Взлёты

После танцев, игр и караоке до поздней ночи едва ли найдётся много охотников за сэндвичами с утра пораньше, поэтому Баки решает поваляться подольше, хоть и просыпается в привычное для себя время. Он мается часа два, не в силах снова уснуть, и сдаётся — поднимается. Вопреки ожиданиям, из-за приоткрытой двери кухни (в последние дни механизм стало заедать) доносятся голоса. — Тони. Я люблю тебя, ты же знаешь. Всегда любила и всегда буду. Не драматизируй. — Я тоже тебя люблю, Пеп. И я за тебя беспокоюсь. Баки примерзает к месту, не дойдя всего пары шагов до проёма. Сердце молотом стучит в рёбра, и отчего-то хочется кричать. И в то же время он не может даже пошевелиться. Ему необходимо немедленно, сию секунду развернуться и бесшумно исчезнуть. Или сделать ещё три шага и встать на пороге кухни, чтобы явить себя — только не стоять здесь молча. Только не слушать этот личный, совсем не для его ушей предназначенный разговор. Но он не может. Ноги не слушаются, будто они тоже — протезы, и в них сейчас что-то коротнуло. — Не стоит. У меня всё отлично, Тони, правда. — И с этим твоим тайным поклонником? — Да, у нас всё хорошо. — Тогда познакомь нас! — Не сейчас. Позже. — Хотя бы просто скажи, кто он. Как его зовут? Чем он занимается? Почему ты от меня его так прячешь? — Потому что на это есть причины. Пожалуйста, Тони, я прошу. Я всё расскажу, когда придёт время. Когда между нами что-то решится. — Когда решится? Когда ты с ним к алтарю пойдёшь? Вдруг он охотник за приданым — и это в лучшем случае? Я должен его проверить до того, как между вами решится хоть что-нибудь. — Тони, я клянусь тебе: он хороший человек. Не нужно ничего проверять. — Пеп, я не могу… Баки чудится, будто в его голосе сквозит отчаяние. Такое же отчаяние, которое пронзает сейчас его самого тысячей тонких игл. — Тони, — голос мисс Потс, пропитанный улыбкой, становится мягче и глубже. — Ты полностью доверяешь мне управлять твоей компанией… — Нашей компанией, Пеп. Старк Индастриз в своём нынешнем виде — твоё детище не меньше, чем моё. — Что, уже даже не двенадцать процентов? — поддразнивает та, вызвав у Тони смешок, но тут же продолжает: — Ты доверяешь мне управлять компанией, но при этом не доверяешь мне управлять моей собственной жизнью? Что за абсурд? — Ты сравниваешь очень разные вещи. Ты и компания — разные вещи. — Но мои решения — это всё ещё мои решения, будь они насчёт компании или меня. Почему ты не хочешь доверить мне решать самой? — Я только хочу защитить тебя. Дело не в тебе и твоих решениях. Дело во мне. И прости, да, я лезу в твою жизнь, хотя давно уже не имею права… — Прекрати! Остановись сейчас же. — Тони смолкает, несколько долгих секунда царит тишина, а потом мисс Потс продолжает: — Ты очень важный для меня человек. И поверь, я действительно ценю, что ты обо мне беспокоишься и заботишься. Всё, чего я прошу, это время. Подожди ещё немного, и ты всё узнаешь. Тони молчит некоторое время, а Баки пытается вспомнить, как дышать. Мисс Потс, женщина, которую Тони любит, говорит то же, что он сам всего несколько часов назад, и от этого в груди что-то рвётся. Может быть, надежда. — Ладно, хорошо. Жду и больше ничего не спрашиваю. — Спасибо, Тони, — произносит мисс Потс, и это искренняя благодарность. После этого её тон резко меняется: — И раз уж обсуждать мою личную жизнь мы закончили, что насчёт твоей? — Нет, не начинай… — Сколько ещё ты намерен тянуть? — Я ничего не тяну. Пеп, мы только-только закончили очень сложный, тяжёлый проект. Все устали. Я устал. Не самое подходящее время… — А подходящего, Тони, и не бывает. Особенно с твоим образом жизни. — Вот видишь! Может, вообще не стоит ничего начинать! Ты меня знаешь, Пеп, я плох во всём этом. У меня беспорядочный распорядок, непредвиденные дела, супергеройские войнушки. Ты столько лет зря потратила, пытаясь со всем этим... Баки не видит, почему, но Тони резко смолкает. А потом раздаётся голос мисс Потс — резкий и злой: — Не смей. Не смей этого говорить и думать тоже, — Баки слышит несколько глубоких вдохов, и после этого голос снова смягчается до нежно-увещевательного: — То, что у нас с тобой что-то не сложилось, Тони, вовсе