Свободно, как вода, Из ниоткуда в никуда. Завтра буду далеко отсюда, Как всегда. Зачем же ты молчишь Мыслями между антенн и крыш, Как будто слегка надута, Похоже, за что-то мстишь. Обещанием к себе привяжи меня, Без внимания оставь, накажи меня, Как-нибудь ещё давай, ублажи меня, Мне не нужно много, у меня это от Бога Если стану исчезать, не держи меня, Бесполезно выбирать выражения, Имитируемое движение, Считай моё лого, у тебя это от Бога. СегодняНочью «От Бога»
В ту ночь Кира так и не смогла уснуть. То ли из-за сверх меры разогнавшего сердечный ритм энергетика, то ли потому, что впервые за долгое время ночевала одна, а, возможно, и благодаря свербящему внизу живота неудовлетворенному желанию, но девушка промаялась в холодной пустой постели до самого утра, так и не сомкнув глаз. Она пыталась забыться с помощью погружения в свой всегда такой гостеприимный тайный мир грез, обычно перекрывавший своей значимостью любые перипетии реальной жизни, но сейчас привычный метод почему-то не срабатывал, оказавшись абсолютно бесполезным против ярких вспышек воспоминаний о руках другого мужчины, еще недавно сжимавших ее дрожащее от животной страсти тело. Громова до сих пор чувствовала на своей коже его обжигающее дыхание, видела перед собой этот сумасшедший блеск потемневших то ли от злости, то ли от желания голубых глаз, вздрагивала от болезненно реалистичного ощущения его прикосновений. Она просила помощи у своего зеленоглазого демона, притаившегося между портьер, но он лишь усмехался в ответ, с ехидной улыбкой наблюдая за ее агонией из своего укрытия. Кира никогда не придавала сексу большого значения, со скептическим недоверием относясь к историям о великой движущей силе страсти. Любовь — возможно, но никак не секс. Девушка вышла замуж, не имея никакого опыта, за мужчину, который был для нее первым и единственным, и воспринимала физическую близость, как приятный, но не ключевой аспект брака. Она с удовольствием, но без особого энтузиазма исполняла свои супружеские обязанности, стараясь в большей степени доставить радость ему, нежели думала о своих ощущениях. Их с мужем сексуальная жизнь была довольно однообразной и со временем дошла до полного автоматизма, из романтического действа превращаясь в банальное удовлетворение физических потребностей. Кира не особо задумывалась об этом и лишь после развода, когда в ее жизни стали появляться другие мужчины, пробуждая новую чувственность и открывая скрытые в глубине ее женственности желания, она поняла, что, возможно, именно ее усталое равнодушие в постели и стало основной причиной гибели их семьи. Отчасти, поэтому она и простила Громова, пусть и не найдя в себе сил возобновить отношения после предательства, но все же чувствуя в произошедшем немалую долю и своей вины. С годами Кира стала воспринимать секс, как развлечение, отличный способ снять стресс и отвлечься, а позже и как универсальную валюту, на которую в этом мире можно купить почти все что угодно. Чем больше мужчин проходило через ее постель, тем меньше ценности оставалось в этой близости, которая в юности казалась ей чуть ли не священным обрядом двух избранных душ. Громова довольно легко переживала периоды вынужденного одиночества, не мучаясь навязчивой идеей заполнить себя любым мало-мальски годным самцом, но и не воротила нос от подворачивающихся под руку случаев получить свой дежурный оргазм. Все стало как-то проще, обыденнее, прозаичнее. Окончательную границу, навсегда разделившую в ее сознании любовь и секс, провел Липатов, каждый физический контакт с которым был каким-то вымученным и выпрошенным. Ложась с ней в постель, он будто делал ей одолжения, идя на поводу не своих, а ее желаний, редко и почти всегда под действием алкоголя исполняя одну и ту же короткую и незатейливую обязательную программу. Кира не принимала его бесстрастность близко к сердцу, благодарно ловя мимолетные минуты близости с любимым и жадно заполняя все оставшееся душевное пространство тягучим болезненным чувством, которое он дарил ей в избытке. То, что Громова чувствовала сейчас, было для нее ново, странно и непонятно. Никогда раньше она не испытывала такого изнуряющего влечения к мужчине, вспыхнувшего так внезапно и совершенно не желающего отпускать ее, а, смешиваясь с яростью от его необъяснимого поведения, только сильнее разжигающего огонь в крови. Кира не знала, как с этим бороться, что противопоставить этому внутреннему кипению, поэтому могла только ворочаться в постели, мучаясь от злости и пылающих следов от его рук на своем теле.***
