Спи, родная, боль храня. Слишком много для меня, Слишком сильно для огня, Задыхаясь, падая! Мы уходили в ночь, оставив за собою. Исчерканное в дно, окно. Как из покон веков, мы вылечились любовью, Но заболеем вновь, и вновь. Кто стучится, в дверь меня? Слишком громко, для дождя. Слишком поздно, для сентября, Для единственной тебя! И ты была весной, счастливой и молодою, Свободной от оков, и снов. Запомню тебя такой, все остальное закрою На стальной замок, и ок. Расставим точки, раз некому за нас. Ничто не прочно, всему назначен час. И каждый знает, что каждому свое. Один сгорает и этим топит лед. Беги, родная, закрыв ладонью рот, Ты не узнаешь ничего! Animal ДжаZ «Родная»
Защищать предодобренный Салимовым рекламный бюджет «Зенита» перед советом директоров футбольного клуба было все равно, что сдавать экзамен по вождению, предварительно купив права, – сплошной фарс и чистая формальность. Все вопросы, которое Марат ей задаст, они обсудили заранее, все цифры, включая исходные данные по тендерам субподрядчиков, были выверены по несколько раз и сходились до копейки, отражая угодную Кире и предприимчивому директору по маркетингу реальность. Девушка была абсолютно спокойна и воистину наслаждалась процессом, купаясь во внимании футбольных тузов, с интересом слушающих ее рассуждения о развитии бренда «Зенит» и плановой эффективности намеченных на новый сезон мероприятий. Новая должность придавала ей дополнительную уверенность и вес в собственных глазах, который передавался аудитории через каждый жест и интонацию, делая ее речь еще более убедительной и профессиональной. Документ был принят единогласно с незначительными поправками, которые были заложены в него изначально предусмотрительными составителями. Еще ни разу в жизни Кира не встречала заказчика, которому не хотелось хоть что-нибудь поправить в предлагаемом на рассмотрение проекте и продемонстрировать этим свою значимость. Поэтому она давно взяла за правило заранее самой закладывать в презентацию пару-тройку слабых мест, за которые мог бы зацепиться глаз принимающего решение и помочь ему реализовать свое вожделенное право вето. Люди всегда так наивны в стремлении потешить свое эго, что просто не могут удержаться от указания на чужие ошибки, и Громова умело этим пользовалась, без сожаления отдавая пешек ради спасения королевы. Как итог, - шах и мат совету директоров «Зенита», безропотно отдавших свои денежки в ее цепкие наманикюренные пальчики. - Партнер! – окликнул ее после заседания Салимов, догоняя в коридоре, когда она уже подходила к выходу на лестницу, и с улыбкой протянул ей руку. – Спасибо за игру! Я любовался. - Тебе спасибо, - улыбнулась в ответ Кира, сжимая его ладонь, и скептически добавила, - партнёр. - Кстати, поздравляю с назначением, - не отпуская ее руку и пристально глядя в глаза, проговорил Марат. – Высоко летаешь, детка. - Как быстро распространяется информация в нашем маленьком королевстве, - кокетливо повела плечом девушка, осторожно забирая руку и засовывая ее в карман черных брюк. - Кто бы мог подумать два года назад, когда ты принимала дела «Зенита», что твоя карьера так стремительно пойдет в гору, - опираясь освободившейся рукой о стену за ее спиной и склоняясь над ней, сладким голосом пропел Салимов. – Златопольскому будет стоить немалых усилий сохранить этот камушек в своей коллекции. Надеюсь, он это понимает… - О, поверь мне, он понимает, - с улыбкой ответила Громова, ловко выныривая из-под его руки и направляясь к выходу. – Лучше нас с тобой понимает! Кира не питала особых иллюзий относительно своего начальника, прекрасно осознавая, что такого жесткого, требовательного и расчетливого человека надо было еще поискать. Ее повышение уж точно не было вызвано его внезапно открывшимися отцовскими или братскими чувствами или глубокой признательностью за ее титанический труд на чемпионате. Если он решился на такой шаг, значит, на рынке появился покупатель на нее, причем с конкретным и сформированным предложением. С каждой успешной рекламной кампанией, с каждым завершенным проектом и удачной сделкой ее стоимость, как специалиста, неизбежно росла, а после завершения чемпионата мира она должна была достигнуть своего максимума. Златопольский играл на опережение, как обычно, просчитывая на несколько ходов вперед. Оставалось только