не означает, что всё было зря. Да, у нас не получилось создать семью. Но не потому, что я не была с тобой счастлива. Была. Да, нам было трудно. Мне было трудно. Но эти годы с тобой много для меня значат. Это счастливые воспоминания, и потому не смей обесценивать их. И не смей обесценивать себя. То, что у нас не получилось, значит только, что я не тот человек, который тебе нужен. Значит, что тебе нужен кто-то другой. С каких это пор ты стал трусом, Тони? С каких пор Тони Старк боится пробовать новое? — Я не… Чёрт. Да, я боюсь. Не хочу разрушить ещё чью-то жизнь. Снова… — Единственная жизнь, которую ты склонен разрушать, Тони, — твоя собственная. Тони смеётся, и у этого смеха горький привкус. — Ну да. Я же несостоявшийся самоубийца. — По меньшей мере, трижды, — фыркает мисс Потс. — И это только те случаи, что я знаю. А ещё за тобой нужен глаз да глаз, чтобы ты ел и спал. Впрочем, впалых щёк я у тебя не вижу, что меня радует. А вот твои мешки под глазами радуют меня меньше. Снова кошмары? — Нет. Ничего такого. Было много работы. Все эти заседания — а ты знаешь, как я ненавижу заседания, советы, комиссии, пустую болтовню… — Да, да, да, можешь мне не рассказывать. Но теперь они закончились. Так что сделай себе большое одолжение и хорошенько выспись. Надо попросить кого-нибудь, чтобы проследили. — Да у меня тут и так целый отряд нянек. — Я слышала про сэндвичи и «мамочку». — Откуда? — Роуди рассказал. — В разведку с ним не пойду. Мисс Потс звонко смеётся и спрашивает игривым тоном: — Так, а я, значит, вражеская организация, которой слили информацию? — Что ты, Пеп! Ты самая дружественная из всех дружественных организаций. Но хороший шпион даже своим информацию отдаёт по капле. Так что в разведку я лучше с Романофф. Или с Роджерсом. Баки знает этот тон, которым Тони произносит фамилию Стива, и знает, какое у него в этот момент должно быть выражение лица. — Хватит, Тони. Не изводи себя этим. Стив ошибся. Все ошибаются. Тони не отвечает и на какое-то время в кухне воцаряется тишина. Баки старательно сдерживает дыхание, чтобы не выдать себя случайно. Затем раздаётся какой-то глухой стук (кружки?) о стол, скрип ножек по полу, цокот каблуков и совсем другой — оживлённый и торопливый — голос мисс Потс. Голос генерального директора Старк Индастриз. — Всё, Тони, мне пора бежать. Сегодня собрание и две встречи. Одна, кстати, касается каких-то методик опреснения морской воды с одновременным разделением примесей на полезные компоненты. Вроде безотходного производства. А другая — про реставрацию тканей костного мозга. Я скину тебе данные, если там будет что-то стоящее. Думаю, доктору Стрэнджу было бы любопытно взглянуть. — Конечно. Как и Хелен. Буду ждать. — И да, совсем забыла! Строительство по проекту «Первый шаг» почти завершено. Ты же придёшь на открытие? — Ты знаешь, что ты совершенство? Конечно! Ни за что не пропущу. — Всегда ненавидела, как ты расставляешь приоритеты, — насмешливо фыркает мисс Потс. — Именно поэтому босс — ты. Береги себя. — И ты береги себя, Тони. И выспись наконец, — слышится уже у самых дверей, и в этот момент Баки отмирает. За доли секунды он успевает нацепить на лицо выражение сонливости и двинуться вперёд, будто только что пришёл. — Есть, мэм, — отвечает Тони, и тут же мисс Поттс, глядящая через плечо, а не прямо, налетает на него. — Ой! Простите… Мистер Барнс! Доброе утро, — приветливо улыбается она. — Доброе утро, мисс Поттс. — Ещё раз поздравляю вас с вашим новым статусом, — бросает она на ходу, машет рукой и скрывается за дверями лифта. — Хорошего вам дня, — говорит Баки на прощание и поворачивается к дверям кухни, застывая в неуверенности. Одно дело — провести своим сонным видом мисс Потс. Но Тони всегда видел в нём куда больше вещей, чем Баки иной раз хотел бы показать. Только почему-то самого очевидного не замечал. — Доброе утро, Джеймс, — приветствует его Тони, салютуя кружкой. — Там ещё есть кофе. Хотя сегодня мог бы и подольше поспать. — Я пытался, но не смог снова уснуть. Привычка. — Ох уж мне эти ранние пташки, — ворчит Тони куда-то в кружку. — Ты встал ещё раньше меня. — У Пеппер с утра дела, хотел успеть