Хватит ли ума Не дойти до дна, Нарисуй мне тень Страхами детей, Ночью я смелей, Без масок и ролей, По лестнице моей Лезу в небо… Но режет пальцы край небес, Едва дотянешься - исчез, А лишь заглянешь через край - Сгорай. Брось, будем врозь, Каждый грызть свою кость. Беситься, бить в лица, Пить, злиться, жить. Я задыхаюсь от того, как люблю тебя. Больше в мире нет ничего - я люблю тебя. Animal ДжаZ «Жить»
Ни на секунду не прерывая поток возбужденной бессвязной речи, Вадик притащил Киру в столовую, настаивая на необходимости плотно подкрепиться перед длинным рабочим дней, хотя в своем взвинченном состоянии он сам вряд ли мог проглотить хоть кусочек. Громова тоже не испытывала голода, но, переступив порог благоухающего запахами кофе и свежей выпечки помещения, переменила свое мнение. В желудке требовательно заурчало, будто заявляя, что на топливе из кофе и сигарет этот организм дальше существовать отказывается. Оглядев не слишком богатое, по сравнению с Новогорском, но вполне аппетитное меню местного заведения спортивного питания, девушка остановила выбор на яичнице и салате из свежих овощей. Увенчав свой поднос внушительной по объему кружкой латте, Кира обернулась к Вадику, чтобы предложить ему разделить с ней на двоих булочку с заварным кремом, но друга рядом не обнаружила. За утро она так привыкла к его неумолкаемой трескотне, что начала воспринимать ее, как фон, и даже не заметила, что его голос над ухом стих. Окинув взглядом зал, она увидела, что общительный Климов уже сидит за столом с Пашей и Далером, терроризируя спокойно завтракающих мужчин своей бьющей через край энергией. Громова вздохнула с облегчением, радуясь, что ей есть с кем разделить бремя дружбы с этим невыносимым человеком и, молясь, чтобы Паша не заметил за говорливостью и сияющей улыбкой парня ничего, кроме хорошего настроения. Она была почти уверена, что отношение Свиридова к различного рода стимулирующим веществам, которые для нее и Вадика были привычной частью повседневной жизни, не менее отрицательное, чем у спортсменов. И если обвести вокруг пальца наивного и абсолютно далекого от темы Черышева было проще простого, то с человеком, обремененным медицинским образованием, в этом плане могли возникнуть сложности. Меньше всего Кире хотелось выслушивать стенания Климова о том, как кокаин разрушил его не успевший начаться роман, естественно, при полной невиновности в этом самого парня. Остановившись с подносом в руках посреди зала и высматривая себе место для спокойного завтрака, Громова наткнулась взглядом на Дениса, который активно махал ей рукой с дальнего столика в углу. Он сидел один, будто специально придерживая место для нее, и лучезарно улыбался. Вздохнув, Кира направилась к нему, по дороге пытаясь придумать способ, как нивелировать эффект от их вчерашнего эротического приключения и мягко, но доходчиво дать понять, что это ничего не меняет. Пока в голову приходили только откровенно слабые идеи, вроде обвинения во всем Энрике Иглесиаса. - Доброе утро, Черри, - дружелюбно, но подчеркнуто равнодушно поздоровалась она, присаживаясь напротив него, и выдала годами отработанную улыбку под кодовым названием «Ничего не было». - Доброе, - еще шире, если это вообще было возможно, улыбнулся Денис и вдруг достал из-под стола пушистый букет розовых гвоздик и положил перед ней. – Это тебе. Громова застыла с вилкой в руке, так и не донеся до рта первый кусочек яичницы, и уставилась на цветы так, будто в центр букета была воткнута граната с выдернутой чекой. - Черышев, ты обалдел что ли? – прошипела она, со звоном роняя вилку на тарелку и наклоняясь к нему через стол. - Неожиданная реакция, - с недоумением проговорил мужчина, не переставая улыбаться. – Я рассчитывал на что-то менее эмоциональное. - Я понимаю, конечно, что ты под впечатлением, но это не повод оповещать всех о случившемся ночью! – гневно прошептала она, оглядываясь по сторонам. – С тем же успехом ты бы мог повесить на воротах базы баннер с надписью «Спасибо за минет!». - Кир, это всего лишь цветы, - снисходительно проговорил Черышев, ласково накрывая ее руку своей. - Успокойся. - Советую поступить так же! Это всего лишь оральный секс, не нужно превращать его в романтическое переживание! – сквозь зубы процедила Громова, выдергивая руку и сверля мужчину злобным взглядом. Доходчивость была на высоте, а вот с мягкостью что-то явно пошло не так. Девушка уже всерьез раздумывала над тем, чтобы сбежать, пока завтрак не превратился в скандал и публичное признание вчерашних грехов, когда на соседний с ней стул с шумом опустился Дзюба и ухмыльнулся, глядя на облако розовых лепестков на столе. - Я так понимаю, танцами вчерашний вечер не ограничился, да? – с плохо скрываемым раздражением съехидничал Артём, яростно намазывая масло на тост и почти сминая хрустящий хлеб в огромной руке. - Не все такие испорченные, как ты! – профессионально улыбнулась Кира, кидая на Черышева неистовый говорящий взгляд, и перешла в нападение. - Вот ты когда последний раз дарил девушке цветы просто так? - Вчера, когда встречал жену в аэропорту, - спокойно ответил Дзюба, откусывая сразу половину тоста. - Ну, ладно, твоя взяла, - игриво толкая друга в плечо, промурлыкала девушка. – Ты хороший муж. - А ты вместо