выяснить, кто этот таинственный покупатель, и грамотно разыграть свой джокер. Эти мысли, которые не давали ей покоя с того самого момента, как она прочитала приказ о своем назначении, будоражили не только ее воображение, поэтому не удивительно, что все разговоры с Вадимом, который подвозил ее накануне вечером в аэропорт в Москве, сводились к этой теме. - Может, Кросс? Я ставлю на Кросса! – уверенно проговорил Климов, заходя на очередной поворот на самой нелепой и запутанной автомобильной развязке, которую Кира видела в своей жизни. - Не факт. Он бы, наверное, дал знать, - с недоверием глядя в окно и окончательно теряя ориентацию в пространстве, задумчиво проговорила Громова. – Может, кто-то из западных... «Огилви»? - Или «БиБиДиО», - кивнул Вадик, с непроницаемым лицом пилота истребителя проходя новый вираж. – Это вполне их стиль. - Тебе не кажется, что мы едем в обратную сторону? – не выдержала девушка после того, как вишневая «Ауди» совершила категорически противоречащий ее внутреннему навигатору левый поворот. - Боишься опоздать на самолет или на свой романтический ужин? – заулыбался Климов, уверенно выводя автомобиль на трассу с огромным дорожным указателем «Домодедово». - Боюсь упустить в жизни возможность покурить то, что курили проектировщики этой развязки, - хмыкнула Кира, поджимая губу и читая надпись на указателе. – А самолеты летают каждые полчаса. - Зато ужины в логове чудовища случаются не каждый день, - подметил Вадик, кидая на нее быстрый взгляд и снова возвращаясь к дороге. – Ты уверена в том, что делаешь? - Нет, - честно ответила девушка, - но это меня не остановит. - Кирюш, глупая просьба, но я все-таки скажу, - со вздохом проговорил Климов, когда они уже въезжали на территорию аэропорта. – Будь осторожна, очень тебя прошу. Не доверяй ему. - Отличный совет, - хихикнула Громова, поворачивая голову к другу и ласково глядя на него. – Воспользуюсь им, как только перебью всех бабочек, порхающих у меня в животе. - Громик, я серьезно, - укоризненно посмотрел на нее Вадим. – Не знаю, какую игру он затеял и какую цель преследует, но ты не выйдешь из нее победителем. - Я знаю, Вадька, - вздохнула девушка и улыбнулась куда-то внутрь себя. – Но он сказал, что любит меня. Разве можно от этого отказаться? - От этого еще страшнее, - глухо сказал парень, останавливая автомобиль неподалеку от центрального входа в здание аэропорта. – Его любовь убьет тебя еще быстрее, чем равнодушие. Кира внимательно посмотрела на друга, глаза которого скрывала от нее длинная светлая челка. Он сам не понимал, насколько был прав. Никто, и Вадик не был исключением, не знал об истинной причине невозможности этих отношений. Громова не могла поделиться этим ни с кем, и не только потому, что разглашение ВИЧ-статуса без разрешения каралось законом, - правовые нюансы, как впрочем, и во всех других сферах жизни, беспокоили ее в последнюю очередь. Девушка была уверена, что никто и никогда не сможет понять, почему она оставалась с ним, даже зная о диагнозе, почему рисковала и продолжает рисковать своим здоровьем и самой жизнью ради человека, счастливых и радостных моментов рядом с которым можно было пересчитать по пальцам, почему она готова отказаться от полноценного будущего, семьи, детей, просто чтобы быть частью его жизни. Хоть ненадолго, хоть на год, хоть на день. - Я знаю цену, Вадя, - сжимая руку лучшего друга, тихо сказал Кира. – И я готова платить. - Ты шибанутая, все-таки, - улыбнулся Климов и поцеловал ее руку. - Я тоже тебя люблю, - рассмеялась девушка, открывая дверь и выскальзывая наружу. – Позвони, если узнаешь что-нибудь про моего нового работодателя! - Я наведу справки, - кивнул Вадик и смахнул рукой челку. – Чао, Громик! Береги себя! Собирать информацию и строить предположения относительно ее карьерного продвижения было увлекательно и волнующе, а вот анализировать поведение Максима и пытаться заглядывать в их совместное будущее не хотелось совсем. В эти пасмурные июньские дни, в разгар белых ночей, сбывалась ее заветная мечта, происходило то, что она не смела представить себе даже в самых отчаянных фантазиях. И Кира не собиралась портить этот момент мыслями о том, что будет потом. Главное, что он был с ней, прямо здесь и сейчас. Его признание разливалось по телу горячей волной, окрашивая весь мир новыми