Удивительно, как человеку может быть больно без всяких физических причин. Стивен Кинг «Куджо»
Впервые за последнюю неделю Александр спит в своей кровати. Усталость навалилась с такой силой, что оставаться за рабочим столом брюнет больше не желал. Для пущей продуктивности он взял с собой пару папок, уверяя себя, что не уснёт. Всё, что ему нужно — просто сменить положение тела с вертикального на горизонтальное. Перед тем, как царство Морфея поглотило его, Алек задумался о том, что ему не повредил бы перерыв. Определенно бы не повредил. Он был готов уже убивать, лишь бы не возвращаться в ближайшее время за документационную работу. Перевернувшись с бока на спину, брюнет с сожалением открыл глаза, всматриваясь в белоснежный потолок. Часы на прикроватной тумбочке показывали шесть утра и спустя пару минут противно прозвенели, оповещая, что пора вставать. Простонав нечто нечленораздельное, парень закрыл свое лицо подушкой, надеясь, что это его спасет. Пролежав так несколько минут и не ощутив эффекта, Александр отбросил подушку в сторону и с недовольством вздохнул. Коридоры Института встретили уже привычной оживленностью и уважительными приветствиями других охотников. В свои двадцать четыре года Александр Лайтвуд показывал лучшие результаты среди нефилимов, за что был вознагражден. Но иногда он желал бросить все и убраться куда подальше, где будет лишь его лук, парабатай и свора демонов. И он прекрасно повеселится. — Алек! — воскликнула приближающаяся брюнетка, размахивая руками. — Неужели ты страстно изменил своему черствому рабочему столу с той самой сексуальной кроватью? — Очень смешно, — закатив глаза, ответил нефилим. — Все уже в столовой? — Именно. Ждем только тебя, — произнесла девушка, схватив брата за запястье и уводя в нужную сторону. Её темные, словно чернильные, волосы, были откинуты за спину, а короткое платье привлекало внимание к стройным оголенным ногам. Она была одной из самых красивых девушек Института Нью-Йорка, чего никогда не отрицала. Высокие каблуки характерно постукивали, оповещая всех в радиусе двадцати метров о присутствии Изабель. Непроизвольно переведя взгляд на руку сестры, он увидел, что Изабель вновь скрыла черную линию серебряным хлыстом, что оплетал её кисть в виде браслета. Девушка называла её проклятием, ведь родилась с ней. Что значило лишь одно: самый главный враг — она сама. И брюнет всегда видел, что за доброжелательной улыбкой, внутри его сестры бушует буря, сопротивление личным демонам и постоянная непрекращающаяся борьба. И как бы сильно Александр ни отрицал, он в некотором завидовал ей, потому что у него самого не было ничего. Сколько бы он ни пытался, черная и, уж тем более, красная линии не проявлялись. Брюнет чувствовал себя неполноценным, обделенным и уже почти утратил надежду на то, что соулмейт вообще появится в его жизни. Столовая встретила нефилимов светом и смехом с разных сторон помещения. Что ж, видимо, не только он сегодня впервые за долгое время выспался. Почти родной столик в самом дальнем углу уже ждал его с чашкой кофе и овощным салатом, которые были заранее взяты парабатаем. — Неужели Александр Гидеон Лайтвуд соизволил почтить нас своим королевским вниманием? — издеваясь, с нахальной улыбкой протянул Джейс. Вместо ответа Алек лишь фыркнул и проигнорировал звонкий смех Изабель. И пока сестра восхваляла новую партию оружия, которая поступила вчера вечером из обители Железных Сестер, он наслаждался завтраком. Теперь такие семейные посиделки за одним столом были для него роскошью, по которой он безумно скучал. — Ангельские клинки просто восхитительны! Идеальное равновесие и множество размеров, но особенно мне понравились мечи, — продолжала девушка под насмешливые взгляды парабатаев. Александр получал удовольствие от того, что сестра делится своими впечатлениями, потому что слишком долго он не участвовал в жизни своей семьи. И даже последующая перепалка между Джейсом и Изабель вызвала в нем только смех и спокойствие на душе. Все было прекрасно ровно до того момента, пока его взгляд не зацепил рыжеволосую миниатюрную девушку, которая уверенным шагом направлялась к их столику. Зеленые глаза тщательно, но с искренней