На столе стоят Две ненужных, выпьешь по одной. Столько дней подряд наедине с луной. Город из песка Окружает сумрачным дождем, И нужна тоска, чтобы выжить в нем, Просто выжить в нем… Не смотри назад, Там забыты тысячи картин. Ты не виноват в том, что ты один. Бесконечный круг Из одних и тех же пройденных дорог. В мешке заплечном груз — миллионы снов, Миллиарды снов… И ничего Не происходит, все останется таким, До того, Пока не встанешь, не развеешься как дым… И по дорогам гнать и гнать, Подставив ветру лицо! Смеяться, никто не должен знать, Что тебе не повезло! Звонить по мобильному всем подряд, всем! И не дождаться гудков! А ночью метаться в клетке из стен С ключами от всех замков. Animal ДжаZ «Как дым»
Открытие фан-зоны «Найк» прогремело на все побережье, и Кира до сих пор не могла прийти в себя от невероятного успеха мероприятия, который превзошел все плановые показатели. То ли болельщики уже окончательно погрузились в эйфорию, то ли ее ребята и правда организовали все на высшем уровне, но все прошло настолько идеально, что девушке даже было немного не по себе. За годы работы Громова привыкла, что ничто и никогда не идет по плану. В любом деле, будь то рекламная кампания, праздник, съемки, интервью или банальные переговоры, на пути к результату ее всегда ожидало множество разнокалиберных препятствий и сложностей, которые, в определенном смысле, служили некой кармической платой за финальный успех. У рекламщиков даже существовало поверье, что проект, сданный без истерики, паники и беспредельного нарушения дедлайнов, с большой долей вероятности обречен на провал. И действительно, практика показывала, что самые изматывающие и близкие к полному срыву кампании обычно оказываются самыми грандиозными и коммерчески успешными. Сейчас, сидя под навесом на футбольном поле с пластиковым стаканчиком «Кока-Кола» в руке, в который Вадик любезно подмешал немного рома «для блеску глаз», и наблюдая за открытой тренировкой сборной, Кира шаг за шагом восстанавливала в памяти события вчерашнего вечера, но так и не находила, к чему придраться. Климов был в своей лучшей форме, принимая на себя почти все вопросы организации, эвентщики не подвели и, судя по счетам субподряда, в целом не так много украли, и даже в глазах Олечки просматривались проблески разума, что уж совсем сбивало с толку. «Может, я уже расплатилась за все косяки на годы вперед?» — подумала девушка, привычным уже жестом касаясь кончиками пальцев серебряного кулона на груди и вглядываясь в одухотворенные лица футболистов на поле. В ее голове уже вовсю шла нарезка кадров для ролика, который они смонтируют об этой тренировке и от которого будет щемить сердце в приступе патриотической гордости у каждого самого далекого от футбола россиянина. Ребята явно были на кураже! Впервые за долгие годы, на них не висело тяжким грузом извечное клеймо неудачников и обленившихся миллионеров, способных приносить только позор и разочарование. Вся страна теперь повернулась к ним лицом, смогла разглядеть и почувствовать страсть в глазах Дзюбы, солнечный свет в улыбке Черышева, силу в непроницаемом взгляде Акинфеева и главное - уверенность в каждом слове их тренера, который стал уже настоящим народным героем. Конечно, для каждого из них велась отдельная пиар-кампания, и специалисты, формирующие их образы в СМИ, получали гонорары не за свои сверкающие белизной виниры, но Кира не могла не признать, что и сам «материал» был отменного качества. Они все были разные, но каждый со своей изюминкой, неповторимой особенностью, которую нужно было только правильно подчеркнуть и подать в выгодном свете, их желание играть за свою страну не нужно было дорисовывать, оно и так бросалось в глаза с первого взгляда. Ну, а лучшего персонального бренда, чем у Черчесова, Громова и вовсе не могла припомнить за всю свою карьеру. — О чем мечтаешь? — вырвал ее из размышлений мягкий голос Дениса. — Черри, блин! — нахмурилась Кира, наблюдая за тем, как футболист присаживается рядом. — Я же просила не подходить во время тренировки! Хочешь, чтобы завтра нашими фотками весь интернет был забит? — Хочу, — рассмеялся Черышев и достал бутсы из спортивной сумки, стоявшей под сиденьем. — Я, на самом деле, просто бутсы поменять пришел. — Ага, конечно! — скривилась Кира, потягивая через трубочку свой напиток и искоса поглядывая на мужчину. — И сумку свою ты тут совершенно случайно оставил! — Ну, вообще-то, ты сама сюда села, — продолжал улыбаться Денис, затягивая шнурки на обуви. — Мы же раньше сюда приехали. — Все равно ты это подстроил! — фыркнула Громова, снова обращая взгляд на поле и стараясь выглядеть максимально по-деловому под прицелом нескольких камер, уже заприметивших их беседу. — Угостишь? — спросил мужчина, вставая и протягивая руку к ее стаканчику. — Нет, тебе такое нельзя, — резко ответила Кира, отодвигая напиток от него подальше. — Кир, — медленно проговорил Черышев, растягивая ее имя и вглядываясь в лицо девушки, — что у тебя в стакане? — Спонсорский коктейль, — улыбнулась она, демонстративно делая глоток. — Только для пиар-службы. — Ты неисправима, — покачал головой Денис, наклоняясь к ней совсем низко и ласково касаясь кончиками пальцев ее щеки. — Ты тоже, — с фальшивой улыбкой прошептала Громова, понимая, что если сейчас начнет дергаться и отталкивать его, то на снимках это будет выглядеть еще нелепее. Блеснув игривым огоньком в глазах, Черышев коснулся ее губ невесомым, но вполне фотогеничным поцелуем и, облизнувшись, задумчиво протянул: — «Бакарди»? Не знал, что они спонсируют чемпионат! — Иди уже, гурман, — рассмеялась Кира и легонько толкнула его в бедро, заранее прикинув, насколько милым этот жест будет смотреться в кадре.***
Несмотря на изнурительную тренировку и следующий за ней продолжительный, и не менее изматывающий, сеанс общения с журналистами и болельщиками, команда вернулась в гостиницу в приподнятом расположении духа. Смех и шутки не утихали всю дорогу, а когда ребята оказались на территории отеля, защищенной от посторонних глаз, то окончательно расслабились, вовсю подтрунивая друг над другом и веселясь, словно подростки. Черчесов улыбался в усы и смотрел на забавы своих подопечных сквозь пальцы, позволяя им снять моральное напряжение от предстоящей игры таким нелепым для взрослых мужчин детским способом. Кире тоже передалось это игривое настроение и, догнав Вадима почти у самого входа в здание гостиницы, она приложилась к его стаканчику «Кока-Кола» и принялась пытать друга на предмет местонахождения его неиссякаемого источника рома. — Где ты его прячешь? — со смехом хлопая его по карманам элегантных шорт, недоумевала девушка. — Громова, прекрати меня ощупывать! — отбрыкивался от нее парень. — Ты меня компрометируешь! — Думаешь, Паша будет ревновать? — кокетливо спросила Кира, откидывая назад волосы. — К тебе? Он пока еще в своем уме! — надменно хмыкнул Климов. — Тогда признавайся, где ты прячешь зелье! — воскликнула она, снова накидываясь на него и театрально хватая сзади за шею. — У Жоры в рюкзаке, — не менее сценически просипел Вадим, изображая капитуляцию, и добавил, как только девушка отпустила его и завертела головой по сторонам в поисках передвижного бара. — Только не надирайся, пожалуйста, нам еще раскадровку делать сегодня. — Я тебя умоляю, — закатила глаза Громова. — Когда такое было? Не слушая дальнейших наставлений и причитаний друга, Кира с хитрой улыбкой на губах направилась к высокой фигуре вечно хмурого и непроницаемого старшего копирайтера, маячившей