поговорить с ней до того, как уедет. Так забавно. Мы несколько лет были вместе. Спали вместе, жили вместе. И всё это время никак не могли друг друга понять. А стоило нам расстаться — и вот, после стольких лет, можем спокойно говорить по душам. — Почему бы тогда не попытаться её вернуть? — Баки ненавидит себя за этот вопрос, но не спросить не может. Потому что слова, которые он поначалу принял за признание, оказались чем-то иным. И о личной жизни Тони мисс Потс говорила так, словно… Словно есть кто-то конкретный. — И снова всё похерить? Нет, спасибо, мне куда больше нравится так. Когда она улыбается, а не кричит, потому что я в очередной раз довёл её своими фокусами. К тому же у неё теперь кто-то есть, и судя по всему, там всё серьёзно. Я, конечно, эгоист, но не настолько. Пеппер выглядит счастливой. Мне этого достаточно. Кстати о ранних пташках: мне кажется, или Роджерс сегодня пропустил пробежку? Не видел его с ночи, он с праздника одним из первых ушёл… Баки задумывается, припоминая, что Стив уходил вместе с Шерон — провожал, скорее всего. Но это никак не объясняло отмену пробежки. Или объясняло. Потому что именно в тот момент, когда Баки с кружкой направляется к столу, на пороге возникают Шерон, на блузке которой потерялась верхняя пуговица, и Стив, который почти затравленно глядит на затылок Тони и готов, кажется, вот-вот развернуться и убежать. Только собственный кодекс не позволяет ему этого сделать. Да, Стив определённо рассчитывал на то, что так рано с Тони они не столкнутся. Тони замечает, как Баки замер на полпути, поворачивает голову и несколько секунд безмолвно взирает на новоприбывших, оценивая расклад. Затем подчёркнуто ровным дружеским тоном говорит: «Доброе утро», — и медленно поворачивается обратно. Челюсти у него крепко стиснуты, а сжатые в полоску губы так и дрожат. Он достаёт из кармана старкфон и с преувеличенным интересом в него утыкается, хотя всем известно, что работать он предпочитает с голограммами. — Доброе утро! — приветствует друзей Баки и торопливо садится за стол напротив Тони, стараясь не смотреть на Стива, который, сглатывая, сдержанно здоровается в ответ и опасливо обходит стол по широкой дуге, направляясь к кофеварке. Баки хочется пошутить про Капитана Кофемана, но он этого не делает, боясь не сдержаться. — И вам доброго утра, — улыбается Шерон непринуждённо и тоже идёт к стойке. — Надеюсь, вы не будете против, если я здесь немного похозяйничаю? — Чувствуй себя как дома, — отвечает ей Тони. В его словах нет подтекста, только обычные для Тони доброжелательность и гостеприимство, но Стив всё равно бросает на него короткий подозрительный взгляд. Тони, который при взгляде на Шерон на миг пришёл в норму, смотрит на Стива и кое-как маскирует под кашель вырвавшийся смешок. Они с Баки сидят, низко склонив головы, кусая губы и обмениваясь взглядами, пока Шерон спокойно готовит завтрак, а Стив вздрагивает и дёргается на каждый шорох. Баки от души благодарен Тони за то, что тот отчаянно удерживается от смеха и шуточек в присутствии девушки Стива. И не важно, что он разойдётся на всю катушку, как только та уедет. Потому что Баки и сам ждёт не дождётся момента, когда можно будет подразнить друга. Они с Тони, еле допив свой кофе, поспешно сбегают с кухни, как два нашкодивших мальчишки, проказа которых ещё не обнаружилась и они торопятся скрыться с места преступления. Едва за ними закрываются двери лифта, безудержный хохот прорывает плотину: они цепляются друг за друга и за стенки лифта, сгибаясь от смеха и не в силах остановиться. — Нет, ты видел его лицо? Он смотрел на меня, как дочь, которую папаша застукал с ухажёром на заднем сиденье авто, — всхлипывая, говорит Тони, вытирая выступившие в уголках глаз слёзы. — Причём в самый разгар веселья, — осиливает добавить Баки и заходится новым приступом. Кое-как отсмеявшись, они добираются до гостиной и падают на диван, обессиленные. Сидят так несколько минут и молча пялятся в потолок, переводя дыхание, пока Тони не начинает снова хихикать, прикрыв глаза рукой, а Баки не подхватывает. Такими их застают Наташа с Клинтом. — Вы что, обкурились с утра пораньше? — интересуется