я знаю. Но больше, чем ты думаешь. Ты можешь не выполнять задание. Хочешь — выполняешь, не хочешь — не выполняешь. Но ты не хочешь. И я тебе это докажу. Пятница, протокол «Пробуждение». Элементы брони снова двигаются — раскрываются. Мужчина, безоружный, беззащитный, выходит наружу. Броня за его спиной снова собирается. Все световые элементы гаснут. — Теперь, при желании, ты можешь легко меня убить. Хочешь выполнить задание, Джеймс? Обман? Уловка? Субъект улыбается. — Видишь? Ты медлишь. Ты не хочешь. Если бы ты хотел меня убить, я был бы уже мёртв. Мы оба это знаем. Два шага, рывок — схватить за шею, сдавить, сломать. Шаг, прыжок — сбить с ног, разбить голову. Три шага, подсечка, толчок в грудь — уронить на пол, задушить. Вероятность выполнения задания в любом из вариантов: сто процентов. Цель не успеет себя защитить. Почему он медлит? — Чего ты хочешь, Джеймс? Давай спарринг? Сейчас у тебя в крови много адреналина, ему нужен выход. Можем устроить разминку, побегать тут кругами. Успокоишься, подумаешь, решишь, чего хочешь. Чего ты хочешь, Джеймс? Есть у тебя желания? — Задание. Ты — задание. — Задание, которое ты не хочешь выполнять. Зачем тебе его выполнять? Зачем делать то, чего не хочешь? Бессмысленный вопрос. Задания нужно выполнять. — А я знаю, зачем. Вернее, почему. Если задание не выполнить, будет больно, да, Джеймс? Задание нужно выполнить. — Хочешь, расскажу историю? В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году некто мистер Стэнли Милгрэм провёл любопытный эксперимент. Испытуемым, которые считали себя ассистентами, велели бить людей током — нажимать на нужные кнопочки. За каждую ошибку подсадного «ученика» разряд нужно было всё увеличивать и увеличивать. Знаешь, что удивительно? Большинство людей — шестьдесят пять процентов, Джеймс! — доходили до максимального разряда, четыреста пятьдесят Вольт, осознавая, что причиняют кому-то нестерпимую боль. Просто потому, что им приказали. И только чуть больше десяти процентов испытуемых нашли в себе силы прекратить бесчеловечный эксперимент сразу. К кому себя отнесёшь ты, Джеймс? К первым? К последним? Только тебе решать. Тебе делать выбор. Цель протягивает руку. — Какой выбор сделаешь, Джеймс? Поступишь, как приказали? Или как хочешь ты сам? Чего хочешь ты сам? Не слушать. Его задание — убить цель, не слушать. Не слушать приказ. Он может… не слушать приказ? Чего он хочет? Жить. Чего он не хочет? Боли. Не выполнит задание — боль. Ослушается приказа — боль. «Ты в безопасности». Это значит, боли не будет? Можно ослушаться — и боли не будет? Можно не убивать? Он хочет убивать? Нет. Он хочет… Дышать трудно. Почему дышать трудно? Это — страх? Приказ. Надо выполнить приказ. Он хочет… Он не хочет боли. Цель смотрит. Цель не боится. Почему цель не боится? Нужно убить цель. Нужно… схватить цель. Схватить протянутую руку. Завернуть, прижать к стене. — Остановись, Джеймс. Ты ведь не хочешь этого. Никогда не хотел. Ты сильный, Джеймс. Ты сильнее, чем те десять процентов. Не бойся. Бояться нечего. Можно не бояться. Можно делать, что хочешь. Чего ты хочешь, Джеймс? Убивать… он не хочет. Но задание. Цель — убить. Выпустить руку, схватить за плечо, повернуть, вдавить в стену, сжать горло. — Дж...мс… Цель хрипит. Цель задыхается. Он хочет не убить. Он хочет… Дверь за спиной гудит от ударов. Опасность? Рука. Его касается тёплая рука. Нежная рука. Он хочет… чувствовать эту руку. Почему дышать — трудно? — Дже...