доброжелательностью, осматривали каждого члена семьи Лайтвуд. Просторная майка цвета хаки и обтягивающие черные джинсы делали её больше похожей на примитивную, нежели на охотницу, и это немного сбивало с толку главу Института. И когда она была настолько близко, что он смог рассмотреть россыпь веснушек на лице рыжей, то на неё обратили внимание и Джейс с Изабель. — Доброе утро, — произнесла она, широко улыбнувшись. — Можно присоединиться к вам? — Разумеется, — вежливо ответила Иззи, проигнорировав непонимающие взгляды братьев, которые не ожидали от сестры настолько добродушного отношения. — Как тебе Институт? Кларисса была немного смущена тем, что всё-таки решила присоединиться к ним. Лайтвуды сильно выделялись на фоне всех остальных своей энергетикой, которая граничила с самоуверенностью и была насквозь пропитана опасностью. Они сидели в самом углу, но могли с легкостью захватить взгляд любого, кто находился в этом помещении, даже не прикладывая никаких усилий. — Он восхитителен, — с улыбкой ответила рыжая. — И да, забыла представиться, — обращаясь к мужской половине стола, сказала: — Клэри Фэйрчайлд. — Джейс, — безразлично бросил блондин, откусывая яблоко. Он чувствовал некое пренебрежение к девушке, что с улыбкой слушала каждое их слово. Но большего она добиться от него не смогла, и даже смазливое личико не вызвало в нем приятных чувств. — Александр, — кивнув, монотонно ответил брюнет. Повисло неловкое молчание. Братья сбросили всю ответственность за разговор на младшую сестру, предоставив ей вину за смущение новенькой. Сама Изабель, растянув алые губы в обворожительной улыбке, сделала вид, что два нефилима в равноудаленном положении от неё не повели себя как остолопы и всё прекрасно. — Какие планы на день? — поинтересовалась Клэри, уставившись своими большими глазами на Лайтвудов. — Я бы хотела познакомиться с главой этого Института. Говорят он тот ещё зануда, вечно пропадает в своём кабинете. Брюнетка прыснула, изо всех сил сдерживая волну нарастающего смеха. Она уже и забыла, что Кларисса не посвящена в аппарат управления Нью-Йоркского Института. Рыжая среагировала моментально, понимая, что сморозила что-то не то. Губы Александра сжались в тонкую линию, а взгляд Джейса посуровел. — Он пропадает в своём кабинете, потому что из ниоткуда берутся такие мелкие проблемы, доставляющие ему неудобства, — озлобленно выпалил Алек, задетый словами рыжеволосой. — Он — глава Института, — прошептала Изабель, указывая пальцем в сторону старшего брата. Чувствуя неловкость от сложившейся ситуации, рыжая напрочь перехотела есть и поспешила покинуть стол Лайтвудов. Поэтому, быстро встав и высказав свое приятное впечатление о знакомстве с ними, девушка уже обернулась в сторону выхода, намереваясь уйти, но случайно споткнулась о собственные ноги. Прикрыв глаза, Клэри уже была готова к тому, что скоро соприкоснется с полом и позорно развалится на нем перед охотниками, но судьба ей явно благоволила и вместо плитки она встретилась с крепкой хваткой блондина, который практически в самый последний момент подскочил с места и схватил её за руку, притянув к себе. Казалось, будто все в столовой погрузились в молчание. Зеленые глаза с удивлением распахнулись, встречаясь с янтарными. Губы обдало жарким дыханием; видимо Джейс собирался что-то сказать, но вместо этого онемел. Удары собственных сердец заглушили нефилимов, что-то щебечущих в пару метрах от них. Джейс и Клэри крепко ухватились друг за друга, восстанавливая общее равновесие. Хлёсткая боль пронизывает запястья, импульсами донося происходящее. Почувствовав жжение, пара порывисто отстраняется друг от друга, смотря на то, как алые языки пламени оплетают их руки, выжигая красные линии. — Твою мать, — не сдержавшись, выдает шокированная Изабель. Встреча соулмейтов. Это настолько редкое событие, которое вызывает лишь удивление и некое благоговение перед парой избранных. Трепет, что разрастался в груди молодой охотницы, эхом отдавался внутри Джейса. Чисто интуитивно он догадался, что взрыв эмоций, бушующий внутри него, — лишь отголосок чувств рыжей. Она прекрасно осознавала и понимала произошедшее, но не могла думать о том, что ей с этим делать. Джейс