того, чтобы шляться по злачным местам, могла бы поехать с нами, - не обращая внимания на ее кокетство, проговорил форвард. – Мальчишки о тебе спрашивали, они соскучились. - Видимо им просто некому было выдергивать волосы, - проворчала Громова, утыкаясь в кружку с кофе. - Ты не любишь детей? – вдруг подал голос Денис, с интересом вглядываясь в ее лицо. - Это не дети, это зубастики, - хмуро ответила девушка. – Смотрел фильм? Вот! Стивен Херек уже тогда предвидел, что на свет появятся эти маленькие дикие монстры! - Она их любит, правда, - рассмеялся Дзюба, откидываясь на спинку стула и обращаясь в большей степени к Денису. – Просто притворяется. - Ага, тешь себя иллюзией, - кивнула Громова, хрустя зеленым салатом. - Как можно не любить детей? – искренне удивлялся Черышев, склонный верить, что Кира все-таки немного лукавит, отстаивая эту странную позицию лишь для того, чтобы поддеть друга. - Можно. Они злые и жестокие, - утвердительно проговорила девушка и, наклонившись к Денису через стол, добавила, кривясь и понижая голос. - А еще у них всегда липкие ладошки. Фу… Черышев только улыбнулся и покачал головой, продолжая выказывать недоверие ее словам, но зато Артём абсолютно наивно заглотил брошенную ею наживку и возмущенно повернулся к ней всем телом. - Да? А кто спал с Никиткой в обнимку в прошлом месяце? – довольным тоном воскликнул он и, словно забыв, что собирался обличить эту парочку в сексуальной связи, принялся с энтузиазмом рассказывать Денису. – Представляешь, она у нас ночевала как-то, и я ей выделил кровать Ника, а пацанов положил вместе. Никитка, видимо, ночью вставал и спросонья забыл, где сегодня спит, и по привычке вернулся в свою постель. Утром прихожу будить, а эти двое лежат, как два котеночка – калачиком свернулись, друг к дружке прижались, сопят в унисон! Минут десять смотрел, никак не решался разбудить. - Я была после марафона, я бы уснула и с гремучей змеей. А Ник хотя бы теплый и вкусно пахнет, - глядя на умиленное лицо Черышева, на которого этот эмоциональный рассказ явно произвел впечатление, буркнула Кира и тут же прикусила язык, поняв, как по-дилетантски лопухнулась. - Ты бегаешь марафон? – приподнимая брови, спросил Денис. - Ага, от одной гладкой поверхности к другой она бегает, - загоготал Дзюба, явно не собиравшийся прощать ей этот промах. - Вы же в клуб вчера ходили. Неужели Кира Юрьевна там ничем не закинулась? - В каком смысле? – протянул хавбек, постепенно понимая, о чем они говорят. - Нет... Я думаю. - Дзю, может, ты просто заткнешься, а? – злясь на саму себя за досадную ошибку в этой словесной дуэли, зло процедила Громова. – У меня ничего нет! - Громик, ну меня-то хоть не парь, - не унимался зенитовец. - Я видел Климова, он на стаффе, а значит, и тебе перепало. Когда иначе было? Кира зло посмотрела на довольную физиономию Артёма и шумно выдохнула носом, жалея, что человечество еще не научилось высекать из глаз пронзающие насквозь молнии. Она чувствовала на себе напряженный взгляд Дениса и понимала, что с легкой руки зенитовца любые оправдания сейчас могут обернуться против нее. Поэтому сделала первое, что пришло в голову. - Ой, Денис, какие все-таки цветы красивые! – хватая со стола букет и прижимая его к груди, воскликнула девушка. - Спасибо тебе большое! С этими словами она поднялась на ноги и, залпом допив остатки остывшего кофе, натянула свою фирменную улыбку. - Удачи вам сегодня, парни. Верю в вашу победу! – скользя взглядом по лицам мужчин и стараясь не фокусироваться ни на одном из них, пропела Громова и обернулась к залу в поисках своей команды. – Ребята, погнали! Все еще прижимая к себе пушистые гвоздики, девушка поспешила к выходу из зала, куда уже начали стекаться специалисты из ее группы. Проходя через холл, Кира почувствовала, как кто-то дотронулся сзади до ее локтя. Сомнений в том, кто это мог быть, у нее не было, и, оборачиваясь, она подумала, что лучше бы разбила голову об стол, вместо того, чтобы ляпнуть про этот чертов марафон. - Кира, ты это сделала потому, что была под кайфом? – без предисловий прямо спросил Денис, напряженно вглядываясь ей в глаза. - Черышев, блин, - вздохнула девушка, поджимая губы, без дополнительных вопросов понимая, что именно его тревожит. – Вот теперь-то не все ли равно? - Просто скажи, - упрямо проговорил футболист, не сводя с нее испытующий взгляд. - И что это изменит? – начала злиться от безысходности Кира, с каждой фразой все больше заводясь и повышая голос. – Может, тебе не понравилось? Или антураж был не подходящий? Желаешь, чтобы тебя ублажали на шелковых простынях и при свечах? Ты уж определись – тебе «шашечки» или ехать! - Девушка, которую я люблю, не будет принимать наркотики, - никак не реагируя на ее эмоциональный всплеск, спокойно, но категорично сказал Черышев и приблизился к ней, пытаясь обнять. - О, я рада за нее! – ехидно оскалив зубы, выпалила Громова и сделала шаг назад, уходя от его рук. - Кира, ты что, не понимаешь, как это опасно? – не выдержал Денис, слегка повышая голос и резко прижимая ее к стене. – Ты разрушаешь свое здоровье, свою жизнь! От этого умирают! - Да плевать тебе на мое здоровье! – окончательно взорвалась девушка, безуспешно пытаясь оттолкнуть его от себя и от бессилия стараясь побольнее