***
Антон вошёл в столовую, где его ждал отец. К его удивлению на столе были разложены многочисленные папки и бумаги, а не тарелки и приборы. - Я слишком рано? - спросил Антон отца, склонившегося над какими-то листами, он рефлекторно взглянул на часы. - Нет, Антон, садись. Старший Шастун дождался пока сын сядет, а затем протянул ему несколько скрепленных листов с распечатанным текстом. - Что это? -Антон нервно перебрал бумаги в руках. - Это договор. С сегодняшнего дня ты - совладелец компании. Антон онемел. Руки мелко задрожали и выронили листы на стол. - Прочитай и подпиши, - сказал отец тоном, нетерпящим возражений, не отрываясь от работы. Антон стал читать. Он смотрел на листы, но не видел ничего. Ничего не понимал. В голове набатом звучало: "Пропал! Пропал! Пропал...". Через несколько минут отец вытянул руку, желая получить документ с подписью. Подождав и поняв, что сын медлит он нетерпеливо поднял голову. - Ты прочитал? - "Боже, как же пуст и безразличен был его голос!" - Да, - Шастун младший совсем поник. - Подписал? "Была не была". Ненависть захлестнула Антона и он понял, что, наконец, готов. Готов стоять за себя. За себя и за Арсения. За их Счастье. - Нет. - Так подписывай. Не тяни время. У меня скоро встреча. - Я не буду это подписывать, - по скулам прошли судороги. - Прости, что? - елейно прозвучавший голос означал приближение взрыва атомной бомбы. - Я не буду подписывать договор. Я не буду работать в твоей компании. Я буду жить так, как захочу. - Да как ты смеешь? - громовой голос, похожий на цунами, торнадо и лавину, ударил по тут же вспыхнувшим ушам, - Антон, я последний раз тебе предлагаю. Подписывай. Антон слабо выдохнул: -Я уже сказал. Нет. Лицо Шастуна старшего преобразилось. Сначала вытянулось и побелело, затем резко сжалось, сморщилось. Маленькие и без того глазки, собрались под нависшими тучами-бровями. Само лицо стало алым, кровавым. - Да кто ты вообще такой? Чтобы позволять себе так разговаривать с отцом? Если ты сейчас же не подпишешь, я не выпущу тебя от сюда до конца дней твоих. И ты будешь корячиться тут, пока предсмертные судороги тебя не подкосят! - Я уже сказал, что не подпишу. Ты мой отец только физически. Я всю жизнь рос со слугой, который меня любил. Ты его заменил, убрал, потому, что тебе захотелось. Но ты ошибся, - на лице Шастуна появилась сквозь полотно гнева тёплая улыбка, - новый слуга стал мне семьёй. Отец Антона замер, разглядывая лицо сына. Он искал в нем блеф, обман, но не найдя того, что искал, закричал таким страшным голосом, что замер, казалось, в ужасе сам воздух: - Да знаешь ли ты, что говоришь? Мелкий уродец! Как ты смеешь такое говорить про слуг? Они пустое место и не смей их поднимать выше положенной им планки! После этих слов не выдержал сам Антон. Он не мог слушать такие слова, произносимые в адрес Арсения. Он закричал в ответ. Но его голос был хоть и гневным в этот момент, но светлым, живым: -Не смей так говорить про Арса! Он для меня не пустое место. Больше тебе скажу - я люблю его! Живи теперь с этим хоть до скончания своего века. Бешенство озарилось в глазах Шастуна старшего: - Как ты сказал? Ты - позор. Уж лучше бы тебя вообще не существовало, чем ты сказал бы такое, - внезапно выражение его лица изменилось и стало каким то иронично-издевательским, - это ведь он тебя надоумил. И что же ты думаешь? Он тебя любит? Будет с тобой до скончания веков? Как же! Ты конечно молодец, но в одном ты просчитался: твоему Арсу, - это имя он буквально выплюнул, - на тебя плевать. Ты ему не нужен. У него и без тебя всё хорошо. Семья есть. Жена! - Не ври, - голос Антона срывался на хрип. - Я и не вру. Шастун старший достал из стола конверт и швырнул им в Антона. Шаст дрожащими пальцами извлёк из него содержимое. Это была фотография. Фотография на которой Арсений, улыбаясь, обнимал девушку. Молодая особа тянулась к нему, чтобы поцеловать. - Нет, - голос Антона был немногим громче тишины. - Ага, именно. Её Аленой зовут, - самодовольно отозвался отец. - Арс, Арс, -Антон в забытьи шептал спасительное имя, прося о помощи. Невероятным усилием воли он убрал фотографию в конверт и швырнул на стол, отчего все бумаги разлетелись: -Это ничего не доказывает. Сейчас Арсений любит меня. - Как бы не так. Ты же не думал, что это всё? - Шастун старший сжал своей толстой, противной рукой край стола, - ты думаешь, что этому парню нужен ты, а ему нужно кое-что совсем другое. Ему нужны деньги, выгода. Всё то материальное, что он у тебя заберёт безо всякого труда. Всё, что у тебя есть. Деньги, дом. Дом. После этого слова, у Антона всплыло в памяти одно воспоминание. Это было тогда, когда они с