в открытых дверях холла, но не успела сделать и нескольких шагов, как кто-то больно схватил ее за плечо, резко разворачивая в обратном направлении. — Что это? — услышала она над собой гневный бас нависшего над ней Дзюбы и попыталась сфокусировать взгляд на экране смартфона, которым он тыкал ей в лицо. — Банковский перевод, я думала, ты такие уже видел, — вглядываясь в открытую страницу приложения, ответила Громова и, поджав губы, недовольно подметила. — Там даже назначение платежа указано, как предусмотрительно… — Не паясничай! Какого хрена? — взревел зенитовец. — Решила вернуть тебе долг за машину, что такого? — демонстративно возмутилась девушка, скидывая его руку со своего плеча и делая шаг назад. — Почему именно сейчас? Почему именно так, втихаря? — с каждым словом повышая голос, басил Артём, снова наступая и заставляя ее пятиться назад, постепенно оказываясь в холле. — Мы это не обсуждали еще! — Ну, появилась возможность, почему бы и не сейчас, — пожала плечами Кира, стараясь придать голосу максимальное равнодушие и погасить скандал в зародыше. Все футболисты уже прошли наверх, и они с Артёмом остались в холле вдвоем, но ругаться все равно не было никакого настроения. — Что за возможность? У тебя не может быть такой суммы! — уже почти орал Дзюба. — Откуда ты взяла деньги? — Насосала! — резко выпалила ему в лицо Громова, внезапно теряя терпение. — Сама скажешь или мне счет пробить? Я ведь не поленюсь, — продолжал настаивать Артём, никак не реагируя на ее выпад. — Кто за тебя платит? — Я, — раздался мелодичный и показавшийся совсем детским на фоне гневного баса зенитовца голос. — У тебя с этим какие-то проблемы? Артём как-то недобро улыбнулся и медленно обернулся на Черышева, стоявшего прямо за его спиной. — О, голубоглазый принц! И как я сразу не догадался! — переключая свой гнев на хавбека, злобно процедил мужчина. — Думаешь, выкупил ее? Теперь твоя? — Черри, вот ты вообще сейчас некстати тут нарисовался, — устало потирая лоб и вставая между ними, проворчала Кира и примирительно коснулась ладонью груди Артёма. — Дзю, успокойся, пожалуйста. — Я вернул долг своей девушки. Что ты имеешь против? — холодно ответил Денис, не сводя с партнера по команде суровый взгляд. — Твоей девушки? Спасибо, что сообщили! Кирюш, поздравляю! Такого парня отхватила! Это тебе не Премьр-Лига, да? Покруче уровень-то! — выплевывая слова словно пули, чеканил Дзюба, стреляя бешеным взглядом то в Киру, то в Дениса. — Дэн, а может, тогда объяснишь заодно, коли у нас такой разговор задушевный выдался, почему твоя девушка тебе не дает? И почему у нее на шее вот это? С этими словами он аккуратно поддел пальцами маленькую букву «М» на груди девушки, с коварной улыбкой на губах наблюдая за тем, как темнеет взгляд Черышева при виде этого неоспоримого аргумента против любого его намерения. — Мы с этим сами разберемся, вдвоем! — сквозь зубы процедил Денис, делая шаг к форварду. — Без тебя! -Так, все! Хватит! — рявкнула Кира, физически ощущая, как атмосфера вокруг начинает становиться взрывоопасной, и с силой толкнула Артёма в сторону выхода к бассейну. — Иди во двор, живо! Я сейчас приду! — Ну, подожди, детка, мы же так мило беседуем! — делая несколько шагов назад, но, не сводя взгляд с Дениса, скалился Дзюба. — Я сейчас с тобой сама побеседую. Иди, я сказала! — толкая его уже двумя руками, возмущенно пыхтела Громова. — Чего же ты такой здоровенный-то… — Раньше тебе нравились мои размеры… — усмехнулся форвард и крикнул уже от двери. — Дэн, слышишь, ей большие нравятся! Так чтобы сначала больно, а потом приятно! — Да заткнешься ты уже, наконец… — с трудом выталкивая его на улицу, прошипела девушка. Захлопнув за Дзюбой дверь и глубоко вздохнув, она вернулась к Денису и, обхватив ладонями его лицо, быстро заговорила: — Так, Черешня, не смей вестись на его провокации! Посмотри на меня! Это плоды твоих же решений, твоих! Я предупреждала, что так будет! — Но ведь он прав, — грустно глядя на нее и поджимая губы, проговорил Черышев. — Ты меня на расстоянии держишь. И плачешь каждую ночь… Думаешь, я не замечаю? — А я и не пытаюсь от тебя что-то скрыть, — ласково касаясь лбом его скулы, прошептала Кира, даже не желая ничего придумывать в свое оправдание. — Не знаю, что больнее — твои слезы или слышать от него, какие тебе нравятся, — утыкаясь ей в шею, понуро сказал Денис. — Кстати об этом, меня его габариты не интересуют, ясно? — резко заявила Громова, обнимая его за плечи и прижимаясь к его груди, и со смущенной улыбкой добавила. — Меня больше впечатляет то, что я видела тогда в ночном клубе. В Самаре. — Ты манипулируешь моим настроением, — поневоле расплылся в улыбке Денис, запуская руку ей в волосы и прижимаясь еще ближе. — А ты всей моей жизнью, так что… — повела плечом Кира, ловя его посветлевший взгляд. — Но ты ведь позволяешь… — вглядываясь в ее лицо, заметил мужчина. — Это не повод так нагло пользоваться моим расположением, — учительским тоном ответила Громова и чмокнула его в нос. — Ладно, я пойду, поговорю с Тёмой, надо как-то уладить все это. — Кир, а ты заметила? — кинул ей вслед футболист, когда она уже отошла к двери. — Ты не спорила, когда я назвал тебя своей девушкой. Впервые. — Как будто это имеет какой-то смысл! — отмахнулась она и исчезла за дверью. Выйдя на залитый вечерним солнцем внутренний двор, Громова нашла Артёма сидящим на краю шезлонга и ковыряющим трубочкой от оставленного кем-то коктейля швы напольной плитки у себя под ногами. Он был похож на обиженного ребенка: — такой большой, но в то же время беззащитный, ужасно упрямый и способный вывести ее из себя за долю секунды, но при этом такой понятный и родной. Она была по-настоящему зла на него, но вместе с тем понимала, жалела и заранее прощала, как делала всегда. Кира глубоко вздохнула и, подойдя к нему почти вплотную, коснулась ладонью растрепанных волос. — Тём, ну что ты творишь? — с мягким укором произнесла она, глядя на него сверху вниз. — Я же просила не лезть к нему. — Бесит. Не могу смотреть, как он вокруг тебя вьется, — резко откидывая трубочку в сторону, выпалил Дзюба и встал, добавляя сварливым тоном. — И ведет себя так, будто у вас уже все на мази! Это ты виновата! Сама повод даешь, поощряешь! Еще и деньги у него берешь… — Мы об этом уже говорили, — тихо сказала девушка, забирая его руки в свои. — Думала, ты поймешь… — Я понимаю, — глухо отозвался футболист и еле слышно добавил, глядя в пол. — Но он все равно тебе не подходит. — Я знаю, — хмыкнула Громова и пристально посмотрела на него. — Мне ты подходишь. Артём шумно втянул воздух и крепче сжал ее пальцы, не поднимая на подругу глаз. — Но ведь это ничего не меняет, так ведь? — пытаясь заглянуть ему в лицо, спокойным тоном добавила Кира. Дзюба молчал, поджав губу и не находя, что ответить на эту очевидную истину, висящую между ними уже не первый год. Этой женщине, которую он боготворил, которой восхищался, которая чувствовала его, как никто другой, могла противостоять ему на равных, разделяла все его мечты и понимала желания, которая была будто создана специально для него, этой женщине он мог предложить только свою изматывающую и требовательную дружбу. Зависнув на тонкой грани между «навсегда» и «никогда», он мучил и себя, и ее, но не мог разорвать эту связь, ставшую для него источником жизненной силы. А она заслуживала большего, намного большего… Того, что он никогда не сможет ей дать. — Это только до конца чемпионата, — примирительно касаясь лбом его груди, проговорила Громова, так и