I'm all yours...

      Почему люди так любят новогодний праздник? Рождество… Что в нем такого особенного? Сыплет снег, заканчивается декабрь, начинается январь. Что в этом такого особенного?       Да, это красиво: в домах ставят пушистые ели и украшают их яркими игрушками и сверкающими гирляндами, дарят подарки родным… Но если ты один? Если нет ни друзей ни родных? Они все исчезли один за другим из жизни, пронзая этим острый клинок в сердце. Друзья предавали, родные погибали на руках… Все утекало из рук, словно вода…       И зачем мне Рождество?Что тогда?За его красотой будет лишь одиночество и тьма.       И она…

      …болезнь, разрастающаяся по всему телу, как корни деревьев в земле, высасывающая все жизненные силы, опустошая внутри до самой капли: нет чувств, сил, эмоций, — ничего. Только осознание скорой кончины заставляет сердце ускоренно биться при каждом приступе. Ты ждешь — вот оно — твое спасение! Думаешь, что сейчас все закончится. Все это бессилие и никчемность. Вся боль исчезнет…       Но все снова и снова рушится, как только врачи вводят новую инъекцию под кожу, пуская эту невыносимую жизнь по венам, заставляя ее теплу растекаться по всему телу.       И хочется просто сбежать и больше никогда не возвращаться в это место, где, пытаясь тебя спасти, люди, сами того не осознавая, убивают тебя, губят так медленно, но не так ужасно, как время.       Оно увеличивается, превращая каждую секунду в целую жизнь. И словно смеется над тобой: день пролетает, словно миг, а ночь длится вечность, что только ухудшает сложившееся состояние.       И так каждый день: белые стены, яркий свет, слепящий глаза, приборы, подключенные к телу, чтобы оно все еще могло жить, но только зачем? Может, хватит?       Но сознание кричит: «Нет!». И ты опять борешься со смертью, желая сделать хоть один глоток свежего воздуха, не пропитавшегося запахом лекарств и всей мишуры слов: «…с вами все будет хорошо… мы вылечим вас…»       Безумно хочется вырваться из этих тисков безысходности, прокатиться на старом Ford, доставшемся от отца. Но нету сил…