ударить словами. – Ты бесишься из-за того, что не просек, что я на колесах! И еще потому, что думаешь, что на твоем месте мог оказаться любой. - Это правда? Тебе было все равно с кем? – все еще крепко держа ее в руках, сквозь зубы процедил Черышев. - Денис, это был экстази! Ты хоть что-нибудь об этом знаешь? – зло рассмеялась Громова ему в лицо. - Мне просто захотелось мужика, а ты подвернулся под руку! А ты что себе придумал? Сказку о вечной любви? Денис вдруг как-то весь обмяк, с ужасом глядя в ее раскрасневшееся от гнева лицо и пугающую, больше похожую на оскал, улыбку. Кира воспользовалась его замешательством и вырвалась, с показательным отвращением отталкивая его от себя. Не говоря больше ни слова, Громова резко развернулась и, с силой втыкая острые шпильки черных лодочек в ни в чем не повинную напольную плитку, направилась к выходу, где ее уже ждал Вадим. - Ты исчадье ада, Громио, - цокнул языком Климов, наблюдавший за сценой почти с самого начала и, открыв перед ней тяжелую дверь, осторожно поинтересовался. - Уточни, пожалуйста, это была спланированная акция или импровизация? - Это был провал, - тихо сказала девушка, на ходу засовывая в рот незажженную сигарету и выходя на улицу.***
Кира аккуратно поставила вазу с цветами на стол у окна и рукой распушила порядком подуставшие от жары лепестки гвоздик, которые она, не зная куда пристроить, весь день таскала за собой повсюду. Сквозь намытое до ощущения полного отсутствия стекло панорамного окна небольшой студии на верхнем ярусе «Самара Арены» отлично просматривалось футбольное поле, на котором уже проводили предматчевую разминку команды. Девушка автоматически выхватила взглядом из группы хаотично перемещающихся по полю футболистов знакомую фигурку испанского легионера, который с такого расстояния казался совсем маленьким и беззащитным. - Так будет лучше для нас обоих, - еле слышно прошептала она. - Что? – отозвался Климов, сидевший рядом на диване и с бешеной скоростью набиравший текст в телефоне. Кира обернулась на друга и только молча покачала головой. Весь день она раздражалась на всех и вся и к вечеру уже порядком устала от самой себя. Она злилась на сотрудников за бестолковость и беспомощность, которая сегодня как-то ярко бросалась ей в глаза, на Олю – за испуганный вид и вечную растерянность во взгляде, на Вадима – за нескончаемый поток идей, большая часть которых были хорошими, но принадлежали не ей, на Дзюбу – за провокации, на которые она вечно велась, на Дениса – за наивность и требовательность одновременно, но больше всего – на саму себя. Было очевидно, что все вышло из-под контроля. Кира уже сама не понимала, чего хочет, а каждое новое действие или принятое решение только запутывали ее еще больше. Девушка довольно четко осознавала, что начинает сама себе противоречить, и это был плохой признак. Она то отталкивала от себя Дениса, объясняя свое поведение исключительно заботой о его благе, то наоборот, сама тянулась к нему, повинуясь какому-то первобытному инстинкту. Кира сама не заметила, как втянулась в эту игру, хотя вовсе этого не планировала. Сегодня она очень обидела его. Обидела специально, словно нарочно подпустив накануне максимально близко, чтобы потом побольнее ударить. Возможно, это был единственный способ раскрыть ему глаза, снять с них эту пелену влюбленности, окрашивающую ее в чистые светлые краски получше любых колес, помочь ему преодолеть свое увлечение с минимальными потерями. Возможно, она все сделала правильно. Скорее всего. Но тогда почему так пусто и противно теперь было на душе? Погруженная в свои мысли, Громова не заметила, как начался матч. Она очнулась, только когда уругвайцы забили первый гол, и трибуны «Самара Арены» разочарованно загудели. Кира бросила быстрый взгляд на компьютеры специалистов, которые обрабатывали сотни фотографий, поступающих со всех камер стадиона, и подошла к окну, возле которого стоял Вадим. - Жора, болельщиков обработай, там хорошие кадры, - кинула она через плечо и задумчиво протянула, глядя на поле. – Вадь, а эти уругвайцы, они чего, хорошо играют? Климов посмотрел на нее так, будто она спросила, правда ли, что Земля круглая. - Вообще-то они двукратные чемпионы мира, - укоризненно проговорил парень, снова возвращая взгляд на поле. - Думаешь вдуют? – спросила она. - Не знаю, - пожал плечами Вадик. – Но с ними будет явно сложнее, чем с Египтом или Саудовской Аравией. - Ну, с другой стороны, это ведь не могло продолжаться вечно, - философски протянула Кира, наблюдая за тем, как атлетичные и быстрые уругвайские футболисты рвут оборону российской сборной, заставляя отечественных звезд суетиться и ошибаться. Когда буквально через десять минут Акинфеев уже доставал из ворот второй мяч, попавший в сетку рикошетом от Черышева, и по стадиону объявили автогол, Кира отвернулась от окна. - Громова, а ты не могла с ним после игры поцапаться, а? Ну так, чисто в интересах престижа страны? – ехидно хмыкнул Климов, наблюдая сквозь окно за совершенно повесившим нос Денисом. - Меня вот только не приплетай! – огрызнулась девушка. – Черри - молодец, в каждом матче забивает. Точность хорошая, направление только страдает. Оля, запиши это, сделаем мем про него! Склонившись над компьютером Жоры и наблюдая за его