Измученная бессонницей, злая и уставшая от раздирающих голову противоречий, Громова спустилась в ресторан отеля раньше обычного и, собрав на поднос свой привычный завтрак, хмуро оглядела полупустой зал. Из ее команды еще никого не было, кроме Жоры, который по распространенной в агентстве легенде почти никогда не спал, но зато многие футболисты уже приступили к восполнению баланса белков и углеводов в своих спортивных организмах, наполняя просторное помещение веселым звоном приборов и приглушенным гулом голосов. Черышев сидел за столиком в центре зала вдвоем с Марио, с явным удовольствием уничтожая внушительную стопку блинов на своей тарелке и заразительно смеясь над шутками своего приятеля. Когда Кира появилась в ресторане, он лишь мельком взглянул на нее и, не меняя выражения улыбчивого лица, снова вернулся к беседе с Фернандесом, будто у входа стояла не девушка, чью обнаженную грудь вчера сжимали его ладони, а безликий официант, доставивший к раздаче свежую порцию жареного бекона. Девушка оказалась совершенно не готова к такому повороту событий. Она была уверена, что Денис уже искусал себе все локти, сожалея о своем странном решении остановиться в полушаге от цели, которой он так долго и настойчиво добивался, и сегодня будет весь день вымаливать прощение. Кира уже в красках представляла себе просящее выражение голубых глаз, полных раскаяния и любви, с удовольствием предвкушала, как будет дразнить и мучить его, наказывая за вчерашнее. Его равнодушная веселость, отменный аппетит и полное отсутствие каких-либо признаков сожаления на лице разрушали весь ее план, оставляя в растерянности и недоумении, которые неотвратимо сменялись звенящей холодной яростью. — Скотина какая, а! — сквозь зубы процедила Громова, сверля злобным взглядом улыбающегося другу футболиста. Дзюба, завтракавший в компании капитана через два столика от испаноязычных приятелей, заметил девушку и приветливо махнул рукой, приглашая присоединиться. Кира откинула назад волосы и направилась к зенитовцу, нарочито гордо выпрямляя спину и косясь в сторону Черышева, который даже не повернул к ней головы. — Когда ты начнешь есть нормальную еду? — тоном заботливой мамаши проворчал Артём, когда она поставила на стол свой поднос с традиционными двумя круассанами и тарелкой джема. — Невозможно жить на булке с вареньем! Громова ничего не ответила и едва ли расслышала его причитания, погруженная в свои мысли. Она молча опустилась на стул напротив форварда и, нехотя отрывая взгляд от продолжавших весело смеяться Дениса и Марио, обреченно вздохнула сквозь стон. — А это что еще за «Три сестры» в любительской постановке? — нахмурился Дзюба, вглядываясь в ее печально опущенные уголки глаз. — Что за драма? — Я думаю, тут скорее «Вишневый сад», — прокомментировал Акинфеев, не поднимая головы от большой миски с овсяной кашей. — Театралы, блин, — недовольно хмыкнула Кира, нервно отрывая кусок круассана и с силой тыкая им в тарелку с джемом. — Никакой драмы, все нормально. — Да? Аргументируй, — с интересом обернулся на друга зенитовец, игнорируя оправдательное заявление девушки. — Элементарно, — отозвался капитан, прижимая к губам салфетку и элегантным жестом откладывая ее в сторону. — Кира явно дуется, а Черри не крутится рядом, как обычно, а показательно гогочет с Марио на весь ресторан. Вывод — чего-то не поделили. — Ватсон, у вас там овсянка не остынет? — злобно прошипела Громова, стреляя в Акинфеева гневным взглядом. — Громик, это правда? — переводя взгляд на девушку и еще сильнее сдвигая брови, спросил Артём. — Что случилось? Он тебя обидел? Кира засунула в рот большой ломоть круассана, нарочито медленно пережевывая его и лихорадочно бегая взглядом по столу. Мысли крутились в голове бешеным вихрем, наскакивая друг на друга и не давая возможности трезво оценить все «за» и «против». Отменный план мести, вспыхнувший в голове за долю секунды, манил своей очевидностью и доступностью, но пугал тяжестью возможных последствий. «Хотя, — подумала девушка, с трудом проглатывая слишком большой кусок булки, — почему я все время должна о нем беспокоиться? Он-то не слишком парился, оставляя меня одну в парке!» Покрывшись румянцем от очередной волны гнева, Громова подняла ледяной взгляд на Дзюбу и холодно произнесла: — Обидел. — Что он сделал? — делая значительные паузы между словами, сквозь зубы процедил Дзюба и пристально посмотрел на подругу потемневшим взглядом, в котором она без труда читала его ничем не скрываемую просьбу: «Дай мне повод». — Какая разница? — не желая выдавать позорные подробности конфликта, капризно проныла Кира. — Мне обидно, тебе этого мало? — Хорошо, он сам мне скажет, — глухо пробасил Артём, вставая и решительно направляясь к продолжающим весело щебетать по-испански и не подозревающим о надвигающейся на них буре товарищам по команде. Девушка молча проводила его взглядом, до боли заламывая пальцы под столом и чувствуя, как страх против воли скручивает полупустой желудок. Она видела только спину Дзюбы, который полностью загородил от нее Дениса, склонившись