мс… Цель задыхается. Почему так страшно? Он хочет не убить. Губы двигаются почти беззвучно. Он хочет… эти губы. Он хочет слышать голос. Он хочет слышать «Джеймс». Он хочет… — Тони… Мир наваливается словно весь разом, так, что каждый вздох как пытка, и он почти задыхается, ловит ртом крупные глотки воздуха и давится ими. — Тш-ш-ш, Джеймс, спокойно. Всё хорошо. Дыши, не торопись, понемногу. Давай со мной, — Тони хватает его живую руку и прижимает ладонью к груди. — Вдо-о-ох. Так, молодец, а теперь выдох. Вдох. Выдох. Вот так, Джеймс, молодец. Всё позади. Всё хорошо. Пятница, отменяй протокол. Со способностью дышать к нему возвращается осознание ситуации. А следом приходит ярость. Баки выдирает свою руку из хватки Тони и отступает на несколько шагов. Двери с тихим шорохом разъезжаются, и в комнату влетают Наташа, Стив и Сэм. Тони, потирая горло, выпрямляется и встречает их сияющей улыбкой: — Эй, вы видели? Наташа приближается к нему стремительно, не сбавляя чеканного шага, останавливается почти вплотную и отвешивает пощёчину — такой силы, что Тони пошатывается на ногах, смотрит шокированно. — Я тебя убью, Старк. Клянусь, я тебя собственными голыми руками когда-нибудь убью. — Какого чёрта?! Романофф, ты совсем с катушек съехала? Кэп, уйми её! — Лучше молчи, Тони, потому что я сам сейчас как никогда близок к тому, чтобы свернуть тебе шею. Баки, ты как? Стив осторожно берёт за плечо и заглядывает в глаза, Сэм встаёт по другую руку. Наташа в его сторону не смотрит. — Я… порядок, Стиви. Я в норме. Я… это я. Тони делает шаг к нему. — Я же говорил, Джеймс… — Стой там! — Баки защитным жестом выставляет перед собой ладонь, сам отступая на полшага. Он не уверен, что сумеет сдержаться — сдержать ярость, что сейчас в нём клокочет. Тони останавливается, хмурится непонимающе, протягивает руку, но когда Баки испуганно отступает ещё на полшага, роняет её. — В чём дело, Джеймс? Что не так? — Лучше не подходи… ко мне… сейчас. — Джеймс, тебе плохо? Может, стоит отвести тебя в медблок, провериться… — Разберёмся без тебя, Старк. Не лезь. — Да что такое с вами со всеми? Эй, это же победа! Огромный шаг вперёд! Я один рад? Все смотрят на Тони мрачно, и Баки не исключение. Ему хочется разнести что-нибудь вдребезги. Ладонь горит фантомным ощущением чужого горла, отдаётся неровной пульсацией, памятью о дёргавшемся под ней кадыке… — Самое идиотское, Старк, что ты ведь искренне не понимаешь, — с горечью роняет Наташа, разворачивается и уходит. — Тони, сходи в медблок, проверь плечо. И лучше… не трогай пока никого. Ни Сэма, ни меня, ни Баки, — тихо произносит Стив и чуть сжимает пальцы на его плече. — Идём, Бак. Втроём они выходят, оставляя Тони растерянно смотреть им вслед. Баки уверяет друзей, что с ним всё в порядке, и просит оставить его ненадолго одного. Запирается в своей комнате, идёт в душ и включает холодную воду на полную мощность. Пять минут под ледяной струёй немного остужают гудящую голову, опустошают её от всех мыслей, и после он долго лежит на постели, бездумно глядя в потолок. Затем его дёргает изнутри, цепляет какая-то мысль. Ему нужно поговорить с Наташей. Баки одевается и, не зная, где искать, решает начать с её комнаты. Спросить Пятницу, где находится мисс Романофф, почему-то в голову не приходит. Впрочем, удача оказывается на его стороне: он стучится, и через некоторое время дверь открывается. Наташа стоит на пороге, в чём была утром, бледная, с потухшими глазами, которые мгновенно наполняются слезами, стоит ей увидеть гостя. Она судорожно вдыхает, прикрывая рот рукой, и Баки быстро перешагивает порог, захлопывает дверь и притягивает её к себе. Наташа плачет навзрыд, и ему ничего не остаётся, кроме как обнимать, крепко прижимая к себе, и баюкать в своих объятиях. Когда рыдания стихают, Баки усаживает её на кровать и сам садится рядом. — П-прости меня. — За что? — За приказ. — Это об этом Тони тебя просил? — Да. Но, клянусь, я не думала… Я понятия не имела, что он… Я поверила, как дура, во все эти «костюм защитит», «газ запустится» и «вы будете рядом». Но это же Старк! Стоило догадаться, что он всё сделает по-своему. Прости, Барнс, я… — Эй, всё нормально. Я не сержусь. Не на тебя, по крайней мере. — Пополнил наконец ряды тех, кто периодически хочет свернуть ему шею? — Где выдают членские билеты в этот клуб? — хмыкает Баки, и внезапно понимает, что его почти отпустило. Он всё ещё зол на Тони, но желание членовредительствовать