Клинт. — Нет. Оплакиваем, — кое-как выговаривает Тони. — Оплакиваете? — непонимающе переспрашивает Наташа. — Кого? — Сегодня ночью… Америка потеряла… своего самого старого девственника… Баки при этих словах не выдерживает — тихонько подвывает. А как только ему кажется, что удушающий смех сходит на нет, в дверях показывается сам виновник истерики. Стив изо всех сил старается хранить невозмутимый вид, но ярко розовеющие уши его выдают. Тони при виде его аж скручивает, и он практически рыдает, уткнувшись Баки в плечо, отчего у Стива дёргается глаз. — Стив, — зовёт Наташа, — может, хоть ты скажешь, что такое с этими двумя? Старк меня уже всерьёз пугает. — Не имею представления, — отвечает тот, скрестив руки на груди. — Кажется, наш Капитан ночью подзабыл, где на базе гостевые спальни, когда провожал мисс Картер, — ухмыляется Тони, немного успокоившись. — О! — округляет губы Наташа и переводит на Стива заинтересованный взгляд. — Наш мальчик стал совсем взрослым, — наигранно вздыхает Баки, заслужив от Стива укоризненный взгляд. — И что, вы, два здоровых лба, потешаетесь, как придурки, над тем, что человек наладил свою личную жизнь? Стив смотрит на Наташу почти с благоговением. Пока та не добавляет: — Вы бы знали, скольких трудов мне это стоило! — Романофф, ты меня пугаешь. Ты что, давала Роджерсу уроки секспросвета? — Нет, Старк. У меня свои методы. — Зарабатываешь звание «Купидон года»? — Купидоном года быть определённо лучше, чем Монахом года. — А Монахиней? — По-моему, обсуждать чью бы то ни было личную жизнь неприлично, — вмешивается Стив. — Не нуди, Роджерс. Мы просто радуемся тому, что она у тебя вообще появилась. — Хоть что-то меняется, — хмыкает Клинт. — К слову о переменах… Вообще я зашёл спросить, когда мы сможем устроить подписание Соглашений для Баки. — Устроим… как-нибудь. Тебе разве к спеху? — Нет, но… — Всё будет, кэп. Расслабься. Баки молчит, охваченный странным, неприятным чувством. Чувством, что всё было зря. Что, несмотря на все преодолённые трудности, в его жизни не изменилось ничего. В оцепенении он не замечает, как уходит в мастерскую Тони, как расходятся Клинт с Наташей, как Стив решает отправиться в тренажёрку. Он кивает и отвечает всем что-то на автопилоте, и пытается понять, что с ним происходит. Обнаружив, что остался в гостиной один, Баки, не готовый снова оказаться в чьей-то компании сейчас, идёт к себе. В пустом коридоре навстречу ему попадается Паркер. Он останавливается, глядя на Баки, и тот машинально кивает ему в знак приветствия, проходя мимо. Пока ему в спину не прилетает вопросом: — Каково это — убивать? Баки застывает, пригвождённый словами к месту. В голосе Паркера отчётливо звучит вызов. А ещё страх и немного любопытство. И правда: каково это? Убивать? Баки позволяет воспоминаниям захлестнуть себя. Снова чувствует плотный обхват патронташей, запах кожи, металла и смазки, ощущает вес винтовки, будто наяву слышит щелчок затвора… — Легко, — Баки оборачивается к мальчику и смотрит на него, но не видит. Он видит грязь, сажу и кровь. Много крови. — Люди — очень хрупкие создания, ты знаешь? Достаточно одной удачной пули — и человека больше нет. Это несложно. Нажимаешь на крючок и — паф! Ты убийца. Или шея. Один точный удар — ножом, штыком, осколком, и через минуту тело уже остывает. Можно задушить… — Баки опускает взгляд на искусственную руку (когда она успела посереть?) и сжимает ею воображаемое горло. Пальцы чуть подрагивают в воздухе, и он почти верит в созданную собой же иллюзию. — Придавить покрепче и подержать. Человек дёргается, корчится, но всего пара минут — и всё кончено. А можно свернуть шею. Вот так, — Баки хватает двумя руками воображаемую голову, глядя Паркеру прямо в глаза, и резко поворачивает её. До хруста позвонков, которые он практически слышит. — Один момент. Очень быстро. И он даже не мучается. С человеком можно сделать много разного, чтобы он умер. Убивать легко. Когда ты убиваешь, ты чувствуешь себя сильным. Ты чувствуешь себя победителем. И это — очень приятное чувство, можешь мне поверить. Паркер смотрит на него с ужасом в расширенных зрачках. Дышит часто, коротко, будто ловит воздух