7 days of love

В этот день Федька впервые проснулся не в одиночестве. Он осознал себя в действительности, открыл глаза и увидел чужое голое бедро. Бедро было знакомое и любимое, и Басманов ничтоже сумняшеся положил на бедро голову, решив еще поспать. Иван, полусидящий на кровати, поглядел на голову на своем бедре и запустил пальцы в черные волосы, легонько массируя. Басманов под ладонью расслабился и растекся, и Иван вернулся к томику Маяковского, машинально продолжая поглаживать Федьку по голове. Тот почувствовал, что массаж лишь отгоняет сон, снимая утреннюю дрему. Он приоткрыл глаза и нежно потерся носом о выступающую тазовую косточку, обозначая свое пробуждение. В этот момент Грозный убрал руку, чтоб перевернуть страничку, а когда вернул - Федька уже устраивался повыше на плече. - Доброе утро. - Доброе. Иван продолжил массировать уже спину, пробежался ногтями вдоль позвоночника, помял плечи, огладил поясницу и пощекотал загривок. Федька замурчал и выгнулся, целуя любовника в уголок рта. Потом он вернулся на плечо и уткнулся в него лбом. Иван отложил книгу и потянулся к прикроватной тумбочке, чтоб с торжественным: "Завтрак в постель!" поставить поднос Феде на колени. Басманов с трудом удержал его, а потом пошире расставил ноги, чтоб крепче стояло (гы, двусмысленности). - Ой, спасибо, Вань! - умилился Федор, взяв в руки бережно срезанный бутон розы. Поднес к лицу, провел шелковыми лепестками по щекам. - Хочу просыпаться так каждый день, - выдохнул Басманов. Иван улыбнулся и вернулся к книжке. Но его рука по-хозяйски осталась на федькином боку. Басманов аккуратно, чтоб не уронить на белые простыни, расправился с яичницей, а кофе пил уже в теплых объятиях под тихий шелест страниц. – Что сегодня делать будем? - как бы невзначай поинтересовался Грозный. - Перелистни мне страничку, у меня рука тобой занята. Федор послушно листнул страницу: – Не знаю. С садом мы закончили. Можно просто ничего не делать. Иван подумал и кивнул. Хорошая идея. *** Из постели они вылезли только к полудню - Федька в ивановской рубашке, Грозный - в простыне, завязанной на манер тоги. Иван достал бутылку вина, Федька настрогал фруктов и вытащил мороженного, и внезапно застыл над разделочной доской, превратившись в абсолютный слух, обернулся, ищуще шаря глазами по кухне, схватил Ивана за руку и потянул на улицу. Только перешагивая порог, Грозный понял причину этого порыва: с соседнего участка лились первые всплески нот аргентинского танго. Басманов дернул любовника за руку к себе, и на этом его власть кончилась: Иван цепко захватил Басманов за талию, перехватывая ведущую роль и толкая по периметру небольшой площадки перед домом. Caminada - прогулка по линии танца - оба разминаются, вспоминают отточенные на танцевальных вечерах движения. Когда они только начали общаться - Иван уже умел танцевать, а Федор научился вслед за возлюбленным. Иван ведет партнера в неспешном cadena - вперед, вбок, назад, вбок - выходя на середину, а потом внезапно отстранился в обманном движении - Аmague, заставляя Федьку дернуться и вернуть уже занесенную для шага ногу обратно. Сunita. Басманов послушно льнет - вперед, вперед вбок, скрещивание ног - к нему, прижимаясь ближе, ведь это танго, это откровенная embrace - и они должны танцевать, двигаться, дышать вплотную, в унисон. Его - легкого и послушного, Федора Басманов - кидает вокруг себя, и это вынужденное отстранение - отлучение, отречение - приносит почти боль. Федька закручивает barrida и возвращается на исходную позицию, до вырванного из груди дыхания врезаясь в Ивана, и вырывая чужое дыхание поцелуем в ответ. Иван почти со злостью разрывает поцелуй и роняет Федьку параллельно полу, и от падения того удерживает только рука на талии. Рывок - и Федька обвивается вокруг партнера - сожителя, любовника - в совсем уж откровенном levada. Музыка внезапно оборвалась механическим скрипом, шваркнула и исчезла вовсе. Федор замер так: обняв Ивана за шею и закинув одну ногу ему на бедро. Только сейчас он заметил, как сбилось дыхание. Иван, поддерживающий его за плечи и задницу, пошевелиться не мог, зато Басманов робко отнял одну руку от шеи и погладил Грозного по чуть раскрасневшейся щеке. - Люблю. Тебя.