красками. Теперь девушка видела всю историю через призму произнесенных им слов, заново оценивая его поступки и решения, и не находя в них больше ни жестокости, ни эгоизма, лишь любовь и бесконечную тоску по невозможному счастливому финалу. Она два года пыталась понять его мотивы и противоречивую логику, не замечая очевидного. Максим все время повторял ей, что правда лежит на поверхности, но она не слушала. Кира была слишком увлечена своими чувствами, чтобы по-настоящему увидеть его – невероятно сильного, смелого, отчаянно сражающегося за свою жизнь, но такого беззащитного перед ней. Ее чувства все время были взаимны, но она не замечала этого, лишь теперь понимая, что все его действия были продиктованы исключительно любовью и заботой о ней. Именно его любовь не позволяла им быть вместе все это время, а сейчас он просто не выдержал, сорвался, уступил. Любовь оказалась сильнее его и сильнее самой Киры. И Вадик был абсолютно прав, она погубит ее. Пусть так, но это все равно лучше, чем прожить всю жизнь без него.***
Громова чувствовала себя самым счастливым человеком на планете, хотя то, что сейчас происходило, едва ли можно было сравнить с нормальными, с точки зрения обывателя, отношениями между влюбленными. Каждый день, в котором присутствовал Липатов, она проживала, как первый и последний в своей жизни, не задавая вопросов ни себе, ни ему, не задумываясь о том, что будет завтра, и наступит ли оно вообще. Как и прежде, она не звонила и не писала ему сама, боясь нарушить это хрупкое равновесие его к ней расположения, спугнуть его внезапное желание выделить ей место в своем графике. Она продолжала работать, встречаться с людьми, вести переговоры, делать укладку и рисовать стрелки на глазах, ни на секунду не выходя из режима бесконечного ожидания, чтобы вновь и вновь вздрагивать от каждого звонка, с замирающим сердцем читать его имя на экране смартфона, а потом лететь через весь город, бессовестно нарушая скоростной режим и позируя всем камерам на кольце. Лететь к нему. Кире хотелось, чтобы все вокруг были так же счастливы, как и она. Мысль о том, сколько пустых переживаний люди вносят в свою жизнь из-за нелепой гордости, ограниченности, никому не нужных правил и приличий, казалась до смешного глупой. Если бы они знали, ради чего действительно стоит жить, если бы увидели то, что смогла увидеть она, они перестали бы тратить время на ерунду, отбросили бы все свои предрассудки и сосредоточились бы на главном – на самом великом даре, которым Бог наградил человечество, - на любви. На волне своего энтузиазма Громова еще плотнее взялась за Кристину, которая и без ее участия уже начала сдавать свои редуты. Вечером после работы Кира заехала к подруге на чай, чтобы проверить положение дел, а заодно скоротать время ожидания звонка Липатова. - Ты пилинг, что ли, сделала? – с порога спросила ее Дзюба, недоверчиво разглядывая ее румяные щеки. - Нет, с чего ты взяла, - задумчиво протянула Кира, рассматривая себя в зеркале в прихожей. – Летом не делают же. - Кожа как-то светится изнутри, - улыбнулась Кристина. – Красиво! - Странно, я почти не сплю и бухаю каждый день, - хмыкнула Громова и закинула подруге руку на плечо. – Делюсь рецептом естественного сияния, бесплатно! - Нет уж спасибо, я лучше тональником намажусь, - хихикнула Дзюба, увлекая ее на кухню. - Ну чего, братцы-кролики, война продолжается? – наблюдая за тем, как хозяйка квартиры разливает чай по фарфоровым чашкам, спросила Кира. - А ты хочешь, чтобы я вот так быстро сдалась? Нет уж, пусть помучается, - самодовольно заявила Кристина, выставляя на стол вазочку с конфетами и наполовину съеденный яблочный пирог собственного приготовления. - Ты главное не затягивай слишком, - пододвигая к себе пирог и подбирая выпавшие на тарелку яблочные дольки, пробубнила Громова. - А что? Ты что-то знаешь? У него появился кто-то? – мгновенно встрепенулась Дзюба, чуть не выронив из рук обе чашки. - Мать, тебе нужно магний, что ли, попринимать, - поджав губу и укоризненно глядя на подругу, проговорила Кира, забирая у нее из рук чашки. – Так тоже нельзя… - Кира, - настойчиво глядя на нее, прошипела Кристина и с размаху села на стул напротив. - Да кто у него может быть? Очнись! – всплеснула руками Громова и засунула в рот подобранные дольки. - Он весь извелся из-за тебя, даже