не дождавшись ответа. — Потом он уедет домой, мы с Вадькой и Диего поедем на Ибицу… Все вернется на круги своя, будет, как прежде. — Могли бы выбрать какое-нибудь другое место, не в Испании, — уже беззлобно фыркнул Артём и с усмешкой добавил. — Кислоту жрать будете? — И кислоту тоже, — улыбнулась девушка, не поднимая головы. — Там выбор большой. — Он тебе нравится, да? — вдруг тихо спросил Дзюба, кладя ладонь ей на основание шеи. — Нравится, — едва заметно кивнула Кира. — В нем есть… Не знаю, как сказать… Будто во мне сейчас не хватает какого-то витамина, необходимого для выживания элемента, и он его восполняет! — А во мне? — смущенно спросил зенитовец, касаясь щекой ее макушки. — В тебе нет, Тёмка, — ласково произнесла она и, подумав несколько секунд, добавила. — Ты такой же, как я, мы одной крови с тобой. На несколько секунд Артём перестал дышать, гулко отдаваясь каждым ударом сердца ей в щеку, а потом вдруг сгреб девушку в охапку и с силой прижал к себе. — Громова, блин, — сдавленно промычал он. — Ну, на хрена душу-то рвать? — Прости, сказала, что думаю, — выдохнула Громова, уже понимая, что на шее от его руки теперь точно останется след. — Зараза ты, — буркнул Дзюба, зарываясь лицом в ее волосы. — Согласна, — кивнула Кира.***
— Не, ну так невозможно работать! — всплеснул руками Климов и отбросил в сторону карандаш, которым рисовал в блокноте корявый эскиз, больше напоминающий наскальный рисунок. — Где ты витаешь? Громова полулежала на кровати в номере своего друга, обложившись бумажками с не менее сомнительными произведениями рекламного искусства, планировавшимися, как эскизы к раскадровкам будущего ролика, и уже минут тридцать не могла выдать ни одной дельной идеи либо конструктивной критики. — А чем ты недоволен? — откидываясь на подушку и закрывая глаза, проговорила девушка и не глядя, подняла один из листков, завалившийся ей за спину. — Я же говорю — вот это ок. — Да это полная фигня! — продолжал возмущаться Вадик, выхватывая лист и разрывая его пополам. — Тебе вообще все равно, что ли? Что с тобой? — Я устала, — промычала Кира и накрыла лицо еще одним листком, валявшимся под рукой. — Оставь меня, я хочу умереть… — Это не повод срывать выпуск ролика, — равнодушно хмыкнул Климов, отнимая у нее и этот листок, и заинтересованно добавил. — А что случилось? С Черешней поссорилась? — Нет, — пробубнила Громова, приоткрывая один глаз. — Они с Дзю решили поиграть в игру «Кто больше любит Киру Громову?». — Ого! И че? Подрались? — воодушевился Вадик, садясь на кровати и чуть ли ни хлопая в ладоши. — Нет, раскидала, — вяло отозвалась девушка и, внимательно посмотрев на друга, добавила. — Но они ж вымотали меня совершенно! Почему я вообще должна этим заниматься? Подход к каждому искать, нужные слова подбирать, чувства беречь… Кира задумалась, снова погружаясь в себя. Эта перепалка была так же предсказуема, как то, что сборная России не станет чемпионом мира, но все равно смогла выбить ее из колеи и лишить покоя, который она, казалось, только-только обретала внутри себя. Она потратила все свои душевные силы на удержание тонкого удобного ей равновесия с каждым из этих мужчин, до конца не отдавая себе отчета в том, для чего и ради чего на самом деле это делает. Да, она схитрила, давая каждому именно то, что ему важно, нажимая на правильные кнопки и поворачивая рычаги чужой души в нужном ей направлении, но что это принесло ей самой, кроме усталости и смятения? Какой код нужно набрать, чтобы достичь баланса с самой собой и примирить свой внутренний мир с окружающим? Как научиться жить со своей любовью заново и не разбить в дребезги и свою, и чужую жизнь? — Это, Громио, тяготы любви, — с умным видом констатировал Климов, прерывая ее размышления, и вдруг встрепенулся. — Я знаю, что вернет тебя к жизни! — Косячок? — хитро улыбнулась Кира. — Мультимаскинг! — воскликнул Вадик, спрыгивая с кровати и доставая из тумбочки несколько маленьких баночек с косметикой. — У парней сейчас теоретические занятия, так что можем устроить в спа женский день! — А потом косячок, — хихикнула Громова, перекатываясь на живот. — Идет, — кивнул парень.***
Через двадцать минут Кира и Вадим уже восседали на деревянных полках финской сауны в спа-комплексе отеля, вдыхая аромат эвкалиптового эфирного масла, которым Климов щедро оросил все вокруг. Их лица украшала зеленая австралийская глина, призванная улучшить цвет лица, очистить поры, омолодить минимум на пять лет, а судя по неадекватной цене за баночку с этой чудо-маской, еще и профессионально отпарить их веником. Горячий сухой воздух приятно разморил тело, расслабляя мышцы и опустошая голову, а мерное потрескивание раскаленных камней настраивало на умиротворенный лад. — Ты чувствуешь, как открываются поры на твоем лице? — спросил Вадим, лежа на животе на верхней полке и подпирая голову руками. — О, да, — промурлыкала Громова, растянувшаяся на спине на уровень ниже. — Теперь визуализируй, как из них выходит вся грязь, — медитативным тоном, продолжил Климов. — Фу, не хочу, — заулыбалась девушка, проводя рукой по покрывшемуся капельками пота животу. — Я и так красивая. — Да, тело у тебя, конечно, что надо, — поддакнул Вадик, оглядывая сверху ее обнаженную фигуру. — С головой вот только нелады. — У каждого свои недостатки, — хихикнула Кира, предусмотрительно добавив. — Кроме тебя, конечно. — Я идеален, не буду спорить, — легко согласился Вадим, кокетливо болтая ногами в воздухе и продолжая скользить взглядом по ее светлой коже. — И когда ты собираешься пустить Черешню на это пастбище разврата? — Вообще не собираюсь, — закидывая руки за голову, проговорила Громова и добавила недовольным тоном. — Он и так уже обнаглел вконец. Как будто мне Дзюбы с его вечными придирками мало. — А ты думала, сможешь на халяву у него подмышкой сопеть? — ехидно оскалился Климов. — За все надо платить, детка. — Это его выбор, я никого не держу, — равнодушно отозвалась девушка, разглядывая деревянный потолок. — Не держишь, но и не прогоняешь… — улыбнулся Вадик, опуская голову на руки лицом к подруге. — А он нам не мешает особо, — мечтательно промурлыкала Кира, окончательно разомлев от эвкалиптового пара, наполняющего помещение. Вадим замолчал, внимательно вглядываясь в ее лицо и без дополнительных вопросов понимая, что, несмотря на ее позитивное настроение, стандартную работоспособность, игривую улыбку и мечтательный взгляд, который он вменял в заслуги Черышеву, несмотря на все это, ничего не изменилось после возвращения Макса в ее жизнь. По сути, все стало даже хуже, потому что она перестала бороться, смирилась, отдаваясь во власть человека, который, может, и испытывал к ней какие-то чувства, но по не понятной никому причине категорически не хотел облекать их в мало-мальски применимые к жизни отношения. Он был здесь, водил ее за руку прямо под носом у Вадима и Дениса, оставаясь незамеченным и неузнанным, и именно ему предназначалась эта улыбка, которую каждый готов был принять на свой счет. — Не жжется? — протянув руку вниз и поддев серебряную букву кончиком пальца, как-то очень серьезно спросил парень. — Немного. Но мне нравится, — тихо ответила девушка. — Девочка… — проводя ладонью по ее влажным волосам, прошептал Вадим. — Как же он это с тобой делает… Громова перевернулась на бок и, приподнявшись на локте, взяла друга за руку и опустила глаза. Тихим шепотом, улыбаясь куда-то внутрь себя, она задумчиво произнесла: — Какую власть имеет человек, Который даже нежности не просит. Я не могу поднять