над столиком, и застывшее в полуулыбке лицо Марио, который всегда так выглядел, когда при нем говорили по-русски. Но даже по проступающим сквозь футболку напряженным мышцам форварда, по побелевшим костяшкам на руке, которой он обхватил спинку стула Черышева, по наклону его головы и резкому рваному дыханию, вздымающему широкие плечи, Кира понимала, что ничем хорошим этот разговор не кончится. Неконтролируемое желание мести боролось в ней со здравым смыслом, подкидывая в голову все новые аргументы за каждое из возможных решений, рождая в душе вместо злорадного удовлетворения лишь смятение и страх. «Никто не может безнаказанно поступать так со мной! Никто!», — упрямо оправдывала она себя, глядя на свои покрасневшие пальцы. — Молодец, Громова, — вырвал ее из раздумий спокойный голос Акинфеева, который, несмотря на разворачивающуюся у него на глазах драму, продолжал хладнокровно поглощать овсянку. — Кому интересен четвертьфинал чемпионата мира, когда можно двух мужиков лбами столкнуть, так ведь? — За все надо платить, — металлическим тоном отозвалась девушка, не поднимая на него взгляд. — Может, сейчас твоя очередь? — тихо спросил Игорь, слегка наклоняясь к ней через стол. Громова посмотрела на него и замерла, будто попав в сети пристального взгляда карих глаз и не замечая, как Артём вернулся и с шумом упал на стул напротив нее. — Ну ты даешь, Громик! Я бы так же поступил, — усмехнулся Дзюба, ковыряя вилкой свой остывший завтрак. — Что… Что он тебе сказал? — на мгновение потеряв голос, просипела Кира, медленно переводя взгляд на Черышева, который, наконец, соизволил посмотреть на нее и даже одарить довольной улыбкой. — Правду, — улыбаясь с набитым ртом, пробубнил Дзюба и добавил с усмешкой. — Не, я понимаю, почему ты хотела от меня это скрыть, и почему ты злишься, тоже понимаю. Но Дэн — красава, что не дал тебе притащить в отель этого местного гопника! — Он не гопник, он — стритрейсер! — срывающимся от злости голосом взвизгнула Громова и, с грохотом отодвинув стул, резко встала и направилась к выходу. — Это одно и то же! — смеясь, кинул Дзюба ей вслед. Отрывисто чеканя шаг и беспощадно вколачивая каблуки в глянцевый пол ресторана, Кира свернула к кофейному автомату и с силой выдернула из держателя бумажный стаканчик. Ее уже почти физически колотило от ярости, и пальцы плохо слушались, лишь с третьего раза успешно попадая в нужную кнопку на аппарате. Денис не выдал их секрета, не рассказал Артёму, что вчера произошло в парке, но он сделал намного хуже! Он выставил ее шлюхой, готовой прыгнуть в постель к первому встречному, а себя — благородным блюстителем нравственности, не только уходя от ответственности за свой поступок, но и попутно зарабатывая очки в глазах Дзюбы. Он не просто сумел выкрутиться из ловушки, которую она ему подстроила. Он сделал это так, чтобы не сказать правды, но при этом и не соврать! И это бесило девушку сильнее всего. — Черт! — выругалась Кира, пытаясь закрыть стаканчик крышкой, но ломая ее слишком сильным нажатием и со злостью отбрасывая мятый пластик в сторону. — Не надо так нервничать, — прозвучал рядом тихий голос Дениса, и Громова затаила дыхание, наблюдая, как его рука аккуратно накрывает стаканчик новой крышкой, мимолетным касанием обжигая ее сжатые пальцы. Девушку словно пронзило током. Все воспоминания о вчерашней встрече, которые она так тщательно гнала от себя всю ночь, вернулись сторицей, покрывая тело мурашками и заставляя содрогаться от невыносимого желания продлить это прикосновение. Судорожно сглотнув, она подняла на него взгляд, встречаясь с лучезарной улыбкой и до зубного скрежета уверенным взглядом. — Думаешь, ты самый умный, да? — взвизгнула она, не понимая, что сильнее выводит ее из себя — необъяснимая реакция собственного тела или его зашкаливающая самоуверенность и спокойствие. — Нет. Умная у нас ты, — ласково промурлыкал Черышев, наливая кипяток в свою чашку с чаем, и невинно пожал плечами. — А я что, просто мяч гоняю. С этими словами он развернулся и, как ни в чем не бывало, отправился обратно к своему столику, оставляя ее беситься в одиночестве. Снова. У Громовой от гнева зазвенело в ушах. Сжимая в руках стаканчик с кофе с такой силой, что от него вновь отлетела крышка, она фурией вылетела из ресторана, проклиная и себя, и Дениса, и весь этот чемпионат мира, который заставляет ее проходить через подобные унижения.***