похудел как будто. А у них, между прочим, первая в современной истории игра плей-офф на носу! Ответственность какая! Вот, посмотри, до чего ты его довела! С этими словами девушка сунула Кристине в руки свой телефон с заранее отобранными фотографиями Артёма с тренировок, где у него был самый усталый и изможденный вид. - Родной мой… Действительно, похудел, - с готовностью согласилась Дзюба, разглядывая снимки мужа и меняясь в лице с каждым новым кадром. – А в Инстаграм сборной он таким довольным и уверенным выглядит. - Крис, ты как первый день на свете живешь! – возмутилась Кира, отрезая себе порцию пирога. – Это же пиар! Не могу же я стране показывать, как один из лидеров команды страдает от того, что его жена бросила! - Я его не бросала, - хмуро отозвалась Кристина, увеличивая фотографию мужа и рассматривая его искривленное страдальческой гримасой лицо. - Ну это ты ему будешь рассказывать! – продолжала нагнетать обстановку Громова, с энтузиазмом отправляя в рот очередной кусок пирога и радуясь, что не зря потратила больше часа на подбор нужных фотографий. – А я лишь констатирую неопровержимые факты – мой друг тает на глазах и никто, кроме тебя, не в силах его спасти! - Ты думаешь… - начала говорить Дзюба и вдруг запнулась, опуская глаза к нетронутой чашке с чаем. – Думаешь, надо поехать к нему? - Конечно! – воскликнула Кира, меняя ее полную чашку на свою уже опустошенную и залпом отпивая половину остывшего чая, и тихо добавила. – Но не прямо сейчас. - А когда? – с непониманием глядя на нее, спросила жена футболиста. - Накануне матча приедешь, - спокойно отозвалась Громова, удовлетворенно откидываясь на спинку дивана и доставая из сумочки пачку сигарет. – Я закурю? - А почему не сейчас? – не отвечая на ее вопрос, а лишь вставая и открывая окно, проговорила Дзюба. - Так будет лучше, поверь, - прикуривая сигарету и с удовольствием выпуская дым в сторону окна, ответила Громова. – Он достигнет нужной точки кипения, но при этом не успеет напортачить на игре. Может, на кураже и результативность повысится. - Ты о нас думаешь или о сборной сейчас? – скрестив руки на груди, нахмурилась Кристина, но по глазам было видно, что она не сердится по-настоящему. - Я о России думаю, - парадируя известных персонажей из юмористического шоу, проговорила Громова и с улыбкой добавила. – А для тебя так будет только лучше. Мы же хотим преподать ему урок? Пусть ждет до последнего! - Мне кажется, я уже сама себя наказала, - садясь обратно на свое место, вздохнула Дзюба. – Так не хватает его, сил уже нет. - Чуть-чуть потерпи еще, милая, - ласково улыбнулась Кира, накрывая ее руку своей. – Оно того стоит, даже не сомневайся. Кристина подняла на нее наполнившиеся слезами глаза и молча улыбнулась. В этот момент у Громовой зазвонил телефон, заставив обеих девушек вздрогнуть от неожиданно разорвавшей благостную тишину кухни громкой мелодии. Выудив в сумке вечно теряющийся среди кучи ненужных вещей смартфон, Кира невольно улыбнулась, глядя на хитрую усмешку Макса на аватарке. - Барсук! Барсучок! Ты где? – проорал он в трубку, как только она приняла вызов. - Липатов, ты что, пьяный? – удивленно протянула Кира, бросая взгляд на настенные часы. – Когда ты успел? Еще даже десяти нет! - Я зашел в гости к Мухиной! Она меня напоила самогонкой собственного производства! – горделиво выпалили Макс, забавно повышая интонацию в конце каждой фразы. - Ну ты даешь, - улыбнулась Кира, вспоминая их совместную пьянку в прошлом году с его закадычной подругой, с которой ее саму буквально выносили. – И чего ты от меня хочешь? - Барсучок… - проныл Липатов в трубку, а потом неожиданно бодро добавил. – Забери меня! - С хера ли? – удивилась Громова, мастерски разыгрывая раздражение и равнодушие. – Возьми такси! - У меня денег нет… - продолжал скулить Максим. - И где же они? – поинтересовалась Кира. - Не знаю, - чуть не плача, промямлил мужчина, слегка отдаляясь от трубки, будто и, правда, пошел искать потерянные деньги, и добавил откуда-то издалека. - Я не хочу тут спать, я с тобой хочу спать… - Ты не чудовище, ты – чучело, - хихикнула девушка, понимая, что ведется сейчас на самый избитый и простой прием, но даже не собиралась этому сопротивляться. - Ты помнишь адрес? – безошибочно чувствуя свою победу, спросил Липатов уже более осмысленным голосом. – Давай