усталых век, Когда мое он имя произносит… — Ох, Громик, — вздохнул Климов, притягивая к себе ее руку и мягко касаясь ее губами. — Как же я тебя такую бестолковую замуж буду выдавать… — Как-нибудь, — дернула плечом девушка и улыбнулась другу. — Значит, будем работать с тем, что есть, — с ответной улыбкой кивнул Вадик и вдруг прошептал, насторожившись. — Ты слышишь этот звук? Там кто-то есть в предбаннике или мне кажется? Кира повернула голову к прозрачной двери и прислушалась, затаив дыхание. Действительно, из соседнего помещения доносились сдавленные голоса, приглушенные толстыми стенами сауны и плотно закрытой жаропрочной дверью. — У нас гости, — нахмурился Вадим и, завернувшись в полотенце, спустился вниз. Громова обернулась в свое и на цыпочках последовала за другом, который уже притаился под дверью, пытаясь по голосу распознать незваных посетителей. Слышно было очень плохо, поэтому, не выдержав и минуты в засаде, ребята высунули в предбанник свои зеленые физиономии, вытянувшиеся от представшего перед ними зрелища. Почти под самой дверью стоял полностью одетый Черышев, смущенно глядя в пол и прижимая к себе банные принадлежности, а рядом с ним, сурово уперев руки в бока, покачивался на пятках Паша, облаченный лишь в белое полотенце на бедрах и сверкающий переливами туго обтянутой кожей объемной мускулатуры. — И что это мы тут делаем в женский день? — картинно возмутился Вадим, вылезая из укрытия и прислоняясь спиной к дверному косяку. — Да! — поддержала его Кира и указала на объявление на стекле, которое они с Вадиком сварганили на скорую руку. — Это вообще для кого повесили? — Я вот как раз и поймал у вас тут мальчишку, который, видимо, читать не умеет, — улыбнулся Павел, стреляя в Дениса глазами. — Черри, ты что, подглядывал? — скрещивая руки на груди, театрально воскликнула Громова. — За мной? — взвизгнул Климов, повторяя жест подруги. — Нет! — быстро ответил Черышев, виновато прижимая к себе полотенце и шампунь. — Я думал, тут никого нет! Я просто попариться хотел! — Попариться хотел я. А кто-то к двери глазом прилип, видимо, чтобы убедиться, что никого нет, — со смехом обличал приятеля Свиридов, даже не скрывая своего удовольствия от ситуации. — Черешня, ты как подросток, — рассмеялась Громова, подходя к нему ближе и взъерошивая ему волосы ладонью. — Тебе хоть стыдно? — Вообще-то не очень. Ты слишком красивая, я не смог удержаться, — прошептал он ей на ухо, обхватывая за талию и прижимая к себе, и с улыбкой добавил уже громче. — Даже когда зеленая. — Боже, я ведь тоже зеленый! — воскликнул Вадим, хватая себя за щеки и в панике глядя на Пашу. — Тебе идет этот оттенок, — улыбнулся врач, слегка наклоняя голову и оценивающе глядя на парня. — Как и любой другой… Климов смущенно опустил ресницы и повел плечом, все еще покрытым каплями пота после сауны. — Ты замерз? — с участием спросил Паша и, выхватив у опешившего от такой наглости Черышева из рук полотенце, накрыл им плечи Вадима. — Немного, — кокетливо кутаясь в махровую ткань и млея от прикосновений рук мужчины, пропел парень. — Дениска, нам пора, — вдруг засуетилась Кира и, схватив его за руку, потащила к выходу, пытаясь на ходу натянуть свой халат. — Я вообще-то попариться хотел, — непонимающе протянул футболист, упираясь и не слишком охотно следуя за ней. — В ванне попаришься! Воду погорячее сделаешь и норм, — бодро ответила Громова и потянула его еще сильнее. — Пойдем, говорю! Едва выйдя из предбанника, девушка резко остановилась и, отпустив руку мужчины, прильнула к предусмотрительно оставленной узкой полоске неплотно закрытой двери. — Кир, мы ведь не будем подслушивать? — протянул Черышев, с недоумением наблюдая за ее действиями. — И подсматривать тоже, — хихикнула Кира и подняла на него игривый взгляд. — Только тебе, что ли, можно? Угол обзора был не очень удачный, но даже с этого ракурса Громова отлично видела, что руки Свиридова чуть дольше положенного задержались на плечах ее друга. — У нас тут вроде как спа-процедуры были, — нервно сглатывая, проговорил Климов, поднимая глаза на Пашу. — Я так и понял, — с улыбкой в голосе ответил тот и растерянно добавил. — Ты еще пойдешь в сауну? Или я тогда пойду? — Я, наверное, нет, — растерянно ответил Вадик и вдруг словно передумал. — Или можно с тобой? — Пойдем, — кивнул Свиридов, тут же осторожно добавив. — Если еще хочешь. Они застыли в нерешительности, оба чувствуя эту неловкость, вдруг появившуюся в их легких и простых приятельских отношениях. Ни один из них не мог отважиться нарушить молчание или отвезти взгляд, и от этого напряжение недосказанности и неизвестности только возрастало. Воздух вокруг напитывался электричеством с бешеной скоростью так, что даже Кире за дверью стало жарко. — Блин, к черту! Ты мне нравишься, — первым не выдержал Климов, тут же испугавшись своей собственной смелости и опуская взгляд. — Очень. Вот. — Вадя… Ты мне тоже нравишься, — сжимая его плечо ладонью, ласково проговорил Свиридов. — Но я не думаю, что я тот, кто тебе нужен. — Понятно, — быстро кивнул Вадим и, уходя из-под его руки, засуетился, собирая свои вещи, раскиданные по всем углам и бормоча себе под нос. — Прости, это было глупо. Не знаю, что на меня нашло. Забудь. Я — идиот. — Нет, это не глупо. Подожди, — останавливая его за руку и заставляя посмотреть на себя, проговорил Паша. — Ты, правда, мне очень нравишься. Я даже не думал, что мне может понравиться такой… — Красавчик! — нервно откинув челку, улыбнулся Климов, повторяя вчерашний пассаж Киры. — Да, именно! — с готовностью согласился Свиридов и горячо продолжил. — Мне всегда нравились немного другие парни… А ты особенный, я таких еще не встречал. Мне с тобой очень комфортно, будто я тебя всю жизнь знаю. — И где же «но»? — ехидно спросил Вадик, сминая в руках свою одежду и молясь только о том, чтобы это унизительный разговор, наконец, закончился. — Я понимаю, чего ты ждешь от отношений, и понимаю, какое я произвожу впечатление, — сбивчиво заговорил врач, не поднимая на Климова взгляд, а уставившись на его руки, прижимающие к себе футболку. — Мне безумно неловко об этом говорить… Но я предпочитаю другую роль. Тебя это вряд ли устроит. Казалось, Павел совсем засмущался и будто даже пошел пятнами, по крайней мере, так Кире показалось из ее укрытия. Зато Вадик внезапно оживился и, приосанившись, стрельнул в мужчину весьма откровенным взглядом. — С чего ты взял? — хитро улыбнулся он, приподнимая к себе его лицо за подбородок кончиком пальца, — Я тоже могу производить обманчивое впечатление, не думал об этом? — Этого не может быть… — промямлил Свиридов, не сводя с парня растерянный взгляд. — Почему? — приободрился Вадик, окончательно избавляясь от остатков смущения и притягивая к себе растерявшегося мужчину. — Это всего лишь внешность, манера поведения, привычки… Ты изменишь свое мнение, когда позволишь узнать тебя поближе. И поглубже. Последние слова он прошептал едва различимо и в качестве доказательства серьезности своих намерений осторожно коснулся Пашиных губ, которые оказались на удивление податливыми и не оказали ни малейшего сопротивления этому неожиданному вторжению. — Вадь, ты зеленый! — рассмеялся Свиридов, проводя рукой по своей щеке и стирая с нее прилипшую глину, когда парень оторвался от него. — Теперь ты тоже, — улыбнулся Климов и томно прошептал. — Но у меня есть для тебя еще кое-что. Там глины нет. Хочешь посмотреть? Паша едва заметно кивнул и опустил голову, скользнув ладонью по влажному животу Вадима, и медленно опускаясь