Что-то никогда не меняется

Примечание: Таймлайн — сразу после событий фика "Постоянство веселья и грязи" Неуверенный стук в дверь раздался, когда Данс, закинув ноги на спинку, валялся на койке, глядел в потолок и курил. Не принимал решения, не читал отчеты, не вникал в проблемы, не обдумывал свои или чужие действия, ничего не планировал и ни о чем не беспокоился. Он закончил сочинять важное письмо, над которым бился почти сутки, и позволил воцариться в своей голове сияющей пустоте. Это было прекрасно, все пятнадцать минут — от и до. Бездельничать ему удавалось так редко, что Данс уже и забыл, когда мог себе это позволить. Он бы с удовольствием продолжил свое занятие, рявкнув, чтобы его оставили в покое еще хотя бы на полчаса, но все-таки поднялся, затушил сигарету в стоящей на полу пепельнице и резко распахнул дверь. На пороге каюты топтался Шон. Он испуганно вздрогнул, но тут же расправил плечи и довольно твердо спросил: — Могу я обратиться к вам по личному вопросу, старейшина Данс? Тот мотнул подбородком, приглашая внутрь: — Конечно, послушник Марш. Заходи, садись. Он окинул неодобрительным взглядом свой засыпанный пеплом стол, заваленный к тому же бумагами и голодисками. Над кучей документов возвышались ополовиненная бутылка нюка-колы и бутылка из-под пива, на треть забитая окурками. Данс взял с полки чистый стакан, наполнил его колой, молча протянул Шону и сел напротив, выжидающе глядя. — Я хотел... — Шон запнулся, а потом, так и не притронувшись к газировке, решительно посмотрел ему в глаза: — Что-нибудь слышно про маму? Уже больше недели прошло. В висках снова назойливо запульсировала боль. Данс покачал головой: — Как ты знаешь, винтокрыл успешно долетел до Калифорнии. Они должны сейчас быть в бункере Лост-Хиллз. «Если будут новости, мы вам сообщим», — вот и все, что мне там отвечают. Шон поставил стакан на стол. Видимо, нюка-кола не лезла ему в горло: — Но беспокоиться еще рано, правда, сэр? — в его голосе мешались тревога и надежда. — Разумеется, — Данс ободряюще улыбнулся. — Насколько я понял, у них там ничего не решается быстро. Нора называет это бюрократией. Она говорила, что старейшины могут рассматривать наше дело и полгода, если мы им позволим. Шон с сомнением кивнул, а потом бросил на него быстрый взгляд: — А мы... позволим? — Я не брошу твою маму в беде, парень, — ответил Данс спокойно. — Оставь это мне. Она вернется, обещаю. Шон помолчал, поерзал, а потом все же признался: — Я подслушал разговор скриптора Хэйлин и паладина Уэйса. Про учения в Пустоши. Вы что-то планируете, сэр? Данс потер лоб, обдумывая ответ. С одной стороны, он не обязан говорить правду мальчишке-послушнику — если сплетня пойдет дальше, в Братстве раньше времени могут возникнуть нежелательные волнения. А с другой, перед ним был не просто мальчишка-послушник, а сын Норы. Его Норы. И он имеет право знать. — Планирую, — сказал Данс, наконец. — Если мне не дадут ответ до конца недели, я выдвину Западному Братству ультиматум. — Он вздохнул: — Но всем будет лучше, если старейшины ответят. Надеюсь, они это понимают. Шон уставился на свои лежащие на коленях руки: — Вы действительно начнете войну, сэр? — тихо спросил он. — Мама всегда говорила, что война — это очень и очень плохо. — Если не будет другого выхода, начну, — Данс встал и прошелся по каюте. — Нас должны или уважать, или бояться. Иначе Содружество и Вашингтон не оставят в покое. Твоя мама это прекрасно понимает, потому и полетела на запад. Он говорил это уже сотню раз — на «Придвене» и в Цитадели. Ему верили и даже с энтузиазмом поддерживали. Но почему-то каждый раз эти слова оставляли