быстрей! - Ты мне не указывай тут, ладно? – снова вставая в позу, пробурчала Громова. – Приеду, как смогу! - Ну, барсук…. – снова застонал Макс. - Все, не ной, - раздраженно бросила девушка, вставая. – Буду через двадцать минут! - Через пятнадцать! – весело кинул Липатов и отключился. - Вот, зараза! – пробурчала Кира, с улыбкой глядя на погасший экран смартфона, и подняла глаза на молча наблюдавшую за ней Кристину. – Крис, мне пора. Надеюсь, мы друг друга поняли. - Не хочешь объяснить, что у вас там происходит? – кивая на телефон в ее руке, с загадочной улыбкой спросила Дзюба. - Не сегодня, милая, - целуя подругу в висок, торопливо проговорила Громова и кинула набегу уже из прихожей. – Встретимся в Москве накануне игры – все расскажу! - А может, я не буду ждать игры! – упрямо прокричала Дзюба из кухни. - Будешь, куда ты денешься! – задорно бросила Кира в ответ и захлопнула за собой дверь.***
Доставка пьяного Липатова до дома стала настоящим квестом. Сначала Кира потратила около десяти минут на то, чтобы просто уговорить его сесть в машину, когда он вдруг начал разыгрывать обиду за то, что она слишком долго ехала. Потом он совершенно измотал ее бесконечным переключением радиостанций в поисках какой-то особенной композиции, которую уже лет десять не транслировали по радио. А под конец заставил ее поехать через новую дорогу, которую недавно открыли в их районе, чтобы показать ей, как расширился жилой комплекс, на которой она чуть не оставила свою подвеску, чертыхаясь и проклиная эти новостройки на каждой кочке и колдобине. С трудом затолкав его в лифт, Громова хмуро смотрела на улыбающегося ей пьяного возлюбленного, недоумевая, как он может быть таким красивым даже в этом плачевном состоянии. Кое-как вывалившись из лифта и доковыляв до квартиры, Макс остановился у двери и уткнулся в прохладную железную поверхность лбом. - Мы здесь ночевать будем? – нетерпеливо спросила стоящая рядом девушка. - Достань ключи у меня из кармана, - с закрытыми глазами пробубнил мужчина. Кира послушно залезла руками в карманы его джинсовки, но кроме мелочи и зажигалки ничего в них не обнаружила. - Там нет ключей, - констатировала она. - В джинсах, барсук, - улыбнулся Липатов, слегка поворачивая голову в ее сторону. Кира вздохнула и, встав за его спиной, засунула обе руки в карманы его джинсов. - Это очень эротично, ты не находишь? – хихикнул Макс, явно не собираясь помогать ей в поисках. - Обалдеть просто, - хмыкнула девушка, вынимая из карманов только Айфон и пачку сигарет. – Тут тоже нет. Липатов, блин, где ключи? - Вот! – показывая ей зажатую в руке связку, рассмеялся он, за что тут же получил пинок по мягкому месту. - Открывай, давай, фокусник, - прошипела Громова, уже порядком уставшая от его энергичной игривости. - Барсук, у нас есть что-нибудь поесть? – скидывая в прихожей кеды и проходя на кухню, спросил Макс. - «У нас» - не знаю, а у тебя наверняка что-то должно быть, - пробубнила девушка, проходя вслед за ним и открывая холодильник. – Есть котлеты и макароны. - Давай! – великодушно согласился Липатов, разваливаясь на диване и прикуривая сигарету. - Что значит «давай»? – возмутилась Кира. – Я тебе не обслуживающий персонал! Я вообще тут не живу. - Живешь! – категорично заявил Макс и кивнул сам себе. - Ну, тебе видней, - пожала плечами Громова, понимая, что вести с ним беседы в таком состоянии – не самая удачная затея, хотя сама мысль, что они могли бы жить вместе, пусть и озвученная в пьяном бреду, моментально забралась под кожу и прогрела кровь до температуры кипения. Понаблюдав несколько минут за тем, как девушка перекладывает еду в сковородку, ставит ее на огонь разогревать, как достает из шкафа тарелку, споласкивает ее и вытирает полотенцем, Липатов вдруг поднялся и нетвердой походкой вышел из кухни. Прислушиваясь к тихому шороху в спальне, Кира уже решила, что мужчина отправился спать, оставив ее наедине с подогретой котлетой. Неожиданно он снова показался на пороге кухне, загадочно и самодовольно улыбаясь на ее вопросительный взгляд. Заключив, что пытаться разобраться в зигзагах его пьяного разума – задача ей непосильная, Громова не стала задавать вопросов и сосредоточилась на начавших подгорать макаронах, в которые она забыла добавить масло. Она почти спасла их, частично отодрав от сковородки