вниз. — Так, дальше широты моих взглядов уже не хватает, — шумно выдохнула Кира и выпрямилась, оборачиваясь на притаившегося рядом Дениса. — Сваливаем! — Погоди, это сейчас Паша Вадику… Я думал, наоборот… — едва поспевая за почти бегущей по коридору девушкой, задумчиво пробубнил Черышев, пытаясь переварить увиденное, но сам себя оборвал. — Ладно, это не наше дело! — Ты раб стереотипов, Черешня! — рассмеялась Громова, увлекая его за собой. — Надо быть выше этого! Ребята влетели в номер Киры, будто за ними кто-то гнался, взбудораженные и одновременно смущенные подсмотренной чужой тайной. — Я пойду смою это, — сказала запыхавшаяся девушка, осторожно касаясь застывшей маски на своем лице и скрываясь в ванной. — А то навсегда такая останусь… — Я уже начал привыкать! — кинул ей вслед Черышев. Умыв лицо и придирчиво оценив состояние пор после чудодейственной австралийской глины, Громова натянула первыми попавшиеся под руку джинсовые шорты из магазина «Виктория» и свою любимую белую рубашку и вышла в комнату. Денис обернулся к ней и с сияющей улыбкой протянул к ней обе руки. — Ты такая свеженькая, — притягивая девушку к себе и скользя носом по ее щеке, проговорил мужчина. — И елками какими-то пахнешь. — Это не елки, это эвкалипт, балдень, — рассмеялась Кира и подняла палец вверх. — Профилактика простуды и гриппа! — Тогда подышу еще, чтобы тоже не заболеть, — утыкаясь лицом ей в шею и демонстративно втягивая носом воздух, прошептал Черышев. — Придумал повод, да? — улыбнулась Громова, нежно касаясь ладонью его затылка и позволяя ему покрывать короткими влажными поцелуями свою шею и подбородок, медленно, но настойчиво переходя к губам и все плотнее прижимая ее к стене. Она закрыла глаза и поддалась его ласке, так просто и естественно вливающейся в умиротворенное после сауны и слегка возбужденное накалом страстей в предбаннике состояние ее тела. Его касания были такими осторожными и невесомыми, будто он боялся спугнуть ее расположение, и от этого казались еще более трогательными и милыми. Она улыбнулась его участившемуся дыханию, горячим ладоням, все настойчивей исследующим ее тело, и не удержалась от откровенного глухого вздоха, когда, сжав ее обнаженное бедро, он потянул его на себя, недвусмысленно упираясь в них живота твердеющим с каждой секундой бугорком на шортах. — Черри, не увлекайся, — хрипло прошептала девушка, мягко снимая его руку со своего бедра и небрежно целуя в щеку. Денис сжал зубы и, глухо застонав, бесшумно ткнул кулаком в стену за ее спиной. — Это ты из-за Паши с Вадиком так завелся? — картинно рассмеялась Кира. — Они и, правда, горячие, меня тоже пробрало! — Я не думал, что это будет так трудно… — с трудом подбирая слова и низко опуская голову, тихо проговорил мужчина. — Быть рядом с тобой и не иметь возможности… — Просто «не иметь» ты хотел сказать, — ехидно поправила его Громова, ловко выныривая из-под его рук и отходя к окну. — Называй, как хочешь, — устало отозвался Денис, упираясь второй рукой в опустевшую стену. — А ты не мучайся! — оборачиваясь на него и высоко задирая подбородок, надменно произнесла Кира. — А то, может, это для здоровья вредно. У тебя вон весь директ забит девками, выбирай хоть каждый день новую. Ни одна не откажет, поверь мне! — Ты читаешь мой директ? — поднимая на нее удивленный взгляд, спросил футболист. — Не я, ребята читают. Это по протоколу положено, — отмахнулась Громова, снова отворачиваясь к окну, за которым уже начали сгущаться сумерки. — Так что, если приспичило, рекомендую обратить внимание. Я разрешаю. — Спасибо за разрешение, — услышала она треснутый голос за своей спиной и повернула голову вполоборота, краем глаз наблюдая, как он забирает с кровати оставленный там шампунь. — Хотя ты знаешь, забудь об этом, — вдруг бросила девушка, заставляя его остановиться в нерешительности на полпути к двери. — Я передумала. Мне будет неприятно, так что… И думать не смей. — Ты уж определись — разрешаешь или запрещаешь… — вздохнул Денис и устало потер глаза. Она снова отвернулась и замолчала, хмуро ковыряя пальцем крошечный скол на белом стеклопакете. Его надо было отпустить, потому что это не летний лагерь и не каникулы на море, а чемпионат мира, и он не симпатичный спасатель на пляже, а один из ведущих игроков сборной. Сейчас он должен быть сосредоточен на деле, на тренировках, на своей карьере и победе, а не тратить все свои эмоциональные и физические силы на девушку, которая принадлежит другому. И всегда будет принадлежать. — Кир, это не преступление — привязаться к кому-то, — подходя к окну и обнимая ее сзади, тепло прошептал Черышев, касаясь лбом ее затылка. — Позволь себе, хотя бы раз не пытайся контролировать, просто отпусти это… — Тебя забыла спросить, — буркнула Кира, злясь на сам факт того, что он смеет ее анализировать и еще больше на выводы, которые он сделал. — Но ведь так тоже невозможно, — тихо сказал Денис, проводя ладонью по ее волосам. — Ты сама себя мучаешь. Нас обоих. — Что-то не устраивает? — с металлом в голосе отозвалась девушка. — Дверь там! Он вышел абсолютно неслышно, мягко ступая по ковровому покрытию и унося с собой все тепло и даже сам насквозь пропитанный нежностью воздух, которыми была наполнена эта комната в последние дни. Громова не услышала, как захлопнулась за ним дверь, но моментально почувствовала, как помещение наполнилось звенящей тишиной и покалывающим кожу сожалением, как тонкие холодные пальцы сомкнулись на ее оставшихся без защиты плечах. Девушка глубоко вздохнула и коснулась лбом оконного стекла, все еще хранившего тепло солнечного дня. — Мась, нам ведь никто не нужен, правда… — прошептала она, глядя на свое искаженное отражение в темном окне. Кира одновременно и хотела остаться одна, и боялась этого. Только в одиночестве она могла так явно чувствовать его присутствие, видеть его усмешку в собственном отражении, всецело отдаваясь во власть своего болезненного чувства, погружаясь в мечты и воспоминания, раз за разом прокручивая в голове фразы и жесты, взгляды и прикосновения, придавая им новые смыслы и толкования, находя все новые и новые доказательство его бескрайней любви к ней. Но, в то же время, ей было страшно от осознания того, что ее связь с реальностью становится все более призрачной, что однажды она просто не сможет вернуться, не разглядит границу между своими фантазиями и обычной жизнью, окончательно потеряет себя. Ей не с кем было поделиться своим счастьем и печалью в этом мире, да и кто бы понял? Она сама с трудом приняла то, что они никогда не будут вместе, но при этом навсегда останутся вдвоем. Громова не заметила, сколько времени провела вот так, стоя у окна, но когда за стеклом уже ничего невозможно было разглядеть, кроме густой южной ночи, она вдруг почувствовала, что ей катастрофически не хватает воздуха. Схватив со стола пачку сигарет и всунув ноги в дешевые сандалии, купленные Олечкой, она вышла из номера и спустилась вниз. Пройдя через пустой холл и оказавшись во внутреннем дворе, девушка подошла к подсвеченному уютными огоньками бассейну и присела на его край. Она не взяла ни часов, ни телефона, и понятия не имела, который сейчас час, а темнело здесь настолько рано и быстро, что ориентироваться по украшенному крупными звездами небу тоже не представлялось возможным. Кира закурила и опустила ступни в переливающуюся белым светом фонариков голубую воду. Здесь дышалось намного легче, а веселый галдеж цикад, притаившихся в ближайших кустах, будто твердил ей на разные лады, что жизнь существует