кусочками. Выглядит так, словно вот-вот развернётся и убежит. — Но есть ещё кое-что, — память Баки врезается в момент, когда он осознал, что его рука сжимает горло настоящего Тони. Он смотрит на эту руку, и его снова затапливает отчаянием, невозможностью момента, так, что ему едва удаётся сдержать рвущийся стон, не дать пролиться застилающим глаза слезам. — Всякий раз, когда убиваешь ты — убивают тебя. Каждый мертвец забирает с собой на тот свет частицу твоей души. Всякий раз, когда чья-то жизнь уходит, она уносит и твою. Одни — совсем немного. Очень маленький, незаметный кусочек. Другие — отдирают от тебя такие куски, что ты на всю оставшуюся жизнь чувствуешь себя… калекой. И это никогда и ничем не залатать и не исправить. — Баки снова поднимает глаза на Паркера. Тот бледен, но уже успокоился. Только смотрит пытливо, будто способен читать мысли, будто видит картину, которая предстала перед внутренним взором Баки. — Убивать легко, парень. А вот после этого… Я был знаком с Говардом Старком, ты в курсе? Он вспомнил меня, звал по имени, когда я убивал его. Я до сих пор иногда слышу его голос. Слышу голос миссис Старк. И каждый день живу с мыслью, что это мои руки когда-то отняли у Тони самых дорогих и близких ему людей. Неважно, что мне приказали, неважно, что я в тот момент не помнил собственного имени. После того, как ты кого-то убил, исправить уже ничего нельзя. Можно только жить с этим дальше. Как-то. — И как вы живёте с этим? — Честно, парень… Мне бы хотелось, чтобы ты этого никогда не узнал. Паркер ничего не отвечает, и Баки уходит к себе. Ещё только утро, а он уже так бесконечно устал... Сдёрнутые ботинки стукаются об пол, матрас легко пружинит под спиной, а идеально белый потолок дразнит невозможностью зацепиться взглядом за какую-нибудь деталь. Вопрос Паркера встряхнул его. Баки смотрит в потолок, а видит эпизоды прошлого: драки в подворотне, войну, задания Гидры, операции с Мстителями. Всю жизнь, сколько он себя помнит, он сражается за кого-то. За Стива, за Родину, за какие-то организации. Мир вокруг раз за разом затягивает его в воронку боёв, из которой он не в силах вырваться, хотя никогда, никогда не искал драки сам. Ну, может, в юности случалось, когда хотелось выместить злость. И всё же… Баки знает, чего от него ждут. Это казалось очевидным решением — присоединиться к Мстителям. Встать — снова — плечом к плечу со Стивом, прикрывать друзей — семью. Использовать свои смертоносные навыки во благо. Может, искупить отчасти зло, которое его руками вершила Гидра. Но в эту минуту Баки отчётливо, с кристальной ясностью понимает: это не его выбор. Он никогда не выбирал борьбу как цель и смысл своей жизни. И теперь, когда перед ним чистый лист… разве этим он вновь хочет наполнить его? Войной? Может быть, настало время выбрать что-то другое? Может, для него наконец-то наступило так и не прозвучавшее когда-то «Война кончилась»? Если он правда свободен, если этот выбор есть, не стоит ли попробовать жить как-то иначе? Баки страшно. Страх просачивается в него, заполняет тонкой струйкой, льётся в крошечную брешь надежды, грозя потопить. Он так привык сражаться… Баки помнит, как Тони говорил о Зимнем Солдате, о его зоне комфорта, и понимает, что это — задания, бои, насилие — действительно комфортная для него жизнь. Привычная. Понятная. И он хорош в этом деле, всегда был. Но сейчас он хочет большего. Хочет другой жизни, своей собственной, той, в которой не придётся больше следовать за кем-то, той, которую он сам может построить. Может ли? Ведь он так привык уничтожать. Разрушать. Способен ли он дать этому миру что-то ещё, кроме сломанных вещей и отнятых жизней? Неизвестность расстилается перед ним густым туманом, за которым совсем не видно, что поджидает. Баки страшно. Но он боец и привык задвигать страх, идти сквозь него. И поэтому Баки принимает решение. *** Вижен приходит позвать его к ужину. Гости, включая Клинта с женой, давно разъехались, зато обитатели базы в полном составе. Очень кстати. Стив весь ужин отбивается от подколок и намёков команды, причём Тони в этой атаке почти не участвует, только поглядывает смешливо, зато Наташа с Сэмом отрываются