работой, Кира нервно постукивала кончиками длинных пальцев по столу и ждала дальнейшего развития событий. От того, как будет развиваться игра, зависела вся стратегия сегодняшней пиар-кампании. Пока они могли работать только с сейвами Акинфеева и эмоциями болельщиков, благо качественного материала и на то, и на другое было в избытке. После удаления Смольникова и замены Черышева Кира поняла, что ждать больше не имеет смысла, и вряд ли что-то кардинально поменяется. Оставшись в меньшинстве, сборная вынуждена будет уйти в оборону, которая явно не была ее сильной стороной, а значит, шансы на сравнение счета стремились к нулю. Даже на ее дилетантский взгляд все было очевидно, особенно то, что к моменту полного фиаско кампания должна быть готова. Громовой тяжело было даже думать о том, насколько подавленными сейчас чувствуют себя Игорь и Денис, которые не только не смогли помочь своей команде, но и отчасти усугубили ее положение. Отгоняя грустные мысли и никому не нужное сочувствие, Кира приступила к выполнению работы, в которой ей не было равных. Это был ее момент, именно то, ради чего ее и пригласили на чемпионат мира. Громова терпеть не могла топорные методы, которые были в почете у государственных политтехнологов, гнущих свою линию независимо от обстоятельств, будто народ – это стадо блеющих баранов, не имеющих ни глаз, ни ушей, ни зачатков интеллекта. Она, конечно, не обольщалась насчет разумного начала толпы, но и действовать предпочитала более тонко. Ее метод заключался в том, чтобы дать людям то, что они хотят, сыграть на уже имеющихся у них чувствах, лишь слегка подкорректировав их в нужном направлении. Кира не пыталась убедить людей в том, что черное – это белое, хотя и это было возможно при определенном бюджете. Намного эффективнее, с ее точки зрения, было маленькими штрихами, полутонами, игрой света и тени подкрасить реальность, не насаждая, а любовно выращивая в сердцах людей нужную ей эмоцию. Сейчас, когда народная любовь, набравшая обороты после двух победных матчей, неминуемо должна была сменить полюс и накрыть сборную волной критики и стёба, она сделает это первой, задавая общественному осуждению правильную тональность и умело превращая любой негатив в дружеский троллинг. Главное - успеть первой. - Ладно, ребята, - хлопнув в ладоши и убрав волосы в высокий хвост, громко сказала девушка. – Переходим к плану «Они вернулись». За дело, времени в обрез! Работа закипела так, что через некоторое время стало казаться, что мощные кондиционеры перестали справляться с раскаленным до предела воздухом снаружи, постепенно впуская его в их маленькую студию. Кира раскраснелась и сняла жакет, не глядя, кинув его на диван. Никто уже не смотрел на поле, ориентируясь только на голос комментатора, получаемые с камер файлы и данные статистики. Комната наполнилась гомоном голосов, стуком клавиш, резкими выкриками и указаниями и даже смехом. Все были возбуждены до предела и не заметили, как прошел перерыв и начался второй тайм. - Вот это за мной оставь! – выкрикнула Громова, заметив на компьютере одного из специалистов на редкость удачную фотографию Артёма, для которой в ее голове моментально родился мем. – Всегда мечтала это сделать! К концу основного времени матча все каналы были оттестированы, материалы подготовлены, статьи и комментарии написаны, а в студии, вопреки плачевному положению сборной на поле, стояла какая-то праздничная и взбудораженная атмосфера. Все понимали, что это далеко не конец, что работы предстоит еще очень много, но первый подготовительный этап был пройден, и они справились с ним безукоризненно. Когда на последней минуте матча в ворота сборной России залетел третий мяч, Кира с Вадимом переглянулись и кивнули друг другу, словно тайные агенты, выполнившие задание невидимого шефа. - Запускаем первую волну! – скомандовала Громова и, удовлетворенно выдохнув, отошла к окну. На футболистов, покидающих поле, было жалко смотреть – мокрые, словно их окатили из ведра, осунувшиеся, уставшие и еле волочащие ноги, они медленно шли к подтрибунным помещениям, низко опустив головы. Все они были профессиональными спортсменами, все умели работать с поражениями, владели техниками психологической перенастройки и вряд ли бы начали биться головой о стены из-за сегодняшней неудачи, но все же поддержка им была необходима. Кира знала, что большинство ребят в служебных помещениях ждут жены и друзья, которые смогут найти правильные слова, есть тренеры, которые помогут извлечь из произошедшего урок и использовать для дальнейшего развития, что они есть друг у друга, в конце концов, и это поражение сможет сплотить их сильнее любого триумфа. Девушка все это знала, но, несмотря на это понимание ситуации и прагматичное отношение к результату игры, внутри почему-то только разрасталось желание побежать вниз и сказать Денису, что все будет хорошо. Только ему одному. - Вадь, ты тут все проконтролируй, хорошо? – обернулась она к Климову, безотрывно следящему за процессом загрузки контента. – Я пойду вниз схожу, мне надо. - И что ты ему скажешь? – в очередной раз демонстрируя чудеса проницательности, отозвался Вадим, без улыбки глядя на подругу. - Не знаю пока, - честно ответила Кира. – Просто обниму, наверное.***