пропало. — Просто анекдот какой-то: хотеть свернуть шею человеку за то, что он практически позволил свернуть себе шею. — Со Старком вечно так. Один сплошной анекдот. Смеётся тот, кто выживет. — Учитывая, что ближе всех к смерти оказывается он сам… — Ну да. Он обычно и смеётся. Сказать, что меня бесит? — Что Тони не считает свою жизнь чем-то важным? — Что Старку даже не докажешь, как он не прав. Он сделал ставку — и выиграл, Барнс. И что бы мы ему теперь ни сказали, он просто будет швырять нам свою победу в лицо. Я… не то чтобы не рада твоему успеху. Я рада, очень. Кажется, ещё немного, и о Зимнем Солдате можно будет забыть, просто… — Знаю. Я сам ещё до конца не осознал. Слишком… слишком много всего. — Ты сам как? — Нормально. Я — нормально. Так-то я бы напился, но увы. — Радуйся. Не то со Старком и его фокусами тебе светил бы тяжёлый запойный алкоголизм. — Звучит так, будто это на всю жизнь, — хмыкает Баки, но смешок выходит несколько нервным. Наташа вдруг смотрит на него серьёзно. — Как будто ты от него куда-то денешься. — Никуда, ты права. Договор. — Да, разумеется, — отзывается Наташа странно насмешливым тоном и прислоняется к нему плечом. Так они и сидят бок о бок, молча, в тишине, думая каждый о своём. *** Хотя Тони и нет, ужин проходит в невесёлом молчании. После все устраиваются в гостиной, и Наташа со Стивом рассказывают Роуди, Ванде и Вижену о том, что случилось. Роуди тяжело качает головой, и они с Наташей обмениваются понимающими взглядами. После снова повисает тишина, которую разбавляет только тихий бубнёж телевизора. Тони влетает в гостиную, как сквозняк. Окидывает всех взглядом и склоняет голову набок. — И что, никто не празднует? Нет, правда, никто даже паршивого бокала за успех не поднял? — Тони, — смотрит на него Роуди с упрёком, пока остальные отводят глаза. Включая Баки. Злость уже почти прошла, но как говорить с Тони после произошедшего, он не знает. — Что, Роудс? Тебе не сказали? Джеймс вышел из-под контроля кодов. Сам! Сам вышел, без шокеров, анестетиков и прочих… как там? «Когнитивных рекалибровок». Неужели никто не понимает, какая это победа? Нам осталось только закрепить успех! — Об этом не может быть и речи. — Стив поворачивается к Тони и смотрит на него в упор, так, будто одним взглядом хочет пригвоздить его к месту. — Не после того, что ты сегодня устроил. — Ты про смену приказа? Ну так я могу объяснить. — Ты обещал, Тони. Ты дал мне слово, что как только ситуация выйдет из-под контроля, ты пустишь газ. — Но ситуация была под контролем, Стив! — Прости, забыл уточнить: а вышедшая из-под контроля — это какая? Когда мы твоё бездыханное тело должны из комнаты выносить? — Не пори чушь. Я разве похож на самоубийцу? Вопрос явно неудачный, потому что, судя по обращённым на Тони взглядам, явное большинство присутствующих в комнате считают, что похож. — Слушайте, ладно, я понимаю, как это может выглядеть со стороны, но на мне — высокочувствительный датчик, и как только Пятница засекла бы состояние, действительно опасное для жизни, сработала бы система запуска газа. Всё действительно было под контролем. В чём проблема? — В том, что мы договаривались совершенно о другом, Старк, — отзывается Наташа, и, в отличие от утра, сейчас её голос совершенно ровен и бесстрастен. — Ты — в костюме, мы — за дверью, в любой момент готовые появиться. О том, чтобы покидать костюм или блокировать двери, речи не было. — А что, вы бы согласились? — Разумеется, нет! — Вот об этом я и говорю. — Тони, — Стив поднимается с кресла, подаётся весь вперёд. — Тони, мы команда. Мы должны действовать как команда, как одно целое. Сообща. И для этого мы должны доверять друг другу. А как после сегодняшнего прикажешь доверять тебе? Глаза у Тони опасно вспыхивают, и он делает несколько шагов навстречу Стиву, тычет в него пальцем: — Уж кто-кто, но ты, Роджерс, последний человек, от которого я готов слушать про доверие. Тони резко отворачивается, а