и за пределами ее тайного мира, она реальна, она полна природой, людьми, эмоциями, и она готова принять ее. Возможно, принять их обоих. Стоит только позволить себе… Громова скользнула ногой по воде, смешивая плеск капель с роем цикад, и усмехнулась этой внезапно понравившейся ей ночной мелодии. — Тебе нравится? — едва различимо прошептала она. — Вообще-то не очень. Они задолбали уже, если честно, — услышала она незнакомый женский голос над собой и вздрогнула от неожиданности. — Простите? — переспросила Кира, поднимая голову на стоявшую рядом юную брюнетку в микроскопическом красном платье, которая хмурила брови на расшумевшиеся кусты за бассейном. — Цикады! — без приглашения усаживаясь рядом и тоже опуская ноги в воду, ответила девушка. — Все ночь орут, спать мешают! — А, понятно, — растерянно протянула Громова, рассматривая непрошенную собеседницу. — Я не замечала. — Привет! — внезапно поздоровалась брюнетка и широко улыбнулась. — Можно сигаретку? — Да, пожалуйста, — настороженно произнесла Кира и протянула незнакомке свою пачку. — С парнем поссорилась? — поинтересовалась девушка, отработанным движением прикрывая огонек зажигалки от ветра и прикуривая сигарету. — С чего вы взяли? — холодно отозвалась Громова, снова опуская взгляд к воде. — Можно на «ты». Я — Аня. Друзья зовут Нюта, — воодушевленно произнесла ночная гостья и снова улыбнулась. — Кира, — кивнула девушка и внимательнее посмотрела на собеседницу. На вид ей было не больше двадцати — двадцати двух лет. Довольно миниатюрная, даже худенькая, с темным, отливающим темным золотом в этом освещении загаром и светлыми глазами, которые было почти не разглядеть из-под густо накрашенных ресниц и ярких фиолетовых теней с блесками. Судя по манере говорить, она была местная, либо приехала из другого южного города, но для туристки вела себя уж слишком уверенно. — Я видела, как тебя вчера этот высокий, забываю его фамилию, в басик кинул, а потом вы ругались, — глубоко затягиваясь и неумело выпуская кривые колечки дыма, рассуждала Аня. — Я подумала, он твой парень. — Нет, это не так, — коротко ответила Громова, не желая пускаться в обсуждение нюансов их путанных взаимоотношений с Дзюбой. — Жаль, он клевый, — как-то очень искренне и душевно вздохнула девушка и, прикрывая глаз от дыма, скосилась на новую знакомую. — А чего тогда грустная такая? Одна тут сидишь. — Да, просто надоело все как-то. Устала, — пространно ответила Кира, начиная немного раздражаться от этой манеры лезть к незнакомым людям с подобными расспросами. — Алё, тебе тридцать лет что ли, чтобы уставать? — удивленно воскликнула Нюта, чуть не выронив сигарету в воду, и порывисто вскинула руки к небу. — Ты же в Сочи! Тут надо веселиться! — Думаешь? — неожиданно для самой себя улыбнулась ее детским представлениям о жизни тридцатилетних Громова. — Уверена! — утвердительно кивнула брюнетка и резко поднялась на ноги, одергивая платье, которое успело задраться так, что Кира теперь знала цвет ее нижнего белья. — Поехали с нами в «Малибу»! Там сегодня клевая вечеринка, Егор Крид будет выступать! — Счастье-то какое, — рассмеялась девушка и накрыла лицо руками. — Мне только его для полного комплекта не хватает. — А что? Он клевый! — с непониманием в голосе протянула Аня и с неожиданной силой потянула новую подругу за руку. — Пошли, за мной сейчас Жека приедет, он нас отвезет! — Жека — это кто? — нахмурилась вынужденная встать Кира. — Мой брательник! — махнула рукой куда-то в неопределенном направлении Нюта и, быстро впихнув ноги в босоножки на головокружительных каблуках, потащила девушку в сторону выхода с территории отеля. — Он клевый, тебе понравится! — Подожди, Ань! — притормозила Громова, задумчиво оглядывая себя. — Мне, наверное, надо переодеться… И деньги взять. Я только с сигаретами вышла. — Забудь, мы с Жекой тебя приглашаем! — снова взмахнула рукой брюнетка и добавила, бесцеремонно оглядев новую знакомую с головы до ног. — И зачем переодеваться? Клевые шортики! Где покупала? — В «Виктории», — всовывая ноги в сандалии, пробубнила Кира. — У тебя есть вкус, — со знанием дела констатировала Аня и с улыбкой добавила. — И вообще, ты — клевая! — Спасибо, ты тоже, — обреченно отозвалась девушка, понимая, что передозировка словом «клево» ей сегодня обеспечена. Мозг у Киры планомерно распухал от обилия информации, которую успела влить в него разговорчивая Нюта за то короткое время, что они шли через парк к выезду с территории отеля. Выяснилось, что Ане еще только в конце лета должно будет исполниться двадцать, в гостинице она работает горничной, и это ее первая настоящая работа в жизни, чем она несказанно горда, что босоножки ей ужасно натирают мизинец, но они «клевые» и нужны для дела, поэтому она терпит, а на сегодняшний вечер у нее намечен амбициозный план пробраться в гримерку к Егору Криду и, как минимум, сделать ему минет, а дальше — как пойдет. К тому моменту, когда девушки вышли из густой тени парка на ярко освещенную парковку у главных ворот, Громова окончательно пожалела, что вписалась в эту сомнительную авантюру, и уже начала прикидывать, под каким предлогом можно будет с минимальными потерями отделаться от новой подруги. Но едва завидев у выезда ярко-красную спортивную «Тойоту» с оранжевыми всполохами на крыльях и вальяжно прислонившегося к ней высокого загорелого парня, тут же переменила свое мнение, решив, что уйти она всегда успеет. — Жек, это Кира! Клевая, да? — представила ее Аня, когда они подошли ближе и сверкнула довольной улыбкой. — Привет, я — Женя, — приветливо улыбнулся ей молодой человек и скользнул взглядом по обнаженным ногам девушки, плавно переключая внимание на сестру. — Нют, ты че опять, как шалавень портовая вырядилась? Я сегодня драться из-за тебя не собираюсь, у меня майка новая! — А что, у вас в клубах драки бывают? — насторожилась Кира, вглядываясь в лица ребят. — Да не, это он просто перед тобой выпендривается, — хихикнула Нюта, открывая заднюю дверь автомобиля. — Погнали? Женя открыл перед Громовой пассажирскую дверь, поигрывая ключами от машины между пальцев, и она воспользовалась этим моментом, чтобы повнимательнее рассмотреть его. Парню на вид было около двадцати пяти и, судя по заметному рельефу мышц на его загорелых руках и груди, в тренажерном зале он не только девчонок клеил. В меру симпатичный, но не смазливый, затянутый в белую борцовку и такие же кипельно-белые шорты до колена, великолепно сидящие на узких бедрах и подчеркивающие пропорции спортивной фигуры, он почти светился на фоне черного южного неба. На его широкой жилистой шее красовалась золотая цепь внушительного размера, которая в купе с далеко не новым, но явно ухоженным и даже тюнингованным автомобилем, была будто призвана сообщить окружающим, что у этого парня жизнь удалась. Кира кокетливо откинула назад волосы и провалилась на низкое сиденье спортивной «Тойоты», на мгновение почувствовав себя старшеклассницей, которую взял с собой на вечеринку самый крутой парень в школе. Когда он сел за руль, включил музыку и, потянувшись через нее к боковому зеркалу, слегка задел локтем ее колено, на душе вдруг стало так волнительно и радостно, как бывает только в юности. Девушку охватило давно забытое ощущение новизны и предвкушения чего-то необычного, миллионов открытых возможностей, которые одновременно манят и щекочут нервы опасной неизвестностью. Она глупо рассмеялась, застенчиво отодвинув сомкнутые колени в сторону, и стрельнула в парня озорным взглядом, получив взамен сверкнувшую в