В подтрибунных помещениях, как обычно после игры, было не протолкнуться. Журналисты, административные работники, члены тренерских бригад и прочие аккредитованные личности заполонили все вокруг, мешая Кире высматривать в потоке идущих к раздевалке футболистов Черышева. Она заметила его, только когда он уже почти прошел мимо, скрывшись за высокой фигурой Смольникова. - Черри! – позвала она и протянула к нему руку, вглядываясь в грустные и усталые глаза обычно такого солнечного человека. - Я мокрый, и от меня плохо пахнет, - тихо сказал Денис, останавливаясь в шаге от нее и осторожно касаясь ее пальцев своими. - Не говори глупостей, - улыбнулась Кира и, ухватив его руку, потянула на себя. - Иди ко мне. Черышев послушно подошел, и девушка моментально обвила его плечи руками, прижимаясь всем телом и утыкаясь ему в шею. Он действительно был мокрый насквозь, хотя по нему и не стекал пот ручьем, как по футболистам, которые только вышли с поля. Кира глубоко вздохнула, втягивая в себя запах его кожи и проводя рукой по коротко стриженному затылку. Она чувствовала, что он напряжен, что его руки на ее талии не сжимают ее с упоением, как обычно, когда он касался ее, а лишь нехотя дотрагиваются, будто из вежливости. Девушка знала, что виновата перед ним, что заслужила эту отстраненность, но не могла подобрать слов, чтобы разрядить обстановку, поэтому просто поцеловала его в шею рядом с ухом. - Зачем ты здесь? – сдавленно проговорил Денис, вздрогнув от ее неожиданного поцелуя. - Ты сказала, что я подвернулся под руку, что тебе все равно… - Мало ли, что я сказала… - пробубнила Громова ему в шею. - Я хотела тебя задеть. - У тебя получилось, - отозвался футболист, глядя куда-то в сторону. - Денис, посмотри на меня, пожалуйста, - со вздохом произнесла Кира и, касаясь рукой его щеки, сама повернула к себе его лицо, вглядываясь в грустные светлые глаза. – Мне было не все равно, я хотела сделать это именно с тобой. - Почему? – наивно спросил он, с надеждой глядя на нее. Громова снова глубоко вздохнула и поджала губу. У нее не было никакой заготовки, никакого плана, а этот чистый ангельский взгляд не оставлял никакого выбора, выворачивая наизнанку всю душу. - Потому что ты – моя черешенка, - неожиданно для самой себя произнесла она, не отрывая от него взгляда. – Я хотела узнать, какой ты на вкус, хотела услышать твой стон, хотела увидеть выражение твоего лица, когда ты кончаешь. Ты, а не кто-то другой. Не успела она договорить, как Денис, будто отключив все внутренние тормоза и сдерживающие факторы, вдруг резко обхватил ее и с такой силой прижал к себе, что девушка ощутила реальную нехватку воздуха. Не замечая щелчков фотоаппаратов в нескольких метрах от них, он поцеловал ее так глубоко и порывисто, будто это был их первый и последний поцелуй, будто они были одни не только на этом стадионе, но и во всей вселенной. - Зачем ты так сводишь меня с ума, это же бесчеловечно, - шептал он, покрывая поцелуями ее лицо и шею. - Каждый делает свой выбор сам, - засмеялась девушка, слегка отстраняясь и с улыбкой вглядываясь в его посветлевшее лицо. – Иди, тебе сейчас нужно быть со своей командой, а мне со своей. Я пришла только, чтобы сказать, что все будет хорошо. - Да уж, после такого счета… - понуро заговорил он, но Кира не дала ему закончить. - Я все исправлю, - уверенно произнесла она, ловя его взгляд. – Это моя работа, и я в ней лучшая. - Я очень люблю тебя, - улыбнулся Денис, ласково проводя рукой по ее щеке и снова целуя в губы. – Для меня ты лучшая во всем.***
Было уже глубоко за полночь когда, вооружившись ноутбуком, Кира полулежала в своей кровати, просматривая бесконечный поток присылаемых ей роликов и картинок, сортируя весь подготовленный материал для дальнейшей кампании на годное, сомнительное и бесполезное. Годное сразу отправлялось в эфир, вызывающее вопросы – на доработку, а мусор - в корзину. По сути, эту работу можно было вполне доверить и Климову, но Громовой нужно было дело, чтобы отвлечься от собственных мыслей. Ей стоило немалого труда избавиться от Черышева, который хотел непременно провести эту ночь рядом с ней и уступил лишь перед острой рабочей необходимостью государственной важности. Кира была не готова к дальнейшему сближению, не готова к разговорам об этом, не готова даже к мыслям о нем и последствиях ее несдержанности на стадионе. Она, как обычно, оказалась не готова к любым переменам, особенно, если инициатива приходила извне. Успокаивало только одно – завтра сборная полетит в Москву готовиться к следующему этапу чемпионата в Новогорске, а она вернется в Питер и воспользуется этой передышкой, чтобы снова обрести саму себя. Громова даже не пыталась анализировать себя, оставляя это прекрасное занятие для берегов Невы и с удовольствием погружаясь в тупую, но такую спасительную сейчас работу. В дверь тихонько постучали и, не дожидаясь ответа, в проеме показалась высокая фигура форварда «Зенита». Кира скользнула по нему взглядом, тут же снова уткнувшись в экран. Артём показался ей подавленным и каким-то осунувшимся, хотя капюшон толстовки почти полностью скрывал тенью его лицо, но это было и не удивительно после такого матча. - Дзю, ты чего приперся? Я работаю, - бросила она, не оборачиваясь на него. Артем молча прошел