Стив отшатывается, как от пощёчины, но упрямо сжимает челюсти. — Вот как? Мы опять об этом? Да, Тони, я перед тобой виноват, я признаю. Но перед тобой, лично. С командой я всегда честен. А ты — нет. Тони поворачивается обратно, смотрит упрямо. — Я только делаю то, что должно быть сделано, Стив! Я рассчитываю риски. Ты же видишь: никто не пострадал, город на воздух не взлетел, и у нас есть результат! Реальный, ощутимый результат! Разве не ради этого мы все работаем? — Так по-твоему, цель оправдывает любые средства? — Разумеется, нет! Никто и не приносит младенцев на заклание. Я не использую любые средства, я выбираю оптимальные. — В этом вся проблема, Тони. Ты выбираешь. Помнится, когда ты убеждал меня подписать Соглашения, ты особенно упирал на то, что никто не вправе принимать единоличные решения, когда речь заходит о судьбах других людей. — Я и не принимаю! — искренне возмущается Тони. — Чьей судьбой или чьей жизнью я распорядился, кроме своей собственной? Я пошёл на риск, но рисковал я только собой. — Ты не сам по себе существуешь, Старк! Ты часть команды, и то, что происходит с тобой, отражается на всех нас. Ты хоть на минуту задумался, что будет с командой, если с тобой что-то случится? — Всё предусмотрено. В завещании есть распоряжения насчёт передачи базы в собственность… — О боже! Старк! — Стив всплёскивает рукой и поднимает очи горе. — Ты это серьёзно сейчас? — Вполне. Наташу разбирает нервный смех, до боли похожий на рыдание, которое Баки слышал всего несколько часов назад. — Что смешного, Романофф? Та в ответ только качает головой и кусает губы, чтобы успокоиться, и Стив снова привлекает к себе внимание. — В общем, Тони, мы не можем тебе доверять, а потому прекращаем все эксперименты. Найдём другой способ избавиться от кодов. — А вот это не тебе решать, — возражает Тони с воинственным видом и разворачивается к Баки. — Джеймс. Голос у Тони меняется, делается нежнее, глуше. Баки не хочет его слышать, но и не может не слушать. На самом деле, он мог бы его слушать бесконечно. — Джеймс, посмотри на меня. Баки упрямо смотрит в пол. Может быть, Стив прав, лучше поискать другой способ. В конце концов, этот ему с самого начала не нравился. Не дождавшись реакции, Тони подходит вплотную, присаживается на корточки и аккуратно берёт его руки в свои, пытается поймать взгляд. — Эй, Бэмби, ну что такое? — Я мог сегодня тебя убить. — Нет, Джеймс, не мог. — Я мог сломать тебе шею одним движением, и никакие твои датчики не успели бы тебя спасти. Говорить это, думать об этом почти так же ужасно, как ужасно было проснуться в Бриджпорте над бездыханным телом, с рукой, стискивающей чужое беззащитное горло. — Нет, Джеймс, не мог. Потому что ты сильный. Потому что никакая Гидра тебя не сломала и никогда не сломает. Потому что у тебя есть воля, и она сильнее кодов. Ты бы меня не убил. — Откуда ты можешь это знать, если я сам не знаю, Тони? — Баки всё-таки поворачивает голову и проваливается в бездонный тёмный взгляд. Тони стискивает его руки и смотрит почти умоляюще. — Ты себе не веришь, Джеймс. Я понимаю. Поверь, я понимаю. Но мне-то? Мне ты веришь? Можешь поверить в меня, как я верю в тебя? Шах и мат. Отказаться значит сломать — бесповоротно — то важное, что появилось между ними за эти месяцы. Знает ли Тони, насколько его доверие дорого Баки? Специально ли давит на самую уязвимую точку? Не имеет значения. Баки мог бы пожертвовать чем угодно ради Тони — своим счастьем, своей любовью, своим благополучием и своей жизнью. Но только не их связью. Не его доверием. Баки почти физически больно выговорить это, но он всё же произносит: — Я верю, Тони. В тебя — я верю. Тони чуть сильнее сжимает его пальцы своими, и глаза его в этот момент светятся такой радостью, будто он нежданный подарок получил. — Тогда позволь мне закончить начатое. — При одном условии. Двери от остальных ты больше не блокируешь. Тони улыбается светло-светло и кивает. — Хорошо. Я обещаю.