Рабочий день показался Кире бесконечным. Чем ближе был матч четвертьфинала, тем сильнее активизировался рекламный рынок, тем больше сверхвыгодных предложений сыпали на нее сейлеры и тем активнее спонсоры пытались пристроиться к успеху сборной, стремясь успеть закинуть свой продукт в последний вагон. За весь период подготовки и старта Мундиаля у Громовой не было такого насыщенного графика, под завязку напичканного встречами и переговорами. Девушка вернулась в отель только поздним вечером, чувствуя, как последствия бессонной ночи окончательно догоняют ее, наливая свинцовой тяжестью веки и притормаживая все основные функции мозга. Она все еще была сердита на Черышева, но организму явно не хватало ресурсов, чтобы поддерживать эту энергозатратную эмоцию, поэтому злость теперь ощущалась скорее фоном, выпуская на первый план естественную физическую усталость. Кира прошла через холл отеля и, заметив расположившихся на диванах и что-то горячо обсуждавших игроков сборной, по инерции подошла к ним. Вяло кивнув на несколько прозвучавших приветствий, она прислушалась к разговору, но обнаружив, что речь идет о манере игры хорватов и особенностях техники их звездных игроков, быстро потеряла к нему интерес. За время чемпионата Громова так и не смогла проникнуться этим видом спорта, обращая внимание разве что на индивидуальные действия отдельных членов сборной и общий результат, влияющий на коэффициенты рекламных кампаний и показатели эффективности. Девушка облокотилась на спинку дивана и окинула взглядом присутствующих. Всматриваясь в воодушевленные и горящие уверенностью в победе лица футболистов, Кира задумалась о том, насколько поднятая вокруг них шумиха действительно оправдана. Она никогда не думала об этом, давно привыкнув делать свою работу независимо от обстоятельств и качества исходного продукта, но сейчас ей вдруг стало всерьез интересно — была ли победа над испанцами счастливым случаем или она и правда заслуженная, достаточно ли мастерства у этих новых народных героев, чтобы обойти хорватскую сборную, или им стоит рассчитывать только на кураж и волну сопутствующей России удачи, и главное, правильно ли она поступила, выкупив сегодня немаленький блок рекламного времени на будущую неделю и куда она сможет его пристроить в случае провала. Очертив полный круг по лицам игроков, Громова опустила голову и наткнулась взглядом на затылок Черышева, который сидел на диване прямо под ней. Хавбек не обращал на нее никакого внимания и, казалось, едва заметил ее появление, сосредоточенно отвечая на комментарии в Инстаграм и разбирая сообщения в директе. Кира попыталась разглядеть их содержание через его плечо, но он писал по-испански, поэтому смысл написанного так и остался для нее секретом. Девушка вздохнула и снова перевела взгляд на его затылок, покрытый короткими светлыми волосами с симпатичной ямочкой по центру, постепенно спускаясь ниже по загорелой шее, и дальше к вороту футболки, открывающей контрастную полоску более светлой кожи под ней. Его запах ударил в нос, и хотя их разделяли несколько десятков сантиметров, Кире показалось, что она слышит звук его дыхания. От него пахло озоном, как бывает в лесу после летнего проливного дождя, солнцем, как пахнет кожа после дня проведенного на пляже, сладкими южными ягодами и осенними питерскими яблоками… И еще сексом — диким, животным, жадным, но вместе с тем чувственным и проникновенным, таким который способен оторвать от земли и перенести в другой мир, таким, от которого останавливается сердце… Девушке вдруг нестерпимо, до рези в желудке, захотелось дотронуться до него, почувствовать это покалывающее прикосновение от его волос на подушечках своих пальцев, впитать частицу его запаха в свое тело вместе с исходящим от него теплом. Приоткрыв от напряжения ротик, она опустила руку вниз и осторожно дотронулась до ямочки на его шее на самой границе волос, легко скользя пальцами по колючим щетинкам. Денис не прекратил своего занятия и даже не обернулся на нее, без видимых усилий делая вид, что ничего не происходит, но по едва заметно шевельнувшимся скулам, Кира поняла, что он улыбнулся. — Пойдем-ка, Громик, покурим-ка, — вдруг дернул ее за локоть Вадим, не вовремя спустившийся в холл за водой и заставший подругу за странным занятием. — Не, Вадь, я тут это… Занята, — протянула девушка, хмурясь на друга и пытаясь быстро придумать себе какое-то важное занятие. — Пойдем-пойдем, — потянул ее за руку Климов, утаскивая от дивана, и вполголоса добавил. — Пока ты его тут окончательно слюнями не закапала. Ребята вышли во двор и, остановившись у высокой уличной вазы, служившей пепельницей, молча закурили. — Ну? — первым не выдержал Вадим, испытующе глядя на подругу. — Я не знаю! — раздраженно выплюнула Громова, нервно стряхивая еще не успевший накопиться пепел в вазу. — А, ну это все объясняет, — хмыкнул Климов, понимающе кивая головой. — Он меня бесит, понимаешь? — надрывно воскликнула Кира, вглядываясь в его лицо и, показательно сжав кулак, добавила сквозь зубы. — Вот прям придушила бы! — И поэтому ты его по шейке гладишь на глазах у всей сборной. Логика, Громидзе, в твоих руках превращается в страшное оружие! — рассмеялся Вадим, жеманно прикладывая