внутрь и, не говоря ни слова, устало присел на край кровати спиной к девушке и облокотился о колени. - Тём, ты чего? – встревожено спросила Громова и осторожно ткнула его ногой под одеялом. – Из-за игры, что ли, расстроился? Как будто первый раз прям. - Крис подает на развод, - глухо проговорил форвард и опустил голову на руки. - Что за бред? С чего вдруг? – ошарашено глядя на его спину, будто на ней должен был проявиться ответ, промямлила Кира. Дзюба достал из кармана телефон и, открыв сохраненный чат, кинул его на подушку рядом с ней. Девушка взяла смартфон и пробежала быстрым взглядом по переписке, которая оказалась ничем иным, как воркованием ее бестолкового друга с медичкой Настей. - Так, ну допустим! Из этого не следует, что ты с ней спал! – нервно дергая плечом, выпалила Громова, мысленно отчитывая Кристину за то, что снова залезла в телефон мужа, хотя Кира сто раз просила ее никогда так не делать. - Выше пролистай, - еле слышно прохрипел Артём. Громова промотала переписку к началу и, просмотрев сообщения более внимательно, увидела те самые подробности, которые, скорее всего, и привели его жену в бешенство. А теперь то же самое сделали и с ней. - Блин, ну вот какого? – закричала девушка, с силой толкая мужчину в спину. - Я же просила! Предупреждала! Теперь доволен? Стоила эта Настя того? - Прекрати на меня орать! – резко оборачиваясь и выхватывая у нее из руки свой телефон, пробасил в ответ Артём. – Я сам понимаю, что облажался! - Погоди… Что у тебя с руками? – ничуть не стушевавшись от его грозного тона, проговорила Кира, перехватывая его руку и рассматривая сбитые костяшки на кисти. – Ты что… Ты ударил ее? - Ага, а потом убил и закопал, - невесело хмыкнул Дзюба, посмотрев на нее, как на умалишенную. – Я с охранником подрался. - Тём, ты нормальный? – снова взорвалась девушка. – Тебе мало проблем? - Ну, а чего он прицепился со своими комментариями? Все такие умные у телевизора сидеть и советы давать! – бесхитростно защищался футболист, потирая разодранную руку. - Бестолочь, - ядовито прошипела Громова, в бессильном гневе снова толкая его в спину. - Кирюша, помоги, - не обращая внимания на ее пинки и шипение, тихо простонал Артём, обхватывая голову руками. – Придумай что-нибудь, поговори с ней. Я не хотел, чтобы так вышло, я не думал… - Ты никогда не думаешь, - выплюнула Кира и, обхватив колени руками, злобно проворчала, будто сама себе. – Как же вы мне все дороги! Громова злилась и пыхтела, но на самом деле ей было безумно жаль их обоих. И Кристину, которая в каких-то моментах вела себя, как настоящий мудрец, а в других превращалась в девочку-подростка, совершая губительные для себя же самой поступки. И этого с виду такого огромного и сильного мужчину, который в глубине души был бесконечно ранимым и потерянным, заблудившись в своих собственных чувствах и приоритетах. - Я понимаю, что зря все это затеял с Настей, но я всего лишь хотел, чтобы… - снова заговорил Дзюба. - Я знаю, Тём, не надо, - перебила она его и положила руку ему на спину, ласково поглаживая по лопатке и чувствуя в произошедшем и свою вину тоже. Если бы не ее откровенный флирт с Черышевым, который она не прерывала исключительно по собственной прихоти, Артём сидел бы рядом с ней весь чемпионат, как это обычно было на всех выездах, и даже не заметил бы эту смазливую девчонку. Но нет, ей же было плевать на то, что он чувствует, она, как обычно, думала только о себе, о своих удовольствиях и развлечениях и теперь наблюдала печальный результат своего эгоизма. Их мир был настолько хрупким, что малейшие колебания, новое дуновение постороннего ветра, мимолетное вмешательство незваного чужака, могли разрушить его до основания. Жить в таком постоянном напряжении было непросто, но со временем они привыкли и перестали замечать, насколько это странно и противоестественно. Кира тоже давно перестала анализировать свое невнятное положение в жизни этой семьи, лишь продолжая восхищаться внутренней силой, с которой Артём держал свои чувства под постоянным контролем и при этом ухитрялся быть счастливым. Дзюба обернулся на нее и посмотрел с такой тоской и болью в глазах, что у девушки сжалось сердце. - Я подумаю, что можно сделать, - тихо сказала она, сжимая ладонью его плечо. – Только нужно будет время. Я с ними в Питер завтра поеду. Артём обернулся к ней еще сильнее и, обхватив руками ее тонкое тело в черной шелковой пижаме, одним движением посадил к себе на колени. Он не говорил больше ни слова, лишь не отрываясь смотрел ей в глаза и беззвучно кричал: «Спаси!». Девушка тоже молчала, но в ее взгляде он безошибочно читал именно то, что она хотела сказать, но не могла произнести вслух, и что ему было сейчас жизненно необходимо: «Я с тобой, я рядом». Даже не пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы, мужчина обхватил ее голову за затылок и, притянув к себе, жадно поцеловал. Кира ответила на поцелуй, с готовностью обнимая его широки плечи и прижимаясь к нему грудью, прикрытой лишь тонким шелком открытой майки. Она позволяла ему терзать свои губы, лаская его язык, становившийся все более властным и горячим. Громова не сопротивлялась и не пыталась его остановить, понимая, что ему сейчас это нужно. Нужно больше, чем любые, самые искренние