деревянной лопаткой, когда он молча обнял ее сзади и, зарывшись лицом ей в волосы, протянул вперед руку с зажатой в кулаке связкой ключей. - Что? – устало спросила девушка, уставившись на его руку. – Это твои ключи, мы их нашли. Вернее и не теряли. - Неправильный ответ, - заулыбался Липатов, выныривая из темного облака ее волос и утыкаясь ей в шею. – Это твои ключи. Громова ошарашено смотрела на связку ключей в его руке и не знала, что ответить. Она представляла себе этот момент сотню раз, продумывала разные ситуации и обстоятельства, когда он предложит ей переехать к нему, впустит в свою холостяцкую обитель, сделает полноправной частью своей жизни, но никак не могла предположить, что он сделает это вот так запросто. - И зачем они мне? – тихо спросила Кира, все еще не веря в то, что это происходит с ней в реальности, но все-таки забирая ключи и перебирая их в ладони. - Чтобы ты больше не говорила, что ты тут не живешь, - хмыкнул Максим и отошел к столу. – Есть-то будем сегодня? - Будем, - улыбнулась Кира, накрывая на стол и прилагая все усилия к тому, чтобы сердце не выпрыгнуло из груди прямо в его тарелку.***
До первой игры российской сборной в плей-офф оставалась пара дней, и Кире пора было присоединиться к своей команде в Москве. Пиар-кампания уже шла полным ходом и под умелым руководством Климова давала отменные результаты, но накануне матча были запланированы слишком ответственные мероприятия, чтобы оставить их без присмотра. Громова, как никогда, верила в успех своего дела, и с результатом футболистов это не имело особой связи. Она была уверена, что ее усилий хватит, чтобы сборную причислили к лику святых, несмотря на исход матча. В этом и заключалась волшебная сила пиара – не важно, кто ты и что делаешь, важно лишь, кто твой пиарщик и что делает он. Конечно, она хотела, чтобы ребята выиграли у испанцев, в первую очередь ради них самих, но по сути это уже было не столь важно. Важно для нее сейчас было совсем другое – то, что в сумочке, среди дисконтных карточек разных магазинов, позабытых помад и ненужных чеков мирно лежит и приятно позвякивает при резких движениях ее главное сокровище – ключи от его квартиры. Кира так и не решилась спросить его на утро, что это на самом деле значило. Она просто убрала их в сумку, надежно запечатывая в своем сердце тот момент, когда он открыл для нее двери, свято веря, что это был последний рубеж, который они преодолели вместе. Теперь ей ничего было не страшно, теперь они будут вместе до конца. Громовой ужасно не хотелось уезжать в столицу, не закрепив этот момент каким-то особенным поступком, значимым для себя действием, которое бы окончательно поставило точку в извечной недосказанности между ними. Она физически чувствовала потребность в этом, будто если она ничего не сделает, а просто уедет сейчас, его шаг так и останется висеть в воздухе, превратиться в слова, никогда не обретет под собой реальную основу и со временем забудется. Промаявшись полдня в раздумьях, девушка все же решилась и обменяла свой билет на вечерний самолет на утренний «Сапсан». Ей нужен был всего лишь еще один вечер с ним, одна ночь, которая поставит точку во всех сомнениях, навсегда превратит их в единое целое. Ее не беспокоило отсутствие секса в их отношениях, она знала, что рано или поздно он вернется, и все будет, как прежде. Ее не тревожило отсутствие разговоров о будущем и совместных планов, им не нужно было будущее, у них было их настоящее. Ей не мешала его грубоватая манера поведения и вечный стеб без тени любовной лирики, им не нужны были ласковые слова и признания, чтобы любить друг друга. Они были самыми родными людьми и оба это знали, так о чем еще можно просить? В тот день она получила самое милое на свете сообщение, на которое другой человек, возможно, и внимания бы не обратил, но Киру заставило улыбаться добрых пять минут, подвигнув даже видавшую виды Олечку поинтересоваться, все ли с ней в порядке. Громова только кивнула в ответ, открывая чат и откровенно любуясь на буквы, которые складывались в такие простые, но бесконечно прекрасные слова. Ты когда дома будешь? Шмыгнув носом от подступивших от умиления слез, девушка быстро настрочила ответ:После девяти, наверное. А ты?
Я сейчас в клинику еду, а потом сразу домой. Неохота в офис возвращаться.Купить еды какой-нибудь?