сигарету к губам. — Ну вот я знала, что не поймешь, прям даже говорить не хотела! — обличительно выпалила девушка и хмуро добавила. — Бесит, и одновременно трогать его хочется. Такая фигня нелепая… — Потрахаться тебе надо, Кирюша, — с авторитетным видом заявил парень, ласково касаясь ее плеча. — Просто тупо потрахаться. И все сразу пройдет. — Будто я против, — хмуро буркнула Громова, делая очередную затяжку, и истерично протянула, тыкая рукой в направлении холла отеля. — Так он ведь даже не смотрит на меня! Ведет себя так, будто я вообще не существую! — Ай да Черри! — с улыбкой покачал головой Вадик и, приняв задумчивый вид, сказал, будто сам себе. — И почему я всю жизнь считал футболистов тупыми? Надо пересмотреть свои взгляды. — Теперь ты тоже на его стороне? — зашипела Кира, стреляя в друга огненным взглядом. — Нет, детка, я всегда на твоей стороне! — примирительно улыбнулся Климов, приобнимая ее за талию. — И поэтому дам ценный совет — просто скажи ему, что ты чувствуешь. — То есть иными словами предложить ему себя. Спасибо, друг мой, — ехидно отозвалась девушка, скидывая его руку, и добавила, решительно посмотрев ему в глаза. — Никогда такого не было и не будет! — Ой ли… — усмехнулся Вадик, глядя куда-то в сторону. — Липатов не в счет! — взвизгнула Кира и, будто спохватившись, проговорила в свою защиту. — И кстати, даже ему я никогда не позволяла себе навязываться, если ты помнишь! Я не доставлю Черышеву такой радости. Нужно будет — сам придет. — Ох, с такими раскладами это у вас надолго затянется, — вздохнул Климов и, потушив сигарету, снова взял девушку за руку. — Пойдем наверх, я там Пашу одного оставил. — И что я там с вами буду делать? — выбрасывая свой окурок, скептически спросила Громова. — А лучше, чтобы ты тут исподтишка голодными глазами на Черешню пялилась? — ехидно приподнял бровь Вадик, увлекая ее в здание отеля. — Пойдем, говорю. Отвлечешься немного. Друзья поднялись наверх, и Кира с трудом сдержала улыбку, когда, зайдя в комнату, увидела вальяжно растянувшегося на кровати Вадика врача сборной. Она никогда раньше не видела Пашу таким. Обычно всегда собранный, деловой, бодрый, сейчас он выглядел расслабленным и умиротворенным, спокойным и до невероятности счастливым. — Вадя, тебя за смертью только посылать, — с притворной капризностью в голосе протянул Свиридов, ловя бутылку с водой, которую Климов кинул ему прямо в руки. — О, Вадька, поздравляю! Ты завел себе принцессу! — усмехнулась Громова, подходя к открытой двери на балкон и прикуривая новую сигарету. — А мне нравятся принцессы, — прошептал ей на ухо Климов, одаривая свою новую пассию ласковой улыбкой. — Это что за настроение у нашего гения пиара? — беззлобно спросил Паша, подкладывая под спину подушки и устраиваясь в кровати поудобнее. — А это, мой сладкий, результат необоснованных амбиций, — присаживаясь рядом и по-хозяйски поглаживая накаченный пресс врача, промурлыкал Вадик. — Кира Юрьевна решила посоревноваться с Черешней в том, у кого крепче яйца. — Кирюш, не хочу тебя заранее расстраивать, но ты проиграешь, — делая большой глоток воды, снисходительным тоном прокомментировал ситуацию Свиридов. — По объективным причинам. — Очень смешно. Спасибо, друзья, — театрально поклонившись, прошипела Кира и, стрельнув недокуренной сигаретой в темноту ночи, возмущенно добавила. — И вообще! Сытый голодному не товарищ! Наслаждайтесь своим счастьем и не лезьте в мою наполненную незаслуженными страданиями жизнь! — Детка, твои страдания очень легко превратятся в радости, если ты не будешь так рьяно упираться и просто исполнишь свое женское предназначение, — устало отозвался Климов, забираясь ладонью под футболку своего возлюбленного. — О, я совсем забыла, что, по-твоему, женское предназначение — это быть униженной и подавленной мужчиной! — продолжала заводить сама себя Громова, гневно сверля друга взглядом. — Кир, тебе нужно немного расслабиться, — со вздохом произнес Павел, вставая и подходя к девушке. Он мягко положил ей руки на плечи и, слегка надавив, без труда усадил на край кровати, продолжая водить ладонями по ее натянутым мышцам. — Никто тебя подавлять не собирается, разве что я чуть-чуть подавлю, — дружелюбно проговорил врач, массируя ей плечи. — Ты слишком напряжена, а твой третий позвонок вообще на грани нервного срыва. — Да, вот так очень хорошо, — промурлыкала Кира, закрывая глаза, и вдруг вспомнила еще об одном средстве, которое отлично зарекомендовало себя в борьбе со стрессом, но давненько не появлялось в их с Климовым рационе. — Вадь, есть орех? — Я бы тоже что-нибудь поел, кстати, — поддакнул Свиридов, не улавливая истинного смысла ее вопроса. — Нет! У меня ничего нет, — резко отозвался Климов, делая подруге страшные глаза и истерично мотая головой. — Значит, надо достать, Вадечка! — укоризненно