же еще не мог поверить, что он нашел то, о чем мечтает каждый представитель сумеречного мира, будь то нежить или нефилим. Огонь погас, оставляя за собой лишь приятное покалывание. Пульсация, отгородившая их на момент соединения, утихла, и тишина, что творилась вокруг, резко прекратилась, сменяясь на громкие аплодисменты взбудораженных охотников. И никто не заметил того, что Александр покинул столовую. Единственный человек, который мог разделить с ним ношу одиночества, только что приобрел то, о чем брюнет едва мог мечтать. Он был рад за парабатая, искренне счастлив, но чувство горечи пересилило, заставляя убежать подальше от всеобщего ликования. Закрывшись в кабинете, брюнет обратил свой взгляд на новую стопку документов, которые требовали внимания. И все-таки была причина, по которой он навряд ли бросит эту работу, несмотря на нагрузку, усталость и рутину. Даже чертова кипа бумаг была терпима, потому что без всего этого, он бы давно сошел с ума от всепоглощающего чувства одиночества, которое преследовало его день изо дня. И, садясь за очередной отчет, он погрузился в работу, очередной раз забывая про себя и боль, которая заполняла каждый миллиметр его души.***
Ночные огни освещали город, раскинувшийся под ногами. Он горел мечтами примитивных и неоновыми вывесками, вынуждая влюбляться в него любого, кто умудрялся попадать в эту сеть. Магнус Бейн оперся о кирпичную перегородку балкона, ощущая приятную легкость в теле. Обнаженный по пояс он хотел раствориться в ночи. Но увы, даже Верховному не под силу исполнить подобное желание. Хлопок, характерный для портала, раздался позади, но азиат даже не обратил на него внимания. — Мартини? — предложил Бейн, не оборачиваясь. — Ох, Магнус, ты как всегда гостеприимен, — усмехнулась девушка, откинув за спину свои белоснежные волосы. Кратко рассмеявшись, маг обернулся и встретился с цепляющим взглядом темно-голубых глаз, слегка прищуренных в насмешке. Гламур* постепенно спал и молодая особа предстала перед ним с естественным для нее — голубым — цветом кожи. — Катарина, ты как всегда прекрасна, — произнес Магнус, протягивая уже наполненный бокал мартини. — Как всегда льстишь, — расхохоталась маг, удобно располагаясь на диване. — Где же мой любимец? Ах, вот ты где! Практически беззвучно кот запрыгнул на колени Лосс, и когда её руки погрузились в его мягкую шерсть, то Председатель начал тереться о девушку, с мурчанием прося еще больше ласки. — Иногда мне кажется, будто ты приходишь ко мне только из-за кота, — серьезно пробормотал маг, выпивая залпом приятно согревающую жидкость. — Так, — протянула Катарина, с подозрением смотря на друга. — Я узнаю этот печальный взгляд! Отмахнувшись от подруги, Бейн разлегся на ближайшем кресле, с помощью магии пополняя очередной бокал. Лосс скинула со своих колен кота, из-за чего тот недовольно мяукнул и забился в угол дивана. Встав с дивана и допив мартини, она поставила бокал на столик и подойдя к другу, уселась на его колени, забрав у него алкоголь и отставив его в сторону. По привычке руки Бейна легли на талию девушки, а голова опустилась на плечо. — За столько лет, — начал он, прикрывая глаза, — не нашлось ни одного представителя нежити, который мог быть предназначен мне судьбой. Ни одного, Катарина… Осознание своей истинной ненужности тянуло в грязный омут. Для того, кто прожил не одну сотню лет, маг всё ещё обладал навыком самоедства. У него были друзья, семья, отношения — и даже не одни — но за прожитое время вселенная не удостоила его ни одной из полос. Проводя по разноцветным прядям своего друга, Лосс крепче обняла его, надеясь, что её поддержка хотя бы немного уменьшит то чувство одиночества, что долгие столетия царит в душе Бейна. — Магнус, — тихо позвала она, заставляя мага открыть глаза и посмотреть на нее. — Я уверена, что для такого невероятного человека, как ты, определенно найдется смазливая задница, которая порадует твою душу. Уверена, эта девушка будет восхитительна! Верховный маг Бруклина рассмеялся, тем самым уверяя подругу, что держится. Но чувство покинутости, куда бы он ни убегал, всегда оставалось при нем.И в такие моменты он сожалел о том, что от самого себя не убежать.