темноте салона белозубую улыбку. После короткой, но эмоциональной поездки по узким сочинским улицам, которые Женя пролетал с такой бешеной скоростью, с которой Громова вряд ли бы осмелилась ехать даже по кольцевой автодороге, они припарковались у переливающегося миллионами огней ночного клуба на самом пляже. — Не испугалась? — поворачиваясь к девушке и облокачиваясь о крышу своего автомобиля, с довольной улыбкой спросил парень. — Захватывающе, — хихикнула Кира, восстанавливая сбитое от волнения дыхание. — Жека у нас стритрейсер, так что это еще медленно было, — заявила Нюта, вылезая с заднего сиденья и одергивая свое экстремальное мини, и добавила, кивая в сторону входа. — Пошли уже, внутри будете пялиться друг на друга! Схватив Громову за руку, она потащила ее за собой, увлекая в возбужденную алкоголем и пряным ночным воздухом толпу молодежи, уже вовсю зажигающую на танцполе. Клуб находился на самом берегу моря, под открытым небом и был воистину огромным. Свежий бриз плавно раскачивал листья пальм, подсвеченных разноцветными лучами прожекторов и отвечавших за тропический интерьер заведения, попутно освежая разгоряченные лица посетителей и дурманя курортным запахом свободы. Не успели они добраться до свободного столика, как на Нюту с визгом накинулись несколько таких же полуголых девчонок, стискивая подругу тесным и шумным кружком. Громова с облегчением отпустила ее руку и огляделась по сторонам. Она давно не бывала в таких заведениях, особенно в общем зале. В ВИП-зонах все было немного иначе — более чопорно, скованно правилами и условностями, но вместе с тем пропитано атмосферой распущенности и тотальной безнаказанности. Здесь все было как-то проще и живее, хотя от ежеминутных прикосновений к ее плечам посторонних людей, протискивающихся мимо по своим делам, Кире все-таки было отчасти не по себе. Она чувствовала себя немного чужой среди этих нарядных и загорелых людей, и с интересом и смущением заглядывала за занавес жизни, которая когда-то была и ее собственной. — Пойдем, — прокричал ей на ухо Женя, будто почувствовав ее замешательство, и повел за собой к одному из многочисленных баров клуба. Здороваясь за руку с каждым третьим посетителем и целуя почти каждую встречную девчонку, он, наконец, остановился у стойки и указал Кире на высокий стул. Побратавшись со всеми барменами в смене, парень вернулся к девушке с несколькими стопками прозрачного напитка, зажатыми между двух рук. — Что это? — почти без надежды на то, что он сможет ее расслышать сквозь грохочущую музыку, спросила Громова. — Пей! — проорал ей в ответ Женя, опрокидывая в рот первую стопку. Кира последовала его примеру, решив, что ее мало чем можно сбить с ног, и она особо не рискует. По телу моментально пронеслось обжигающее тепло, оставляя во рту до боли знакомое неуловимое послевкусие, напоминавшее почему-то студенческие годы и лихие летние вечеринки на Кипре. — Это что, «Ред Бул»? — набрав в легкие побольше воздуха, прокричала девушка. — Водка с «Ред Булом»! — крикнул парень, пододвигая свой стул ближе и протягивая ей вторую порцию. — Надо сразу вторую! Громова выпила вторую стопку, чувствуя, как к новой горячей волне прибавляется покалывающая в мышцах энергия, а сердце встраивается в ритм сотрясающего танцпол бита. — Третью? — с улыбкой воскликнула она, глядя, как Женя пододвигает к ней стопку. — Ты красивая! — проорал ей на ухо парень, улыбаясь все шире. — Я таких еще не видел. — Спасибо! — искренне прокричала в ответ девушка. — И фигура у тебя отпад, — присвистнул Женя, слегка касаясь ее плеча. — Плаванием занимаешься? — Бобслеем! — выкрикнула Кира и опрокинула в рот третью стопку. — Ого, таких у меня еще не было! — всерьез изумился молодой человек и хлопнул ладонью по столу. — Погнали? — Куда? — скорее для проформы спросила девушка, но он уже тащил ее на танцпол, распихивая посетителей и забираясь в самую гущу толпы. Ани с подругами нигде не было видно, но Громову это уже не особо волновало. Женя не производил впечатление хулигана или маньяка, был простым и легким, а музыка отдавалась в теле такими приятными вибрациями, будто звучала откуда-то изнутри, что девушка окончательно расслабилась и позволила своему телу отдаться в ее власть. Они танцевали, прыгали и визжали вместе со всей неистовой публикой, наполняющей клуб, до тех пор, пока на Кириных сандалиях не оторвался ремешок. — Черт! Вот, спасибо, Олечка, — проворчала Громова, наклоняясь и пытаясь закрепить оторвавшуюся деталь. -Эй, ты че, осторожней, — загораживая ее от напирающих со всех сторон обезумевших танцоров, воскликнул Женя и подхватил девушку на руки. Кира взвизгнула и обхватила его за шею, кокетливо задрав ножку и, кажется, заехав кому-то из окружающих по уху. То ли от этой сумасшедшей атмосферы, присущей Сочи и его ночной жизни, то ли от энергетика смешанного в крови с алкоголем, но ей стало безумно весело и легко, словно в мире не существовало ничего, кроме этой дискотеки, будто вся вселенная начиналась и заканчивалась только здесь. Женя усадил ее на барный стул и, сунув в руки очередную стопку с ядерным коктейлем, присел перед ней на корточки и неожиданно заботливо принялся чинить ее одноразовую обувь. — Ты такой хороший! — проорала ему сверху Громова. — Я знаю, — с улыбкой поднимая на нее голову, ответил парень. Кое-как приладив оторвавшийся ремешок, он поднялся на ноги и осушил припасенную для себя стопку. Кира посмотрела вокруг и широко улыбнулась, снова подмечая для себя, что парень ей попался на редкость симпатичный и все девчонки просто поедают его глазами. Глубоко вздохнув, она перевела уже слегка затуманенный взгляд обратно на Женю и вдруг почувствовала в воздухе резкий, сладковатый, очень знакомый запах. Девушка автоматически втянула его носом и повернула голову в направлении, откуда он исходил. — Покурить хочешь? — с улыбкой соблазнителя спросил ее спутник. — А у тебя есть? — невинно хлопая на него ресницами, сказала Громова. — Нет, но могу достать, — ответил парень и махнул рукой в сторону бара. — Тут мой корешок продает. Кира успела только улыбнуться, как он уже резко дернул ее за руку, срывая со стула, и потащил к местному барыге. Через несколько минут ребята уже стояли на пляже, спрятавшись от ветра и посторонних глаз за волнорезом, и вдыхали пряный дымок марихуаны из одной на двоих самокрутки. — Ростовская, — сдавленно процедил Женя, удерживая в себе дым и передавая косяк девушке. — Чувствуется, — с улыбкой поддержала его Кира, вдыхая сладкий аромат. Волны плавно шелестели у их ног, отделяя мир ночного безумия, царящего в клубе, от тихого умиротворения природы тонкой, едва различимой, но явно существующей гранью. Громова посмотрела на поблескивающие на воде огоньки фонарей, освещающих набережную, и попыталась вглядеться в темную гладь, скрывающую бесконечную и неизведанную глубину. Бездонная чернота, простирающаяся до самого горизонта, сливалась с небом и позволяла лишь догадываться о том, что скрывается под ее толщей, где заканчивается ее темнота и что прячется за ней. — Что там может быть, — задумчиво протянула девушка, не сводя взгляд с неразличимой линии горизонта. — Турция, — просто ответил Женя, делая последнюю затяжку обжигающим пальцы окурком. — Верно, — улыбнулась Кира. На самом деле все просто — за горизонтом Турция, под водой камни и рыбы, на берегу клуб, а в крови водка и марихуана. Нет двойного дна, потайного смысла, особых условий, есть только один мир, в котором они с Максом такие же, как все — маленькие песчинки в большом круговороте природы. Они уже ничего не могут изменить, но еще способны научиться принимать себя такими, какие есть, и позволить жить и любить, как умеют. — Я поеду домой, — вдруг сказала Громова, оборачиваясь в сторону клуба в поисках стоянки такси. — Э, ты в порядке? — заботливо касаясь ее плеча, спросил Женя. — Слишком забористая оказалась? — Нет, все хорошо, — улыбнулась девушка, сжимая его руку. — Просто мне пора. Я пойду. — Кир, подожди, — не отпуская ее, проговорил парень. — Я отвезу! — Жень, ты же выпил, — усмехнулась Громова. — Подумаешь! — фыркнул он, закидывая ей руку на плечо и увлекая в сторону парковки. — Меня все гаишники побережья знают! Я ж гоняю! — Это и пугает, — пробурчала Кира, покорно следуя за ним.***