вовсю, и Баки их заранее жаль: на завтрашней тренировке Стив наверняка загоняет горе-шутников до полусмерти. В конце концов разговор перетекает в обсуждение ближайших планов. — Я хочу, чтобы мы завтра собрались и обсудили новые боевые тактики с учётом нового официального… — Стив, — перебивает Баки и, игнорируя текущий по спине холодок, — вообще-то я хотел сказать: я не собираюсь становиться Мстителем. Все смолкают, замирают и устремляют взгляд на него. В этом нет ничего удивительного, он знал, что так будет. Знал, что будет чувствовать себя... предателем. — Я хочу использовать шанс и… начать жизнь заново. Прости, Стив. Я помню, что мы обещали друг другу, но сейчас у тебя есть команда, есть друзья, которые тебя прикроют. Я тебе не нужен. — Ты мне всегда нужен, Бак. Тот фыркает: — Я не имею в виду вообще, болван. Но мы больше не на войне, и… Не хочу, чтобы ты думал, будто я вас бросаю, просто... Баки пробегает взглядом по лицам друзей. Он ждёт увидеть в их глазах осуждение или разочарование — и не видит. Наташа улыбается тепло и ободряюще, Роуди понимающе кивает, Сэм кривит губы в усмешке и, кажется, даже немного завистливо смотрит. Ванда выглядит просто удивлённой, а по лицу Вижена, как обычно, невозможно ничего прочесть, кроме вселенского спокойствия. Тони задумчиво смотрит на бокал, который болтает в руке. — Что ты, Баки! Это… Я сам виноват. Мы ни разу не говорили об этом. О том, что ты будешь делать, когда всё это кончится. Я даже ни разу не спросил, чего ты хочешь. Был уверен, что ты останешься с нами, считал, что ты уже один из нас… Что-то в словах друга его царапает. Порождает смутное, тревожное чувство. — Я хочу начать новую жизнь, Стив. На моих руках много крови, сам знаешь. Слишком много, а если я останусь, её станет ещё больше. — Мы стараемся никого не убивать. — Знаю, Стиви. Ты всегда так делал. Но невозможно ввязаться в драку и не запачкать рук. Мстители прекрасно могут обойтись и без меня. Если только Тони не скажет, что я вам нужен… Баки переводит взгляд на Тони, а тот, услышав своё имя, вскидывает голову и смотрит в ответ непонимающе. Медленно осознаёт сказанное и со стуком ставит бокал на стол. — Э-э, нет, Джеймс, — качает он головой, весь вмиг оживая, отгораживается ладонью, даже отодвигается назад. — Это не моё решение. Речь идёт о твоей жизни, и только тебе решать, что с ней делать. Хочешь быть Мстителем — я только рад, добро пожаловать! Хочешь начать новую жизнь подальше от войн и суперзлодеев — ещё лучше. Не надо делать из меня рабовладельца, окей? Я не шутил, когда говорил, что ты от меня совершенно свободен. Это больно. Слышать, что он теперь с Тони никак не связан, больно. Именно этого он больше всего боялся. Может быть, именно поэтому так долго не мог избавиться от влияния кодов. Тем не менее, Баки находит в себе силы улыбнуться. — Я понял, Тони. Спасибо. — И чем же ты решил заняться, Баки-Баки? — спрашивает Сэм. Баки хочется по-детски швырнуть в него хлебным шариком. — Я ещё ничего не решил, — отвечает он и прибавляет мстительно: — Сэм-Тэм-Тэм. — А давайте посмотрим фильм? — предлагает Наташа, предотвращая мальчишескую перепалку. — «Последнего американского девственника»? — хмыкает Тони. Стив безнадёжно стонет. — Это уже пройденный этап, Старк, — возражает Наташа. — Взрослое кино всё равно включать нельзя, здесь дети, — Тони кивает в сторону Вижена и Ванды, на что последняя только глаза закатывает. — Слушайте, может, хватит уже? — голос у Стива уже откровенно умоляющий. Нат смеётся и хлопает его по плечу: — Расслабься, Стив. Выбери сам, что будем смотреть. — А я всё равно в мастерскую, так что желаю всем не уснуть при просмотре. Остальные рассаживаются в гостиной перед экраном, и Пятница включает «Я люблю Люси». Баки смотрит невидящими глазами в экран, и думает о том, как ему теперь строить эту свою новую жизнь. *** Утро нового дня начинается с привычного ритуала: приготовления сэндвичей. Баки готовит для каждого их любимые виды, раскладывает по тарелкам, накрывает плёнкой и приклеивает стикеры с именами. А затем идёт собирать вещи: он не Мститель, не будет им, а значит, и на базе Мстителей делать ему нечего. Его