слова, обещания, клятвы и заверения, нужно, как воздух, как свет в конце тоннеля, в который он сам себя загнал. Только так она могла отблагодарить его за годы преданной и бескорыстной любви, за заботу и защиту, за искрящийся восхищением взгляд, только таким способом могла сказать, что знает и понимает его чувства. Кира послушно подняла руки, когда Артём потянул ткань ее майки вверх, освобождая грудь, и тут же приник к ней губами, больно прикусывая возбужденные соски. Девушка откинула голову назад и шумно выдохнула, запуская пальцы в его жесткие волосы и вспоминая забытые ощущения от его грубой требовательной ласки. Первый раз это произошло через две недели после того, как ушел Максим. Спустя долгие дни бесполезных разговоров, семейного анализа ситуации, любительской психотерапии, от которой девушка только глубже погружалась в себя, Дзюба просто пришел к ней домой и, поставив на стол, заваленный пустыми бокалами и недокуренными косяками, бутылку «Чиваса», остался до утра. Они почти не разговаривали в ту ночь, лишь пили виски, курили марихуану и занимались сексом почти без остановки. Кира была в удручающем состоянии, изнуренная кровоточащей раной в груди и неутихающей ни на мгновенье ноющей болью, и он нашел единственный способ достучаться до нее, заполнить эту зияющую пустоту хотя бы на время, согреть ее дрожащее от холода и страха любимое тело своим теплом. Она плохо понимала, что делает, но инстинктивно схватилась за его сильные руки, не дающие ей упасть в пропасть. Громова до сих пор считала, что именно та ночь уберегла ее от необратимого фатального решения, которое с каждым днем одиночества подступало все ближе. Его любовь, горячее дыхание и ненасытная страсть вернули ей желание жить. Хотя бы ради него. Они ни разу не говорили о том, что произошло между ними той ночью. Не сговариваясь, они вернулись к своим обычным отношениям, наполненным шутками и нежностью, придирками и ссорами, невысказанными признаниями и молчаливыми отказами. Второй, и до сих пор последний раз, это произошло после прошлогоднего скандала, когда Кристина забрала детей и уехала к родителям, не желая даже вступать в переговоры с неверным мужем. Тогда уже Кире пришлось вытягивать своего друга из омута, прибегая к проверенному и безотказному методу. Это был его способ говорить ей «люблю», это была ее манера отвечать ему «я с тобой». Никто не знал об этом, даже самые близкие друзья, и ни у одного из них не было никакого желания распространяться. Кира искренне не считала себя его любовницей, учитывая эпизодичность их интимной связи, и даже не чувствовала особых угрызений совести перед Кристиной, а Артём слишком уважал и боготворил ее, чтобы предложить ей делать это чаще. Они не обсуждали и не анализировали свои отношения, просто хранили свой маленький секрет, который делал их еще ближе, если это вообще было возможно. - Где? – глухо спросил Дзюба, переворачивая ее на спину и придавливая к кровати своим телом. - В сумке, - хрипло ответила Громова, которая в силу своего фривольного образа жизни никогда не путешествовала без пачки презервативов в чемодане. Мужчина рывком стянул с нее шорты и, подмяв под себя, ворвался без подготовки и предупреждения, сразу на всю длину, с непривычки делая больно. Кира инстинктивно подалась назад, но он вжал ее в кровать, не давая пошевелиться, резко толкаясь внутри нее, заставляя принимать себя и подстраиваться под свой внушительный размер. В их сексе не было флирта и улыбок, не было обольщения и ласковых слов, почти не было нежности. Он был грубым и несдержанным, со злостью вламываясь в податливое женское тело, с каждым движением и прикосновением доказывая свое первобытное право обладания ею. Она отвечала ему всей лаской, на которую была способна, безропотно отдаваясь ему во власть и признавая его силу и превосходство. Он оставлял на ее светлой коже красные отметины, причинял боль и до крови терзал распухшие губы, будто наказывал за все ночи, проведенные не с ним, за все ласки, подаренные другим мужчинам, которые те никогда не смогут оценить, за безумную больную любовь, которую она так расточительно отдает другому. Артём крепко держал ее за голову, не давая отвернуться, и неотступно смотрел в глаза, ловя каждое их выражение. Он наблюдал, как слезы, выступившие от неожиданной боли постепенно высыхают, как взгляд туманится от пришедшего ей на смену наслаждения, как приоткрывается ротик, обнажая ровный ряд блестящих зубов, жадно ловя воздух, как она прикусывает нижнюю губу, извиваясь под ним и стараясь сдержать стон, как расширяются ее зрачки при первых подступах оргазма. Кира закинула голову назад и, хватаясь за спинку кровати, выгнулась ему навстречу, сжимая его внутри себя. Ее стон смешался с его рычанием, когда, уткнувшись ей в шею, он последний раз дернулся, заходясь мелкой дрожью по всему телу, и затих, тяжело дыша ей в волосы. Девушка обняла его, нежно поглаживая широкую спину, которую так боялась расцарапать в забытьи, и поцеловала в плечо. Когда он, наконец, выпустил ее, Кира натянула обратно свою пижаму и вышла на балкон. Прикурив сигарету, девушка задумалась о Максе, который точно так же позволял ей себя любить, как она это делала для Артёма, о Денисе, который не заслужил и малой доли того, на что обрекал себя своим выбором, о том, когда все вдруг стало так сложно и болезненно. Ей вдруг так захотелось вернуться в детство, когда любовь была частью сказки, мотивацией для подвигов прекрасных принцев и неизменным счастливым концом любой истории. Она не могла вспомнить, в какой конкретно момент это светлое и великое чувство стало больше пугать, чем радовать. Когда оно успело из фантазий маленькой девочки превратиться в наполненное сложными хитросплетениями и секретами истерзанное сердце взрослой женщины? Когда она сама успела повзрослеть? - Кир, - услышала она за спиной и молча повернула к нему голову в пол-оборота. – Можно я здесь переночую? Девушка кивнула и, отвернувшись обратно к черноте ночи, глубоко затянулась.***