сказала Громова, всем своим видом показывая, что эти игры в хорошего мальчика волнуют ее сейчас меньше всего. — Плохо работает твоя служба доставки в регионах! Плохо! — А может, поедем куда-нибудь поужинаем, а? — воодушевленно предложил Паша, прекращая массаж и заглядывая в лица друзей. — Шашлык, кубанское вино, Стас Михайлов в исполнении местных талантов… — Звучит заманчиво, — растянулся в улыбке Климов, притягивая к себе мужчину. — Я сейчас блевану, — не смогла не вставить свои ехидные пять копеек Кира, недовольно ведя лишившимися приятного давления плечами. — Громова, не выпендривайся. Это местный колорит! — отмахнулся Вадим, оборачиваясь на нее. — В Корею тоже за борщом не ездят. — Обязательно в пример именно Корею приводить? Другой страны не нашел? — моментально вспыхнула девушка. — Просто первое, что пришло на ум! — картинно взмахнул руками Климов. — Ребята, прекратите, — строго сказал Свиридов и добавил, ласково убирая с глаз Вадима светлую челку. — А ты перестань ее подначивать, она и так на взводе — ей парень не дает. — Паш, ну ты тоже что ли? — взвыла Громова, уже начиная думать, что объединение этих двоих не такая уж и хорошая идея. — Кирюша, прости. Я любя, — рассмеялся Паша и примирительно произнес, глядя на нее из-за плеча Климова. — Ну что, поедешь с нами? — Нет, я спать пойду. Меня уже рубит, — проговорила девушка, вставая и направляясь к двери. — И к тому же, не хочу быть третьей лишней. — Не придумывай, — дружелюбно улыбнулся Вадик, оборачиваясь к ней. — Ты не можешь помешать. — Это же ваш первый ужин вдвоем все-таки, — пожала плечами Кира, проскальзывая в уже открытую дверь, и с нескромной улыбкой добавила. — Ведите себя плохо, мальчики…***
Несмотря на невероятную усталость и недостаток полноценного отдыха накануне, Кира плохо спала ночью, ворочаясь и без конца просыпаясь. Ей удалось забыться более-менее крепким сном только под утро, но проснулась она все равно на пятнадцать минут раньше будильника от неожиданно ударившей в голову идеи. Она так и не смогла понять, пришла эта мысль к ней во сне или просто была первой, что осенила ее освеженный кратким отдыхом мозг, но от ее простоты и гениальности моментально вспыхнули щеки. — Ну все, Черышев, ты — покойник! — несказанно довольная сама собой, пропела она, спешно натягивая шорты и футболку и выбегая из номера. Опрометью спустившись на первый этаж, девушка помчалась по коридору, без спроса вламываясь в каждую дверь с надписью «Служебное помещение». Завидев выходящую из одной из них грузную женщину средних лет с тележкой с постельным бельем, она подлетела к ней и, отдуваясь после нечаянной утренней пробежки, быстро проговорила: — Добрый день! Пригласите, пожалуйста, Нюту. — А что случилось? Может, я могу вам чем-то помочь? — вежливо, но как-то слишком надменно для обслуживающего персонала, проговорила дама. — Нет, мне нужна именно она, — настаивала Громова, начиная раздражаться от вынужденного промедления и шаря взглядом по еще не исследованным дверям. — Я хочу с ней поговорить. — Что опять натворила эта девчонка? — закатила глаза женщина. — Я — старшая смены, вы можете оставить свою жалобу мне, и я приму меры. От этой бестии одни неприятности… — Да что вы такое говорите! — возмутилась Кира, непонимающе глядя на собеседницу. — Я может, наоборот, хочу отблагодарить ее за отличную работу! Начальница Нюты недовольно фыркнула, что вполне тянуло на жалобу в более высокую инстанцию, и нехотя покатила свою тележку обратно в конец коридора, скрываясь за одной из безликих дверей служебных помещений. Простояв несколько минут в ожидании, Громова уже решила, что фырканье означало отказ в помощи в поисках горничной, как вдруг из той самой двери выскочила обескураженная Аня, лицо которой моментально просияло при виде новой подруги. — Привет! — радостно завопила она, кидаясь ей на шею с таким энтузиазмом, будто они были как минимум сестрами, которые не виделись много лет. — Я скучала по тебе! — Я тоже, — растерянно промычала Кира, не зная, как надо реагировать на такие неоправданные эмоциональные порывы. — Ты как? Что нового? У меня столько новостей! Я с таким парнем познакомилась, ты не поверишь просто! Самый клевый из всех, что я встречала! — затараторила Нюта, продолжая сжимать девушку в объятиях. — Рада за тебя. Нют, мне помощь твоя нужна, — аккуратно отодвигая ее от себя и заглядывая в глаза, проговорила Громова. — Можешь одолжить мне свое платье?***