Да ты пока явишься, я уже с голоду помру! Я сам.Вот и славно) Целую!
Вот радость-то. Кира улыбалась весь день – глупо, по-детски, сияя всем лицом и освещая пасмурный летний день своим счастьем. Она улыбалась заправщику на АЗС, официантам и пожилой паре за соседним столиком в кафе за обедом, водителям встречных машин и пешеходам, даже Олечке, хоть это было и не в ее правилах. С трудом высидев последние в сегодняшнем расписании, скучные и ничего не решающие переговоры с маркетологами «Пятерочки», Громова помчалась домой, чтобы наскоро собрать вещи и отправится в свой новый дом, где она должна была жить по всем законам природы. С бешеной скоростью перемещаясь по квартире и хватая то одно, то другое, девушка запихивала в маленький чемоданчик одежду для командировки, прихватив и купальник, на случай выхода в четвертьфинал и поездки в Сочи. В конце концов, эта мысль уже не казалась такой нереальной. Если она, Кира Громова, вечная неудачница и известная мечтательница, переезжает к Липатову, то почему бы сборной России не обыграть Испанию! Чудеса случаются - и она живое тому доказательство! Набив чемодан до отказа, с прицелом на то, что часть вещей она оставит в квартире Максима и в Москву поедет уже с облегченной версией, Кира выскочила из квартиры, мысленно прощаясь со своей старой жизнью. Конечно, она понимала, что еще не раз сюда вернется, что еще нужно вывезти накопившееся за годы жизни барахло, вызвать клининг и отмыть все до блеска, прежде чем вернуть ключи хозяевам, возможно, даже устроить прощальную вечеринку для друзей, предаваясь теплым воспоминаниям обо всех безумствах, которые творились в этой уютной однушке, но все это будет уже в другом статусе. Добравшись до его дома в рекордные сроки и даже не желая знать, на какую сумму штрафа она превысила скорость на кольце, Громова опрометью поднялась на нужный этаж и замешкалась у двери, растерянно глядя на витиеватый трехзначный номер квартиры. Ключи приятно оттягивали карман, но она почему-то никак не могла решиться воспользоваться ими, словно факт их наличия еще не давал ей право без спроса вламываться к нему. Подумав несколько секунд, Кира постучала в дверь, внезапно задохнувшись от волнения. Она сама себе не могла объяснить, отчего так разнервничалась, что даже забыла про звонок, но сердце ухало в груди так бешено, словно она пришла к нему впервые после года разлуки. За дверью было тревожно тихо, и девушке казалось, что она стоит в ожидании уже минут десять, когда она робко постучала еще раз. В голове уже пронеслась тысяча мыслей, что он еще не вернулся, что уснул, что забыл о ней, что разбился на машине, переехал в другой город, встретил другую девушку, когда дверь медленно открылась, и на пороге показался Липатов. Он выглядел как всегда – целый и невредимый, слегка небритый и немного усталый, с ввалившимися щеками и заостренными скулами, язвительно изогнутой бровью и бесконечно прекрасными зелеными глазами. Он был дома, он был один. - Ты чего стушишь, звонок же есть, - хмуро глядя на нее, проворчал мужчина, разглядывая ее с головы до ног и останавливая взгляд на маленьком черном чемоданчике у ее ног. - Я забыла, - пропыхтела Громова, проходя внутрь и проталкивая перед собой чемодан. - А это что? – скривив губы, спросил Макс, кивая на ее багаж. - Мои вещи, - улыбнулась Кира и уже собиралась добавить, что завтра утром едет в командировку, но он перебил ее. - Ты что, переехать сюда решила? – обдавая ее холодным взглядом, спросил Липатов. - В смысле? – промямлила девушка, застывая с наполовину снятым жакетом в руках. – Ты же мне ключи дал… - Громова, ты что, поверила? – нервно рассмеялся Максим, не сводя с нее взгляд искрящихся злой иронией глаз. – Это была шутка, ты чего? - Подожди… - гладя перед собой и чувствуя, как стены вокруг начинают медленно наползать друг на друга, сужая пространство, прошептала Кира. – Но ты же дал… - Ну, ты разнылась, надо было тебе что-то дать. Это вообще ключи от маминой квартиры, - пожал плечами Липатов и протянул ей руку. – Кстати верни, а то мало ли, потеряешь еще. Громова дрожащей рукой залезла в карман и вынула связку. Она не смотрела на него, когда вкладывала ключи в его протянутую руку, она вообще перестала что-либо видеть вокруг, кроме влажной пелены, которая полностью заслонила глаза. - Надеюсь, ты не собираешься