Арсением только-только познакомились. В тот вечер, когда Антон пьяным вернулся из клуба с какой-то девушкой... Арсений всё испортил, и они повздорили. Тогда Попов и сказал это... Наверное в надежде, что Антон не вспомнит, но он вспомнил: - И что ты опять творишь? - Проявляю беспокойство. - Засунь его подальше. - Так не интересно. - Да что ж ты пристал то? Выжить из дома меня захотел? - Ну как вариант, - Арсений улыбнулся. Антон безжизненной куклой обмяк в громадном кресле. Дышать было трудно. Хотелось сжаться в маленький комочек. Арсений. Арсений с самой первой их встречи был двуличным. Он ведь ни разу не говорил с Антоном о том, с чего началось их знакомство... Он врал. Он не любил Антона и пользовался им. Шастун теперь понимал это, видел, но вот принять не мог. В глазах начинало щипать. - Антон, - Шастун старший видел в каком состоянии находился его сын и понимал, что сейчас им управлять труда уже не составит, - завтра ты вылетаешь с милой девушкой Ирой, дочерью моего партнёра, в путешествие. Вы облетите весь свет за восемь дней. Узнаете друг-друга. Когда вы вернётесь, поженитесь и ты станешь совладельцем компании. Вот твои билеты, - он протянул Шасту белый конверт; "в таком же была фотография Арса" - это было всё, о чем подумал Антон, - поезжай домой, собирайся. Завтра в пять утра ты вылетаешь в Лондон с Ирой на частном самолёте. Твой слуга едет с вами. И пусть он только попробует заговорить с тобой! Ты меня понял? Антон безжизненно кивнул. Дорога до дома прошла, как в тумане. Тупая боль распространялась по телу, поглощая абсолютно всё. Она шла от сердца. Антон не знал, что сказать Арсению. Как смотреть в лицо человеку, вравшему ему. В глубине души парень правда надеялся, что всё это окажется глупой ошибкой... От звонка в дверь Арсений немного вздрогнул, но тут же бросился открывать. - Тоша, я так тебя ждал... Арсений замер, заметив, что с Антоном, что-то не так: он был бледен, взгляд его блуждал не зная на чём остановиться: - А я тебе верил, - чуть слышно произнёс парень. - Тоша, что такое? - Арсений уже не на шутку испугался. - Ты спрашиваешь, что такое? Ты с самого начала дурил мне голову. Ты говорил, что любишь, а на самом деле просто хотел денег. А жена? Она вообще знает, что ты всё это время делал? Или ты врёшь и ей? - Антош, я... - Не называй меня так. Для тебя я Антон Андреевич. Собирай вещи, завтра я в четыре утра должен быть в аэропорту. Я вылетаю с невестой в Лондон. Ты летишь со мной и это не обсуждается, - Антон прошёл в комнату и, хлопнув дверью, завалился на кровать. Арсений стоял, не шевелясь. Его колотило. Не от ненависти к отцу Антона, который без сомнения наговорил парню всякой чуши, хотя нет, не чуши... а правды, хоть и искаженной. Арсения трясло от мысли, что его Антоша теперь ненавидит его. Он не знал, что делать. Вскоре выход появился - надо было собирать чемоданы. Арсений так и не ложился. Он собирался. Да и к тому же, если бы он захотел поспать - не смог бы. Иногда, Попов слышал в спальне парня всхлипы и нервное бормотание - Антону снова снились кошмары. Попов порывался пойти к нему, успокоить, но понимал: если бы Антон не спал, он бы не хотел сейчас этого. Поэтому новоиспеченному слуге ничего другого не оставалось, кроме как слушать и слышать невероятную боль в каждом вздохе. В половине третьего Арсений отправился будить Шастуна. Арсений надеялся, что наваждение его парня пройдёт, и всё это окажется шуткой. К его удивлению, Антон уже не спал. Он сидел на кровати, укрывшись одеялом, и смотрел в стену напротив. Вторая подушка, подушка Попова, валялась на полу. - Что? - его голос был пустым и в то же время наполненным отчаянием. - Антон Андреевич, - эта формулировка резала по ушам ему самому и он даже представить себе не мог, каково было Антону, - я хотел вас разбудить... - Я не сплю. - Предложить чай и сказать, что всё собрано. - Выплесните чай в раковину, а лучше себе на лицо. - Ну, что ж... - Арсений чувствовал, что ему самому становится нехорошо, - тогда нам пора. Антон встал, поправил на себе мятую толстовку и побрёл к выходу. Ехали в тишине. В звенящей тишине. Впервые. Аэропорт встретил парней ярким светом и отцом Шастуна. Рядом Шастуном старшим стояла как теперь принято таких называть "миловидная", а по факту размалеванная молодая девушка. Возможно, черты её лица и были приятными, но они скрывались под толстым слоем тоналки. - Антон, знакомься - это Ирина. Ирина - это мой сын. - Антоша, здравствуй, - девушка подошла к парню и обняла его. Арсению, который был актёром по образованию наигранность этой сцены была видна слишком хорошо. К ним подошла миловидная стюардесса и сказала, что