во рту неприятный железистый вкус. Данс уже успел пообщаться с представителями Среднезападного Братства. Нового Братства Стали, как они себя называли. С «чертовыми милитаристами», как называла их Нора. Теперь, когда призывы подчиниться больше не звучали, послов Цитадели приняли более благосклонно. Старейшина Макбин признал в нем потенциального союзника и пригласил на дипломатические переговоры в Чикаго. Данс был уверен, что тот не откажется от идеи заполучить свою долю добычи после совместного нападения на Лост-Хиллз. В чем он не был уверен, так это в том, что хочет этого сам. И дело было не только в сомнительном союзе, и не в предполагаемом предательстве — хотя и в них тоже. Попытка отстоять свою независимость вполне может закончиться крахом. Он был хорошим полевым командиром, умудрился стать не самым худшим администратором и лидером, но какой, к драным гулям, из него генерал? Почему он с таким уверенным видом твердит всем, что все будет хорошо? Какое может быть «хорошо», если начнется война? И какое у него право ее начинать?! И какое — не начинать?.. Голова разболелась окончательно. Шон все не уходил, елозил по столу стаканом с колой, избегая встречаться с Дансом взглядом, а потом выпалил: — Вы ведь возьмете меня в Калифорнию, сэр? — Вряд ли твоя мать будет от этого в восторге, — усмехнулся он. — Ну, ее же здесь нет. Решать вам. Вы же старейшина, а не она. Пожалуйста! — Шон поглядел умоляюще, и в то же время со скрытым вызовом. — Нет, парень, — он сурово нахмурился. — Это не обсуждается. Ты останешься тут. — Она снова просила обо мне позаботиться, да? — уныло поинтересовался Шон. Данс удивленно приподнял брови: — Если и просила, то не меня. Но ты — послушник, мой младший брат по Стали, так что я и без чьих-то просьб буду о тебе заботиться. Точно так же, как об остальных послушниках. — Да ладно, — пробурчал Шон. — И вы ни разу не интересовались моими успехами в учебе, не назначали добавочных часов занятий по стрельбе, не отправляли ко мне рыцаря Кейда, когда я заболел? Данс смущенно кашлянул: — Тебя это беспокоит? — Не знаю, — Шон склонил голову над столом еще ниже. — А вас? В казармах ведь часто на эту тему шутят. Ну, что я ваш... э-э-э... не только по Стали. — Все синты — братья и сестры, это тоже правда, — кивнул он. — Ты об этом знаешь лучше, чем кто-либо. Шон вдруг поднял голову. Глаза у него сделались озорными: — В нашем случае все еще смешнее, — фыркнул он. — Я ведь не просто синт, я — полный клон директора Шона. Чисто технически, меня можно бы назвать вашим дядей. Кстати, а вы думали о том, что моя мама вам — бабушка? Данс опять усмехнулся: — Стараюсь об этом не думать. Хотя, она меня не раз этим дразнила. Дядя, значит? — Ага. Но я не о том начал... В казармах говорят, что раз я — сын Стража Марш, а она — вроде как, вам жена, то вы мне, вроде как... отчим, да? — Вроде как, да, — отозвался Данс в тон, подошел и потрепал его по макушке, как это делала Нора. И прибавил в замешательстве: — Но у меня не слишком большой опыт в этой области. Я имею в виду семью. — У меня тоже, — пожал тот плечами. — Только одна мама. — Такая мама, как у тебя, сотни мам стоит! — улыбнулся Данс. — А еще у тебя больше тысячи братьев и сестер и, ориентировочно, сотня племянников. И вроде как отчим, да? — он развел руками. — Да мы с тобой богачи, Шон. Он застенчиво моргнул: — Похоже на то, сэр. Тогда я, наверное, пойду? — Иди. Я буду держать тебя в курсе. Только — рот на замке, понятно? Закрыв за ним дверь, Данс вернулся к компьютеру, потянулся и сел на стул. На его губах все еще блуждала улыбка. А потом он покачал головой и принялся за работу.