— Крутой у вас отельчик, конечно, — стоя у ворот гостиницы и оглядывая темный парк за спиной Киры, протянул Женя. — И платят, кстати, прилично. Нютка очень радовалась, когда сюда устроилась. Дорогой, наверное. — Не знаю, контора платит, — улыбнулась Громова. — А, Олимпийский комитет, — с пониманием кивнул парень. — Это клево! — Ну ладно, я пойду, наверное… — промямлила Кира, продолжая улыбаться. — Спасибо, что довез. — Может, я тебя это… Провожу через парк? — смущенно предложил Женя и наклоняясь к ней ниже, скользнул ладонью по ее бедру. — А то темно, бабайка схватит! — Я сам провожу, — послышался со стороны будки охранника голос с ледяными нотками, заставивший обоих вздрогнуть от неожиданности. — Черышев, блин, — охнула Громова, оборачиваясь. — Ты меня напугал. — Ты не говорила, что у тебя парень есть, — насупился Женя, убирая руку в карман и пристально разглядывая Дениса. — Он не мой парень, — сердито пробубнила Кира, складывая руки на груди. — А, ну тогда я провожу? — снова воодушевился Женя. — Спасибо, мы справимся, — по-хозяйски кладя руку на талию девушки, предельно вежливо произнес Черышев. — Всего доброго! — Ну, ладно, пока тогда, — растерянно улыбнулся парень, глядя вслед удаляющейся по аллее паре, и крикнул вслед. — Кир, удачи на трассе! — Спасибо! — ответила она, оборачиваясь и с улыбкой махая ему рукой. — На какой трассе? — хмуро переспросил Денис. — Ты мне испортил свидание! — не отвечая на его вопрос и скидывая его руку со своей талии, воскликнула Громова. — Переживешь! — хмыкнул мужчина, опуская глаза на посыпанную мелкой галькой дорожку и ускоряя шаг. — И чего мы так вваливаем? — едва поспевая за ним, вредничала Кира. — Испортил свидание — давай теперь, развлекай. — Ты говорила, что не хочешь ни с кем встречаться, что тебе никто сейчас не нужен, — вдруг останавливаясь и разворачиваясь к ней лицом, надрывно проговорил Черышев. — Да? Я не помню, — с невинной улыбкой на губах отозвалась девушка, продолжая испытывать его терпение. — В любом случае, тогда я не знала, что познакомлюсь с Жекой. Он клевый! — Ты издеваешься? — взревел Денис, стискивая зубы и прожигая ее взглядом наливающихся кровью глаз. — Черышев, ну не нуди только… — устало отмахнулась она, отворачиваясь в сторону и картинно вздыхая. Разгоряченный мозг не успевал за словами и поступками, и Кира не смогла даже отчетливо решить для себя, какую линию поведения стоит выбрать, и оценить, насколько ее игра сейчас уместна, как мужчина резко схватил ее за плечи и с силой толкнул к ближайшему дереву, стоявшему в тени за краем тускло освещенной дорожки. Жесткая кора больно резанула спину сквозь тонкую ткань рубашки, впиваясь острыми краями в нежную кожу. Громова задохнулась от смеси внезапной резкой боли, страха и неожиданного всплеска адреналина. Денис плотно прижал ее к стволу одной рукой, а другую сомкнул на ее шее, обжигая лицо горячим дыханием и заставляя сердце буквально выпрыгивать из груди от волнения. — Ты только так понимаешь, да? Только силу? — надрывно прошептал он ей на ухо, сжимая зубы и больно упираясь носом ей в висок. Кира тяжело дышала, хватая ртом воздух и чувствуя, как сквозь страх и боль проступает что-то другое, новое, то, что он уже уловил, а она только начинала осознавать. Желание. От его рук, сжимающих ее заключенную будто в тиски шею, от дыхания, обжигающего ее кожу, от его запаха, смешанного с ароматом спящего южного парка и марихуаны, даже от этого злого, пропитанного отчаянием и гневом шепота — от каждой точки соприкосновения с ним по всему телу побежали яркие, прожигающие насквозь лучи, соединяющиеся внизу живота и раскаляющие внутренности до предела. Девушка шумно выдохнула и прижала ладонь к коротким колючим волосам на его затылке, чувствуя, как даже через это простое прикосновение его тепло проникает глубоко под кожу, разжигая разрастающуюся с каждой секундой страсть. Он отреагировал почти моментально, вслепую находя в темноте ее губы и врываясь в ее рот требовательным и обжигающе горячим языком. Он терзал ее, то грубо прикусывая, то нежно захватывая ее губы, не встречая сопротивления, заставляя задыхаться, но все же отвечать и принимать. Его руки уже беззастенчиво исследовали ее тело, скользя по голой коже бедер и забираясь под рубашку, сжимая в ладонях мягкую податливую грудь и вырывая один сдавленный стон за другим. Он оторвался от нее, тяжело дыша и пристально посмотрев сверкнувшим в темноте обезумевшим от похоти взглядом, и вдруг с силой дернул за полы ее рубашки, стягивая вниз вместе с бельем. Кира застонала уже в голос, не обращая внимания на треск тонкой ткани, когда Денис порывисто припал губами к ее обнаженной груди, сжимая затвердевшие соски и лаская их языком. Она откликалась на каждое его движение, дрожа всем телом и инстинктивно подаваясь вперед бедрами, молчаливо требуя большего. Когда он опустил руку вниз и, едва касаясь, провел кончиками пальцев по кромке ее шорт, будто случайно дергая за край и расстегивая пуговицу, девушка было почти готова кричать. Внутри все кипело, выливаясь наружу пропитавшей белье насквозь влагой. Она ждала этого, но все равно вскрикнула от неожиданной волны наслаждения, когда его пальцы скользнули под трусики, безошибочно нащупывая клитор, лаская так мягко и в то же время настойчиво, что девушка задрожала всем телом. Она вцепилась в его плечи, до боли впиваясь в них пальцами и не понимая, как можно выдержать эту пытку. Кира больше не могла ждать. Все внутри не просто просило, а неистово требовало его! Не переставая целовать его распухшие от ласки губы, девушка протянула руку к его распирающему спортивные брюки набухшему члену, шумно выдыхая от первобытного удовольствия чувствовать в руке эту твердость и силу. Она потянула второй рукой за край резинки на поясе, но мужчина вдруг сделал шаг назад, уходя от этого прикосновения. Громова замерла, с непониманием глядя на него и чувствуя, как его пальцы влажно ускользают от нее, оставляя ощущение прохладной пустоты и колючей неудовлетворенности. От этого захотелось кричать еще сильнее, чем от невыносимой ласки, которую он дарил ей несколько секунд назад. — Зачем тогда? — хрипло выдохнула она, глядя на его удивительно спокойное и улыбающееся ей лицо. — Теперь ты тоже меня хочешь, — полушепотом ответил Денис, с улыбкой глядя на растрепанную полуобнаженную девушку. Кира молча смотрела, как он разворачивается и, засунув руки в карманы, выходит на аллею, не спеша направляясь в сторону здания отеля. Она не понимала, что сделала не так, но не могла сейчас это анализировать. Громова чувствовала только одно — как в ней закипает ярость, смешанная с обидой и лишающим рассудка бессилием. — Сволочь ты, Черышев! — срывающимся голосом прокричала она в темноту аллеи, в отчаянии сжимая кулаки.