проведёт до самолёта. Молодые люди пошли вперёд, а Арсения, тащившего теперь чемоданы за Антоном и за Ирой, Шастун старший довольно резко придержал за локоть. - Только подойди к моему сыну, слышишь? Хоть одно слово, кроме прямых обязанностей, и уверяю, что твой след навсегда затеряется в этом путешествии, - прошипел Шастун и толкнул Арса вперёд, чтобы тот не отставал, - не подходи к нему ближе чем на шесть метров. Начало путешествия было многообещающее. Арсений всё думал - на кой чёрт им билеты, если самолёт частный? Ну да ладно... Арсений изнывал под тяжестью всех этих сумок и чемоданов, но виду не подавал, стараясь сохранить дистанцию в положенные шесть метров. На борту самолёта Арсения отправили в служебное помещение, в котором он вынужден был находиться весь полёт в компании стюардессы. Компания была неплохая, но тем не менее он не мог беспрепятственно передвигаться. Краем глаза ему иногда удавалось увидеть, что Антон и Ира о чём-то мило беседуют. Это было страшным наказанием. В Лондон прибыли утром и сразу отправились по чётко выверенному маршруту: музеи, магазины, еда, музеи, отель. Попов всю дорогу был вынужден плестись с сумками. Правда с двумя и не очень большими - всю остальную поклажу он отправил в отель. В Британском музее Арсению три раза повезло споткнуться об одного и того же человека. К слову, сказать этот толстый коротышка в старомодной шляпе был донельзя глуповато-отвратительным. Шесть метров играли с Арсением злую шутку: он видел всё, но всё приходилось додумывать, поскольку разговоры до его ушей не доходили. Однако, когда Антон и Ира решили передохнуть на тихой улочке, ему, наконец, подвернулся случай немного послушать беседу. В основном, это были какие-то пустые фразочки Ирины. Но одно было весьма неприятно. Девушка предложила Антону сыграть: - Тоша, - "да почему же она его всё время так зовёт?!", - давай в гостинице сыграем в "Правду или действие", - "вроде как взрослая девушка, а порет какую-то чушь...", - так и узнаем друг друга получше. Антон согласился. Арсений был недоволен - эта игра никогда не доводила до добра. Вечером, оказавшись в отеле, Арсений узнал, что отец Антона, "позаботившись" о слуге, не предусмотрел, что едут трое, а не двое. Поначалу Арсений думал пойти и найти какую-нибудь гостиницу неподалёку, но цены были слишком высокими. Да и смысла особого не было - в шесть утра они отправлялись в тоннель под Ламаншем, чтобы на поезде добраться до Парижа к девяти часам. Арсений купил себе кофе и решил послушать, как проходит вечер Антона за увлекательнейшей игрой. Подслушивать - это, конечно, не особо хорошо, но кого это волновало. Вначале Ира задавала какие-то простые и скучные вопросы типа "Какой кофе ты пьёшь утром?". Арсений мог ответить на все без исключения. Он знал Шаста: "не пьёт он кофе он любит чай с лимоном и сахаром" и т.д. Но вскоре ей это наскучило, и она, как и любая порядочная девушка полезла в тему личной жизни. Арсений пропустил момент, когда Ира заговорила о нём самом. - Антош, правда или действие? - Действие. - Давааай, - она подумала, но только секунду, - до конца поездки называй своего слугу "мальчик мой". Антон чем-то поперхнулся. Арсений мысленно свернул девушке шею. - Ты серьёзно? - Антон наконец откашлялся, - всё время? - Ну можешь через раз. - Ладно... Ир, правда или действие? Арсению было невероятно неприятно. Но он терпел. Рано утром он вежливо постучался в их номер. Ему открыл заспанный Антон: - Что ты хотел? Сзади послышалось тактичное покашливание Иры. - Что ты хотел, мальчик мой? - Сообщить, что нам пора выдвигаться: скоро поезд. - Ага, -Антон немного задержался, осматривая Арсения и задерживая взгляд на его синяках под глазами (всё же он не спал толком двое суток), - через двадцать минут можешь забрать вещи и впускаться в холл. - Хорошо, Антон Андреевич. Арсений решил пока сходить за кофе, поскольку в противном случае он мог просто не дотянуть до вокзала.***
До поезда добрались без приключений. Вернее Антон и Ира добрались без приключений. Арсений засыпал на ходу, и каждый камень на пути был серьёзным препятствием. В вагоне пара заняла места в уютных креслах друг напротив друга. Место Арсения было через шесть рядов. Расположив все вещи он пошёл спросить, не нуждаются ли в его помощи. - Антон, Ирина, Вам нужно что нибудь? Ира хотела было что-то сказать, но Антон ровно сказал: Нет, ничего, -услышав вновь демонстративный кашель Иры, он поправился, -ничего, мальчик мой. Арсений мог, наконец, поспать. Пусть и немного. Уже засыпая, он увидел через ряд от себя того самого коротышку в старинной шляпе. Он неотрывно следил за Антоном. Это уже было странно.