Через тридцать минут, потраченных на тщательный макияж и укладку, а также запихивание себя в слишком маленькое ей по размеру короткое красное платье, Громова спустилась в холл. Она знала, что в это время там должна собраться почти вся команда, чтобы получить утренний инструктаж и разойтись по своим делам до дневной тренировки, но Кира играла ва-банк, а значит, зрители были необходимы. Девушке не впервой было выступать на публике, но она всегда испытывала одинаковое покалывающее волнение перед любым выходом, будь то теннисный корт, трибуна маркетинговой конференции или любительская сцена караоке-бара. Ей нравилось это ощущение, оно будоражило кровь и вместе с тем погружало в какую-то эйфорию уверенности в собственной исключительности. Кира подошла к толпящимся у стойки регистрации игрокам и остановилась в метре от них, стараясь незаметно одернуть ползущее вверх даже от обычной ходьбы слишком узкое платье и наслаждаясь повисшей от ее появления тишиной. Парни молча смотрели на нее, открыв рот, будто видели впервые, и лишь Денис лукаво улыбнулся и едва заметно покачал головой, тут же снова пряча глаза в смартфоне. Первым пришел в себя Вадик, прыснувший от смеха, но тут же зажавший себе рот рукой, и Дзюба, который подскочил к девушке и безцеремонно потянул подол ее платья вниз, норовя порвать дешевую ткань. - Громова, блин! Ты в ведро с краской упала что ли? — вполголоса прошипел он, украдкой оборачиваясь на товарищей по команде, которые продолжали оторопело таращиться на его полуголую подругу. — Что за проститутский наряд! — Дзю, если бы я хотела братика, то попросила бы об этом папу с мамой, — отпихивая его в сторону и возвращая подол на исходную позицию, проворчала Громова. — Отползай! — И куда ты собралась в этом? — не унимался Артём, разглядывая ее декольте, которое в сочетании с мини и ярко-красным цветом давало поистине ядреную смесь. — Мы с Денисом едем на интервью на «Матч ТВ», — поправляя сумочку на плече, обыденным тоном отозвалась Кира. — А, по-моему, на «Эскорт ТВ», — хмуро прокомментировал зенитовец. — Не мешай работать, — отмахнулась девушка, пытаясь из-за крупной фигуры форварда разглядеть своего главного зрителя. — А я думал, я с Олечкой поеду, — вышел на передний план услышавший свое имя Денис и дружелюбно положил руку на хрупкое плечико сопровождавшей его Оли. — Мы уже обо всем договорились. — Я дала ей другое задание, — надменно задирая подбородок, проговорила Громова. — Да? Какое? — удивленно переспросила помощница, лихорадочно просматривая последнюю переписку с начальницей, последнее сообщение в которой было получено еще вчера. — Почту нужно внимательнее читать! — рявкнула на нее Кира и снова повернулась к Черышеву. — Ты против поехать со мной, я не понимаю? — Нет, конечно, — доброжелательно улыбнулся Денис, — я готов. — Пошли тогда, — откинув волосы назад, проговорила девушка и добавила раздраженным тоном. — У меня сегодня еще куча дел, я не собираюсь из-за тебя везде опаздывать. Кира наскоро чмокнула все еще сурово разглядывающего ее откровенное платье Дзюбу в щеку и направилась к выходу вслед за Денисом, стараясь делать совсем крошечные шаги, чтобы ткань хоть как-то удерживалась на бедрах, а не заползала на талию. — Громио, от этого платья за версту разит отчаянием, — хихикнул Вадим, ровняясь с ней и пропуская вперед в дверь. — Он не сможет устоять, вот увидишь, — заговорщически шепнула ему девушка, выходя на залитое солнцем крыльцо и сосредоточенно наблюдая за тем, как Денис садится в машину. — Если не сработает, утоплюсь в море. Благо все близко. — Отличный план, — улыбнулся Климов и звонко шлепнул ее по затянутой в красную ткань попе. — Удачи, детка! — Спасибо, — кивнула Кира и, томным жестом надев темные очки, посеменила к ожидающему ее автомобилю. Усевшись на заднее сиденье рядом с футболистом, девушка показательно расправила микроскопический подол, сопровождая свои движения чувственным грудным вздохом и с удовольствием ловя на себе откровенный взгляд мужчины. Довольная полученной реакцией, Громова приободрилась и, разложив на голых коленках листки с вопросами по интервью, отнятые у Олечки, принялась давать Денису ценные указания: — Значит так. Интервью будет проводить Вика, она милая, но въедливая. Про завтрашнюю игру можно говорить только в победном ключе. Ты имеешь право не отвечать на вопросы о семье, личной жизни, травмах и трансферных предложениях. Запрещено рассуждать о мировой политике, положении России на международной арене и обсуждать решения главы государства… — Кир, это не первое мое интервью, я все знаю, — перебил ее Черышев, накрывая ее руку, сжимающую листок бумаги, своей. — Ох, простите, забыла, что ты у нас звезда мирового футбола, — вздрагивая от его прикосновения и роняя страницу с вопросами себе под ноги, попыталась ехидством прикрыть смущение Кира. — Ты ведь надела красное не для того, чтобы учить меня отвечать на вопросы, — скидывая с ее колен остальные страницы, прошептал Черышев, придвигаясь к ней ближе и скользя горячей ладонью по внутренней стороне ее бедра вверх. — Не боишься, что я его разорву? Громова задохнулась от обжигающей волны, которая пронеслась