из-за этого реветь, - хмыкнул Липатов, со звоном кидая ключи на тумбочку. – Я никогда не буду ни с кем жить, и ты это прекрасно знаешь. Я должен быть один. То ли от звука падающих на деревянную поверхность ключей, то ли от его слов, но девушка вздрогнула, словно от пощечины, медленно отступив назад к двери. Она не могла заставить себя посмотреть на него, будто могла окаменеть от его взгляда. С самого первого дня и до настоящего момента она в одиночку варилась в собственных фантазиях. Она все придумала себе сама, настойчиво приписывая каждому его поступку несуществующие романтические мотивы, она и его самого себе придумала. Его не существует на самом деле, он лишь плод ее воображения. Не бывает таких людей – слишком жестоких, безжалостных, бессердечных, лживых… Кира вскинула на него взгляд из-под мокрых ресниц с нависшими на них каплями слез и попыталась сквозь них разглядеть хоть малую толику той нежности, которой светились его глаза все последние дни. Но увидела только холод и жалость, граничащую с отвращением. - Ну что ты смотришь? Не узнаешь свое чудовище? – усмехнулся Макс. - Сейчас самое время уйти, хлопнув дверью! Или у тебя и на это гордости не хватит? Словно повинуясь его указаниям, девушка сделала еще один шаг назад, нервно хватаясь за дверной косяк и пытаясь сохранить равновесие. Она до последнего старалась найти в нем хоть какой-то намек на то, что это дурной сон, что это глупая злая шутка, что он не может поступать с ней так всерьез. Но натыкалась только на злобу и ледяную волну, которая почти физически выталкивала ее за пределы его квартиры. Толкнув плечом дверь, Громова резко развернулась и выбежала на площадку, не оборачиваясь и не замечая ничего вокруг. - Громова, чемодан свой забыла! – крикнул Максим ей вслед, но Кира уже не слышала, бегом спускаясь по пожарной лестнице. Она добежала до машины и, нажав на кнопку стартера, рывком выехала на проезжую часть. Набирая скорость, девушка пыталась сосредоточиться на дороге, которая расплывалась перед глазами десятками огоньков уличных фонарей и фар встречных автомобилей. Она включила подогрев сидений и печку на полную мощность, но все равно дрожала всем телом, словно это лето внезапно превратилось в лютую зиму, словно она поселилась у нее внутри и теперь постепенно, сантиметр за сантиметром, сковывает льдом все внутренности, медленно подбираясь ко все еще лихорадочно бьющемуся сердцу. Кира попыталась закурить, но руки так сильно дрожали, что она не смогла удержать между пальцев сигарету и выронила ее на пол. Выругавшись, девушка полезла в сумку за новой, вздрогнув от резкого сигнала проезжающего мимо автомобиля, на полосу которого она чуть не выехала, отвлекаясь на свои манипуляции. Выровняв машину, Громова повторила свою попытку, снова дернувшись, на этот раз от звонка телефона. Взглянув на экран, она сжала зубы и несколько секунд просто смотрела на его фотографию, растянувшуюся на весь экран смартфона, а потом вдруг резким движением бросила телефон в открытое окно. - Гори в аду! – прокричала она вслед улетевшему в неизвестном направлении гаджету, задыхаясь и давясь собственными слезами. – Гори в аду, Липатов! Услышав в трубке системное сообщение о недоступности абонента, Максим выругался и, сунув телефон обратно в карман джинсов, со злостью пнул ногой оставленный Кирой чемодан. От этого движения багаж отлетел к стене и, ударившись об нее, снова отскочил на середину прихожей. Липатов ударил по нему еще раз, а потом еще и еще, и так до тех пор, пока он не вылетел в спальню, стукнувшись о кровать, и не застрял на ворсистом ковре. Мужчина опустошенно вздохнул, наблюдая за своей жертвой, и устало опустился на пол, прислонившись спиной к входной двери. Поджав длинные ноги и облокотившись о колени, он взял со столика, на котором до сих пор валялся второй комплект ключей от его квартиры, листок бумаги с изящным логотипом Санкт-Петербургского центра по профилактике и борьбе со СПИД. Еще раз пробежав глазами мелкие буквы и цифры, которые он уже успел выучить наизусть за последние несколько часов, Макс смял справку в руке и со всей силы бросил в темноту спальни. Бумажный комок ударился об ее чемодан и закатился под кровать, скрываясь из вида. Липатов тяжело вздохнул и прикрыл глаза. - Маленький глупый барсучок, - прошептал он, кривя губы в полуулыбке.