военной пенсии вполне хватит на то, чтобы снять себе квартирку в старом добром Бруклине, а дальше как-нибудь приспособится. Найдёт работу, обживётся и подумает о том, как совместить свою новую жизнь с жизнью Тони. Они могут общаться по телефону и переписываться. Могут встречаться в городе, когда у Тони будет свободное время. Баки может наведываться на базу гостем и, как Паркер, оставаться ночевать по пятницам. Как-то же люди строят отношения, живя порознь. Пусть это будет нелегко, но он не сдастся. Не теперь. Нужно только научиться этой своей новой жизни. Стук в дверь застаёт его врасплох, отвлекая от размышлений, но ответить он не успевает: дверь открывается, и в комнату входит Наташа. — Утро, Барнс! А теперь потрудись-ка объяснить, что тут происходит? — Ммм, новая жизнь? — отвечает Баки, решив проигнорировать вторжение. В конце концов, эта комната вот-вот перестанет быть его. — Допустим, — скептически смотрит на него Нат. — И что, ты её совсем с чистого листа решил начать? Старым друзьям в ней места больше нет? — Господи, Нат! Нет, конечно. Я никого не вычёркиваю. — Тогда что это такое? Персональные тарелки с сэндвичами каждому, даже расстарался угодить всем вкусам. Теперь вот, никому слова не сказав, вещи собираешь. Куда ты съехать собрался? Давно нашёл себе место? — Найдётся что-нибудь, — пожимает плечом Баки. — Я это только сейчас решил. Раз уж я отказался быть Мстителем, да ещё от Тони теперь… свободен, не вижу смысла оставаться здесь, сидеть у кого-то на шее. Я могу сам о себе позаботиться. — Со Старком, я так понимаю, ты об этом тоже не говорил. Наташа хмурится, и Баки жаль осознавать, что это из-за него. — У Тони и без меня полно дел. К тому же это его не касается. Он сам говорил: жизнь моя, и решать, что с ней делать, мне. — О боже… — вздыхает Наташа, потирая лоб и возводя очи горе. — Это касается Тони уже хотя бы потому, что сидишь ты у него на шее или нет, решать вообще-то ему. — В первую очередь, это решать мне, — резко возражает Баки, но тут же обрывает себя. — Прости, не хотел грубить. Нат… Я не стремлюсь убраться из вашей жизни. Я просто переезжаю. Это ничего между нами не меняет. — Отчасти ты прав, Бэмби. Но твоё решение всё равно глупое. Баки хочется возразить, хочется доказать, что это необходимая мера, но не успевает он и рта раскрыть, как дверь за Наташей закрывается. Сумка застёгнута, комната приведена в порядок, и Баки окидывает её взглядом напоследок. Улыбается, вспоминая, как Тони с Наташей наряжали его перед поездкой в клуб или как Сэм однажды ночью подослал к нему через открытое окно Редвинга, чтобы облить во сне. То, что осталось от дрона, Баки вручил ему прямо в той же мокрой наволочке. Когда в дверь снова стучат, Баки не успевает задуматься над тем, кто это может быть, а обнаружив на пороге Тони, нервно сглатывает. И понимает, что действительно хотел уйти, избежав встречи с ним. — Эм. Привет, Джеймс. Можно? Баки отступает, пропуская Тони вперёд, и прикрывает дверь. — Мне тут птичка на хвосте весточку принесла, что ты вещи собираешь. — Пятница наябедничала? — Романофф. — В разведку с ней не пойду, — бормочет Баки под нос, чувствуя себя почему-то воришкой, пойманным с поличным. — Что? — переспрашивает Тони. — Нет-нет, ничего, — спохватывается Баки. — Прости. Надо было сказать. — В чём дело, Джеймс? Мы тебе настолько осточертели, что ты так торопишься от нас сбежать? Голос, которым Тони спрашивает, полощет по сердцу, как нож. Горький смешок, грустный тон, безнадёжность во взгляде. И Баки с леденящей отчётливостью понимает: под этим обтекаемым «мы» прячется вполне конкретное «я». — Нет, Тони. Разумеется, нет. Ничего подобного. — Тогда почему? — Потому что это база Мстителей, а я не Мститель и больше не объект под наблюдением. — Эй. Здесь живут и работают далеко не только Мстители, если ты не заметил. Врачи, учёные, другой персонал. «База Мстителей» — просто красивое название. Юридическая формальность. — Я даже не работник, Тони. — В этом проблема? В формальностях? — Нет. Дело во мне. Если я начну новую жизнь, в которой не будет больше борьбы, погонь, слежки, схваток со злодеями, но при этом останусь среди