по всему телу от этого прикосновения, взрываясь жгучими искрами внизу живота. Она прикрыла веки, инстинктивно чуть шире раздвигая колени и лихорадочно хватаясь за спинку впереди стоящего сиденья, словно боясь потерять равновесие. В голове не осталось ни одно мысли, кроме одной. Ей хотелось кричать: «Рви! Делай, что хочешь, только возьми!», но вместо этого она хрипло произнесла, переводя на мужчину помутневший взгляд: — Вряд ли. О твоем самоконтроле скоро начнут слагать легенды. Хотя… Мне кажется или у тебя стоит? — Но ты ведь именно этого добивалась, — улыбнулся Денис, ни капельки не смущаясь того, как красноречиво оттопырились его джинсы. Кира шумно выдохнула, беззастенчиво разглядывая объект своего вожделения, еще шире раздвигая бедра и окончательно забывая о водителе, который уже остановил машину у сочинской студии телевизионного канала и теперь мог с полной отдачей насладиться прекрасным видом на ее нижнее белье в зеркало заднего вида. Она чувствовала себя практически голой под не менее откровенным взглядом Черышева, и от этого с каждой секундой становилось все жарче. В заполнивших ее голову фантазиях она уже видела свои ноги на его плечах, уже ощущала его руки на своей груди, уже представляла себе эту восхитительную наполненность от его первого проникновения в нее. Не выдержав напряжения, девушка уткнулась лицом ему в шею, жадно покрывая ее глубокими, оставляющими красные следы поцелуями и задыхаясь от бьющего в нос пьянящего аромата его кожи. — Может, пора перестать прятаться от себя? — срывающимся голосом прошептал Черышев ей на ухо, скользя рукой выше по ее бедру и небрежно касаясь тонкого кружева промокших насквозь трусиков. — Скажи, чего ты хочешь. Громова сдавленно застонала, пытаясь плотнее прижаться в ответ к его руке, тут же ускользнувшей от нее, и до боли закусив губу, так и не смогла выдавить из себя слова, которые он ждал от нее. — Понятно, — тихо сказал он спустя минуту ее молчаливого сопения и дернул за ручку двери. — Я подожду. — Денис! — окликнула он его, вглядываясь в голубые глаза умоляющим взглядом. Черышев обернулся и с улыбкой посмотрел на нее. — Просите, и дано будет вам, — ласково проведя кончиками пальцев по ее скуле, тихо произнес он и вышел из машины.***
Черышева действительно ничему не надо было учить. На интервью он держался потрясающе просто и приветливо, оставаясь одинаково светлым и солнечным, какие бы каверзными и двусмысленными вопросами не пыталась вытянуть из него хоть немного припрятанной темной начинки опытная журналистка. И лишь Кира знала, что на самом деле скрывается за этой открытой улыбкой, которая молниеносно покорила россиян и сделала Дениса одним из самых популярных футболистов сборной. Только сейчас она начинала понимать, как хладнокровно и методично он заманивал ее в свои сети, как терпеливо приучал к себе, снося обиды и не замечая пренебрежения, как ловко и словно играючи он оборачивал любые ее попытки сопротивления в свою пользу. Громова без ложной скромности считала себя одним из лучших специалистов по стратегическому маркетингу в России, но Черышев способен был дать ей фору в этом вопросе. У нее не укладывалось в голове, как он ухитрился за такой короткий срок разжечь в ней огонь, который уже не просто тихо сжигал ее изнутри, но и начинал управлять ее мыслями и поступками. Но ему и этого было мало! Он уже видел в ней страсть, которую она не находила в себе сил контролировать, но хотел большего — ее полной и безоговорочной капитуляции, вербального признания своего поражения. Отпустив футболиста на тренировку, Кира провела остаток дня на затянувшихся допоздна встречах со спонсорами, вычитывая бюджеты и подписывая контракты на завтрашнюю игру, пытаясь попутно проанализировать свое плачевное положение. Громова с детства терпеть не могла проигрывать, а уступить Денису означало не просто отдать матч, а провалить весь турнир. Но сил на борьбу оставалось все меньше, а злость, которая вспыхивала в ней каждый раз, когда он вновь брал над ней верх, вопреки любой логике, только еще сильнее разжигала и без того бушующую внутри страсть. Окончательно запутавшись в собственных мыслях и чувствах, Громова вернулась в отель ближе к полуночи, измученная и недовольная собой. Поднявшись на этаж, на котором располагались номера их команды, девушка остановилась у большого окна с видом во двор и хмуро посмотрела на переливающуюся в свете ночных огоньков воду пустого бассейна. — Сам приползет. На коленях будет умолять простить его, — злобно проворчала Кира, оборачиваясь через плечо и косясь в сторону двери в комнату Дениса. Девушка снова повернулась к окну и посмотрела на свое отражение в темном стекле, в расплывающемся образе которого впервые за долгое время, как ни старалась, но так и не смогла уловить привычный зеленый отблеск.