Кира проснулась сама. Судя по мягким солнечным лучам, проникающим в комнату сквозь раскрытую балконную дверь, было еще довольно рано. Дзюбы рядом не было, но из ванной доносился шум воды, значит, он все еще был здесь. Громова снова закрыла глаза и подумала, что сказочная мудрость о том, что утро вечера мудренее, - полная чушь. Ее утро всегда бывало еще более запутанным и невыносимым, чем ночь, а сегодняшнее украсилось еще и болью в мышцах после сражения с этим ненасытным самцом. Через несколько минут дверь ванной комнаты хлопнула и, приоткрыв один глаз, девушка невольно улыбнулась, глядя на появившегося на пороге Дзюбу. Он был таким же, как всегда, таким, каким она привыкла видеть его – улыбающимся, задорным, свежим и бодрым, решившим этой ночью все свои проблемы и проснувшимся с верой в светлое будущее, которое она успела наобещать организовать для него. Он так свято верил в ее силу решения его семейных проблем, что даже не рассматривал возможность неудачи. У Громовой действительно уже созрел план по восстановлению мира в этой доставшейся ей в нагрузку ко всем неприятностям и психологическим сложностям семье, который она собиралась реализовать сразу по прибытию в Питер. «Вот уж кто у нас живет в сказке», - подумала девушка, с улыбкой глядя на друга, неловко придерживающего полотенце на бедрах, мысленно отводя роль принцессы в его истории Кристине, а себе оставляя неоднозначную, но привлекательную партию молодящейся и сексуальной Бабы Яги, которая иногда может наколдовать и что-нибудь хорошее. - Доброе утро, - весело пропел Дзюба. – Я воспользовался твоим полотенцем, оно было одно. - Ничего, принесешь мне свое, - отозвалась Громова, потягиваясь в постели. - Не, я не могу, я тороплюсь очень, - ответил футболист, изображая суету с поиском своих джинсов и прочей одежды, раскиданной по всей комнате. - Ну, Тёма… - по привычке заныла Кира, возвращая их общение в привычное удобное для обоих русло. – Что ты за человек такой! - Прекрасный человек! – прокомментировал Артём, стоя на коленях и с триумфальной улыбкой вытаскивая из-под кровати один носок. Стук в дверь заставил его прекратить свои изыскания и испытующе посмотреть на девушку. Та замерла в кровати, инстинктивно натянув повыше одеяло, и пожала плечами в знак того, что понятия не имеет, кого могло принести в такую рань. - Кирюша, пора просыпаться, позавтракать не успеешь! – услышали они из-за двери ласковый голос Черышева. У Киры сердце упало вниз и, ударившись о желудок, подскочило к горлу и забилось там с удвоенной силой. Трясущейся рукой она приложила палец к губам, требовательно глядя на Дзюбу, но у того на этот счет было свое мнение. Поднявшись на ноги и поправив полотенце на бедрах, он улыбнулся ей, слегка наклонив голову набок, и направился к двери. - Не смей! Тёма, не смей! – шипела она, пытаясь ухватить его за край полотенца, но он уже взялся за ручку двери и не спеша распахнул ее. - О, Дэн! Доброе утро! – широко улыбаясь, воскликнул Дзюба, одной рукой поправляя полотенце. – Кирюх, Дениска тебе кофе принес. Вот спасибо! Дверь комнаты открывалась внутрь, поэтому Громова не видела Дениса, так же как и он ее. Но ее образного мышления было более чем достаточно, чтобы представить выражение лица парня в этот момент. Закрыв рот рукой, она бессильно наблюдала за тем, как Артём забирает у него пластиковый стаканчик и с довольным видом показывает его ей, наполняя комнату ароматом свежесваренного кофе. Она молча смотрела, как ее друг разрушает все, что было и могло быть между ней и Денисом, и ничего не могла с этим поделать. У нее не было оправданий, не было объяснений или смягчающих обстоятельств. Такое никто не сможет простить, даже Черышев. Захлопнув дверь после ухода так, видимо, и не сказавшего ни слова, Дениса, Дзюба отхлебнул глоток кофе и скривился. - Фу, без сахара, - проговорил он, ставя стаканчик на тумбочку рядом с девушкой. – Знает, какой ты любишь. - Зачем ты это сделал? – убитым голосом произнесла Кира, глядя перед собой стеклянным взглядом. - Я просто тебе помог, - улыбнулся Артём, скидывая полотенце и натягивая свою одежду. – Ты говорила, что до него никак не доходит, что вместе вы не будете. Теперь точно все понял. - Но не так же, Тём, - тихо сказала девушка, с трудом сдерживая слезы. - Так будет лучше для него самого, поверь, - застегнув ремень на джинсах, он склонился над ней, поднимая к себе ее лицо за подбородок и вглядываясь в наполненные слезами глаза. – Я все равно тебя ему не отдам. И никому другому тоже.