Мстителей, разве это не будет странно? Люди будут знать, что я способен сражаться, но при этом отсиживаюсь здесь, когда мог бы помогать. — Я лично вышвырну отсюда каждого, кто посмеет такое сказать или хотя бы подумать. Баки смеётся от того, каким серьёзным выглядит Тони при этих словах. — Тони… Я знаю, как ты заботишься о людях. Но мне пора бы перестать пользоваться твоей добротой. Новая жизнь, помнишь? Свобода. Меня ничего к этому месту больше не привязывает, никакие обязательства. — Так вот что это было? — Баки смотрит в странно потерянное выражение лица, и его живые пальцы начинают вдруг мелко дрожать от ощущения, что он сейчас упускает нечто очень-очень важное. — Обязательства… Мне казалось, что тогда, ночью, ты говорил про дом. Вот оно. Дом. Он собирается оставить место, которое стал ощущать как дом. Глаза у Тони кажутся темнее обычного, а сжатые губы изломаны в болезненную кривую. И Баки не успевает подумать, он только быстро делает несколько шагов и хватает его за плечи. — Так и есть. Это место для меня как дом, Тони. Но ты сам говорил, что я теперь свободен от тебя и могу жить где угодно. — И ты решил, что здесь жить больше не хочешь. Что ж, ладно. Не мне тебя отговаривать, вольному воля, — Тони отступает назад, выскальзывая из его рук, и в глаза не смотрит. — В любом случае, здесь тебе всегда рады, заходи в любое время, можешь даже оставить в комнате смену одежды. Останется твоей гостевой спальней. Баки отчего-то прошивает страхом. Кажется, что он вот-вот потеряет Тони навсегда. — Я не это сказал. Я никогда не говорил, что не хочу здесь жить. Но я не Мститель, не твой работник, я не привязан к тебе договором. Какое оправдание у меня ещё может быть, чтобы оставаться здесь? — Оправдание? Разве для того, чтобы жить дома, нужны оправдания? Джеймс! Баки не знает, что ответить. Как объяснить. Его только терзает смутное ощущение, что они с Тони никак не могут друг друга понять. — Чего ты хочешь, Джеймс? Сердце пропускает удар на этом вопросе. Сколько раз он его слышал за последние полгода? Ответ всегда был один. Непроизносимый. И в этот миг его осеняет. — А чего хочешь ты? Тони смотрит изумлённо, почти испуганно. Повисает долгая пауза. Затем он вздыхает, прячет руки в карманы и смотрит Баки за плечо — в окно, где небо разливает синеву, а деревья охвачены зелёным пожаром поздней весны. — Большой вопрос, Джеймс. Я много чего хочу. Например, есть сэндвичи по утрам. Рассказывать кому-то о своих новых проектах. Подшучивать над Роджерсом время от времени… — Тони хмыкает чему-то про себя, а затем встречается с Баки глазами. — Я хочу, чтобы ты остался. Новая жизнь — это замечательно, Джеймс, но её не обязательно начинать с нуля. Можно двигаться постепенно. И если в процессе ты найдёшь для себя новый дом — что ж, прекрасно. Но зачем оставлять уже имеющийся ради того, который ещё не существует? Решать тебе, и если ты решишь остаться только потому, что я этого хочу, то не стоит. Но неужели ты правда хочешь уйти? — Нет. Не хочу. — Так что решишь? Баки немного медлит с ответом и хмыкает: — Поможешь придумать розыгрыш для Уилсона? Я всё ещё не рассчитался с ним за ту шутку с Редвингом. По предвкушающей улыбке Тони можно сказать, что тот уже прикинул пару-тройку вариантов. — Уже можешь считать себя отмщённым, Бэмби. А теперь идём-ка есть. Романофф меня прямо с порога кухни развернула, когда к тебе отправляла. Только что нож к горлу не приставила. Если вернусь без тебя, точно пристрелит... *** Ну кухне вся команда в полном сборе. Наташа при виде них ухмыляется довольно и объявляет, что последняя кружка с капитанским кофе достанется самому шустрому. Баки почти не стыдно, что сыворотка в его крови помогает ему победить. В конце концов, этот кофе они с Тони пьют вдвоём. Никто не заикается о предполагаемом переезде, и Баки понимает, что Наташа никому ничего не сказала. Иногда Наташа видит слишком много. А ещё она умеет молчать, и за это ей Баки бесконечно благодарен. Весна льётся в окно птичьей трелью, мешается со смехом друзей, и Баки чувствует необыкновенную лёгкость, словно вот-вот взлетит. Баки переполнен надеждой и предвкушением. А ещё он любит Тони Старка.