***

      Лифт открылся. Из него вышел высокий мужчина — врач. Его лицо было скрыто медицинской маской, не позволяя разглядеть острые скулы и бледную кожу, черные волосы заколоты в хвост. В одной его руке был железный чемоданчик. Мужчина шагал широко, изредка оглядываясь по сторонам. Его взгляд голубых глаз скользил по палатам, в которых лежали пациенты. И многие из них были безнадежны. Вампир чувствовал этот холод, тянувшийся из-под белых дверей. Это ощущение ни с чем не спутаешь. Смерть.       Мужчина остановился перед одной из палат. В ней лежала девушка: длинные волосы спадали на плечи, черные ресницы подрагивали, на молочной коже ярко очерчивались впалые щеки; в тонкой кисти капельница, а изящная длинная шея покрыта ссадинами от приборов. Ее грудь тяжело вздымалась, с каждым вздохом заставляя сорочку натягиваться, открывая вид на острые ключицы. Он признал, что даже бледная тень смерти, стоящей около нее, не смогла скрыть красоты молодого тела. И сладкого запаха крови незнакомки, заполняющий всю палату, струящийся из нее тонкой нитью…       Вампир одернул себя, быстро уходя от двери палаты, ища глазами нужную дверь.       Ему вновь требовалась кровь. Но убивать первого встречного человека на улице — опасно. Слишком много вредного содержится в крови современных людей. Зомби и сами не знают, сколь они испорчены…       Они принимают неимоверное количество медикаментов, едят вещи, переполненные химией, и хвалятся своим несокрушимым здоровьем. А к тридцати годам все это рушится и организм подкидывает им самые ужасающие сюрпризы.       Отдав деньги за чистую кровь, Адам вышел из лабораторной, заметив, что девушка в палате отсутствует. Он не придал этому особого значения, но давнее чувство охотника, потерявшего свою жертву, жгло под сердцем.       Мужчина быстро шел к выходу по больничным коридорам. Выйдя на улицу. он снял медицинскую маску и халат, слегка замедляя свой ход.       На пустой парковке стояла девушка, одетая в темные джинсы и толстовку с капюшоном, накинутым на голову. Ее лица нельзя было разглядеть, но запах, исходящий от ее тела, нельзя было спутать с другим.       — Что вы здесь делаете? — Спросил вампир, подойдя к незнакомке со спины.       Она медленно повернулась к мужчине, поднимая свой взгляд на него, внимательно осматривая врачебную одежду и лицо.       — Вы ведь не врач, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнесла она.       — Почему вы так решили?       — Я провела в этой больнице почти два года и узнала каждого работающего в ней врача. Вас никогда не видела.       Адам молчал, не разрывая зрительного контакта с незнакомкой. Она стояла перед ним, опустошенная и вымученная болезнью, оставленная всеми, кто когда-то был рядом, — это читалось в глазах девушки. Но внутри нее была сила, заставляющая бороться со смертью, не опускать глаза перед своей болью. Поэтому сейчас она стояла на темной парковке, без обезболивающего, разговаривая с незнакомцем.       В окнах больницы резко зажегся свет. Врачи обнаружили пропажу и начали поиски.       — Сдадите меня? — Тихо спросила девушка.       — Иди за мной, — наконец произнес Адам, огибая девушку, жестом показывая идти за ним.       Она последовала за вампиром. Сейчас ей было плевать на всю сложившуюся ситуацию. Ей удалось вырваться из клетки. И она хотела оказаться как можно дальше от нее.       И девушка села в машину, которая тут же сорвалась с места и быстро покинула парковку.       — Как тебя зовут? — Спросил Адам. не отрываясь от дороги.       — Т/И. А свое имя ты не назовешь?       — Адам, — мужчина мельком взглянул на девушку.       — Зачем ты помогаешь мне? — Спросила она, прислоняясь к окну машины лбом, прикрывая глаза.       — Не знаю, — честно ответил вампир. — А почему ты сбежала из больницы?       — Я задыхалась в ней. Почти в буквальном смысле этих слов. Хотелось воздуха, — девушка открыла окно, приподнимая голову, позволяя ветру скинуть с ее головы капюшон и растрепать волосы по плечам.       — И чего хочешь теперь? Когда смогла выбраться?       — Немного свободы, — тихо ответила она. — Всю жизнь всем потакала. Постоянно была в клетке, — делая небольшие паузы после каждого слова, рассказывала девушка.       — Хотя бы перед смертью хочу немного отдохнуть.       — И поэтому не побоялась сесть в мою машину? — Спросил Адам, поворачивая голову в сторону девушки.       Она повернулась к нему тоже, снова смотря в его голубые глаза.       — Даже если ты окажешься маньяком и убьешь меня, то мне все равно. Это даже лучше, чем ждать смерть в той белой палате, где кроме пустоты ничего нет, — спокойно проговорила она.       Вампир заколебался. В его голове горела мысль, не дающая покоя всю дорогу. Она казалась бессмысленной, отчасти безумной, неправильной для него. Но почему-то Адаму хотелось это сделать.       Девушка не была похожа на обычного зомби, лишившегося мечт и воли. Она хотела жить, но с легкостью принимала свою участь; не боялась риска, но страшилась монотонности — словно противоречила сама себе. И это восхищало древнего вампира, как и ее глаза, в которых горело желание, хотя тело уже не позволяло исполнить его.       — А если бы ты имела возможность избавиться от болезни раз и навсегда, то согласилась бы на это? — Все же спросил мужчина, останавливая машину на пустой трассе.       — Да. Я хочу этого. Но это невозможно, — уверенно произнесла девушка.       — А я бы оспорил это, — твердо проговорил вампир и резко навис над ней, прижимая ее к креслу, перед этим быстрым движением опустив его.       Он четко слышал ускоренный ритм сердца бьющегося под ним, и тяжелое сбившееся дыхание, опаляющее его ледяную кожу.       — Ответь мне, — тихо говорил мужчина, приблизившись к лицу девушки так, что их носы еле касались друг друга. — Ты хочешь жить?       — Да, — выдохнула она, тут же ощущая жгучую боль на шее.       Адам жадно пил ее кровь, сильнее прижимая девушку к креслу. Он высасывал ее жизнь вместе с болезнью. Но был намерен дать новую…